кто такой переговорщик в полиции
Кто такой переговорщик в полиции
Стараясь тем или иным способом разрешить конфликт с заложниками, сотрудники большинства спецподразделений следуют одному важному принципу: переговорщик никогда не отдает команды, а командиры никогда не занимаются переговорами.
При выборе переговорщика желательно опираться на широкий контингент подготовленных специалистов. Большое значение имеют национальность или раса переговорщика. Основываясь на своем американском опыте, JI Томпсон говорит, например, что крайне нежелательно привлекать темнокожую женщину переговорщика для общения с темнокожим преступником мужского пола. Также очевидно, что забаррикадировавшийся белый расист не захочет вести конструктивный диалог с черным переговорщиком, а с белым переговорщиком не станет разговаривать ярый поборник превосходства черной расы. А вот в районах, где отчетливо прослеживается конфликт между темнокожим населением и «латинос», белый переговорщик будет восприниматься как нейтральная фигура и, вероятно, сможет наиболее эффективно выполнить возложенные на него задачи.
Очень желательно, чтобы переговорщик общался с террористами на их родном языке. Хорошо иметь в составе группы переговорщика-полиглота, но и ему понадобится помощь носителя языка для точного смыслового перевода идиоматических выражений. Например, в Сент-Луисе, где живет Л. Томпсон, обосновалась многочисленная колония беженцев из Боснии. В связи с этим правоохранительные органы привлекли в свой штат людей, которые хорошо знают сербско-хорватский язык.
Правда, во время событий на Дубровке была попытка использовать для переговоров чеченца. Депутат Госдумы Асланбек Аслаханов попробовал войти в контакт с террористами. Однако, поскольку у Аслаханова не было специальной подготовки, его «переговоры» с преступниками превратились в словесную перепалку. А как мы уже знаем, переговорщик ни в коем случае не должен вступать в конфронтацию с террористами.
При подготовке переговорщика одним из полезных приемов является перевоплощение его в преступника, захватившего заложников. В этом случае переговорщик не только будет использовать накопленный опыт для создания реалистичного образа «террориста», но и получит возможность почувствовать себя в шкуре «партнера по переговорам».
Следует как можно чаще организовывать совместные тренировки переговорщиков и группы захвата. Такие тренировки помогают обеим сторонам лучше понимать потребности и возможности друг друга. Позволяют исключить возникновение взаимной неприязни, что является не таким уж редким явлением. Простой пример: переговорщик и группа захвата часто по-разному относятся к просьбам террористов. Если для переговорщика просьба оппонентов является возможностью поторговаться, получить что-то взамен, то для штурмовой группы это лишь помеха в процессе подготовки штурма. В процессе совместных тренировок переговорщики узнают, какого рода информация особенно важна для группы захвата, и впоследствии своевременно предоставляют коллегам важные сведения. С другой стороны командиры штурмовой группы начинают лучше понимать, какую существенную помощь им может оказать переговорщик. Простой звонок в последние секунды перед штурмом может отвлечь преступника, заставить его переместиться в определенную часть помещения.
Присутствие хорошего переговорщика абсолютно необходимо при разрешении практически любого инцидента с захватом заложников. Он способен разрядить обстановку, убедить преступника сдаться без применения насилия с чьей-либо стороны, что представляет собой самый желательный исход. Но и в том случае, когда невозможно закончить дело миром, переговорщик может обеспечить группу захвата ценной разведывательной информацией, потянуть время, чтобы усыпить бдительность злоумышленников и дать группе захвата возможность подготовиться к эффективному штурму. А в определенный момент, когда уже начата операция проникновения, он может отвлечь внимание преступника.
Классическим примером таких действий является уже упоминавшаяся операция по освобождению заложников в иранском посольстве в Лондоне. Переговорщик полиции центрального округа до последней минуты держал лидера террористов на телефоне. «Все спокойно, никакого подозрительного движения», — говорил он своему собеседнику за мгновение до того, как бойцы SAS ворвались в комнату и пристрелили главаря.
Методические рекомендации по взаимодействию с потенциальными террористами. Особенности переговорного процесса
В современном мире как никогда остро стоит вопрос терроризма и защиты граждан от террористических актов. Последние террористические акты в Париже и в небе над Синаем при взрыве российского самолета показывают, что сотрудники органов внутренних дел должны проявлять бдительность и быть готовыми к определению террористов и общению с ними
Признаки ситуаций захвата заложников и типы преступников.
Успех операций по освобождению заложников и аресту преступников достигается, как правило, объединенными усилиями ряда подразделений. Для проведения успешной операции необходимо:
1) определить тип преступника;
2) определить тип оперативной ситуации;
3) решить вопрос выбора тактики ведения переговоров;
4) выяснить имеющиеся силы и средства контроля;
5) организовать командный пункт и обеспечить связь.
На основании опыта отечественных и зарубежных правоохранительных органов может быть выделен целый ряд мотивов захвата заложников и характерных признаков, связанных с этим экстремальным событием. В реальной жизни каждая ситуация захвата заложников естественно, имеет частные особенности оперативно-тактической и морально-психологической обстановки. И, тем не менее, существует классификация наиболее вероятных признаков ситуаций захвата заложников и типов преступников. Рассмотрим лишь те из них, когда:
1. Преступники, действуют по психологическим мотивам. Их поступки непредсказуемы. Они в любой момент могут прибегнуть к насилию. Выделяют три вида этого типа преступников:
б) Психически больной. Захватывая заложника, действует бессознательно. Милиции в этом случае важно выяснить, произошел ли захват под воздействием временного расстройства психики или имеет место серьезное заболевание.
в) Лицо, захватывающее заложников из мести. Человек, способный приносить в жертву окружающих, если этого требует достижение его личных целей.
2. Преступники (террористы), действующие по уголовным мотивам. Они, как правило, соглашаются на переговоры и не причиняют вреда заложникам. Это чаще всего рационалистически мыслящие люди, умеющие правильно оценить обстоятельства, определить, насколько сильны его противники, и действовать соответственно своим оценкам. Различают три вида преступников, действующих по уголовным мотивам:
а) Преступник, берущий заложников, будучи застигнутым на месте преступления, не имеет заранее разработанного плана захвата заложников и охотно идет на переговоры.
в) Вымогатель пытается заставить близких потерпевшего выполнить его условия, действует расчетливо и методически.
Психологический аспект обеспечения освобождения заложников, включающий в себя:
1. Подготовительный этап. На этом этапе в рамках служебной деятельности осуществляются основные мероприятия по организации психологического обеспечения и психологической подготовке личного состава к проведению специальных операций.
2. Этап переговоров (несиловой) – от момента установления факта захвата заложников до освобождения всех заложников или до начала боевых действий. На этом этапе в задачи психологического обеспечения входит:
— стабилизация морально-психологической обстановки;
— психологическое воздействие на преступника;
— формирование психологической готовности участников переговорного процесса к выполнению необходимых функций;
— морально-психологическая поддержка заложников и участников переговорного процесса;
— психологическое сопровождение переговорного процесса;
— оказание помощи нуждающимся.
3. Этап силовых мероприятий (силовой) – от начала непосредственной подготовки к боевым действиям до освобождения всех заложников. На этом этапе основными задачами обеспечения являются формирование психологической готовности участников силовых мероприятий к выполнению необходимых функций, психологическое сопровождение боевых действий и оказание психологической помощи нуждающимся.
ПСИХОТЕХНОЛОГИИ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПЕРЕГОВОРНОГО ПРОЦЕССА И ВЫЯВЛЕНИЯ ЛИЦ, ВЫНАШИВАЮЩИХ ПРОТИВОПРАВНЫЕ НАМЕРЕНИЯ И ПРЕСТУПНЫЙ ЗАМЫСЕЛ.
Переговоры с преступниками имеют свою закономерности, стратегию и тактику, психологические особенности. Рассматривая психологическую сторону ведения переговоров, следует обратить внимание на основные принципы взаимодействия с преступниками:
«уклонение» – используется в тех случаях, когда преступник выдвигает резко противоречащие закону требования и настаивает на безусловном их выполнении в установленные сроки.
«вынужденный компромисс» – применяется в исключительных случаях и только тогда, когда жизни заложников угрожает неотвратимая опасность, устранить которую с использованием вышеуказанных приемов невозможно.
МЕТОДЫ (ПРИЁМЫ) ВЫЯВЛЕНИЯ ЛИЦ, ВЫНАШИВАЮЩИХ ПРЕСТУПНЫЕ ЗАМЫСЛЫ.
При поиске успешных методов переговоров необходимо знание не только визуализации личности с учётом вербальных характеристик, но и теории потребностей личности. Оно позволяет выявить относительную значимость той или иной потребности оппонента и выбрать наиболее действенные методы для ее удовлетворения.
Ошибочно полагать, что большое количество фактов, которыми одна сторона подкрепляет занятую на переговорах позицию, всегда будет достаточным для мотивирования другой стороны. Факты редко побуждают человека действовать так, как этого хотят другие. Главное – не просто изложить факты, а показать их связь с позициями, потребностями и интересами оппонента. Интересы являются мотивировкой поведения людей на переговорах. Они являются движущей силой на фоне споров из-за позиций. Позиция стороны – это ее точка зрения, принцип, положенные в основу поведения либо ее действий. Ее интересы – это то, что заставило ее принять это решение. Позиция – это общее восприятие проблемной ситуации, это форма и способ, каким участники переговоров выражают свои интересы. Таким образом, с некоторой долей условности можно полагать, что интересы – это то, что именно отстаивает оппонент, а позиция – это то, каким образом он свои интересы защищает. Совершенно очевидно, что рассмотреть за позицией интересы – дело очень перспективное, но и довольно сложное. Позиция, как правило, конкретна и ясна. Интересы же, стоящие за позицией, могут быть плохо выражены, трудноуловимы, непоследовательны. Чтобы прояснить интересы, необходимо получить как можно больше информации о том, что заставило преступника предпринять эти действия. Наиболее удачные переговорщики берут себе за правило сосредотачиваться на интересах, а не на позициях.
Поскольку в ситуациях с захватом заложников могут возникнуть обстоятельства, когда преступник не настроен на переговоры, психологически к ним не готов, либо выдвигает предварительные требования, то возникает необходимость специального психологического воздействия, направленного на убеждение преступника. Далее мы рассмотрим приемы убеждения преступника пойти на уступки, приемы психологического воздействия для получения информации, а также психологического воздействия при подготовке силовых мероприятий.
Важно помнить, что лица, захватившие заложников, безусловно, находятся в кризисном состоянии. Независимо от того, почему они попали в поле зрения правоохранительных органов – они опасаются за свою жизнь, подавлены и переживают стресс. Во многих случаях степень их возбуждения и беспокойства настолько велика, что оказывает сильное влияние или вообще лишает террористов способности хладнокровно мыслить и принимать решения. Их эмоциональное состояние намного превосходит пик, характерный даже для преступника после совершения выстрела в человека или ДТП. Поскольку такой стресс длится достаточно долго, можно представить себе возможные последствия происшедшего.
Нарушителей, захвативших заложников и находящихся в состоянии крайнего возбуждения, невозможно быстро или легко обезвредить. Для мирного разрешения проблемы в этой ситуации требуется время и высокий профессионализм специалистов, умеющих выслушать террористов и направить их действия в необходимом направлении. Подобные лица далеко не всегда способны плавно и постепенно перейти от агрессивности к умению разумно мыслить. Как правило, этот переход сопровождается многочисленными взлетами и падениями их настроения, что создает лицам, ведущим переговоры, дополнительные трудности, а руководителю операции не дает возможности быстро найти выход из кризисного положения.
Поэтому крайне важным является поиск признаков, по которым можно понять, что ситуацию, связанную с захватом заложников, можно разрешить мирным путем.
При ведении переговоров с лицом, захватившим заложников, необходимо не только контролировать сам процесс, но и регистрировать время, состояние, темы разговоров и степень напряженности террориста.
«Похоже, у нас на борту гости» Как не надо вести переговоры с террористами
Борис Геллер — один из ведущих экспертов-криминалистов Израиля, специалист в области дактилоскопии и исследования мест преступления. В своей книге «Наука раскрытия преступлений» он рассказывает о том, что на месте преступления привлекает внимание экспертов в первую очередь. Где могут оставаться отпечатки пальцев и как их искать. Какие технологии используют криминалисты. На русском языке книга выходит в издательстве «Альпина Паблишер». С разрешения издательства «Лента.ру» публикует главу, посвященную технике ведения переговоров с террористами.
Криминалистическая экспертиза, захват самолета и работа переговорщика
Но не будем забегать вперед. До Локерби-88 еще далеко. 8 мая 1972 года самолет бельгийской компании Sabena вылетел рейсом N 571 из Брюсселя в Тель-Авив с посадкой в Вене. В ту вегетарианскую эпоху двери в кабины пилотов не запирались изнутри. Через 20 минут после того, как «Боинг» оторвался от взлетной полосы аэропорта Швехат, в кабину экипажа вошел человек с револьвером.
Думаю, что любой летчик, почувствовав револьвер у виска, на время потеряет самообладание. Но пилот Реджинальд Леви лишь спокойным голосом сообщил пассажирам: «Похоже, что у нас на борту гости». Молодость Леви пришлась на войну. Он был ветераном британских ВВС, человеком редкого мужества и стойкости. Леви смог передать диспетчерам полетов в Тель-Авиве закодированный сигнал: самолет захвачен. В 17:15 борт со 100 пассажирами и десятью членами экипажа приземлился в израильском международном аэропорту Лод. Кроме стюардесс, никто не подозревал, что среди пассажиров находится жена командира самолета Дора.
Израильское правительство согласилось на все требования террористов. Ночью военные техники повредили гидравлическую систему шасси самолета, а утром в сотне метров от захваченного «Боинга» затормозил автобус с первой партией «освобожденных заключенных», роль которых успешно исполнял взвод загримированных солдат. Коэн оповестил террористов, что шасси самолета требует срочного ремонта, но как только он закончится, палестинцам будет открыт воздушный коридор до Каира. Микроавтобус с техниками в белых комбинезонах подъехал к захваченному самолету. Ровно семь минут занял штурм, в результате которого мужчины-террористы были убиты, а женщины арестованы. Среди ворвавшихся в салон спецназовцев были Мордехай Рахамим и будущие главы правительства страны — Эхуд Барак и Беньямин Нетаниягу.
В день захвата рейса N 571 капитану самолета, британскому еврею Реджинальду Леви исполнилось 50 лет.
Террористы и переговорщики
Мы же попробуем рассмотреть ситуацию с точки зрения переговорщика. Профессия переговорщика до сего дня окутана облаком загадочности. На самом деле ничего запредельного в ней нет, но то, что мы видим в кино, очень отдаленно напоминает реальность.
Говоря профессиональным языком, германские власти встретились с типичной «неожиданной кризисной ситуацией смешанного типа». Я поясню, что это такое. Допустим, мэрия заявила, что через неделю снесут незаконные постройки в лагере для перемещенных лиц. Понятно, что без кризиса здесь не обойтись, но он предсказуем и ожидаем. Полиция заранее подтянет к месту переговорщиков штурмовой отряд, оцепит территорию тройным кольцом. В случае же событий во время мюнхенской Олимпиады ситуация была неожиданной, а «смешанный тип» — это когда при захвате заложников преступники баррикадируются.
Захват заложников в случае террора всегда имеет политическую подоплеку. Иногда явных требований со стороны террористов нет, есть лишь демонстрация силы. Чаще у захвата есть цель: начать переговоры и чего-либо добиться. В данном случае палестинцы хотели переговоров, и они их получили. Переговоры, если они начинаются и как-то продвигаются, могут длиться очень долго.
В 1972 году профессиональных переговорщиков в ФРГ не было. К слову сказать, их вообще нигде не было, кроме полиции Нью-Йорка. Переговоры с террористами вели политики и полицейское начальство Баварии, причем разные люди в разное время. Срочно прилетевших из Израиля экспертов, включая директора Моссада Цви Замира и уже известного вам Виктора Коэна, даже близко не подпустили к операции.
Абсолютно не имевшие необходимого опыта, игнорировавшие необходимость блефовать, власти Баварии вплоть до последнего момента не смогли выяснить количество террористов, их вооружение, имена, лидера, точное местонахождение внутри здания. В кризисной ситуации того типа, с которым столкнулись немцы, группа захвата начинает готовиться к штурму или иной силовой операции немедленно, а не тогда, когда переговоры зашли в тупик. В Мюнхене ни этого, ни многого другого не понимали, и в результате операция освобождения заложников провалилась.
Как мы уже знаем, Израиль — страна маленькая, людские ресурсы ее ограниченны. Полиция не считает нужным содержать большую команду переговорщиков на полную ставку. Кроме командира части, его зама и начальника разведки, все остальные члены группы — добровольцы-полицейские, прошедшие специальное обучение.
Много лет назад мне тоже представилась возможность пройти этот непростой курс. Мюнхенская трагедия подробно разбиралась на занятиях вместе с «Дубровкой» (2002) и «Бесланом» (2004). Между «Мюнхеном» и двумя последними трагедиями прошло 30 и более лет, но при сравнительном анализе событий и действий властей бросается в глаза непреложный факт: ни власти России, ни командование ее многочисленных специальных подразделений ничего не почерпнули из международного опыта 1970–2000-х годов! Кто только не вел переговоры с террористами в обоих случаях! Политики, звезды эстрады, врачи, журналисты. Несомненно, мы должны отдать должное их личному мужеству, но среди них не было ни одного профессионального переговорщика!
Переговорщик — по определению манипулятор, жонглер словами, способный подыгрывать собеседнику и создать у него ощущение морального комфорта, в то время как снайпер спецназа настраивает оптический прицел, и все это — на языке «клиента». «А кто у нас наиболее постоянные “клиенты”?» — спросите вы.
Поэтому сегодня идеальный переговорщик должен быть арабистом с глубоким знанием ислама, с опытом работы не в полиции, а в маркетинге, желательно играющим в любительском театре. Человеком, который способен продать лед эскимосам и сделать их самыми счастливыми людьми на свете. При этом льда у него нет и никогда не было. Попробуй найди такого.
Говоруны. Искусство ведения переговоров с террористами
Более тридцати лет, с 1972 года, в полицейском управлении Нью-Йорка (NYPD) готовят специалистов для ведения переговоров об освобождении заложников. Это первый в США специальный тренинг такого рода. А в 1973 году, уже после трагических событий на Олимпиаде в Мюнхене, в ФБР была создана собственная программа подготовки переговорщиков для чрезвычайных ситуаций. Сегодня такие программы существуют в большинстве правоохранительных структур всего мира: необходимость договариваться с вооруженными преступниками, террористами и психически ненормальными людьми возникает, к сожалению, почти каждый день.
Уйдя в 1995 году в отставку, Мисино стал обучать искусству ведения переговоров сотрудников правоохранительных органов, военных, руководителей компаний (см. его веб-сайт hostagenegotiation.com).
Какие специальные навыки нужны для ведения переговоров в критической ситуации?
Не думаю, что для этого нужны специальные навыки. Переговорщиком может стать любой — мужчина, женщина, гражданский, военный. Главное — у этого человека должен быть здравый смысл. Сам я во время переговоров постоянно ищу наиболее простой способ решения проблемы. Например, разговаривая с вооруженным преступником, обязательно стараюсь быть вежливым. Звучит банально, знаю, но это действительно очень важно.
Люди, с которыми мне приходится иметь дело, вообще очень опасны, а тут у них еще и нервы на пределе. У вооруженного бандита, забаррикадировавшегося в банке, есть только два варианта — бежать или сражаться. Мне нужно понять, что творится у него в голове. Но первым делом я должен продемонстрировать ему свое уважение, показать, что веду честную игру, что мне можно доверять. Поэтому еще до того, как он начнет выдвигать какие-либо требования, я сам спрашиваю его, чего он хочет. Это не значит, что я тотчас предоставлю ему машину или отпущу на все четыре стороны. Но мне очень важно понять, что ему нужно. Когда ты что-то даешь человеку — пусть самую малость, — он чувствует себя обязанным дать тебе что-то в ответ. Это и есть здравый смысл.
Трудно быть вежливым с убийцей или насильником?
Трудно — не то слово. Как можно уважать подонка, осужденного за растление малолетних? Мы постоянно сталкиваемся с людьми, поставившими себя вне общества, совершившими ужасные преступления. Конечно, нелегко вести переговоры с тем, кто тебе отвратителен, но профессионал должен отделять чувства от работы.
Не могли бы вы привести еще какой-нибудь пример, когда вас выручал здравый смысл?
Еще один очень простой прием — как можно раньше спросить у преступника, хочет ли он услышать от тебя правду. Я совершенно случайно открыл его, когда только начинал вести переговоры. Ребята из моей группы тогда выяснили, что человек, с которым я веду переговоры, — член уличной банды. И я сказал ему: «Ты вырос на улице, я тоже. Ты как хочешь: чтобы я тебе врал или говорил правду?» Он ответил, что хочет правду. А что еще он мог сказать? Задавая этот вопрос, ты сразу же заключаешь с преступником некое соглашение. И это очень важно, потому что, в сущности, успешные переговоры — всего лишь последовательность мелких договоренностей. При малейшей возможности нужно соглашаться с противником и давать ему как можно больше поводов соглашаться с вами. Видя твою готовность идти на компромисс, собеседник начинает доверять тебе. Тогда я говорю: «Ладно, но ведь правда может тебе не понравиться — что тогда? Обещай, что и в этом случае не причинишь никому вреда». И чаще всего те, с кем я вел переговоры, давали обещание сохранить жизнь заложникам. Да, эти люди поставили себя вне общества, но у них есть свой кодекс чести. На самом деле почти в 90% случаев преступники свое слово сдержали.
Какими личными качествами должен обладать переговорщик?
Главное, он должен уметь слушать. Как и большинство людей на свете, переговорщики предпочитают говорить, а не слушать. Между тем основная их задача — дать выговориться другому. Это очень важно: среди наших «подопечных» очень часто встречаются люди, на которых никто никогда не обращал внимания, и они отчаянно хотят быть услышанными. Вот почему я всякий раз стараюсь стать «активным» слушателем. Например, я прошу собеседника рассказать, что произошло, а затем весь превращаюсь в слух. И узнаю, что с этим парнем всегда плохо обходились, все его подставляли и никто о нем не заботился. Так это или не совсем так, но я должен показать, что верю каждому его слову.
А еще очень важно разобраться в себе самом. Потому что собеседник все равно тебя раскусит. Такие люди потрясающе чувствуют отношение к ним, поэтому переговорщик должен знать свои слабые места.
Лично мне очень трудно иметь дело с подонками, причинившими вред детям. Но я отдаю себе отчет в своих чувствах и именно поэтому могу вести такие переговоры. Я всеми силами стараюсь держать себя в руках. Наши переговоры — всегда экспромт, и длятся они иногда по десять часов. При таком напряжении никто не сможет долго притворяться. Чтобы одержать победу в переговорах, нужно прежде всего познать самого себя.
Умение активно слушать сродни тому, что психоаналитики называют эмпатическим слушанием. Можно об этом немного подробнее?
Переговоры в любой чрезвычайной ситуации — это тяжелейшее психологическое испытание для обеих сторон. Активный слушатель должен настроиться на волну собеседника, прочувствовать его эмоции и помочь ему разобраться в них. Существует очень эффективный прием — метод зеркального отражения: переговорщик устанавливает контакт с собеседником, повторяя его слова. Например, я говорю: «Значит, у тебя есть пистолет». Преступник: «Ага, у меня есть пистолет». — «Пистолет?» — повторяю я. «Ага, — говорит он. — Калибр девять миллиметров». — «Девять миллиметров?» — «Да, девять миллиметров, с двумя магазинами, всего восемнадцать патронов».
Как ни банально это звучит, но, просто слушая, мы уже проявляем сочувствие. А в разговоре можно усилить сочувствие, используя местоимение «мы»: «Вот в какой мы оказались ситуации», «Мы сделаем это», «У нас получится». Это простое, но мощное средство: оно помогает вывести преступника из состояния одиночества и уменьшить его подозрительность.
Похоже, вы пытаетесь поставить себя на место того человека?
В какой-то степени. Но говорить угонщику или насильнику, что понимаешь его, нужно очень осторожно. Он может не поверить и прийти в ярость. Один из наших ребят как-то пытался посочувствовать бандиту, и тот взорвался. «Когда ты в последний раз грабил банк и брал пять заложников?!» — заорал он. В общем, прием не такой уж полезный, как кажется на первый взгляд.
А если честно, я совершенно не представляю себя на месте того человека: один в здании, под прицелом сотни спецназовцев, контролирующих каждое твое движение… Наверняка никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким, несчастным и не был так озлоблен, как тот парень.
Наверное, бывают не только хорошие переговорщики?
Бывают очень обидчивые люди, они и есть самые плохие переговорщики. Такой человек не понимает, что весь этот шквал эмоций направлен не против него лично, ведь преступник с ним даже не знаком.
Но вообще, если переговорщик — человек обидчивый, он либо становится слишком уступчивым, либо, наоборот, занимает оборону. И обе эти позиции очень невыгодны.
Преступнику нужно выпустить пар. А вам?
Конечно, на этой работе испытываешь слишком много отрицательных эмоций. Это бешенство, беспомощность и почти всегда страх. Однажды я участвовал в переговорах, длившихся двенадцать часов подряд, правда я не все время был главным переговорщиком.
Значит, чувства необходимо сдерживать. Но как?
Очень важно, чтобы за тобой стояла команда. Раньше переговорщики работали в одиночку, и напряжение было невыносимым. Самые долгие мои переговоры длились девять часов. Ощущения — как при марафонском забеге. В таком испытании без поддержки команды не обойтись.
Сейчас группы состоят, как правило, из пяти человек. Есть главный переговорщик, который, собственно, и ведет переговоры. Еще есть командир, который принимает все решения, и консультант-психолог. Это основные действующие лица. Есть также «крот», или «челнок», который раскапывает всю необходимую для переговоров информацию, и «писарь» — он протоколирует ход переговоров. В этой горячке часто забываешь простейшие, казалось бы, вещи: как зовут твоего собеседника, например. Вот почему «писарь» пишет имя преступника большими буквами на листе бумаге и вешает лист на видном месте в помещении, откуда ведутся переговоры.
В сущности, именно так поступают дипломаты. Они готовят проект документа, а потом представляют его на утверждение руководителям государства. Правда, в кризисной ситуации у тебя нет времени на долгие раздумья. Да и на короткие тоже. Как гонщику на развилке — нужно за доли секунды решить, куда ехать.
Насколько я понимаю, вы почти никогда не вступаете в непосредственный контакт с преступником. Почему?
Да, очные переговоры теперь не ведут. А раньше в полицейском управлении Нью-Йорка считали, что они создают более доверительную атмосферу. Но жизнь показала, что в такой ситуации полицейские подвергаются огромной опасности. И пришлось отказаться — кроме случаев, когда иначе нельзя.
Обычно мы работаем по телефону, это эффективное средство общения. Мы ведь жить не можем без телефона: ведем машину, не отрывая трубки от уха, ругаемся по телефону, даже с врачом умудряемся консультироваться. По моему опыту, при телефонных переговорах преступник ведет себя спокойнее: вдали от полицейских он чувствует себя в большей безопасности.
Но мы избегаем очных переговоров и по другой причине: нам совершенно ни к чему, чтобы преступник видел нашу закулисную работу. Если он хотя бы заподозрит, что его слова записывают, он обязательно насторожится и может прервать контакт.
Какие ситуации самые опасные?
Кстати сказать, мы никогда не разрешаем священнику говорить с преступником: мы не раз убеждались, что, если человек просит позвать священника, значит, он и правда хочет расстаться с жизнью.
Какой самый главный урок вы получили на этой работе?
Не знаю, главный ли это урок, но он действительно очень важный: если хочешь победить, ты должен помочь противнику сохранить лицо. Посмотрите, с кем нам приходится общаться — с необразованными людьми, преступниками. Но все они обладали уникальным умением — выживать в таких условиях, в каких многие из нас давно бы сломались, — и обостренным чувством собственного достоинства. Если дать этим ребятам возможность достойно встретить поражение, они выполнят твои требования.
Я понял это в самом начале своей карьеры, когда мне пришлось вести переговоры в испанском Гарлеме. Представьте себе: душная летняя ночь, вооруженный парень захватил заложников в многоквартирном доме, на улице полно людей. И он говорит мне, что хотел бы сдаться, но не может себе этого позволить, потому что будет выглядеть слабаком в глазах собравшихся людей.