кто такой художник по металлу
Мелитопольский «художник по металлу» делает из железа птиц и цветы
9 ноября 2021 08:26
В Мелитополе кузнец из стали и огня создает удивительные произведения искусства. Никак иначе не получается назвать кованые изделия, что выходят из под молота Алексея Воробина.
— Почему я увлекся этим делом? Потому что это, во-первых, необычная такая профессия. Во-вторых, у нее, у этой профессии, нет пределов, как и у художников. Я понял, что кузнечное дело – это совсем не то, что ты делаешь себе в цехе. Это совсем другая профессия, это настолько творческая работа, и у нее совсем другой подход к металлу, – говорит он.
Алексей Воробин – член Гильдии кузнецов и ножеделов Украины. Молодой человек постоянно (во всякм случае до карантина) участвовал в фестивалях, занимал первые места в конкурсах кузнечного искусства.
Больше всего кузнец любит работать над природными мотивами. Например, птицы, листья, деревья:
Одна из «фишек» мастера, своеобразная подпись – это небольшой цветок. Ее добавляет почти в каждое свое произведение.
Алексей говорит: влюбился в кузнечное ремесло за творчество, за сочетание фантазии с образами, за превращение железа в послушную материю. Каждое произведение создает тщательно. Сначала рисует эскиз. Следующий этап – заготовки. И только потом мастер начинает воплощать свою идею.
Работа, которой кузнец гордится больше всего – это садовый светильник, размером с человеческий рост, который делал три месяца.
Впрочем, Алексей Воробин отмечает, что лучшая его работа – еще впереди.
Редкая профессия. Художник по металлу Павел Молотков
Павел Молотков, художник по обработке металла:
Подсвечник уже готов и сейчас я собираюсь покрыть его патиной. Температура может быть где-то 1300 градусов. Железо приобретает теплый оттенок. При нагреве испаряется жидкость и остается само масло, которое и добавляет черноту.
Валерий Михайлюк, преподаватель Белорусской государственной академии искусств:
Павел Молотков сразу произвел на меня впечатление. Он имеет собственное мнение. Он, получив задание, работал, вникнув в тему. Справился замечательно.
Большинство своих работ Павел раздарил друзьям и знакомым, а некоторые даже попали в частные коллекции. Идею вот таких часов, кстати, они тоже уже подарены, подсказала найденная случайно шестерня. У неё не хватает одного зубца. Место его отсутствия указывает на время рождения получателя подарка.
Идею этой работы подсказала деревянная часть гитары. Увлеченность музыкой и особенно «The Beatles», мечта научиться играть на контрабасе и полет творческой мысли привели к рождению этой вещи. Гибрид гитары и контрабаса никогда не заиграет, но зато, возможно, напомнит о вечной музыке Ливерпульской четверки.
Павел Молотков:
Каждый день в голове рождаются идеи. У меня просто не хватает времени на их реализацию.
Олег Понукалин (профессиональный клоун): Я – цирковой ребенок, артист цирка в пятом поколении. Это дореволюционная цирковая династия, одна из самых старых в России
В студии программы «Утро» на СТВ Олег Понукалин, профессиональный клоун из Берлина.
Мы знаем, что вы учились во ВГИКе на сценариста. Но как так получилось, что вы начали занимать совершенно другим?
Олег Понукалин, профессиональный клоун (Германия):
В цирке очень многие пытаются развиваться дальше: поступают в ГИТЕЗ на режиссерский факультет, стараются закончить другие какие-то институты, в том числе и Институт культуры. Этим повышают свои профессиональные качества. Потому что век циркового артиста не долог. Меня всегда интересовала писательская деятельность. Я писал новеллы, мне очень нравилось. Единственное, скажу честно, я во ВГИКе не доучился. Проучился только 3 курса, потому что в лихие 90-е нужно было куда-то выезжать и зарабатывать деньги. Но даже это неоконченное высшее образование мне очень помогает, когда ставишь новые программы или делаешь репризы.
Олег, так в вашей жизни сначала был цирк, а потом уже все остальное? С какого возраста вы в цирке?
Олег Понукалин:
Я – цирковой ребенок, артист цирка в пятом поколении. Это дореволюционная цирковая династия, одна из самых старых в России. Собственно, я в цирке родился и вырос.
А ваши родители были гимнастами или клоунами?
Олег Понукалин:
Был очень обширный диапазон: жонглёры, дрессировщики, клоуны, эквилибристы, акробаты.
А кто-нибудь из родственников был директором цирка?
Олег Понукалин:
К сожалению или к счастью, нет.
А по каким критериям цирковой ребенок выбирает себе дальнейшую стезю? Ведь спектр огромен.
Олег Понукалин:
Я мечтал о воздухе – мне всегда нравились воздушные гимнасты. И поэтому я стал работать на трапеции. Через 20 лет спустился и стал тем, что ожидали от меня родители.
А есть какой-то псевдоним? Карандаш, к примеру.
Помимо вашего долгого творческого пути, у вас уже состоялся путь из страны в страну. Вот расскажите о ваших перемещениях. Как это случилось?
Олег Понукалин:
Во-первых, цирковой артист всю жизнь в переездах. Я вместе с родителями проехал весь Советский союз и какую-то часть социалистической заграницы. Но так сложилось, что я долго проработал в Германии. Где, собственно, и задержался.
А вы чувствовали какую-то разницу, после нашего советского зрителя, который от души смеется и гуляет? Зритель отличается?
Над чем смеются немцы?
Олег Понукалин:
Над налоговой инспекцией. Но это жанр «Stand-up Comedy». Но в моем репертуаре более жизненные вещи: любовь, одиночество, попадание в какие-то неловкие ситуации. И в цирке нужен быстрый юмор, который сразу доходчив зрителю. А в театре, в котором я также работаю, можно и слезинку выдавить.
Так вы грустный клоун?
Олег Понукалин:
Нет. Просто это иногда расширяет твой диапазон. Чарли Чаплин был грустным клоуном? Нет, он смешил. Но всегда присутствовала какая-то печаль. И я тоже пытаюсь это использовать.
Давайте поговорим о фестивалях. Мы знаем, что проходил фестиваль в Риге, на котором вы удостоены специального приза.
Олег Понукалин:
Рижский фестиваль был самый близкий, потому что проходил в феврале этого года. До этого я был минимум на 12 – 14 фестивалях в Японии, Франции, Голландии и других странах. Очень важно для меня было побывать на этом мероприятии – в Риге прошла значительная часть моей жизни. Целых три года. И мне было приятно получить именно в этом городе приз из рук Олега Попова. Для клоуна – это дорогого стоит.
Он тоже сейчас в Германии живет? И часто вы с ним встречаетесь?
Олег Понукалин:
Да, он сейчас в Германии. Мой отец проработал с Поповым в коллективе практически 10 лет. И наши семьи дружили.
Скажите, откуда вы берете идеи для своих номеров? Придумываете или из жизни подсматриваете?
Олег Понукалин:
Все по-разному. Даже едя в троллейбусе, уже можешь репризу увидеть. Потом адаптируешь её под сцену. Многое берется из классики. И это не секрет.
Клоун – самый любимый персонаж в цирке для детей. Но иногда даже дети, для которых готовятся все представления, их боятся. Как вы к этому относитесь?
Олег Понукалин:
Знаете, это все зависит от степени профессионализма клоуна. И когда видишь, что ребенок от тебя отстраняется и пытается, увидев тебя, как-то отойти подальше, не нужно его трясти или успокаивать. Просто подойди к другому. Всегда видно по глазам, когда ребенок хочет, чтобы ты к нему подошел. И я считаю, что если ребенок боится клоуна, то в этом виноват только клоун.
Вы над своим образом работаете сами? Костюмы, грим, прическа, аксессуары.
Олег Понукалин:
Уже да. Мне доводилось проводить много разных экспериментов, в том числе, работать в паре с одним из учеников Полунина. И у него был полный грим, огромный красный нос, от которого постоянно трудно избавляться. Позже я перешел к классике, потому что в ней больше возможностей. Без фрака и с беретом – ты уже художник. А с каким-то определенным костюмом уже так быстро не перевоплотишься. А я не хочу быть сильно привязанным к костюму.
А правда ли, что клоуны настолько выкладываются на сцене, что в жизни им хочется тишины и покоя?
Олег Понукалин:
Кто в театральном амплуа самый нудный, грустный? Это всегда комики. И, как ни странно, в цирке тоже самое: 90% клоунов меланхоличные, со вздорным характером. Они не плохие, просто эта постоянная отдача смеха и образа накладывает определенные рамки. И чтобы быть настоящим хорошим клоуном, надо постоянно думать.
Надо обладать определенными чертами характера?
Олег Понукалин:
Безусловно. И лучше, если сразу несколькими. Часто приходится жить вне дома, семьи и Родины, в определенном узком кругу – к этому тоже надо быть морально готовым.
Художник по металлу
Если вы до сих пор думали, что болгарка, кувалда и тиски – это просто инструменты, то глубоко заблуждались. В умелых руках мастера они могут превратиться в «кисти», которыми можно «рисовать». Об удивительной технике художника по металлу Дмитрия Сангалова – наш материал.
С творчеством – на «ты»
На «ты» с творчеством Дмитрий с самого детства. В семь лет родители отдали его в изостудию при Дворце пионеров. Поэтому в художественную школу он пошел, уже обладая некоторыми знаниями и имея неплохую технику рисования. Так, из всех поступающих в «художку» только он и еще один мальчик получили за рисунки две «четверки» и «пятерку». Это считалось великолепным результатом. На курсах учебно-производственного комбината, которые в обязательном порядке посещали все советские старшеклассники, Дима выбрал профессию редкую и, конечно, связанную с творчеством, – стеклодув. «Корочки» вскоре ему очень пригодились. После школы не получилось поступить, как он планировал, в художественное училище. И, чтобы не болтаться без дела и помочь маме, которая растила его одна (папа рано ушел из жизни), Дмитрий устроился на завод «Авиабор» стеклодувом. Оттуда парня через год проводили в армию. Отдав долг Родине, вернулся он домой, как водится, повзрослевшим. И профессии, которые можно было получить в художественном училище, ему показались уже неинтересными. Велосипед изобретать молодой человек не стал: снова устроился в стеклодувный авиаборовский цех. Благо там, изготовив положенное количество колб и пробирок, можно было творить для себя и для души. Через два года Дмитрий Сангалов решил сменить раздувание огня на тушение пожаров. «Молодой был, – улыбается он. – Хотелось романтики, героизма…» Двадцать лет он прослужил огнеборцем. И сейчас, находясь на заслуженном отдыхе, по-прежнему продолжает работать – в 213 пожарной части. Ну и, конечно, творить. Да-да. Дмитрий Юрьевич не расставался с искусством никогда. Лежать на диване и смотреть телевизор – такой примитивный отдых ему не по душе. Душе, которая просит самовыражения. «Ты всегда себе дело найдешь», – говорит ему супруга Наталья. Он занимался резьбой по дереву и лепкой из глины, писал иконы. «Стеклянные и глиняные изделия больно уж хрупкие, а вот железо надежнее!» – улыбаясь, объясняет выбор нового материала художник.
Вначале была беседка…
Увлечение железом началось четыре года назад – с дачной беседки, которую наш земляк возьми да и реши украсить металлическими фигурками. Теперь гостей встречает кошка Барыня, прижимающая лапу к сердцу, – символ того, что здесь рады добрым людям. А рядом ее друг, охранник беседки – кот Матроскин. Конечно, эти зверушки стали не единственными жителями «теремка» Сангалова. Появились в копилке работ Дмитрия и «ломовые» экземпляры, то есть сделанные из лома. Всему художник находил применение – и старой лопате, и ненужному топору. И выходили «из-под его руки» то газель, то бычок, то сова. Дальше – больше. Он стал создавать из металла настоящие картины! «Я ведь еще и сантехникой занимаюсь, – признается талантливый дзержинец. – Поэтому у меня в наличии частенько оставались обрезки металла. Начал с заглушек. Потом к трубам перешел – профильным, круглым. Так и получилось, что даю трубам вторую жизнь – смею надеяться, более яркую, чем первая. Конечно, использую и обычное листовое железо». В деле художественной обработки металла Сангалов занимает особенную нишу. Свою технику он называет так: художественная сварка с элементами холодной ковки. «Традиционно все начинается с эскиза работы, сделанного карандашом, – рассказывает Дмитрий Юрьевич. – Потом отдельные части эскиза наклеиваю на железо и вырезаю их болгаркой. Затем отшлифовываю железо, свариваю элементы. Если надо – крашу, патенирую». На счету у художника по металлу более ста работ. Есть и целые серии. Например, «Части света», где фигуры животных символизируют определенный материк. Или постоянно обновляющаяся «Кошки – очарование мое!». Шутливая и любимая. К слову, две работы из этой серии в декабре поедут в Санкт-Петербург на международную выставку «Портрет кошки». «Да, я люблю повеселиться, – признается Дмитрий Юрьевич. – За такими работами по-настоящему отдыхаешь. С другой стороны, от создания серьезных произведений получаешь бОльшее удовлетворение».
От Нижнего до Дзержинска
«С днем рождения, Нижний!» – так называлась выставка работ дзержинца, не так давно организованная в ДКХ. Это 13 картин, посвященных Нижегородскому кремлю, плюс портрет Максима Горького «Буревестник революции» и ночной пейзаж Зеленского съезда. Сейчас кремлевскими башнями нашего земляка любуются посетители Павловского исторического музея на выставке «Как сковать Кремль?». «Помогал я устанавливать экспонаты для своей выставки в библиотеке Симонова «От глины к металлу», – рассказывает историю рождения кремлевской серии Дмитрий Сангалов. – Там как раз читали лекцию про Кремль, иллюстрируя слайдами. Так было интересно! И у меня сразу щелкнуло в голове: вот это тема! Я пришел домой и сделал Борисоглебскую башню за три дня. Так быстро я еще никогда не работал! Потом стал ездить в Кремль, фотографировать, много читал. Целый год трудился над этой серией». Сегодняшнее детище Сангалова – «От арки до пожарки». Эта серия работ посвящена родному Дзержинску. И на каждой – не просто изображение, а осмысленное, со своей идеей, художественно обыгранное. На первой – дом со шпилем. И пейзаж, и натюрморт. На подоконнике стоят цветы, лежат яблоки, а из окна открывается вид на знаменитый дом. На второй – храм в честь Воскресения Христова. И снова необычный ракурс: храм словно выглядывает из церковных ворот. На третьей – вид ДКХ, но не с лицевой, а с обратной стороны, что на бульвар Победы выходит. И перед двором стоит не кто-нибудь, а Чарли Чаплин. «Назвал эту картину «Сон», – объясняет мастер. – В детстве я бредил Чарли Чаплином, смеялся над созданными им персонажами до колик в животе. И вот недавно мне приснилось, что великий актер гуляет по ночному городу и идет к ДКХ, чтобы посмотреть мою выставку. Идет не с центрального входа, а с запасного, ведь он – мировая знаменитость. Так появилась моя третья картина из серии «От арки до пожарки». Сейчас работаю над четвертой, посвященной театру кукол»… Иногда устанешь и думаешь: все, больше ничего делать не буду! А руки сами тянутся к инструменту. Если бы не металл, я бы все равно чем-нибудь занимался – вернулся к стеклу, глине, дереву. Просто не могу жить без творчества».
Фото предоставлены Дмитрием Сангаловым
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Сергей Карев. Скульптурный
джаз
Сергей Карев – удивительный художник по металлу. В его умелых руках грубый материал приобретает невиданные органичные формы. Мягко превращаясь в масштабные скульптуры, металл не теряет своей истинной силы.
Мощь и обаяние готовых конструкций открываются перед зрителем в сильнейших визуальных образах, врывающихся в реальность своим массивом.
Саманта Тэрроу посетила мастерскую скульптора и в преддверии его первой персональной выставки в Петербурге в Музее уличного искусства пообщалась с самим художником Сергеем Каревым и искусствоведом музея Анастасией Бурлаковой о выборе материала, поиске идей и собственноручной работе художника.
Artifex: Сергей, вас называют «художник по металлу», почему? Просто красивый синоним к слову «скульптор»?
Сергей: Есть еще другая история: приходишь в мастерские, и тебя спрашивают: «А что ты делаешь?» – «Я – художник по металлу» – «О! Решеточку можешь сделать?». Все сразу думают, что можешь делать всё!
Анастасия: Что можешь быть полезным в кои-то веки, в отличие от большинства художников (смеются).
Сергей: Иногда спрашивают: «А где глина? Или хотя бы пластилин?».
Artifex: Сергей, вы ведь практически в одиночку работаете над скульптурами, почему все, сами своими руками?
Сергей: Может, это некая архаичность.
Анастасия: У Сергея важная сторона творческого процесса заключается как раз в том, что очень многое осознается именно в процессе работы. Потом, конечно, уже постфактум, идут предположения, «можно было бы. ». Но каждая конкретная работа не стала бы такой, какая она есть, если бы не рабочий процесс, в ходе которого какие-то вещи переосмысляются.
Сергей: Я это называю «скульптурный джаз».
Artifex: Чем обусловлен выбор материала, почему металл?
Анастасия: Мне кажется, металл еще хорош тем, что дает больше возможности для филигранной работы с материалом и простор для воплощения замыслов художника, который владеет этой техникой.
Artifex: Расскажите о процессе работы? Используете ли вы эскизы, макеты?
Сергей: Вот, кстати, я почему-то пропускаю этот момент. Может быть потому, что в образование это вкладывается: сбор аналогов, утверждение эскиза (смеется). Но потом я освободился от этого. Зачастую приходит некая идея, и надо быстрее ее воплотить, чтобы не закопаться в ней.
Эскизами также страшно спугнуть идею, перегореть. Иногда забываешь, что ты «делатель», и начинаешь философствовать. Очень заманчивая тема. Порой ты уже настолько хорошо продумал объект и настолько ясно начинаешь его видеть, что, когда приступаешь к реализации, он тебе уже не интересен.
Artifex: А откуда же берутся идеи?
Сергей: Часто это реакция на что-то. Например, просто кленовые носики на земле валяются, видишь, и кажется, что объект интересный. А потом уже начинаешь раскрывать его, раскручивать, смотреть, как он падает, как растет, какой формы бывает. И понимаешь, что это что-то живое. Или был я в гостях у петербургского художника Николая Сажина, услышал об открытии музея «Эрарта» и о том, что там интересуются фризом, чем-то длинным. Я и говорю: «След червя». А они в ответ: «О, это гениально». Тогда я даже не знал, как это вообще может быть, но потом понял, что ввязался во что-то.
Artifex: Расскажите о будущей выставке.
Сергей: Она будет называться «Съеденный бог». Впервые название стало у меня дорогой к объектам.
Artifex: Расскажите о процессе взаимодействия куратора и художника.
Мне вообще очень понравились работы, когда я их увидела в первый раз. У меня сразу четко сложился в голове ключевой посыл выставки, а потом я озвучила его Сергею, и оказалось, что наше видение совпадает.
Artifex: Где бы вы хотели выставиться в будущем?
Сергей: Нью-Йорк мне нравится. Мне почему-то сейчас хочется через океан.
Анастасия: Я думаю, ты хорошо бы смотрелся в МОМА. Я стараюсь агитировать Сергея на подачу заявок на огромное количество конкурсов. Потому что там побеждают художники и менее профессионального уровня, мы тоже можем. Нужно больше себя продвигать.
Сергей: Займусь после этой выставки. Она действительно покажет мне, что дальше, куда развиваться.
Сергей: Но в то же время понимаешь, что ты не собирал их там 20 лет, это рождается вот-вот, тепленькие пирожки.
Artifex: И под конец наш фирменный вопрос: что заставляет вас улыбнуться?
Анастасия: Я веселю!
Artifex: Спасибо за насыщенный разговор. Удачи с выставкой!