кто такой первосвященник каифа
Судьба Каиафы, осудившего Христа.
Что стало с первосвященником Каиафой после казни Христа.
Что стало с первосвященником Каиафой после казни Христа.Каифа (иногда это имя транслитерируют с иврита как Каиафа или Кайяфа) был первосвященником в Иудее в годы проповедей и казни Иисуса. Полное его имя — Иосиф бар-Каифа, кроме Евангелий он упоминается также в книге автора I в. н.э. Иосифа Флавия «Иудейские древности». Пост первосвященника он получил по протекции, женившись на дочери Анны, сына Сефа, бывшего первосвященником с 6 по 15 г. н.э., а после ставшего членом Синедриона (высшего религиозного учреждения в Иудее) и сохранившего своё влияние.
В 15 г. н.э. римским префектом в Иудее стал Валерий Грат. Сперва он утвердил на посту первосвященника Анну, через год сменил его на Исмаэля, сына Фабия, затем на Элизара, сына Ариана, потом на Симона, сын Камифы, и наконец, утвердил на этом посту Иосифа Каиафу. Формально, Валерий Грат действовал абсолютно по закону, причём закону иудейскому. Первосвященники избирались сроком на год. Другое дело, что первосвященник мог переизбираться на следующий год, и так неограниченное число раз. Тот же Анна до Валерия Грата переизбирался 8 раз, ежегодно. Так что на самом деле римский префект просто менял первосвященников, чтобы в итоге оставить самого послушного и удобного для римских властей. Таким и стал Каиафа, сохранявший свою должность всё правление не только Валерия Грата, но и его преемника Понтия Пилата.
Каиафа сумел угодить не только Валерию и своему тестю Анне. На 12-м году его первосвященства префектом стал Понтий Пилат, жесткий и абсолютно недипломатичный, чьё наплевательское отношение к иудейским обычаям стало причиной нескольких мятежей. Каиафа сумел найти с ним общий язык и всеми способами поддерживал его политику, какой бы она ни была. При этом он был, в современных терминах, топ-менеджером Храма в Иерусалиме, главной святыни для всех иудеев. Эта должность давала контроль над мощными финансовыми потоками, которые складывались из пожертвований прихожан, обязательных для каждого посетителя Храма покупок жертвенных животных, обмена римских и прочих «языческих» монет на иудейские и т.д.
Иудейская религиозная администрация во время первосвященства Каиафы настолько срослась с коррумпированной римской властью, что после отстранения от поста Понтия Пилата его преемником Марцеллом в 36 г. н.э., Каифа также потерял свою должность. В общей сложности, он оставался первосвященником целых 18 лет, что для того бурного времени было выдающимся результатом.
Это стало возможным лишь благодаря дипломатическому таланту Каиафы, умевшего договариваться с такими разными сторонами, как римляне, саддукеи, фарисеи, царь Ирод. А с кем ему договориться не удавалось, тех он убирал руками одной из заинтересованных сторон. Например, движение сторонников бродячего проповедника Иисуса было ликвидировано руками ортодоксальной иудейской верхушки (Синедриона) и римской власти в лице Понтия Пилата.
После распятия Иисуса, Каиафа оставался первосвященником ещё три года. Потом он был отстранён от должности, но вряд ли от власти. Его зять Анна до конца своей жизни, то есть до 66 г. н.э. сохранял своё влияние, так что, скорее всего, и Каиафа тоже остался в составе Синедриона после ухода с поста главы Храма. К сожалению, о последних годах его жизни достоверных сведений не сохранилось.
В ноябре 1990 г. во время строительства водного парка в Иерусалиме была найдена погребальная камера, запечатанная приблизительно в 70 г. н.э. Камера была разделена перегородками на четыре части, где находились 6 целых и 6 расколотых оссуариев (урн для костей). На одном из них прочли надпись «Yehosef bar Qafa» (Иосиф, сын Каиафы). Возможно, что там хранились останки сына Каиафы, которого также, в честь отца, звали Иосифом. Всего археологи нашли в этом захоронении кости шести человек: двух младенцев, одного ребёнка в возрасте от 2 до 5 лет, 13-летнего подростка, взрослой женщины и 60-летнего мужчины. Вероятно, последний скелет и принадлежит первосвященнику.
А в июне 2011 года был найден ещё один оссуарий. Согласно надписи на нём, там была похоронена внучка Каиафы. То есть члены семьи Каиафы были захоронены по всем правилам и значит, это семейство пользовалось уважением и жило в достатке.
По этому факту можно сказать, что Каиафа до конца своей жизни сохранил хорошие отношения со всеми властями в Иудее: как c канцеляриями римских наместников, так и местными духовными, и светскими правителями.
Каиафа
Каиафа был последним из четырех первосвященников, поставленных Валерием Гратом, которого имп. Тиверий назначил римским прокуратором в Иудею, где Валерий Грат занимал место прокуратора 15–26 г. по р. Хр. И хотя Каиафа был последним его ставленником, однако нет оснований думать, что он был сделан первосвященником в последние годы правления Валерия Грата (напр., в 25 г. по р. Хр. по Винеру). Первый из четырех ставленников Валерия Грата первосвященник Измаил, сын Фабы, по свидетельству И. Флавия, был поставлен Валерием вскоре же по вступлении сего последнего в должность прокуратора, но как он, так и два следующие его преемника – Елеазар, сын первосвященника Анны, и Симон, сын Камифы, носили первосвященнический сан не более, как по одному году (И. Флав. Древн. 18, 2:2). Таким образом, преемник их Иосиф Каиафа сделался первосвященником приблизительно в 18 г. по р. Хр. Этотсан Каиафа носил и при Понтии Пилате, преемнике Валерия Грата по должности прокуратора Иудеи (26–36 г.г. по р. Хр.): Но когда Понтий Пилат был устранен сирийским легатомт. Вителлием (Иосиф. Флав. Древн. 18, 2, 4), то вскоре же после этого был лишен первосвященнического достоинства и Каиафа. Преемником его был Ионафан, сын первосвященника Анны (Древн. 18, 4:3). Значит, Каиафа был первосвященником около 18 лет (18 – 36 г.г. по. р. Хр.). Такой период времени певосвященства Каиафы является очень выдающимся по своей продолжительности сравнительно с служением других первосвященников времени владычества римлян в Иудее. При этом еще более замечательно то, что половина служения Каиафы прошла при Пилате, который относился с оскорбительным невниманием и обидным неуважением к правам и обычаям иудеев, чем в значительной мере подготовил иудейское восстание. Вместе с тем, характерно, что Каиафа лишен был сана тогда, когда Вителлий по жалобам иудеев отозвал Пилата и, в противовес антииудейской политике последнего, сделал уступку религиозному чувству иудеев, выдав им первосвященническую одежду, которая в продолжении долгого времени хранилась в башне «Антония». Принимая во внимание все эти черты, мы можем предположить, что Каиафа так долго мог продержаться в первосвященническом звании благодаря, вероятно, своей антинациональной политике и угодливости римлянам, вследствие чего мог находить поддержку в Пилате, державшемся той же политики. Поэтому лишь только при Вителлии характер политики изменился, Каиафа принужден был оставить свое место.
Это дает некоторое основание предполагать далее, что Каиафа принадлежал к саддукейской партии, потому что эта партия была не столь враждебна к иностранному влиянию в Иудее. Это последнее предположение находит для себя поддержку и в том, что, подобно большинству тогдашних членов первосвященнического рода, к саддукейской партии принадлежали и тесть Каиафы, первосвященник Анна ( Деян. 4, 1. 6. 5, 17 ); равно как и сын последнего, Анна Младший (Иосиф. Флав. Древн. 20, 9:1).
Хотя Каиафа был поставлен римлянами официальным первосвященником, но для иудеев имел значение и тесть его Анна, который все еще носил первосвященнический титул и был главою фамилии, из которой до и после Каиафы происходили первосвященники (все пять сынов Анны были первосвященниками: Иосиф Флав. Древн. 20, 9:1); к тому же Анна был и духовным руководителем синедриона. Отсюда ясно, почему у Ик. 3, 2 и в Деян. 4, 6 Каиафа и Анна выступают вместе, как первосвященники. Если же допустить, что они оба жили в одном дворце, то легко устранить и те затруднения, которые могут возникнуть в этом пункте истории страданий Христа. Дом Каиафы доселе указывают на западной стороне Сиона. Ныне здесь армянская церковь Спасителя.
Свящ. И. Богоявленский
Вам может быть интересно:
Поделиться ссылкой на выделенное
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»
Первосвященники Анна и Каиафа: вершители суда над Богом
Приблизительное время чтения: 5 мин.
Мы свободны менять свои решения — до тех пор, пока живы, —и Бог смиренно ждет, что мы решим. Но однажды приходит пора сделать окончательный выбор. Для многих людей, окружавших Христа в дни Его земной жизни, это время наступило накануне Его страданий. Каждому пришлось решать, с Христом ли он или с противниками Христа.
О том, кто какое решение принял и как оно ему далось, читайте в проекте «Фомы» «Герои и антигерои Страстной недели».
По закону Моисееву израильский народ мог иметь только одного первосвященника. Он стоял во главе всех прочих служителей Иерусалимского храма и решал ключевые вопросы, связанные с религиозной жизнью народа. Это было очень важное и пожизненное служение.
В Евангелии мы неоднократно встречаем упоминания о первосвященниках. Но во времена земной жизни Иисуса Христа иудейский народ — наследник древнего Израиля — заботился уже о соблюдении не столько закона, сколько внешних обрядов.
Де-факто в Иерусалиме тогда их было два — Анна (сокращенно от Анан, по-еврейски «милость») и его зять Иосиф Каиафа. Хотя, строго говоря, Анна служил первосвященником только девять лет — с 6 по 15 годы по Р. Х., а потом его отстранил от должности новый префект (римский наместник) Иудеи Валерий Грат, предшественник Понтия Пилата. Но и уйдя в отставку Анна сохранил огромное влияние — возможно, не в последнюю очередь потому, что контролировал храмовую торговлю жертвенными животными, был весьма богат и нередко ссужал деньгами живших в Иерусалиме римлян.
Каиафа исполнял обязанности первосвященника дольше — с 18 до 36 года по Р. Х., но, кажется, во всем подчинялся своему могущественному тестю. Поэтому Христа, взятого в Гефсиманском саду, и привели сперва к Анне. А уж тот сам отправил Его к Каиафе, чтобы соблюсти видимость порядка и законности.
И Анна, и Каиафа принадлежали к религиозной партии саддукеев: в Бога они, разумеется, верили, а вот в посмертную жизнь души — нет. Да и в самом существовании души, кажется, сомневались. Именно саддукеи иронично спрашивали Христа, чьей женой будет после смерти женщина, сменившая семь мужей и оставшаяся бездетной.
Свести счеты с Иисусом первосвященникам хотелось давно, недаром они постоянно подсылали к Нему провокаторов, пытавшихся подловить Его на чем-нибудь противозаконном.
Во-первых, им не нравилось, чтó Он говорит. Ведь Христос не только наполнял исконным смыслом традиционные обряды и установления закона — Он открыто обличал вождей иудейского народа, которые сели на Моисеевом седалище, возлагают на плечи людям бремена тяжелые и неудобоносимые, а сами не хотят и перстом двинуть их (Мф 23:2, 4)!
Во-вторых, им не нравилось, как Он говорит — как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф 7:29).
Но больше всего им не нравилось, впечатление, которое Иисус производит на народ. Мнения о Нем среди людей ходили разные: одни почитали Его великим учителем мудрости, другие — пророком (или даже кем-то из великих пророков, восставшим из мертвых), третьи — долгожданным Мессией, Христом, Помазанником Божиим. Но для всех было очевидно одно: Никогда человек не говорил так, как Этот Человек (Ин 7:46).
Вот и терзали первосвященников банальные страсти — зависть и злоба.
Но в глазах народа им вовсе не хотелось выглядеть завистливыми и мстительными, поэтому они боялись прилюдно обличать такого авторитетного Учителя, как Христос, не говоря уже о том, чтобы арестовать Его. Им нужен был повод — а повода всë не находилось.
Однако после того как Иисус воскресил Лазаря, уже четыре дня лежавшего в гробу, первосвященники не могли больше ждать. Это чудо было слишком явным, слишком соблазнительным и к тому же случилось слишком близко от столицы и при слишком большом стечении свидетелей (Вифания, где это произошло, всего в трех километрах от Иерусалима)! Иисуса надо срочно убрать, постановили первосвященники и присоединившиеся к ним фарисеи на экстренно созванном совете: Если оставим Его так, то все уверуют в Него (Ин 11:48).
А тут еще, как нарочно, через несколько дней Пасха, Иерусалим будет полон людьми, вокруг Иисуса привычно соберется толпа и к Нему уже не подступишься. Значит, нужно поторопиться и «решить вопрос» до Пасхи, как можно тише и незаметнее, решили первосвященники.
И тогда Каиафа произнес удивительную фразу: нужно, чтобы Иисус умер за народ (Ин 11:50–51). Человеком Каиафа был, конечно, негодным, но все-таки он был первосвященником и, сам того не осознавая, произнес пророчество. Христос действительно умер за всех людей, добровольно взяв на Себя ответственность за грехи каждого.
Однако планы Анны и Каиафы реализовались только отчасти. Казнить Христа «по-тихому» не вышло — на суд Пилата собралась огромная толпа, которую первосвященникам пришлось специально настраивать против Иисуса. И казнь на Голгофе тоже собрала зрителей. А вот управиться до наступления праздника пасхи, которая в тот год выпала на субботу, получилось, только это было уже не важно. На следующий день после наступления иудейской пасхи Христос воскрес — и праздник приобрел новый смысл и новое содержание.
Решив казнить Иисуса, первосвященники действовали по намеченному плану и стремились поскорее подвести дело к развязке. Поэтому во время суда Иисус и не отвечал на их вопросы: они, как и весь судебный процесс, были чистой формальностью, инсценировкой.
И все-таки нельзя сказать, что у Анны и Каиафы не было возможности повернуть назад. Суд над Спасителем можно было провести по закону: нормально, в дневное время, созвать всех членов синедриона (верховного судилища), предварительно выслушать свидетелей (реальных, а не наспех подготовленных), не торопиться с вынесением приговора. Можно было хотя бы задуматься, когда на прямой вопрос: «Ты ли Христос, Сын Божий?» обвиняемый дал по сути утвердительный ответ. А Пилата, готового отпустить невиновного, можно было не шантажировать, говоря: «Если отпустишь его, ты не друг кесарю».
Но ни одной из этих возможностей первосвященники не воспользовались. Так бывает, когда человек твердо решил не слушать голоса совести и, зажмурив глаза, бросается навстречу собственной гибели.
| Читайте также:
Богослужения Страстной Седмицы и Пасхи
На заставке использована картина Джеймса Тиссо «Христос перед Первосвященником», XIX век.
Что стало с первосвященником Каифой после казни Христа
Каифа (иногда это имя транслитерируют с иврита как Каиафа или Кайяфа) был первосвященником в Иудее в годы проповедей и казни Иисуса. Полное его имя — Иосиф бар-Каифа, кроме Евангелий он упоминается также в книге автора I в. н.э. Иосифа Флавия «Иудейские древности». Пост первосвященника он получил по протекции, женившись на дочери Анны, сына Сефа, бывшего первосвященником с 6 по 15 г. н.э., а после ставшего членом Синедриона (высшего религиозного учреждения в Иудее) и сохранившего своё влияние.
В 15 г. н.э. римским префектом в Иудее стал Валерий Грат. Сперва он утвердил на посту первосвященника Анну, через год сменил его на Исмаэля, сына Фабия, затем на Элизара, сына Ариана, потом на Симона, сын Камифы, и наконец, утвердил на этом посту Иосифа Каифу. Формально, Валерий Грат действовал абсолютно по закону, причём закону иудейскому. Первосвященники избирались сроком на год. Другое дело, что первосвященник мог переизбираться на следующий год, и так неограниченное число раз. Тот же Анна до Валерия Грата переизбирался 8 раз, ежегодно. Так что на самом деле римский префект просто менял первосвященников, чтобы в итоге оставить самого послушного и удобного для римских властей. Таким и стал Каифа, сохранявший свою должность всё правление не только Валерия Грата, но и его преемника Понтия Пилата.
Каифа сумел угодить не только Валерию и своему тестю Анне. На 12-м году его первосвященства префектом стал Понтий Пилат, жесткий и абсолютно недипломатичный, чьё наплевательское отношение к иудейским обычаям стало причиной нескольких мятежей. Каифа сумел найти с ним общий язык и всеми способами поддерживал его политику, какой бы она ни была. При этом он был, в современных терминах, топ-менеджером Храма в Иерусалиме, главной святыни для всех иудеев. Эта должность давала контроль над мощными финансовыми потоками, которые складывались из пожертвований прихожан, обязательных для каждого посетителя Храма покупок жертвенных животных, обмена римских и прочих «языческих» монет на иудейские и т.д.
Иудейская религиозная администрация во время первосвященства Каифы настолько срослась с коррумпированной римской властью, что после отстранения от поста Понтия Пилата его преемником Марцеллом в 36 г. н.э., Каифа также потерял свою должность. В общей сложности, он оставался первосвященником целых 18 лет, что для того бурного времени было выдающимся результатом.
Это стало возможным лишь благодаря дипломатическому таланту Каифы, умевшего договариваться с такими разными сторонами, как римляне, саддукеи, фарисеи, царь Ирод. А с кем ему договориться не удавалось, тех он убирал руками одной из заинтересованных сторон. Например, движение сторонников бродячего проповедника Иисуса было ликвидировано руками ортодоксальной иудейской верхушки (Синедриона) и римской власти в лице Понтия Пилата.
После распятия Иисуса, Каифа оставался первосвященником ещё три года. Потом он был отстранён от должности, но вряд ли от власти. Его зять Анна до конца своей жизни, то есть до 66 г. н.э. сохранял своё влияние, так что, скорее всего, и Каифа тоже остался в составе Синедриона после ухода с поста главы Храма. К сожалению, о последних годах его жизни достоверных сведений не сохранилось.
В ноябре 1990 г. во время строительства водного парка в Иерусалиме была найдена погребальная камера, запечатанная приблизительно в 70 г. н.э. Камера была разделена перегородками на четыре части, где находились 6 целых и 6 расколотых оссуариев (урн для костей). На одном из них прочли надпись «Yehosef bar Qafa» (Иосиф, сын Каифы). Возможно, что там хранились останки сына Каифы, которого также, в честь отца, звали Иосифом. Всего археологи нашли в этом захоронении кости шести человек: двух младенцев, одного ребёнка в возрасте от 2 до 5 лет, 13-летнего подростка, взрослой женщины и 60-летнего мужчины. Вероятно, последний скелет и принадлежит первосвященнику.
А в июне 2011 года был найден ещё один оссуарий. Согласно надписи на нём, там была похоронена внучка Каифы. То есть члены семьи Каифы были захоронены по всем правилам и значит, это семейство пользовалось уважением и жило в достатке.
Читайте также: Что стало с Пилатом после казни Христа?
По этому факту можно сказать, что Каифа до конца своей жизни сохранил хорошие отношения со всеми властями в Иудее: как c канцеляриями римских наместников, так и местными духовными и светскими правителями.
В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
_______________________________________________________
М.А. Булгаков. «Мастер и Маргарита». Роман. Гл. 2. «Понтий Пилат»
Воспользовался ли из Анналов Тацита богатым материалом из жизни римских императоров Булгаков? Воспользовался в самой незначительной и не слишком актуальной для романа мере. Так в «Мастере и М-те» на балу у сатаны император Нерон и Гай Калигула («герои» повествования Тацита) теряются в массе других злодеев. На этом пока оставляем в покое Тацита. Но может быть, Булгаков воспользовался другими древними свидетельствами? Кто из ближайших к Тациту по времени историков ещё упоминает Пилата? УПОМИНАЮТ ДВОЕ: Филон Александрийский (ок. 20 г. до н.э. — ок. 50 г. н.э.) и Иосиф Флавий (37 г. н.э. — ок. 100 г. н.э.).
* * *
«О ПОСОЛЬСТВЕ К ГАЮ», глава 40: «О д н и м из людей Тиберия был Пилат, ставший наместником Иудеи, и вот, не столько ради чести Тиберия, сколько ради огорчения народа, он посвятил во дворец Ирода в Иерусалиме позолоченные щиты; не было на них никаких изображений, ни чего-либо другого кощунственного, за исключением краткой, надписи: мол, посвятил такой-то в честь такого-то. Когда народ всё понял — а дело было нешуточное, то, выставив вперед четырех сыновей царя. стал просить исправить дело со щитами и не касаться древних обычаев.
ТОТ (Пилат) стал упорствовать, ибо был от природы жесток, самоуверен и неумолим; тогда поднялся крик: “Н е п о д н и м а й мятеж, не затевай войну, не погуби мира! Бесчестить древние законы — не значит воздавать почести самодержцу! Да не будет Тиберий предлогом для нападок на целый народ, не хочет он разрушить ни один из наших законов. А если хочет — так скажи об этом прямо приказом, письмом или как-то иначе, чтобы мы более не докучали тебе, избрали бы послов и сами спросили владыку”.
Последнее особенно смутило Пилата, он испугался, как бы евреи в самом деле не отправили посольство и не обнаружили других сторон его правления, поведав о. бесчинствах, злобе, беспрерывных казнях без суда, ужасной и бессмысленной жестокости. И этот человек, чье раздражение усугубило природную гневливость, оказался в затруднении: снять уже посвященное он не отваживался; к тому же он не хотел сделать хоть что-нибудь на радость подданным; но вместе с тем ему были отлично известны последовательность и постоянство Тиберия в этих делах.
Собравшиеся поняли, что Пилат сожалеет о содеянном, но показать не хочет, и направили Тиберию самое слезное письмо. Тот, прочитав, как только не называл Пилата, как только не грозил ему! Степень его гнева, разжечь который, впрочем, было непросто (сиё удивительное «открытие» целиком на совести Филона!) описывать не буду — события скажут сами за себя: Тиберий тотчас, не дожидаясь утра, пишет Пилату ответ, где на все корки бранит и порицает за дерзкое нововведение, и велит безотлагательно убрать щиты и отправить их в Цезарею. » — события древним историком изрядно художественно подкорректированы!
После добровольного удаления Тиберия на остров Капри фактический правитель Рима Сеян в 31 году по указу Тиверия вдруг казнён якобы за заговор против императора, свидетельством чему было только обвинение самого Тиверия: со всевластным императором не спорят! Даже имя Сеяна было приговорено к забвению. Поэтому, видимо, Филон и не называет Сеяна: не было его никогда. Что создало некоторые проблемы историкам будущего.
ИСТОРИЯ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ВЫМЫСЕЛ. В деле о свидании Пилата с Каифой мы сталкиваемся с парадоксом: с противоречием между историей, как сухой хроникой событий и художественным произведением, работающим через эмоциональное подключение читателя. Для символического описания вражды Рима с Иудеей в романе необходимо была схватка двух известных исторических персонажей именно в год казни Иисуса. Для этого Каифа и Пилат подходили: при всей дипломатичности внешних отношений у них едва ли имелись поводы для симпатии к друг другу.
В романе подчёркивается: Пилат при выставлении щитов (или значков по Иосифу Флавию) с вензелем императора в Иерусалиме даже не присутствовал. Резиденция прокуратора располагалась во дворце Ирода Великого, в городе Кесарии, откуда он и управлял Иудеей посредством гонцов (на что времени требовалось значительно больше, чем при звонке по мобильнику!).
_____________________
В РИМЕ по закону почитались изображения лучшего из людей – кесаря императора. А в Израиле строго запрещались изображения не только людей, но и животных. Таким образом в случае с любым выставленным символом императора получалась дуэль: божество Иегова против до обожествления почитаемого императора.
ИОСИФ ФЛАВИЙ (ок. 37 — ок. 100 н.э.) — ЕВРЕЙСКИЙ ИСТОРИК И ВОЕНАЧАЛЬНИК, известен дошедшими до нас на греческом языке трудами — «Иудейская война» (о восстании 66—71 годов) и «Иудейские древности» — история евреев от сотворения мира до Иудейской войны. Флавий рождён в аристократической священнической семье в 37 г. н.э. — именно в год смещения с должности правителя Иудеи и Самарии Понтия Пилата. Следовательно, мог знать недавнее прошлое из уст очевидцев своей среды: близких к Каиафе, то есть.
Из Флавия узнаём, что при Тиберии его наместником в Иудее был некий Валерий Граат. За 11 лет наместничества он сместил-поменял 4-х первосвященников. Избегая длинных цитат, действия Грата можно бы прокомментировать так: «Я, р и м л я н и н, не имею правовходить в ваш иудейский храм, но мне это и не нужно. Всё равно евреи будут делать то, что я хочу, или я их. » После возвращения Грата в Рим от него следующему прокуратору Пилату «в наследство» достался первосвященник Иосиф, прозванный Каиафой, которого Грат не успел сместить. Следовательно. Следовательно Каиафе разумно было хоть внешне дружить с новым наместником. Обратимся отрывку сочинения самого Флавия.
ИОСИФ ФЛАВИЙ «ИУДЕЙСКАЯ ВОЙНА» Книга 2. Гл. 9: 2-4: «2. В Иудею Тиберий послал в качестве прокуратора Пилата. Последний приказал однажды принести в Иерусалим ночью изображение императора‚ называемое римлянами signa >.
Когда наступило утро‚ иудеи пришли в страшное волнение; находившиеся вблизи этого зрелища пришли в ужас‚ усматривая в нем нарушение закона (так как иудеям воспрещена постановка изображений в городе); ожесточение городских жителей привлекло в Иерусалим многочисленные толпы сельских обывателей. Все двинулись в путь по направлению к Кесарии к Пилату‚ чтобы просить его об удалении изображения из Иерусалима и об оставлении неприкосновенной веры их отцов. Получив от него отказ‚ они бросились на землю и оставались в этом положении пять дней и столько же ночей‚ не трогаясь с места (с точки зрения физиологии – весьма сомнительно!)
Тогда Пилат велел смешаться с толпой переодетым в гражданское солдатам. Которые, рассеивая толпу, многих поранили и нескольких убили. Правдоподобно. Но, если речь идёт о храмовых деньгах, отчего ни слова о первосвященнике Каиафа? В последнем труде Флавия – в «Иудейских древностях» задним числом сгущены краски жестоких деяний Пилата, но убрано неправдоподобное пяти дневное лежание народа. Сравним?!
«ИУДЕЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ. КНИГА 18» ГЛ. 3: 1-3: «1. КОГДА ПРЕТОР ИУДЕИ ПИЛАТ повел свое войско из Кесарии в Иерусалим на зимнюю стоянку, он решил для надругания над иудейскими обычаями внести в город изображения императора на древках знамен. Между тем закон наш возбраняет нам всякие изображения. Поэтому прежние преторы вступали в город без таких украшений на знаменах. Пилат был первым, который внес эти изображения в Иерусалим, и сделал это без ведома населения, вступив в город ночью. Когда узнали об этом, население толпами отправилось в Кесарию и в течение нескольких дней умоляло претора убрать изображения.
Пилат не соглашался, говоря, что это будет оскорблением императора, а когда толпа не переставала досаждать ему, он на шестой день приказал своим воинам тайно вооружиться, поместил их в засаде в здании ристалища, а сам взошел на возвышение, там же сооруженное. Но так как иудеи опять возобновили свои просьбы, то он дал знак и солдаты окружили их. Тут он грозил немедленно перерубить всех, кто не перестанет шуметь и не удалится восвояси. Иудеи, однако, бросились на землю, обнажили свои шеи и сказали, что они предпочитают умереть, чем допускать такое наглое нарушение мудрого закона. Пилат изумился их стойкости в соблюдении законов, приказал немедленно убрать из Иерусалима [императорские] изображения и доставить их в Кесарию».
Что Пилат ночью тайно велел внести значки императора – правдоподобно: евреи и в прошлом восставали против подобного, и жестоко платились за это. Но если Пилат желал оскорбить, тогда не логичнее было бы внесение значков днём на виду. Скорее всего префект «пропихивал» римский обычай: увидят утром уже установленные значки – побузят и смирятся. Вышло не так гладко, как он предполагал. Б ы в а е т!
ПРОДОЛЖИМ ЦИТИРОВАТЬ «ИУДЕЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ»: «2. З а т е м Пилат соорудил водопровод в Иерусалиме. На это он употребил деньги святилища. Водопровод питался ключами, находившимися на расстоянии двухсот стадий от города. Однако население воспротивилось этому, и много десятков тысяч иудеев собралось около рабочих, занятых сооружением водопровода, и стало громко требовать, чтобы наместник оставил свой план. Как то обыкновенно бывает в таких случаях, некоторые из них позволили себе при этом оскорбить Пилата ругательствами (важная деталь не слишком большой «мирности» и покорности евреев!). Последний распорядился переодеть значительное число солдат, дал им дубины, которые они должны были спрятать под платьем, и велел им окружить толпу со всех сторон.
Толпа, в свою очередь, получила приказание разойтись. Но так как она продолжала поносить его, то он подал воинам условный знак и солдаты принялись за дело гораздо более рьяно, чем то было желательно самому Пилату. Работая дубинами, они одинаково поражали как шумевших мятежников, так и совершенно невинных людей. Иудеи, однако, продолжали держаться стойко; но так как они были безоружны, а противники их вооружены, то многие из них тут и пали мертвыми, а многие ушли, покрытые ранами. Таким образом было подавлено возмущение. »
ПРОБЛЕМА В ТОМ, что самовольное взятие Пилатом храмовых денег совершенно не правдоподобно! Без открытого взлома храма (что не преминул бы зафиксировать тот же Флавий!) Пилат туда даже войти не мог: подтверждённый Тиверием закон строжайше воспрещал иноверцам – не иудеям переступать порог храма под угрозой казни. С л е д о в а т е л ь н о, деньги были изъяты с согласия. первосвященника Каифа?! Без него либо его ближайших приближённых никак! Первосвященник и прокуратор вынуждены были договорится: им это было и выгодно, дабы обоим удержаться на своих местах подольше. Но едва ли первосвященник уступил прокуратору храмовые деньги с радостью!
ВОПРОС: могли ли местные протестующие иудеи не знать, что храм не осквернён и деньги взяты с ведома храмового начальства?! Едва ли могли не знать. Следовательно, их протест был направлен и против руководства храма тоже, что, выгораживая «своих», тактично обходит историк Флавий. Каифа и его преемникам было выгодно перед своим народом всё задним числом «свалить на Пилата. Не удивительно и то, что и последующая вызванная жестоким избиением самарян отставка Пилата в начале 37 г. н.э., повлекла и смещение со своего поста и Каифа: его дальновидная хитрость на сей раз его же и подвела. Потому как избиение самарян без первосвященника на втором плане действия тоже не обошлось.
______________________________
ИЗБИЕНИЕ САМАРЯН. СОГЛАСНО ФЛАВИЮ ДЕЛО БЫЛО ТАК: «1. Т а к ж е и самаряне не удержались от возмущения. Их смутил некий лживый человек, который легко во всем влиял на народ. Он побудил их собраться к нему на гору Гаризим, которую они считают особенно священною. Тут он стал уверять пришедших [отовсюду] самарян, что покажет им зарытые здесь священные сосуды Моисея.
Самаряне вооружились, поверив этой басне, и расположились в деревушке Тирафане. Тут к ним примкнули новые пришельцы, чтобы возможно большею толпою подняться на гору. Однако Пилат предупредил это, выслав вперед отряды всадников и пехоты, которые, неожиданно напав на собравшихся в деревушке, часть из них перебили, а часть обратили в бегство. При этом они захватили также многих в плен, Пилат же распорядился казнить влиятельнейших и наиболее выдающихся из этих пленных и беглецов.
2. К о г д а этим дело кончилось, представители верховного совета самарян явились к бывшему консулу Вителлию (с 35 по 39 гг. н.э.), который теперь был прокуратором сирийским, и стали обвинять Пилата в казни их погибших единоплеменников, говоря, что последние пошли в Тирафану вовсе не с целью отложиться от римлян, но для того, чтобы уйти от насилий Пилата.
Тогда Вителлий послал Марцелла (после Пилата префект Иудеи в 36-37 гг.), одного из своих приближенных, в Иудею, чтобы принять там бразды правления, Пилату же велел ехать в Рим для ответа перед императором в возводимых на него обвинениях. Проведя в Иудее десять лет, Пилат поехал в Рим, так как не смел ослушаться приказания Вителлия. > Но раньше, чем Пилат успел прибыть туда, Тиберий умер. » («Иудейские древности» Кн. 18. Гл. 4: 1-3)
«3. ПОСЛЕ ЭТОГО (после избиения самарян) ВИТЕЛЛИЙ. ПРИБЫЛ В Иерусалим как раз во время праздника Пасхи. Так как он был встречен радушно, то Вителлий. разрешил держать первосвященническое облачение и все к этому относящееся в храме, предоставив надзор и охрану этих вещей священнослужителям, как то было некогда раньше. (облачение находилось у римлян, которые выдавали его первосвященнику только на праздники 3 раза в год).
Вителлий разрешил иудеям хранить облачение у себя и запретил вмешиваться в это дело начальнику стражи. Этим он расположил народ в свою пользу. Затем он сместил первосвященника Иосифа Каиафу и назначил на его место Ионатана, сына бывшего первосвященника Анана. После этого Вителлий вернулся обратно в Антиохию» («Иудейские древности» Кн. 18. Гл.3:3) – обычная история об обычной смене власти.
У наместника Сирии Вителия были не имеющие отношения к Пилату серьёзные полномочия от Тиверия: этими полномочиями Вителий воспользовался более широко (за это судьба и с ним самим скоро зло пошутила!). Кроме того, смерти старого и больного Тиберия приходилось ожидать: пока ещё Пилат доедет. Естественно, и первосвященника Вителий сменил по себе.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ФЛАВИЯ ОБ ИИСУСЕ НЕОТДЕЛИМО ОТ СВЕДЕНИЙ О ПИЛАТЕ. В «ИУДЕЙСКИХ ДРЕВНОСТЯХ» сразу после истории со значками императора и водопроводе идёт свидетельство Иосифа Флавия об Иисусе (то самое, с упоминания которого Берлиозом начинается «Мастер. ») – Книга 18. Гл.3:3:
И ТОЛЬКО В ХХ В. НАШЛАСЬ ЕЩЁ И ДРУГАЯ РУКОПИСЬ СО ВСТАВКОЙ ТЕКСТА ИЗ ИОСИФА ФЛАВИЯ: «Всемирная история» христианского епископа Агапия, жившего в Х в. в Египте, где тогда уже господствовал ислам. Согласно средневековой традиции Агапий излагал мировую историю от Сотворения мира и до его последних дней с обильными цитатам историков – предшественников.
Цитирует Агапий и Иосифа Флавия. В переводе с арабского, на котором писал Агапий, цитата получается такая: «В это время был м у д р ы й ч е л о в е к по имени И и с у с. Его образ жизни был похвальным, и он славился своей добродетелью; и многие люди из числа иудеев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть; однако те, которые стали его учениками, не отреклись от своего учителя. О н и р а с с к а з ы в а л и, будто он явился им на третий день после своего распятия и был живым. В соответствии с этим он-де и был Мессия, о котором пророки предвещали чудеса. »
Текст кажется похожим на традиционную версию этого отрывка из «Иудейских древностей» Иосифа Флавия. Но в своих главных акцентах текст этой цитаты от Агапия отличен от ранее известного варианта:
Ценная рукопись Агапия была дважды открыта. Впервые она была издана в Париже еще в 1910 г. профессором арабистом Тартусского университета Александром Васильевым на арабском и с переводом на французский. Тогда на эту публикацию не обратили внимания. Вторично и уже с огромным интересом вариант свидетельства о жизни Иисуса от Агапия открыт в начале 1970-х гг. Вот тогда окончательно и разъяснилось, что до сего момента в Европе переписывалась, а затем издавалась (на греческом языке с 1544 г.) и переводилась только под корректированная христианам версия текста Иосифа Флавия. Отсюда возникли и сомнения в подлинности.
___________________________________________________
ТЕПЕРЬ НЕ ПОРА ЛИ НАМ ВЕРНУТЬСЯ на Патриаршьи пруды? По форме Миша Берлиоз оказывается прав: да, есть вставка – подчистка. По сути – история о христианских вставках лишний раз подтверждает существование Иисуса вместе с Пилатом. Не верующий в Христа редактор советского Миша Берлиоз существование Пилата не отрицает, возможно, считая сей вопрос несущественным. Поэтому Берлиоз и слышит от Воланда историю именно о Пилате: не надеется ли Воланд, что так для Берлиоза история будет более правдоподобна?!
По народным поверьям дабы призвать дьявола, надо хоть чертыхнуться – три раза. По тем же поверьям поведение прибывшего в наш мир чёрта либо дьявола в определённой степени зависит от личности его призвавшего. Это как в «Фаусте» Гёте: ты – мне душу, а я до смерти исполняю все твои желания. Когда же призывание было, а договора о продажи души за определённую мзду не было, поведение дьявола грозит быть непредсказуемым, вот и получил Берлиоз непредсказуемую «интересную историю» начавшуюся с рассказа о Пилате и кончившуюся попаданием самого Берлиоза под трамвай.
Ну, тут уж Берлиоз, знаете-ли сам виноват: разве он «Фауста» не читал?! Нарком ПРОСВЕЩЕНИЯ Луначарский знаменитую поэму Гёте своей рукой переделал в революционную пьесу, где доктора Фауста изобразил типичным народным тираном. П р о с т и т е, мы слегка отвлеклись от древних историй!
ВОПРОС: знал ли Булгаков о парижском открытии рукописи Агапия в 1910 г.? – остаётся открытым: вполне мог знать, а мог и сам до истины докопаться через сравнение текстов Тацита и Флавия, соответственно вместе с автором романа мог «знать» и его персонаж Берлиоз.
И уже с большой вероятностью мог знать о версии текста Агапия первый безбожник СССР нарком просвещения А.В. Луначарский: с 1904 по 1915 находясь в дореволюционной эмиграции, Луначарский только в 1915 г. выехал из Парижа в Швейцарию. И все воспоминания приписывают будущему наркому бурный интерес ко всем новейшим открытиям. Другой вопрос, что на манер Каифы, Луначарскому – уже Наркому просвещения не всегда выгодно было признаваться в чём-то.
___________________________________________________
Только Пилата-де, да другого наместника Иудеи Вентидия Кумана (в 52 г.), отстранили от должности за злоупотребления. Как выясняется из труда самого же Флавия, Кумана наказали за недостаточную жестокость, благодаря которой самаряне чуть не учинили новое восстание. Позицию Рима здесь можно обозначить: хоть добро твори, хоть жестокости, – чтоб было всё спокойно и никто бы не жаловался. Вместе с не попавшим в тон императору Куманом при нём иудейского первосвященника тоже в цепях отправили в Рим объясняться (Иос. Фл. Иуд. древн. Кн. 18. ГЛ. 4: 2; Кн. 20. Гл. 6: 1—3). Помиловали – только в ссылку отправили Кумана, спасся от казни и первосвященник.
При постоянных волнениях в Иудее и префекты, и позже – прокураторы (суть должности одна), и первосвященники менялись в среднем через 2- 4 года. Особенно должность перфекта была отнюдь не «сахарной». Заметим ещё, что казнь Иисуса у Иосифа Флавия особых эмоций не вызывает: он просто обозначает ответственность Пилата в данном случае. Казнь Иисуса – ничто в сравнении с притеснениями правоверных евреев.
________________________________________________________
— И т а к, — заговорил негромко Пилат, — что можете вы сказать мне о настроении в этом городе? Можно ручаться, что беспорядки более не угрожают?
— Ручаться можно, — ласково поглядывая на прокуратора, ответил гость, — лишь за одно в мире — за мощь великого кесаря.
— Да пошлют ему боги долгую жизнь, — тотчас же подхватил Пилат… — Так что вы полагаете, что войска теперь можно увести? Послезавтра я… и сам уеду, и — клянусь вам… я отдал бы многое, чтобы сделать это сегодня.
— Прокуратор не любит Ершалаима? —добродушно спросил гость.
ПИЛАТ + ИСТИНА. Эмоции и сомнения о правомочности содеянного начинают одолевать Пилата уже в христианских Евангелиях. Именно е в а н г е л и я вносят в картину перед казнью Христа значительную поправку: уступив евреям, Пилат тут же сделал ответный ход: демонстративно умыв перед толпой руки, провозгласил:
«”НЕВИНОВЕН Я В КРОВИ ПРАВЕДНИКА СЕГО; Смотрите вы.” – “И отвечая весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наши”» (Мтф. 27:24, 25). Давайте рассудим этот поступок как без сомнения бывший: как бы это выглядело?
В далёкие от нас времён распятия Иисуса времена к ещё не обесцененным рекламой символическим жестам вроде умывания крови с рук относились серьёзно. Ещё того серьёзнее относились к возложению пролитой крови на потомков: «И о т в е ч а я (на жест и слова Пилата) весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших. » Весь народ сей момент так дружно сказать не может: за него могут сказать избранные представители, как это обычно бывает и бывало. Кто же эти избранные представители: уж не опять ли первосвященник с окружением.
Простая толпа была дальше за оцеплением римских солдат (что чётко отражено в Мастере). И вот тогда без всякой апелляции к высшей истине сцена становится вдвойне правдоподобной: «Д а б у д е т распят!» – желание храмовой знати в первую очередь. Тогда с политической точки зрение пилатово умывание рук переводится как: «В с в о и х беспорядках вы сами виноваты. И не я – наместник, а вы сами будете отвечать перед кесарем!»
Подозревавшему двойную игру Каиафы (надо ли много ума самому играющему также?!) римскому наместнику было разумно напоказ – на всякий случай – отмежеваться от него. Мы не отрицаем, что умыванием рук Пилат мог апеллировать одновременно и к высшей истине. Но ведь – «Что есть истина?» – вопрос остаётся по сей день открытым. Евангелия открывают нам вариант приближающегося к истине события, так сказать, за пределами политики. А еврейские историки могли совершенно исключить из своих сочинений жест умывания по уже оговорённой выше причине: к выгоде своих, без открытой лжи просто умалчивали невыгодное первосвященникам. Но был кто-то помнящий: сохранивший и передавший эту память. От них эпизод и попал к евангелисту, цель которого была противоположна еврейским историкам: ради очернения евреев Пилат в Евангелиях изображается чуть ли не провидцем.
Он выждал некоторое время, зная, что никакою силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не смолкнет сама. И когда этот момент наступил, прокуратор выбросил вверх правую руку, и последний шум сдуло с толпы. Тогда Пилат набрал, сколько мог, горячего воздуха в грудь и закричал, и сорванный его голос понесло над тысячами голов: «Именем кесаря императора!»
Голос произносящего приговор прокуратора «летит» над толпой: видеть его могут не все, слышать крик – очень многие. Кто не разобрал: тому перескажут. Пилат – наивысшая точка толпы, которой он кричит. Хотя сам Пилат себя в этой толпе грязных фанатиков не мыслит. С этой точки зрения Пилат на помосте – контрастен в современной части романа молчащему памятнику Пушкина в Москве. Пушкин-памятник уже знает Истину, до которой каждый доходит сам, и за которую часто платят не чужою – своей жизнью.
ГЛУПОЕ ВОЗРАЖЕНИЕ: Пилат мог умыть руки перед толпой прямо на помосте. Простите! Но о такой бездарной, пошлостью отдающей мещанской мелодраме вместо великолепной ершаламской части «Мастера и Маргариты» и говорить не хочется! Это как раз в духе удивительных своею претендующей на вселенский символизм бездарностью пьес наркома Луначарского. Но не в духе Михали Булгакова.
_______________________________________________________
«НЕ ВИНОВЕН Я В КРОВИ ПРАВЕДНИКА СЕГО» (Мф 27:24) – слово «праведник» попало в в текст евангелий как мнение самого евангелиста – христианина.
«НЕ ВИНОВЕН Я В ЭТОЙ ОСКВЕРНЯЮЩЕЙ ПРАЗДНИК КРОВИ!» – так могло в действительности звучать. Потому, как действительно был обычай отпускать одного из смертников на Пасху: и римские прокураторы делали это ради своей популярности. Отпускал осуждённых и Пилат, о чём дружно сообщают все четыре евангелиста. Если же прокуратор не особенно виновен в казни Иисуса, тогда виновны сами евреи. Среди которых рьяно ратовал за приговор Каифа. Как же он мог допустить, чтобы после этого Пилат преступника отпустил?! Зададим этот же вопрос наоборот: а мог ли Каифа Пилату запретить. Точно такая же и в наше время у политиков дружба-как перетягивание каната.
_____________________________________
К.Р. поэт, потомственный военный, тонко чувствующий политическую обстановку и искренне и глубоко верующий христианин. Как военный и политик К.Р. пытался представить царственному племяннику Записку, что подобная обстановка в стране неизбежно приведёт к кровавым последствиям. Племянник мер никаких не принял.
К.Р. вводит в трагедию из Иосифа Флавия сюжет с казнью в Риме выдвигавшего Пилата сенатора Сеяна: Пилат в реальной опасности. Не будь казни Сеяна, он бы помиловал Иисуса. И Пилат отступается:
Г о л о с 1-го фарисея. На крест!
Г о л о с 3-го. Распни!
Г о л ос П и л а т а (с горькой насмешкой). Царя ли вашего распну?
Г о л о с 3-го фарисея. Не нужно Царя нам!
Г о л о с с а д д у к е я. Царь у нас единый: кесарь.
Г о л о с П и л а т а (после молчания)
Я умываю руки в знак того,
Что неповинен я в крови невинной.
За Праведника вам держать ответ!
Г о л о с н а р о д а. Пусть кровь Его на нас и детях наших!
Как видим, трагедия К.Р. «нечаянно» бьёт и по положению дел в России: у чиновников были основания для запрета трагедии! Каждое крупное литературное произведение рождает аналогии с настоящим моментом: в «роли» фарисеев оказался запретивший трагедию Святейший синод, и едва не ещё более жёсткая критика била в «в лоб» царю. (Увы! не прошибло!)
Мораль от фарисеев ясна, и можно сделать вывод, что Пилат мог бы, как до него Валерий Грат, сместить первосвященника. И как после него сделал Альбин, Пилат мог бы помиловать Иисуса. Кажется, что теоретически мог бы, потому что всех тонкостей дела мы уже никогда не узнаем. За пределами взвинчивания эмоций избранного народа Израиля в древности и теперь на христианских сайтах Пилат не выглядит особо кровожадным: не кровожаднее Каифы, самих евреев и всех прочих императорских чиновников Рима.
ВОПРОС: А НУЖЕН БЫЛ В «МАСТЕРЕ» ПИЛАТ – ПРОСТО РИМСКИЙ СТАВЛЕННИК и не более? Кого бы он своей фигурой символизировал – римскую знать–чиновничество. Тогда в философский роман Булгакова превращается в просто исторический: слабый, потому как сведений мало, и вторичный, потому как многие уже обрабатывали эту тему. И Булгаков уходит в сторону и от древних историков, и от Евангелий, и вообще от политики:
Версию Евангелий Булгаков обновил по методу Достоевского: Пилат – просто страдающий человек; Пилат как символ ч е л о в е ч е с к о г о страха перед властью, именно поэтому Пилат и – наивысшая точка толпы, которой и за которую он кричит толпе желанные слова. Именно поэтому кричащий Пилат на помосте противопоставлен молчащему памятнику Пушкина в московской части романа.
В «МАСТЕРЕ» ПИЛАТ есть как бы символ страха погибнуть за истину – олицетворяющий страх всего человечества во все времена символ: «Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом, и все утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов. И со слухом совершилось что-то странное-как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества. «» – или 58-я статья о врагах народа. Психологически здесь без разницы.
Так вот путём аллюзии в сознании должных бы помнить «Годунова» читателей Пилат в романе оказывается на лобном месте своей совести. Пилат вдруг оказывается в роли «маленького человека»!
ВЕРА И ПОЛИТИКА. В романе оба – и Каифа, и Пилат – политическими средствами пытаются решить вопрос за пределами политического. Каифа фанатично защищает старую веру с собою вместе: так и должно было быть в те далёкие времена, как представляется. Временный выигрыш для Каифы здесь возможен и состоялся. Пилат же уловками пытается утвердить уже мерцающую ему истину. Это уже совершенно безнадёжно. Когда же человек поборет в Пилате политика будет уже поздно:
Булгаков делает всё, чтобы указать: евангельский сюжет берётся им ещё до его канонизации Евангелиями. В романе отражён взгляд на Иисуса не читавшего ещё не написанных Евангелий, но тянущегося к невыразимой истине Пилата просто как человека. И вслед за ним любого человека.
__________________________________________