Гераклит что открыл и когда
Гераклит Эфесский – древнегреческий философ, основоположник диалектики. В основе учения лежит идея о постоянной изменчивости всего сущего, единстве противоположностей, управляемом вечным законом Логосом-огнем.
О жизни Гераклита Эфесского сохранилось очень мало данных. О достоверности большинства из них все еще продолжаются ученые споры. Считается, что у Гераклита не было учителей. По всей видимости, он был знаком с учениями многих своих современников и предшественников, но о себе говорил, что он «ничей слушатель» и «сам от себя научившийся». Современники прозвали его «Мрачным», «Темным». Причиной тому была его манера формулировать свои мысли в загадочной, не всегда понятной форме, а также явная склонность к мизантропии и меланхолии. В связи с этим, его иногда противопоставляли «смеющемуся мудрецу» Демокриту.
Происхождение
Известно, что Гераклит родился и прожил всю жизнь в городе Эфес, расположенном на западном побережье Малой Азии (территория современной Турции). Временем рождения философа ориентировочно называют 544-541 гг. до н. э. Такие предположения строятся, исходя из сведений, что во время 69-й Олимпиады, проходившей в 504-501 гг. до н. э., Гераклит уже вступил в возраст «акме». Так древние греки называли период, когда человек достигал физической и духовной зрелости – возраст около 40 лет.
Род Гераклита имел царское происхождение, в его семействе по наследству передавался титул басилевса (царя-жреца). Есть версия, что его отца звали Гераконтом, другие источники (более достоверные) называют его Блосоном. Один из представителей рода – Андрокл – был основателем Эфеса. Еще в молодости Гераклит решил посвятить жизнь философии и сложил с себя унаследованные высокие полномочия, добровольно уступив их своему младшему брату. По традиции тех времен, он поселился при эфесском храме Артемиды и ежедневно предавался размышлениям. Кстати, именно этот храм в 356 г. до н. э. сжег некто Герострат, мечтающий оставить свое имя в веках.
Гераклитова диалектика, логос-огонь
Ближе всех взгляды Гераклита сходятся с идеями представителей ионийской школы древнегреческой философии. Их связывала мысль, что все сущее едино и имеет некое первоначало, выражающееся в конкретном виде материи. Для Гераклита причиной и началом мира был огонь, существующий всюду и во всем, постоянно изменяющийся, «разгорающийся и угасающий согласно мере». Время от времени случается «мировой пожар», после которого космос полностью уничтожается, но лишь для того, чтобы заново возродиться. Именно Гераклит впервые использовал слово «космос» в известном сегодня значении вселенной, мироздания.
Связь всего со всем, борьба противоположностей и постоянная изменчивость мира – главная идея философии Гераклита, фундамент будущего развития диалектики. Не существует ничего постоянного и абсолютного, все относительно. Мир вечен и в его основе – круговорот веществ и стихий: земли, огня, воздуха, воды. Именно Гераклиту приписывают авторство фраз о том, что все течет и изменяется, и о реке, в которую невозможно войти дважды.
Управляет мировыми процессами неизменная судьба, особый вселенский закон, который Гераклит признает ценностью всех ценностей. Имя ему – Логос. Огонь и логос – два элемента единого целого, вечно живая душа природы, с которой человеку следует «сообразоваться». Согласно Гераклиту, все, что людям кажется неподвижным, постоянным – всего лишь обман чувств. Философ говорит, что ежедневно встречаясь с логосом, люди враждуют с ним; истинное кажется им чуждым.
Устройство человеческой души
Мизантропия философа распространялась на людей в целом и на граждан Эфеса в частности: «сами не сознают, что говорят и делают». Это подарило ему еще одно прозвище: «Плачущий». Он так сокрушался, наблюдая вокруг глупость, что порой лил слезы бессильной ярости. Гераклит считал невежество одним из страшнейших пороков, а невежественными называл тех, кто ленился размышлять, легко поддавался внушению и предпочитал погоню за богатствами совершенствованию души.
Философ считал, что путь к мудрости лежит через единение с природой, но достичь цели дано очень немногим: «Один для меня достоин тысяч, если он наилучший». При этом, просто накопление знаний не способно научить человека мыслить: «многознание не научает уму». «Варварство» человеческих душ Гераклит объясняет весьма просто: они парообразны и подпитываются теплом вселенского огня. По мнению философа, души плохих людей содержат много влаги, а души лучших людей предельно сухи и излучают свет, что свидетельствует об их огненной природе.
Политические и религиозные взгляды
Гераклит не был сторонником тирании, так же, как не поддерживал и демократию. Слишком неразумной признавал он толпу, чтобы можно было ей доверить управление городом или страной. Презирая человеческие пороки, философ говорил, что звери становятся ручными, живя с людьми, люди же лишь дичают в обществе друг друга. Кода эфесяне обратились к нему с просьбой составить для них мудрый свод законов, Гераклит отказался: «у вас дурное правление и сами вы дурно живете». Однако, когда его приглашали к себе прослышавшие о его славе афиняне или царь Персии Дарий, он отказал и им, выбрав остаться в родном городе.
Философ решительно отвергал привычные для тех времен политеистические верования и обряды. Единственным божеством, которое он признавал, был вечный логос-огонь. Гераклит утверждал, что мир не был создан никем из богов или людей, а в потустороннем мире людей ожидает то, чего они не предполагают. Философ считал, что достиг огненного просветления: открыл истину и победил все пороки. Он был уверен, что благодаря его мудрости, имя его будет жить, покуда существует род человеческий.
Рассуждения о природе вещей
Единственное сочинение Гераклита, о котором известно ученым – «О природе». Целиком оно не сохранилось, но досталось потомкам в виде около полутора сотен фрагментов, вошедших в произведения более поздних авторов (Плутарх, Платон, Диоген и др.). Сочинение содержало три части: о вселенной, о государстве и о боге. Гераклиту было свойственно высказываться метафорически, он часто использовал поэтические образы и аллегории, что часто затрудняет понимание глубинного смысла его разрозненных цитат и перифразов. Лучшей исследовательской работой в этом направлении считается изданный в начале XX в. труд немецкого филолога-классика Германа Дильса «Фрагменты досократиков».
Отшельничество и смерть
Однажды философ ушел в горы и стал отшельником. Пищей ему служили травы и коренья. Некоторые свидетельства указывают, что Гераклит умер от водянки, обмазавшись навозом в надежде, что его тепло испарит излишнюю жидкость из организма. Некоторые исследователи склонны видеть в этом связь с зороастрийскими традициями погребения, с которыми якобы был знаком философ. Другие ученые придерживаются мнения, что Гераклит умер позже и при иных обстоятельствах. Точная дата смерти философа неизвестна, но большинство предположений сходятся на 484-481 годов до н. э. В 1935 г. одному из кратеров на видимой стороне Луны было присвоено имя Гераклита Эфесского.
Гераклит Эфесский практически не имел последователей; «гераклитовцами» в большинстве случаев называют людей, в одностороннем порядке воспринявшим идеи философа. Наиболее известен Кратил, ставший героем одного из платоновских диалогов. Доводя мысли Гераклита до абсурда, он утверждал, что ничего определенного о действительности сказать нельзя. В античности идеи Гераклита оказали заметное влияние на учения стоиков, софистов и Платона, а в дальнейшем и на философскую мысль нового времени.
Гераклит
Биография
Гераклит – излюбленный объект исследований как у древних биографов, так и у современных ученых. Они пытались отделить темное философское учение от не менее темной и таинственной биографии. Отсюда и прозвище философа – Гераклит Темный или Гераклит Мрачный. Ключевым моментом при исследовании жизни, а особенно смерти, этого философа стала необычайная антипатия, переходящая в ненависть, которую он вызывает в душах читателей и биографов.
Портрет Гераклита
Детство и юность
Гераклит родился в городе Эфесе (земли, принадлежащие нынешней Турции). Точная дата рождения философа неизвестна, примерно 540 г. до н.э. Традиционно Гераклит считается потомком правящей семьи Андрокла, по другим источникам, имя отца философа – Геракон или Блосон. В детстве мальчик ничем не отличался от сверстников, играл с другими мальчишками в бабки (аналог игры в кости).
Вот только перспектива унаследовать власть отца юношу не радовала. По свидетельствам историков, он отказался от права наследования в пользу брата, а сам жил и предавался философским размышлениям в храме богини Артемиды, продолжая периодически играть с ребятишками в кости.
Сведения о жизни и учении философа из Эфеса дошли до наших времен из трудов Диогена, который выступал в роли биографа философов древности. Диоген в ранних текстах трактовал этот поступок как доказательство великодушия Гераклита, а позднее называл гордостью, высокомерием, надменностью или даже презрением.
Развалины Эфеса, родного города Гераклита
Благодаря этим чертам характера Гераклит впоследствии стал мизантропом. Таким образом, понимание трудов и философии Гераклита начинается с этих личностных качеств. Ни учителей, ни последователей у Гераклита не было, разве только Кратил из города Афины.
Гераклит часто говорил о том, что учителя не научат учеников мудрости, иначе научили бы и Ксенофана, и Пифагора. Еще одно изречение гласит, что Гомер заслуживал того, чтобы его преследовали и избивали палкой на поэтических конкурсах. Это демонстрирует доминирующие черты характера и личности Гераклита – высокомерие и презрительное отношение к людям. Причина такого отношения проста – эти люди не достигли мудрости, по мнению Гераклита.
Гераклит
Философия и учение
Гераклит и Демокрит
Способность понять работы философа имели только глубоко образованные и аналитически мыслящие люди. Даже Сократ писал о том, что разобрал лишь незначительную часть идей Гераклита, но нашел их прекрасными. Кроме того, эфесский философ изобрел неповторимый подход: сложные идеи доносить в форме крайне упрощенных примеров, как правило, это были происходящие в природе процессы.
Так последователи самостоятельно приходили к задуманной философом мысли или даже собственным неповторимым умозаключениям. Вкладом Гераклита в развитие древнегреческой философии стало введение универсалии «логос». Изначально под термином понималось как «изречение», так и «смысл». Сейчас логос отражает смысл бытия и закономерности всего существующего.
Гераклит
Гераклитовское учение о логосе представляет собой отражение картины мира, где гармония сохраняется наряду с динамичностью. Так, в учении философа всемирная гармония представляет собой космический Логос. Но человек не в состоянии понять его и считает свое слово, собственный Логос, выше всеобщего.
Гармоничность же заключается во всеединстве: как говорил Гераклит, «все течет», материя трансформируется в различные формы, но Логос остается постоянен. Продолжением этой мысли стала цитата «Дважды в одну реку не войдешь». В наше время это выражение приобрело новый смысл, но по-прежнему отражает авторскую философскую мысль.
Фреска Рафаэля «Афинская школа»
Постоянное изменение и трансформацию материи и субстанций Гераклит называл мировым течением и полагал, что все в мире не только претерпевает постоянные трансформации, но и имеет противоположности. Диалектику души человека философ представлял так: душа состоит из двух компонентов – благородного (огонь) и неблагородного (вода). Именно огонь у Гераклита был первоначалом.
Гераклит на фреске Рафаэля «Афинская школа»
В IV столетии до н.э. сторонники натурфилософии Платон, Аристотель вложили новое значение в термин «логос», лишив его онтологического смысла. А последователи школы стоицизма вернули Логосу космическую сущность. Кстати, термин «космос» тоже ввел Гераклит. Часть исследователей относит Гераклита к ученым-естествоиспытателям, а не философам. Это объясняется тем, что единственная работа Гераклита, дошедшая до наших дней, называется «О природе».
Работа имеет вид сотни отдельных фрагментов высказываний, интерпретацией которых занимался филолог Герман Дильс. В труде «О природе» Гераклит заложил основы теории атомизма. Вклад в науку Гераклита стал преждевременным, по мнению некоторых авторов. Ученый ввел понятие атома как мельчайшего структурного элемента, разрешая парадоксы элеатов, философ разработал концепцию дифференциального исчисления.
Смеющийся Демокрит и плачущий Гераклит
По его представлениям, даже душа человека состоит из атомов, которые после физической смерти трансформируются в другую материю – так называемая теория атомизма. Гераклитовская анатомия человека соответствует строению мира: тело построено из таких же атомов, что и мир вокруг, а главный орган человеческого тела – желудок. Законы природы физического мира и человеческой души, открытые Гераклитом, легли в основу милетской школы, представителями которой были Пифагор, Фалес.
Личная жизнь
Проблемы Гераклита в отношениях с обществом, заключающиеся в его презрении к людям, наложили отпечаток и на личную жизнь философа. Гераклит не имел жены и детей, поскольку жизнь провел в храме вечно молодой и невинной богини плодородия Артемиды. Учеников, как таковых, Гераклит, тоже не имел – проблемы познания мира, которые он затрагивал в своих трудах, ученые оценили лишь после смерти философа.
Смерть Гераклита
Современников и исследователей Гераклита возмущают не столько образ жизни, мировоззрение и взгляды Гераклита, сколько подробности смерти философа. По свидетельствам легенд, Гераклит умер, обмазавшись навозом, другие рассказы гласят о том, что его тело разорвали собаки.
Памятник Гераклиту
Наиболее достоверным источником информации считаются записи Марка Аврелия, где говорится о том, что причиной смерти философа стала водянка живота (заболевание, при котором в брюшной полости скапливается избыток жидкости вследствие заболеваний почек и сердца).
«Смерть умных душ стать влажными»: чему учил Гераклит, самый загадочный философ Античности
«Вино и вкушение мяса делают тело сильным и крепким, а душу слабой» — так говорил древнегреческий философ Гераклит Темный, который люто ненавидел людей, написал книгу, дошедшую до нас во фрагментах, но считавшуюся непонятной уже две с половиной тысячи лет назад, и закончил свою жизнь, пав жертвой народной медицины. Почитайте, чему полезному можно поучиться у этого во всех отношениях замечательного мудреца.
В прошлой статье мы говорили о Милете — городе в Ионии, где зародилась философия, и о первых знаменитых философах, живших там и учившихся друг у друга, которые образовали так называемую милетскую школу натурфилософии. Был, однако, в Ионии еще один город, где жил, пожалуй, один из самых странных философов в истории человечества. Город этот — Эфес, а имя философу — Гераклит (вторая половина 6 — первая четверть 5 вв. до н. э.).
Читайте также
Гераклит — недружелюбный и плачущий
Как и полагается приличному античному философу, Гераклит написал сочинение «О природе», однако стиль его письма был столь сложен для понимания, что еще в Античности Гераклита прозвали «темным» — его тексты более походили на откровения оракулов, чем на рациональные изречения, и известный историк древнегреческой философии Уильям Гатри совершенно прав, когда говорит: «Нет сомнений, что он сам верил в то, что вступил во владение абсолютной истиной». По никому не понятной иронии истории из всех философов-досократиков именно от Гераклита до наших дней сохранилось больше всего (145) фрагментов.
С чем связано столь темный стиль письма, объяснить можно, с одной стороны, тем, что мысль его, обладая предельной семантической плотностью, просто не могла «уместиться» в привычный артикулированный философский дискурс того времени, с другой, тем, что Гераклит был тотальным мизантропом и поэтому не хотел, чтобы его мудрость стала достоянием «масс» — только избранных.
Поэтому кажется вполне вероятным, что кто-нибудь из «отцов» современной психиатрии — Эмиль Крепелин, например, — не задумываясь диагностировал бы Гераклиту диссоциальное расстройство личности вперемежку с бредом величия.
Вот что, по словам Диогена Лаэртского, говорил Гераклит о своих согражданах (правда, не просто так, а за то, что они изгнали из города одного его знакомого): «Поделом бы эфесцам, чтобы взрослые у них все передохли, а город оставили недоросткам». Потом он удалился в храм Артемиды (да, тот самый, который сжег Герострат двести лет спустя, а Александр Великий восстановил), где играл с детьми в бабки, а когда к нему подошли сограждане с изумленными лицами, то он им сказал: «Чему дивитесь, негодяи? Разве не лучше так играть, чем управлять в вашем государстве?». Затем ненависть его к людям стала прогрессировать, и он удалился в горы, где питался одними травами и заболел в итоге водянкой. Поняв, что надо с хворью что-то делать, а местные лекари помочь не в силах, Геарклит — этот потомок царского рода — закопался в яму с коровьим навозом в надежде, что таким вот образом нагреется, и вся влага из него испарится. Однако когда и это не помогло, он, измазанный навозом, вышел в город, где и скончался на шестидесятом году жизни, будучи разодран собаками. Такая странная и трагикомическая судьба. И тем не менее, как и в каждом подлинном мизантропе, в Гераклите недвусмысленно давала о себе знать также и мировая скорбь за весь род людской, свидетельства о которой помимо других авторов для нас сохранил Сенека в своем трактате «О гневе» (II, 10, 5):
«Гераклит всякий раз, как выходил из дому и видел вокруг себя столько скверно живущих, а точнее сказать скверно гибнущих людей, начинал плакать и жалеть всех попадавшихся ему навстречу прохожих, даже если они были веселы и счастливы»…
Поэтому, наверное, Гераклита зовут также Плачущим.
Считается, что Гераклит ни у кого не учился и поэтому отзывался с презрением не только о своих современниках, но равным образом и о предшественниках: «Многознание, — говорит Гераклит, — уму не научает, а не то научило бы Гесиода и Пифагора, равно как и Ксенофана с Гекатеем». А о своем старшем современнике — великом Пифагоре — он говорил следующим образом: «Пифагор, Мнесархов сын, занимался собиранием сведений больше всех людей на свете и, понадергав себе эти сочинения, выдал за свою собственную мудрость многознание и мошенничество». Сочинение свое, собрание изречений «О Природе», он посвятил в храм непорочной богини Артемиды, связь с которой была потом мастерски интерпретирована Мартином Хайдеггером в лекционном курсе 1943 года «Начало западного мышления», который мы здесь, увы, не можем подробно обсудить. Скажем лишь, что, согласно Хайдеггеру, мизантропический эпизод игры с детьми в храме богини и тот факт что он как эфесянин принес свое сочинение этому храму в дар — вовсе не случайные детали биографии, но приметы того, что Артемида, будучи богиней света, природы и распри (по Хайдеггеру), является как раз богиней «того, что этот мыслитель должен мыслить».
Сочинение Гераклита имело три раздела: 1. Обо всем. 2. О государстве. 3. О божестве. Для того чтобы проанализировать основные сохранившиеся фрагменты, нам нужно будет выделить в его учении несколько базовых концептов, с которыми мы и соотнесем эти фрагменты, ибо в них они находят свое выражение и объяснение. Тем самым они вступают в такое отношение, которое знаменитый историк философии Чарльз Кан в своей книге, посвященной Гераклиту, обозначил как лингвистическая «плотность» и «резонанс». В то же время, понятия плотности и резонанса являются методологическими установками, предполагающими, что значение отдельного взятого фрагмента может быть понято более адекватно, если этот фрагмент соотнесен с другими фрагментами данного автора. Равно предполагается и то, что автор — в данном случае Гераклит — специально избирал для экспликации своей мысли слова с максимально широким спектром значений. Итак, поехали!
Огненный логос Гераклита
Аристотель в «Риторике» сообщает, что начальные слова сочинения Гераклита были следующими: «Этот вот логос, сущий вечно, люди не понимают». Философ 2 в. н. э. Секст Эмпирик в сочинении «Против ученых» (VII, 132) приводит этот фрагмент целиком:
«Хотя этот логос существует вечно, люди не понимают его — ни прежде, чем услышат о нем, ни услышав впервые. Ведь все совершается по этому логосу, а они уподобляются невеждам, когда приступают к таким словам и к таким делам, какие я излагаю, разделяя каждое по природе и разъясняя по существу. От остальных же людей скрыто то, что они делают бодрствуя, точно так же как они свои сны забывают».
Нет дальнейшего смысла говорить о логосе Гераклита, если мы не попытаемся хотя бы кратко обозначить тот спектр основных значений, которые это слово имело в греческом языке в 5 в. до н. э. Вот эти значения:
Теперь, если мы вернемся предыдущему фрагменту, то увидим, что под логосом, который люди не понимают, скорее всего, следует разуметь — учитывая указанные значения — некий вселенский принцип или закон, сообразно которому происходит все то, что происходит, то есть своего рода всеобщий закон Бытия, который приводит все сущее к единству: «Не мне, но логосу внимая, мудро признать, что все — едино».
Таким образом, в логосе можно выделить следующую структуру: 1. Логос — это то, что все слышат (но не все понимают). 2. Логос — это универсальный закон, управляющий вселенским становлением.
3. Этот закон обладает независимым существованием; независимым как от людей, которые его слышат (и (не) понимают), так и от вещей (или сущего), на которых он сказывается и чье бытие определяет.
О том, что логос обладает абсолютной универсальностью, Гераклит говорит: «Поэтому необходимо следовать всеобщему. Но, хотя логос всеобщ, большинство людей живет так, как если бы имело собственное понимание». Что это значит? Это значит, что мир, существующий сообразно всеобщему принципу, в сознании индивидов через ложные концептуализации приобретает ложные черты, в результате чего бытие, будучи изначально истинным и открытым чуткому уху и острому взору, искажается и становится ложным бытием, настолько ложным, что в конце концов мы можем объявить его «виновным» и даже провозгласить вместе с Горгием, что бытия не существует.
С этим фрагментом соотносится фр. 114, где проблематика всеобщего закона-логоса экстраполируется на сферу уже вполне человеческих морально-правовых и политических установлений, а если быть более точным, то последние просто дедуцируются из него:
«Тем, кто желает говорить умно, должно укрепить себя этим для всех общим, как город, законом и много крепче. Ведь все человеческие законы питаются единым божественным, который простирает свою власть, насколько желает, всему довлеет и над всем одерживает верх».
Таким образом, всеобщий логос, эта божественная речь, становится всеобщим законом (νόμος). Законы полиса-государства будут тем более благими и справедливыми, чем более законоведы будут прислушиваться к божественной речи-логосу, и чем менее они будут делать это, тем стремительнее законы будут падать в бездну беззакония, творя несправедливость (ἀδικία). И поскольку закон (обычай), по словам поэта Пиндара, — царь над всеми (πάντων βασιλεύς), то, подчиняясь такому несправедливому «царю», весь полис и даже целый народ может устремиться в объятия всеобщего преступления. Именно о таком состоянии говорил уже в 20 в. Мераб Мамардашвили: «В эту соблазнительную пропасть, пропасть безответственности, пропасть несвободы, может устремляться, падать весь мир». При этом фрагмент Гераклита говорит нам, что и для обычного человека, желающего говорить разумно и осмысленно (ξὺν νόῳ, досл. с умом), нужно всячески стараться внимать логосу, помня о единстве сущег.
Таким образом, логос здесь имеет диалектическую природу, соединяя в себе единичное (индивида в нашем понимании) и всеобщее (мир и других людей).
Высказывание разумно говорящего человека есть то дискурсивное поле, где примиряются интересы и противостояния частного и всеобщего, «моего» и «твоего», «нас» и «их», божеского и человеческого, избытка и недостатка, жизни и смерти, и именно поэтому, наверное, ничто не встречается в мире столь редко, как высказывание подобного рода, и связано это, возможно, с тем, что, как говорил Хайдеггер, «мы пока еще не мыслим». Почему же мы не мыслим? Потому что мы спим и действуем как бы во сне. Гераклит говорит: «Не следует действовать и говорить подобно спящим, ибо и во сне кажется, что мы действуем и говорим». Здесь мы также видим, насколько важно было для грека понимание неотделимости слова и дела в жизни человека. Именно поэтому, например, Платон в своих диалогах выводит Сократа как образцового учителя для юношества, ибо слова у него не расходятся с делами, осуществляя дорическую гармонию человеческой жизни (диалог «Лахет»).
И уже в 20 веке философ Людвиг Витгенштейн в более аналитическом ключе скажет, что если мы хотим понять, что имеет в виду человек, единственным для нас «критерием выступает то, что он говорит и делает». Тем не менее Гераклит говорит, что мы спим. Эта метафора сна как преобладающего состояния человеческой отчужденной жизни пройдет сквозь тысячелетия и дойдет до нас в целости и сохранности. Зигмунд Фрейд концептуализирует это в понятии бессознательного, когда будет постулировать, что наша жизнь наполовину состоит из бессознательных (читай сонных) действий, не имеющих никакого рационального обоснования, но всецело укорененных в отчужденном и подавленном желании, которое находит свою символическую артикуляцию либо в симптоме, либо во сне, либо — и это уже атрибут современного постиндустриального общества — в потреблении, которое безуспешно пытается утолить по определению неутолимое желание.
Так произойдет инверсия смысла, когда измерение сновидения и болезни надолго станет практически единственным интерпретационным полем, где мы можем пожать хоть какие-то плоды смысла для самопонимания и самоистолкования, узнать какую-то истину о себе, то есть хотя бы попытаться пробудиться сообразно логосу, к которому нас призывает Гераклит.
Ведь Гераклит говорит нам то же самое, что и его современник поэт Пиндар: «Стань тем, кто ты есть», которого Гете лишь перефразирует в своем Werde der du bist («Будь самим собой»). В терминах философии желания эта максима будет озвучена Жаком Лаканом следующим образом: «Не поступайся своим желанием!».
«Сухая душа — мудрейшая (σοφωτάτη) и наилучшая»
Этот логос, несмотря на свою возвышенность, познаваем не только умом, но и органами чувств, что роднит мысль Гераклита с «материалистической» мыслью милетцев. Во фр. 107 читаем: «Глаза и уши — плохие свидетели для людей, имеющих грубые (βαρϐάρους, досл. варварские) души». То есть мы видим, что познание (логоса) вполне возможно через органы чувств, однако для этого нужно иметь соответствующим образом подготовленную душу. Еще более радикально свой «сенсуализм» Гераклит выразит во фр. 55: «Я предпочитаю то, что можно увидеть, услышать и изучить». Здесь мы можем заметить фундаментальное расхождения теории познания Гераклита с таковой Парменида, о котором мы расскажем в другом месте.
Последний полностью отвергал чувственный опыт, полагая, что он свидетельствует нам не о подлинно сущем, но лишь о кажущемся, поэтому безумию подобно в процессе познания «оком бесцельным глазеть, и слушать ухом шумящим», но исследовать что-либо (а что же еще, как не бытие!) нужно только «разумом». А Гераклит, как издеваясь над Парменидом, идет еще дальше и уточняет: «Глаза-более точные свидетели, чем уши». В этом, конечно, сказалось общее представление о зрении как фундаментальном органе чувств, являющимся основным источником человеческого познания. Собственно, у греков одно из основных слов, обозначающих познавать, знать (εἰδέναι), означало также видеть, и именно в этом значении это слово использовалось изначально. Гатри указывает, что Гераклит в этом высказывании выступает против тех, кто смешивает вместе все чувственные восприятия, не применяя разум (νοῦς) для того, чтобы делать из них правильные умозаключения, поскольку внимательное различение чувственных явлений представляет собой необходимое предварительное условие для познания лежащего в их основе логоса.
Однако может возникнуть вопрос, что это за души такие, которые не являются варварскими и которые одни только и способны правильно пользоваться ощущениями и чувственными восприятиями?
Помимо того, что это души греческие (ибо варварское для грека — это негреческое и, следовательно, бескультурное, и в этом отношении грек был тотальным «культурным» шовинистом), это души «сухие», ибо «сухая душа — мудрейшая (σοφωτάτη) и наилучшая». Как душе оставаться сухой и не размокнуть? Не пить чрезмерно вина и не есть мяса, то есть быть вегетарианцем. «Вино и вкушение мяса, — говорит Геркалит, — делают тело сильным и крепким, а душу слабой». Где должна территориально проживать такая душа? Понятное дело, в Греции. Поэтому эллинистический философ Филон Александрийский (I в. до н. э.), бывший иудеем и живший хоть и в эллинизированном, но все же Египте, и писал: «Одна лишь Эллада производит породу человека, которого и впрямь можно считать „небесным растением“».
Гераклит, признаться, в отличие от своих милетских предшественников, совсем не чтил воду и считал ее пагубной для правильного функционирования души, поскольку вода и, шире, влага отяжеляет душу, лишая ее остроты сознательности. Уже гораздо позже, во 2 в. н. э. знаменитый врач Гален скажет: «Не признать ли нам сухость причиной сознания, подобно последователям Гераклита?» Возможно поэтому в качестве материальной чувственной артикуляции всеобщего логоса Гераклит признал стихию огня — того элемента, который и создает сухость, истребляя влагу. В противоположность всемирному потопу, представление о котором содержится в мифологиях самых различных и далеко отстоящих друг от друга мировых культур, Гераклит полагал, что начало и конец мира — это вселенский пожар:
«Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся и мерно угасающий».
Влага — не обладающая в отличие от огня мерой — противна истинной душе, которая и отвечает за разумную способность, поэтому Гераклит говорит, что «смерть умных душ стать влажными». Здесь, конечно же, сразу хочется вспомнить кончину самого Гераклита, вызванную водянкой и являющуюся очень символичной — такое впечатление, что вода просто отомстила философу за нелюбовь к себе.
Этот огненный аспект логоса с точки зрения его рассмотрения в качестве материальной субстанции всего аналогичен подобному рассмотрению стихий у милетских физиков, то есть есть огонь — это одно из начал сущего, или архэ.
«Гераклит утверждает, что душа есть начало (ἀρχή), поскольку она, мол, есть испарение, из которого составляется все остальное. Кроме того, она нечто в высшей степени бестелесное и непрестанно текучее».
«Путь вверх и вниз — один и тот же»
Философ-неоплатоник Иоанн Филопон (6 в. н. э.), комментируя этот фрагмент Аристотеля, пишет следующее: «Под огнем он (Гераклит. — Прим. авт.) не имеет в виду пламя: огонь — это имя, которое он дает сухому испарению, из которого также состоит душа». Эта сухая и огненная душа, будучи «непрестанно текучей», приводит к тому состоянию вещей в мире, о котором не слыхивал разве что школьник, — это такое состояние, когда «все течет» (πάντα ρεῖ) и «все меняется» (οὐδὲν μένει, досл. ничто не стоит на месте). Эти выражения переданы впервые нам Платоном в диалоге «Кратил»:
«Гераклит говорит где-то, что «все движется и ничто не стоит на месте» и, уподобляя сущее течению реки, говорит, что «дважды в одну и ту же реку ты, пожалуй, не войдешь».
Этот парафраз Платона, конечно, коррелирует с фр. 49а: «В одни и те же реки мы входим и не входим, мы существуем и не существуем», однако установить точный контекст соответствия все же очень проблематично, ибо в случае Гераклита никакого философского контекста, существующего вне фрагментов, просто не сохранилось. То, что мы существуем и не существуем в одно и то же время, является хорошим примером «диалектики» Гераклита, если только мы будем помнить, что никакой диалектики как способа рассуждения тогда еще и в помине не было, подобно тому, как для героев Гомера не существовало никакой риторики, а для людей вообще — никакой логики как науки (как не существует ее для большинства людей и поныне), что, однако, не мешало первым прекрасно говорить, а вторым — логично мыслить.
Тем не менее учение о тождестве противоположностей в философии Гераклита в истории философии принято называть диалектикой, не станем и мы изменять этой традиции.
Имплицитно или явно диалектика содержится во всех фрагментах Гераклита, но в некоторых учение о единстве противоположностей выражено наиболее ярко. «Путь вверх и вниз-один и тот же», «Бессмертные-смертны, смертные-бессмертны; смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают», «Одно и то же в нас — живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое. Ведь это, изменившись, есть то, и обратно, то, изменившись, есть это». Смысл диалектики Гераклита в том, что полярные термины его высказываний находят разрешение содержащегося в них противоречия в гармонии — состоянии связи, согласия и порядка, подобно струнам безупречно звучащего музыкального инструмента, настроенным в определенном ладу, поэтому Гераклит и говорит: «Они (люди) не понимают, как расходящееся само с собой согласуется: возвращающаяся [к себе] гармония, как у лука и лиры».
Обыденное мышление, для которого мир всегда уже как-то «понят» и не представляет загадки, впадает в когнитивный диссонанс, когда сталкивается с какими-то заявлениями о том, что разное — это одно. Наш ленивый обывательский взгляд, скользя по поверхности явлений и упорядочивая все сообразно внедренным в нас с детства логическом законам непротиворечивости и исключенного третьего, не хочет примириться с тем, что «у бога прекрасно все, и хорошо, и справедливо», и только люди «одно считают несправедливым, другое-справедливым». Мы видим только гармонию явную, которая мгновенно разбивается вторжением любого — малейшего — проявления дисгармонии, а так всегда и происходит в мире материи: любое чужеродное и внешнее вторжение в упорядоченную структуру приводит — по крайней мере, поначалу, — любую систему в состояние шока, приближая ее к точке бифуркации, после которой система — абсорбировав («поняв») вторжение, противоречащее принципам системы, — либо переходит на новый, более сложный, уровень функционирования, либо — не абсорбировав («не поняв»), в случае, если вторжение извне сильнее системного потенциала адаптации, — разрушается.
Гераклит же призывает нас совершить акт интеллектуальной трансгрессии, прорвавшись сквозь толщу дисгармонии, чтобы узреть за ней высший уровень гармонии, который уже не подвержен никакому разрушительному вторжению. Движение мысли при этом может быть изображено при помощи простой схемы: (а) обыденное сознание, воспринимающее внешнюю гармонию, (б) трансформируется в акт рефлексии, выдерживающий вторжение дисгармонии (противоречия), который, в свою очередь, (в) преодолевает последнюю и возвышается до созерцания скрытой Гармонии, «которая лучше явной» и в которой противоречия, говоря языком Гегеля, «сняты».