Вопли гунна что это

Анализ стихотворения «Я входил вместо дикого зверя в клетку. ».

ПОЭЗИЯ И.А. БРОДСКОГО. ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА ПОЭТА

Человек, находящийся в. зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом.

. Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. Только с горем я чувствую солидарность. Но пока мне рот не забили глиной, Из него раздаваться будет лишь благодарность.

В творчестве каждого поэта есть стихотворение, в котором особенно полно находит выражение его мировосприятие. Таким стихотворением в творчестве И.А. Бродского является «Я входил вместо дикого зверя в клетку. », написанное в день 40-летия по­эта. Оно стало одним из его самых любимых и во многом итого­вым для его творчества. Чаще любого другого он читал его на фе­стивалях и поэтических выступлениях, оно вошло в антологии и сопровождает журнальные интервью поэта и воспоминания о нем.

Я входил вместо дикого зверя в клетку,

выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,

жил у моря, играл в рулетку,

обедал черт знает с кем во фраке.

С высоты ледника я озирал полмира,

трижды тонул, дважды бывал распорот.

Бросил страну, что меня вскормила.

Из забывших меня можно составить город.

Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,

надевал на себя что сызнова входит в моду,

сеял рожь, покрывал черной толью гумна

и не пил только сухую воду.

Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,

жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.

Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;

перешел на шепот. Теперь мне сорок.

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.

Но пока мне рот не забили глиной,

из него раздаваться будет лишь благодарность.

Анализ стихотворения «Я входил вместо дикого зверя в клетку. ».

1. Литературоведы называют это стихотворение «стихотво­рением-памятником», говорят, что оно итоговое в биографичес­ком плане (все перечисленные в нем факты имели место в жиз­ни, нет ничего придуманного, «романтического»). О каких фактах жизни говорится в стихотворении?. Какова позиция ли­рического героя стихотворения в отношении к жизни?

Поэт как бы выясняет отношения со своей судьбой, вспоминая все главные события своей жизни: аресты и тюрьмы («в клетку», «выжигал. кликуху гвоздем в бараке»), ссылку на Север, рабо­ты в совхозе Норенский («сеял рожь, покрывал черной толью гумна»). Это были годы, когда И.А. Бродский написал, по мне­нию многих исследователей, уже несколько прекрасных стихов. А еще раньше, в годы поэтического становления, он участвовал в геологических экспедициях и в туристических походах, иско­лесив большую часть одной шестой части мира: от балтийских болот до сибирской тайги, от севера Якутии до Тянь-Шаньских гор, где он действительно тонул, бродил пешком по тундре и «слонялся в степях, помнящих вопли гунна». Вынужденный отъезд из страны в 1972 году подается как добровольное реше­ние, а жизнь в свободном мире как испытание («жрал хлеб из­гнанья, не оставляя корок»). Перечислив «необходимый про­цент несчастий», что выпал на его долю, поэт, однако, не жалуется («Позволял своим связкам все звуки, помимо воя»), никого не обвиняет, напротив — винит самого себя («Бросил страну, что меня вскормила»).

Он не проклинает прошлое, не идеализирует его, а благода­рит. Кого? Судьбу? Всевышнего? Жизнь? Или всех вместе? Благодарить ему в свой юбилейный год было за что. В конце 1978 года поэт перенес первую операцию на открытом сердце («бывал распорот») и весь 1979 год медленно выздоравливал (мы не найдем ни одного стихотворения, помеченного этим годом).

В 1980 году вышел третий сборник его стихов в английском переводе, удостоенный самых лестных рецензий, и в этом же году его впервые выдвинули на соискание Нобелевской премии, о чем он узнал за несколько недель до своего дня рождения.

Еще одна тема — тема «мужества быть» — представляется ос­новной и для анализируемого стихотворения.

И.А. Бродский рано пришел к заключению, что в XX веке ни отчаяние, ни боль, ни горе — «не нарушенье правил», а норма. И в этом стихотворении желание «понять, что суть в твоей судь­бе» превращает лирическое «я» в наблюдателя, который отстраненно комментирует свою жизнь и пытается оценить случившее­ся с ним.

В этой оценке есть, однако, некоторая двойственность. С од­ной стороны, стремление избежать самодраматизации заставляет поэта отдавать предпочтение самоуничижительным описаниям своих действий («бывал распорот», «слонялся в степях», «жрал хлеб изгнанья»). Нарочито подчеркнутая собственная ординар­ность и даже незначительность напоминают известные строки А.С. Пушкина: «И меж детей ничтожных мира, / быть может, всех ничтожней он». С другой стороны, имеет место здравомыслие, уравновешенность, почти философское спокойствие: я вам скажу, что со мной было, но все это не очень важно, суть жизни не в этом, суть ее в вашем отношении к случившемуся — в стоицизме и сми­рении. В интонации этого стихотворения действительно нет ни осуждения, ни мелодрамы, но критически настроенный читатель

не может не заметить в позиции самоотрешенности некий элемент гордыни: поэт не только принимает все, что с ним случилось, но и берет на себя даже то, что ему навязали другие. Этот жест гор­дой души виден уже в самом зачине: «Я входил вместо дикого зве­ря в клетку», а не «меня посадили в клетку, как дикого зверя, по­тому что сочли опасным». И в этой начальной фразе заявлена готовность принять судьбу такой, какая она есть. Нежелание счи­тать себя жертвой (опасный зверь — не жертва) заставляет И.А. Бродского отказаться от традиционной метафоры несвобо­ды — «птица в клетке» — и традиционного символа поэта как пти­цы. Столь же сложный психологический жест можно различить и во фразе: «Я бросил страну, что меня вскормила», а не страна «изгнала меня». За этой простой грамматической трансформа­цией пассива в актив видно немалое усилие воли, продиктован­ное этикой самоосуждения и смирения. Примечательно, что все три отрицания наделены семантикой утверждения: «не пил только сухую воду», т.е. все пил; «жрал хлеб изгнанья, не остав­ляя корок», т.е. все съедал, как едят в тюрьме или в лагере; «по­ка рот не забили глиной», т.е. пока жив. Неоднозначна и строка «Из забывших меня можно составить город»: ударение на «го­род» подчеркивает уверенность в том, что его знали тысячи лю­дей, а ударение на «из забывших меня» выражает трагизм забве­ния и полного отречения от людской любви. И все же не гордыня позволила поэту возвыситься над горем, а работа над собой и над своим даром.)

2. Будучи итоговым, стихотворение это фокусирует в себе не только основные темы, но и глубокие основы поэтики И.А. Брод­ского. Как в стихотворении подтверждается мысль поэта о том, что «. в стихотворении следует свести количество прилагатель­ных к минимуму. Оно должно быть написано так, что, если некто накроет его волшебной скатертью, которая убирает прилагатель­ные, страница все-таки будет черна: там останутся существитель­ные!».

Каковы особенности рифмы в стихотворении И.А. Брод­ского? В стихотворении всего пять прилагательных (дикий, черный, вороненый, сухой, длинный) и два причастия (забывшие и помнящие), основной словарь отдан существительным. В пози­ции рифмы встречается всего одно прилагательное (длинной) и один глагол, зарифмованный с существительным (вскорми­ла/полмира). Рифмы И.А. Бродского взаимно обогащают друг друга смыслом по сходной или контрастной семантике: «клетку — рулетку», «в бараке — во фраке» и т.д. Только человек, входивший вместо дикого зверя в клетку, живший в бараке, крывший гумна и впустивший в свои сны зрачок конвоя, а затем предсказавший себе Нобелевскую премию (ибо как еще трактовать «обедал черт знает с кем во фраке»), способен зарифмовать «в бараке» и «во фраке». На потаенные смыслы рифм указывает и их звукопись: рифму «воя/конвоя» окружают еще три ударных «о», выполняю­щие эффект эха, а ударный «у» в «гунна/гумна» отзывается в бе­зударных «у» в рифме «моду/воду». Знаменательно и появление в качестве рифмы краткого причастия «распорот». Распороть можно мешок, одежду, вещь, но не человека. Намекая на два серьез­ных хирургических вмешательства, поэт выбирает лишенный па­фоса, нарочито самоуничижительный троп «распорот», чтобы на­помнить себе и читателю о неизменном векторе судьбы человека, о том, что делает с нами время, трансформируя наше тело в вещь, а нас самих в часть речи, в цифру, в знак вообще. С этой мыслью о смерти И.А. Бродский жил всю жизнь. Рифма «распорот/город» как бы объединяет в себе физическую боль с эмоциональной.

Рифма «корок/сорок» связана с сакральной семантикой чис­ла: 40 дней душа еще здесь, а потом переходит в иной мир. Под пе­ром И.А. Бродского становится тропом и рифма «длинной/гли­ной»: глина как первооснова жизни (материал Творца) в тексте подана как окончательная субстанция смерти.)

3. Какова роль глаголов в стихотворении?

Глаголы располо­жены в левой части стихотворения, и именно они слагают сюжет­ную канву, называя самые важные события в жизни поэта. Ис­пользуются глаголы совершенного и несовершенного вида — «входил», «выжигал», «жил», «обедал», «тонул», они указывают на многократность происходящего с поэтом. Затем появляется глагол совершенного вида «бросил», указывающий на единствен­но судьбоносное действие. Примечательно, что фраза эта не толь­ко начинается, но и заканчивается глаголом совершенного вида, как бы подчеркивая равноправие и равновесие смысловой нагруз­ки между началом и концом и всех остальных фраз: «бросил стра­ну, что меня вскормила». Далее следует ряд глаголов несовершен­ного вида, прерванных глаголом «впустил», сигнализирующим, что действие окончательное и бесповоротное, от его последствий нельзя избавиться даже во сне.)

4. Известно, что реминисценции и аллюзии являются одной из характерных особенностей поэзии И.А. Бродского. Примеры использования их в этом стихотворении: глагол «вы­жигал» как акт писания огнем отсылает к пушкинскому «Проро­ку» («Глаголом жги сердца людей»); в «жил у моря» слышны так­же пушкинские мотивы: «Жил старик со старухой/у самого синего моря»; «играл в рулетку» отсылает нас к теме игроков, фа­талистов А.С. Пушкина и Ф.М. Достоевского; «сеял рожь», поми­мо библейских пророков, отсылает к Н.А. Некрасову («Сейте ра­зумное, доброе, вечное»). Строка «пока мне рот не забили глиной», т. е. «пока не умру», устанавливает связи с несколькими поэтами: ее можно прочитать как перекличку с О.Э. Мандельшта­мом: «Да, я лежу в земле, губами шевеля,/И то, что я скажу, заучит каждый школьник», а через последнюю строку: «Покуда на земле последний жив невольник» — и с «Памятником» А.С. Пушкина. Безусловно, строка «пока мне рот не забили глиной» отсылает нас к «Поэме без героя» А.А. Ахматовой: «. словно рот трагической маски,/Но он черной замазан краской/И сухою землею набит». Учитывая, что И.А. Бродский неоднократно говорил, что именно А.А. Ахматова наставила его на путь истинный, именно у нее он учился смирению и умению прощать как отдельных людей, так и государство, отсылку эту невозможно переоценить. Слышатся здесь и цветаевские «Плач Ярославны» («Дерном-глиной заткни­те рот») и «Надгробие» («Пока рот не пересох —/ Спаси — боги! Спаси Бог!».)

Это стихотворение не единственное из написанных И.А. Бродским в день рождения. 24 мая 1964 года написано стихо­творение «Малиновка», а также стихотворение, озаглавленное да­той и местом написания «24.5.65, КПЗ».

МАЛИНОВКА

Ты выпорхнешь, малиновка, из трех малинников, припомнивши в неволе, как в сумерках вторгается в горох ворсистое люпиновое поле. Сквозь сомкнутые вербные усы туда! — где, замирая на мгновенье, бесчисленные капельки росы сбегают по стручкам от столкновенья.

Малинник встрепенется, но в залог оставлена догадка, что, возможно, охотник, расставляющий силок, валежником хрустит неосторожно. На деле же — лишь ленточка тропы во мраке извивается, белея. Не слышно ни журчанья, ни стрельбы, не видно ни Стрельца, ни Водолея.

Лишь ночь под перевернутым крылом бежит по опрокинувшимся кущам, настойчива, как память о былом — безмолвном, но по-прежнему живущем.

Мая 1964

Примечательно, что во всех трех стихотворениях И.А. Брод­ский отступает от классической традиции, в которой принято от­сылать к месту и времени рождения и называть свое имя. У И.А. Бродского жизнь начинается с ареста и тюремного заклю­чения, а вместо имени нам предлагается сленговое «кликуха» (то, во что превращается имя в тюрьме). В то же время это слово фо­нетически отсылает нас к глаголу «кликушествовать», т. е. «пророчить», а он, в свою очередь, к «Пророку» А.С. Пушкина. Вера в пророческий дар, в силу поэтического слова роднит И.А. Брод­ского с А.С. Пушкиным.

В годы поэтического становления И.А. Бродским было напи­сано стихотворение «Еврейское кладбище около Ленинграда. ». Близкие поэту люди считали, что именно оно стало поводом для начала травли, хотя политических мотивов в его стихах (включая это) не было.

Еврейское кладбище около Ленинграда.

Кривой забор из гнилой фанеры.

За кривым забором лежат рядом

юристы, торговцы, музыканты, революционеры.

Для других умирали.

Но сначала платили налоги,

и в этом мире, безвыходно материальном,

Может, видели больше.

А возможно, верили слепо.

Но учили детей, чтобы были терпимы

Никогда не сеяли хлеба.

Просто сами ложились

в холодную землю, как зерна.

А потом — их землей засыпали,

и в день Поминовения

голодные старики высокими голосами,

задыхаясь от холода,

кричали об успокоении.

И они обретали его.

В виде распада материи.

За кривым забором из гнилой фанеры,

в четырех километрах от кольца трамвая.

Что, по-вашему, могло не понравиться в этом стихотворении властям?

К середине 60-х годов в творчестве И.А. Бродского происхо­дят перемены. Складывается иная поэтика: появляются размыш­ления, не чуждые иронии и самоиронии, меняется тональность слова, поэтическая речь приближается к обыденной с точки зре­ния лексики и синтаксиса. Романтическое настроение уступает место трагизму бытия.

Все эти изменения связаны с тем, что с весны 1964 до осени 1965 года поэт находился в ссылке.

ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ В ЯЛТЕ

Сухое левантийское лицо, упрятанное оспинками в бачки. Когда он ищет сигарету в пачке, на безымянном тусклое кольцо внезапно преломляет двести ватт, и мой хрусталик вспышки не выносит: я щурюсь; и тогда он произносит, глотая дым при этом, «виноват».

Январь в Крыму. На черноморский брег зима приходит как бы для забавы. Не в состоянье удержаться снег на лезвиях и остриях агавы. Пустуют ресторации. Дымят ихтиозавры грязные на рейде. И прелых листьев слышен аромат. «Налить вам этой мерзости?» «Налейте».

Итак — улыбка, сумерки, графин. Вдали буфетчик, стискивая руки, дает круги, как молодой дельфин вокруг хамсой наполненной фелюги. Квадрат окна. В горшках — желтофиоль. Снежинки, проносящиеся мимо. Остановись, мгновенье! Ты не столь прекрасно, сколько ты неповторимо.

Обратим внимание на переносы в этом стихотворении И.А. Бродского, которые создают иллюзию разговорной речи, на использование обособленных обстоятельств и определений, на реминисценцию последних строк.

В то время как в США вышли две книги стихотворений И.А. Бродского, в СССР было напечатано всего четыре стихотво­рения. Это одна из причин вынужденной эмиграции поэта, кото­рый больше не вернулся на родину, хотя и мечтал.

СТАНСЫ

Е.В.. А.Д.

Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать. Твой фасад темно-синий я впотьмах не найду, между выцветших линий на асфальт упаду.

И душа, неустанно поспешая во тьму, промелькнет над мостами в петроградском дыму, и апрельская морось, под затылком снежок, и услышу я голос:

— до свиданья, дружок.

И увижу две жизни далеко за рекой, к равнодушной отчизне прижимаясь щекой,

— словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.

Воин, пред коим многие пали стены, хоть меч был вражьих тупей, блеском маневра о Ганнибале напоминавший средь волжских степей. Кончивший дни свои глухо, в опале, как Велизарий или Помпей.

Сколько он пролил крови солдатской в землю чужую! Что ж, горевал? Вспомнил ли их, умирающий в штатской белой кровати? Полный провал. Что он ответит, встретившись в адской области с ними? «Я воевал».

К правому делу Жуков десницы больше уже не приложит в бою. Спи! У истории русской страницы хватит для тех, кто в пехотном строю смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою.

Маршал! поглотит алчная Лета эти слова и твои прахоря. Все же, прими их — жалкая лепта родину спасшему, вслух говоря. Бей, барабан, и, военная флейта, громко свисти на манер снегиря.

Источник

Иосиф Бродский — Я входил вместо дикого зверя в клетку: Стих

Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.

Анализ стихотворения «Я входил вместо дикого зверя в клетку» Бродского

И. Бродский считается одним из самых противоречивых поэтов современности. Не утихают споры по поводу значения и общей оценки его творчества. В этом плане большую ценность имеет собственное мнение поэта, высказанное им в стихотворении «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» (1980 г.), написанное накануне своего сорокалетия. Само произведение вызвало множество прямо противоположных мнений. Восторженные поклонники считают его блестящей самооценкой Бродского. Критики в первую очередь указывают на чрезмерное самомнение поэта и преувеличенное описание своего мученичества. Сам Бродский высоко оценивал это стихотворение и любил его цитировать.

Поэт с высоты прожитых лет рассматривает свою жизнь. Он сознательно обращает внимание читателей на то, что уже в юности пострадал за свои убеждения («входил в клетку»). Следует отметить, что недолгое заключение Бродского за тунеядство вряд ли стоит считать образцом страданий. Деревенская ссылка также не делает из него мученика (субъективное мнение автора анализа — прим. администрации). Сам Бродский вспоминал, что в деревне был счастлив и имел возможность заниматься творчеством.

Автор действительно многое повидал в жизни. Он работал матросом, принимал участие в длительных геологических экспедициях («трижды тонул», «дважды бывал распорот»). Богатейшие впечатления дают Бродскому право заявить, что он познал все, что только можно. Он подчеркивает это фразой: «не пил только сухую воду». Неоднократные принудительные помещения поэта в психиатрические заведения, конечно же, сильно повлияли на его резко отрицательное отношение к советской власти. Он привык видеть во всем «вороненый зрачок конвоя», которые проник даже в его сны.

Бродский переходит к своей вынужденной эмиграции. Он считает, что из людей, которые под давлением власти отреклись от него, «можно составить город». Слишком патетически звучит фраза: «жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок». Благодаря оказанной поддержке Бродский очень быстро достигнул за границей обеспеченного положения и никак не мог пожаловаться на голод.

Поэт с гордостью заявляет, что никакие испытания не могли сломить его независимый дух («позволял… все звуки, помимо воя»). Постоянная борьба отняла у него много жизненных сил, поэтому он «перешел на шепот». Тем не менее Бродский благодарен своей непростой судьбе, она сделала его сильнее и мужественнее. Поэта невозможно заставить отказаться от своего независимого творчества. Это под силу только смерти («пока… рот не забили глиной»).

Источник

Иосиф Бродский «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» (Анализ стихотворения, стиха)

Данное биографическое стихотворение было написано Иосифом Бродским в 1980 году накануне своего сорокалетия («Теперь мне сорок. Что сказать о жизни. »). Его главная тема — подведение итогов содеянного, описание тягостей, проблем, препятствий, встречавшихся на пути в разные периоды жизни?

Уже первые строки описывают заключение человека «в клетке», в тюрьме: «…выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке». В данных строках прослеживается важная особенность лирики поэта – использование разговорной, иногда — просторечной лексики, в данном случае — тюремного жаргона, арго. Фраза «играл в рулетку» может пониматься двояко. С одной стороны «русская рулетка» — игра с летальным исходом, с другой же — это метафора на человеческую жизнь, в которой победы сменяются поражениями.

«С высоты ледника» как с высоты прожитых лет Бродский глядит на свою жизнь, подводя итоги тому, какие трудности преодолел за сорок лет.

Автор действительно многое повидал в жизни.

Он работал матросом, принимал участие в длительных геологических экспедициях («трижды тонул», «дважды бывал распорот»).

Лирический герой «Бросил страну, что… вскормила» его. Из-за отрицания воспевания социалистической идеологии в своих произведениях Бродский имел конфликты с советской властью, потому его неоднократно принудительно помещали в психиатрические заведения, а затем и вовсе депортировали из страны, что, конечно же, сильно повлияло на его резко отрицательное отношение к правительству. Страх заставил его видеть «вороненый зрачок конвоя» даже во снах. Изображение душевных переживаний, связанных с обидой на непонимание на родине, несогласие с политическим строем является важным лейтмотивом во всей лирике Бродского.

Поэт говорит о своих странствиях в «степях, помнящих вопли гунна» (гунны — кочевое племя, образовавшееся во втором веке). Так он сравнивает себя с кочевниками — странниками, исследовавшими земли.

Автор говорит и о том, как терял близких людей, которые забыли о его существовании («Из забывших меня можно составить город»). Вероятно, люди не просто так отреклись от него, они сделали это под давлением власти.

В словах «жрал хлеб изгнанья» можно увидеть двоякий смысл. Мне кажется, во-первых, эти строки описывают глубокое чувство тоски от отреченности, непринятия на Родине. Во-вторых, они могут описывать достойную жизнь поэта за границей, отсутствие угрызений совести за нахождение в чужой стране.

Несмотря на все испытания Бродский не позволял себе унывать, жаловаться на нелегкую судьбу («позволял… все звуки, помимо воя…»).

Возможно, поэт говорит о том, что «перешел на шепот» из-за привычки скрывать свое противоречащее власти мнение. Или же, потому что тяжелая жизнь отняла у него все жизненные силы. Он стал «солидарен» с горем. Но лирический герой стиховторения благодарен судьбе за всё, потому и говорит в конце: «пока мне рот не забили глиной,\ из него раздаваться будет лишь благодарность». Автор до конца своей жизни будет выполнять долг поэта-пророка, с философской стороны смотреть на жизнь, отвечать на вопросы мироздания.

Название данного стихотворения не случайно, оно имеет глубокий подтекст. Сравнение себя с диким зверем, входящим в клетку передает всю глубину чувств писателя, претерпевающего трудности на протяжении всей жизни.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Источник

Гунны — куда исчез народ, покоривший большую часть Европы?

О гуннах слышали многие, ведь их нашествие полностью изменило уклад жизни в Европе. Нередко их представляют свирепыми варварами, пришедшими из Азии, жестокими воинственными кочевниками, что с лёгкостью покоряли новые земли. Более того, они сумели окончательно разбить некогда могущественную Римскую империю.

Вот только сказать наверняка, какими были гунны, сегодня не может никто. В истории этого народа немало таинственных эпизодов, а вопросов прошлое гуннов задаёт гораздо больше, чем находится ответов. Тем не менее, можно с уверенностью сказать, что это были великие завоеватели своего времени. Как же появились гунны? И почему они исчезли?

Появление гуннов

О происхождении гуннов существует несколько версий, однако самым распространённым стало мнение о том, что их предками были хунну (сюнну), кочевые племена, занимавшие север Китая. Однако с китайскими народностями у хунну сложились непростые отношения.

Стремясь покорить новые земли, они постоянно атаковали границы Китая. Итогом стало поражение хунну, после чего народ разделился на несколько ветвей. Западная группа двинулась в направлении Монголии, России и европейских стран.

По пути, смешиваясь с местными этносами, хунну преобразовывались, а их культура приобретала заимствования. Так появились их потомки — гунны, что стали ещё более могущественными завоевателями, чем их прародители.

Воины-гунны. Цветная гравюра 1890 года

Первые упоминания о гуннах как народе встречаются в китайских источниках, датируемых II веком до нашей эры. В записях европейцев о гуннах говорится через четыре столетия, однако расцвет этого народа начинается в IV веке до нашей эры.

В этот период гунны успешно атакуют аланов, чьи земли располагались на Северном Кавказе, после чего переходят к наступлению на остготов, государство которых дрогнуло под натиском воинственных кочевников. Соседи покорённых племён, вестготы, узнав о нашествии гуннов, отступают к фракийским территориям.

Жорж-Антуан Рошгросс «Гунны» (фрагмент картины)

Гунны — народ воинов

Гунны славились как непобедимые воины, именно это подтолкнуло правителей Западной Римской империи вступить в союз с грозными племенами. Гунны успешно охраняли границы от германских племён, однако регулярно совершали набеги на окраины Восточной Римской империи.

Однако римляне не могли указывать гуннам. В V веке восточно-римским императором Феодосием II было решено выплачивать дань кочевникам — это помогало сдерживать их.

Империя гуннов ок. 450 года / © Slovenski Volk / ru.wikipedia.org

Как же гуннам удавалось так легко, поистине молниеносно завоёвывать новые земли? Мне кажется, причина крылась как в таланте полководцев и воинственном нраве самого народа, так и в образе жизни этих людей. Древнеримский историк Аммиан Марцеллин писал:

“Гунны никогда не прикрываются никакими строениями, питая к ним отвращение как к гробницам… Кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду”.

Как и любой кочевой народ, гунны с трепетом относились к лошадям, которые были и соратниками в бою, и верными помощниками, и источниками пищи. При этом один только необычный внешний вид гуннов приводил в ужас греков и римлян.

Тот же Аммиан Марцеллин отмечает:

“Все они отличаются плотными и крепкими руками и ногами, толстыми затылками и вообще столь чудовищным и страшным видом, что их можно принять за двуногих зверей”.

Гунны под предводительством Аттилы

Я хочу отметить, что многие вожди гуннов подавали пример своим подданным. Они вели жёсткую политику, практически не шли на компромисс, требовали уступок со стороны даже самых сильных противников.

Так, к примеру, вождь Ругила, узнав о беглецах, которых укрывали в Восточной Римской империи, потребовал немедленно вернуть преступников, иначе войска гуннов выступят против императора. Но самым известным гуннским вождём стал племянник Ругилы, Аттила. Историк Приск Панийский в своих трудах отмечал:

“Аттила это человек, который рождён потрясти Мир”.

При этом вожде территории гуннов расширились до немыслимых пределов. Под его командованием войска взяли более полусотни крупных и укреплённых городов.Гуннам даже удалось вторгнуться в Италию и занять несколько регионов, однако римляне оказали серьёзное сопротивление, из-за чего армия Аттилы отступила.

Фрагмент фрески Делакруа «Аттила»

Падение империи гуннов

После смерти Атиллы в 453 году среди кочевников начинаются распри и борьба за власть. Ослабление гуннов становится прекрасной возможностью восстановить свои права для покорённых народов.

Первыми этим воспользовались гепиды, что начинают наступление на гуннов. Уже через год после кончины своего известного предводителя кочевники потерпели сокрушительное поражение.

Под постоянным натиском племён, что некогда вынуждены были подчиняться им, гунны отступали к берегам Чёрного моря. Несколько раз они предпринимали попытки прорваться на Балканский полуостров, однако все они завершились неудачно.

Атилла / © Andrzej Bogusz / abogusz.artstation.com

Оказавшись поверженными в период Великого переселения народов, гунны обречены были влиться в новые племена, прибывающие с востока. Они растворились среди них крайне быстро. Несмотря на это, даже в Средние века некоторые историки использовали название “гунны” как определение для кочевников, прибывших в Европу из Азии.

Известно, что в VI-VIII веках в Дагестане существовало объединение, называемое в некоторых древних источниках “царством гуннов”, однако исследователи до сих пор не могут точно сказать, были ли это те самые гунны-завоеватели, оттеснённые к горам, или местные племена, ошибочно названные гуннами.

Жорж-Антуан Рошгросс «Гунны»

Гунны были не просто народом-завоевателем, но и людьми, что вершили историю своего времени. Вторжение кочевников на территорию европейских стран и часть России остановило германских воинов, что успешно распространяли свою власть.

Племена остготов и вестготов вынуждены были отступить перед новым народом и новой культурой, носителями которой являлись потомки хунну. Не будь гуннов, неизвестно, какими были бы мы сегодня, ведь история могла развиваться в совершенно ином направлении.

Источник