кто такой шарвили у дагестанцев
Шарвили
Шарвили — лезгинский народный героический эпос, а также имя героя эпоса.
Содержание
Герой эпоса
Согласно местному преданию, герой эпоса Шарвили, собственно сам Шарвили, несмотря на мистификацию его образа, был реальной исторической личностью, жившей в III веке н.э. Родом был он из селения Ахты ныне Ахтынского района Республики Дагестан. В наше время жители данного селения указывают место нахождения его дома в квартале Ущехъан. Отцом Шарвили был чабан Даглар. Сам он также был чабаном. [1] На протяжении веков образ Шарвили мистифицировался, к нему приплетались новые сказания.
Основное предание эпоса
Шарвили отличался необыкновенной силой и ловкостью. Прыгал он как никто из людей, даже со стопудовой дубиной в руках. Одним прыжком Шарвили преодолевал реку Ахтычай. Только однажды при прыжке палец его ноги коснулся воды — это столь разгневало Шарвили, что он тут же отрубил его, чтобы не мешал в другой раз. Пока Шарвили стоял на ногах, никто не мог одолеть ни его, ни ахтынцев. Сбить же Шарвили с ног и повалить на землю никому не удавалось. Враги знали об этом и однажды, начав войну с ахтынцами, пошли на хитрость. Они предложили перед началом общего сражения испытать в единоборстве наиболее храбрых бойцов той и другой стороны, В качестве присталища, арены для единоборцев, они подготовили большой гладкий хирман (ток). Весь хирман был усыпан сухим горохом и было поставлено условие, чтобы перед схваткой каждый из бойцов обежал хирман в деревянных башмаках сорок раз. Враги предполагали, что ахтынцы выставят самого сильного своего воина — Шарвили. Так и случилось. Шарвили надел деревянные башмаки и начал бег, но упал при первых же шагах. Враги этого и ждали — они набросились на упавшего богатыря и зарубили его. По другой версии предания, враги подразнили Шарвили и предложили ему проявить свою удаль и сплясать танец. Шарвили, будучи по природе наивен, не заподозрил в этом хитрой уловки. Также сыграло значение, что отказаться от предложения станцевать народный танец он не мог из соображений чести. Но площадка, выделенная для танца оказалась обсыпанной горохом и Шарвили упал на землю. Тогда враги схватили горные камни, которых в пойме реки Ахтычай «столько, сколько звёзд на небе» и закидали ими его насмерть. Перед смертью Шарвили успел крикнуть своему другу: «Когда нашей земле будет грозить опасность, вы услышите мой голос. Подойдите к горе КІелезхев, кликните моё имя трижды, и я приду к вам на помощь». [2]
Время создания лезгинского народного героического эпоса «Шарвили» восходит к началу нашей эры. В нём дана широкомасштабная панорама борьбы лезгинских народов с чужеземными завоевателями. Эпос состоит из 20 сказов. В них описаны подвиги главного героя Шарвили при войнах с «чужеземными захватчиками, нападавшими на лезгинскую землю». Основные персонажи эпоса: Шарвили — богатырь невероятной физической силы, неуязвимый, пока его ноги касаются земли; Кас-Буба — мудрый старец и сказитель эпоса, обладающий даром волшебства, ясновидения и необъятной памятью. Полный текст в современном его виде собран и литературно обработан в 1950-х годах поэтами Забитом Ризвановым (1926—1992 гг.) и Байрамом Салимовым (1929 г.). Впервые текст был издан на лезгинском языке отдельной книгой в Махачкале (издательство «Юпитер», 1999 г.). В 2008 году издательство «Лотос» в Махачкале выпустило и полный текст эпоса на русском языке в переводе Ризвана Ризванова, под редакцией писателя, профессора Ахеда Агаева. [3]
Праздник Шарвили
С 1999 года на малой родине героя эпоса, в селе Ахты ежегодно в последнюю субботу июня проходят празднества, посвящённые эпосу Шарвили. Организацией и проведением праздника руководит оргкомитет, возглавляемый Имамом Яралиевым. На праздник съезжаются представители муниципальных районов Южного Дагестана и Северного Азербайджана, населённых преимущественно народностями лезгинской группы. Также приезжают гости из других частей Дагестана, других субъектов Российской Федерации, а также гости из ближнего зарубежья. [4] [5]
Значение образа героя эпоса
Лишённый чувства страха благодаря божественному предначертанию, Шарвили обладает недюжинной силой, ловкостью и смекалкой. Он без труда устраняет любую угрозу мирной, размеренной жизни своего народа, будь то набеги иноземных племён, в которых смутно угадываются исторические прообразы гуннов, скифов или римлян, или посягательства мифических существ из подземного и подводного миров. Образ Шарвили эволюционировал длительное время и символизирует бесконечную борьбу лезгин за свободу и справедливость. Не случаен и пропитан глубоким смыслом и трагический конец эпического повествования: одержав сотни побед, подпитывая свою небывалую силу тесной связью с родной землёй, Шарвили погибает, как только рвётся эта связь.
Шарвили: два мира эпического героя
Лезгинский народный героический эпос «Шарвили» – это крупномасштабное эпическое произведение, созданное творческим гением многих поколений народа. Хотя первые записи о богатыре Шарвили были сделаны еще в 20-40 годы XX века, планомерная работа над сбором материалов об этом эпосе началась в 1956 году в высокогорном лезгинском селении Стур, что в Азербайджане, где тогда жил 83-летний старик Алисман, который помнил и сказывал стихами предание о том, как Шарвили ударом меча прорубил перевал между вершинами гор Базар-Дюзи и Лезе-даг.
Михаил Вагабов
В Стуре и других близлежащих горных поселениях были распространены и прочие сказания о Шарвили, причем прозаические тексты перемежались с пространными стихотворными фрагментами. Позже разнообразные многочисленные записи о Шарвили были осуществлены в селениях Ахцах, Курах, (Дагестан), Унуг, Манкули-хюр, Тагар-уба (Азербайджан) и др. Многолетние усилия Забита Ризванова (1926-1992) и Байрама Салимова (1929 г.) по сбору и систематизации различных вариантов преданий, легенд, песен, сказаний (всего того, что касалось Шарвили), завершились воссозданием единого свода, состоящего из 20 стихотворных сказов.
Впервые полный текст эпоса был издан отдельной книгой махачкалинским издательством «Юпитер» в 1999 году на лезгинском языке. В 2008 году издательство «Лотос» выпустило в свет полный перевод этого произведения на русском языке. Говоря об эпосе «Шарвили», доктор философских наук А.Г. Агаев (1923-2002) назвал его «величальным повествованием о герое и героике», добавив при этом, что эпос – это «звонкий гимн и гордая песнь о надежном народном заступнике и защитнике». На исключительную значимость подвижнического труда З.Д. Ризванова и Б.Н. Салимова указывала и известный литературовед Н.В. Капиева, подчеркнувшая, что они «обнаружили, записали и обработали лезгинский эпос о могучем и справедливом богатыре Шарвили».
Шарвили – сын горца-чабана Даглара. В его образе народ воплотил свои представления и мечты о справедливости. Это храбрый, бесстрашный воин, ловко владеющий своим волшебным мечом, находчивый и смелый в бою. Он любит и уважает простых тружеников, покровительствует им, ведет бескомпромиссную борьбу во имя справедливости и свободы. Благодаря своей силе и отваге, находчивости и смекалке, он всегда угадывает и предупреждает уловки неприятелей и побеждает их в честном бою. Шарвили защищает не личные, а общественные интересы. Он до конца предан народу и ради него готов пожертвовать собственной жизнью.
Эти характеристики явно свидетельствуют о том, что герой принадлежит к миру людей, а сам эпос можно отнести к категории классических, то есть таких, которые, как правило, зарождаются в процессе этнической консолидации и развития элементов государственности.
В то же время Шарвили наделен целым рядом физических и духовных качеств, которые выводят его из категории обыкновенных членов общества и указывают на мифическую основу образа. Даже само его рождение представляется архаическим мифом: он появляется на свет после того, как его родители съели по половинке «большого краснощекого яблока», подаренного им «сказителем, волшебником, лекарем и воином» Кас-Бубой – одним из интереснейших персонажей эпоса. Кас-Буба – добрый, умный, любящий честных людей наставник и советник Шарвили, не раз помогавший ему в трудные минуты. Шарвили всегда прислушивался к его мнению и неукоснительно выполнял его советы и наказы.
Максимальная архаичность мифа о рождении Шарвили подтверждается и тем, что он «дан» родителям богами (не только одним богом!) в период политеизма, языческого состояния древнего лезгинского общества. Преподнося волшебное яблоко родителям будущего героя, Кас-Буба настаивает на том, чтобы его нарекли именем Шарвили. Следовательно, и его появление на свет, и имя-наречение произошло исключительно благодаря воле внеземных сил, божественному промыслу.
Этот архаический миф впоследствии обрастает другими сказочными сюжетами, свидетельствующими о выдающихся способностях Шарвили, присущих ему уже с раннего детства. Он настолько тяжел, что сразу после рождения его едва несли на руках «семь девиц»; он растет не по дням, а по часам, и настолько стремительно, что скоро и колыбель становится ему тесной; проголодавшийся младенец ищет в доме еду с колыбелью на спине, а воду пьет из арыка, протекающего вблизи его жилища. Утолив голод и жажду, он засыпает семидневным богатырским сном. Весьма примечательно, что эпос, явственно указывая на быстрый физический рост героя, замечает некоторое отставание в духовном развитии: внешне он выглядит статным юношей, но мыслит все еще детскими категориями. Это последовательно просматривается в начальных сюжетах эпоса, повествующих о детстве богатыря.
Шарвили с рождения лишен чувства страха. Он – дитя богов и чувствует себя в окружающем мире вполне комфортно и уютно. Поэтому Шарвили, подобно своим сельчанам, не испугался напавшего на них огромного разъяренного быка, а тут же схватил его за рога и свернул ему шею. Юный герой, защищая отару отца, на бегу догоняет волка и хватает его за уши, отчего тот подыхает от разрыва сердца. Собирая разбежавшихся коров и овец, он вместе с ними пригоняет в село диких животных – медведей, барсов, лисиц, оленей и кабанов. Наконец, рассердившись на разлившуюся весной реку Самур, он самолично перекрывает русло, откалывая от скал огромные куски голыми руками, так как думает, что тем самым избавит равнинные селения от наводнения. Однако перекрытая река затапливает села, расположенные выше сооруженной им исполинской плотины, после чего народ заставляет его немедленно снести опасную преграду на пути реки.
Несмотря на всю наивность этих и других «детских» подвигов Шарвили, в них, бесспорно, просматривается архаический миф, на который наложились конкретные бытовые коллизии, стирающие грань между мифом и реальной действительностью, выводящие эпического героя из мира сказочного в мир повседневных человеческих дел. Эпическое мировоззрение народа-творца стремится соединить в образе Шарвили атрибуты двух миров – небесного и земного, божественного и человеческого.
Факт чудесного появления Шарвили на свет еще не является основанием, чтобы считать его сверхъестественным существом, он – человек, и живет в мире людей, хотя порой ему приходится совершать подвиги в ирреальном мире, где обитают боги.
Весьма примечательно и то, что Шарвили не является первопредком лезгин. Эпический герой рождается в уже сформировавшемся обществе со своими законами, властной иерархией, системой гуманитарных и иных ценностей, регулирующих общественную жизнь. В этом отношении эпос «Шарвили» можно рассматривать как историю народа, поскольку в нем упоминается не только об обычаях и традициях, многие из которых сохранились по сегодняшний день, бытовых подробностях, но и топонимах – названиях различных местностей, также существующих ныне.
В эпосе Шарвили не обожествляется, но героизируется как непоколебимый защитник народа, военный предводитель и непобедимый витязь. Эпический герой сражается не только с реальными врагами, но и с мифическими существами, обитающими в подземном и подводном мирах. Он их побеждает, благодаря своему чудесному рождению и качествам, не присущим обыкновенным людям. Например, Шарвили обладает исполинской силой; у него есть волшебный меч, закаленный в грудном молоке молодиц, родивших первого ребенка; его необыкновенный конь способен летать по воздуху, а сам герой неуязвим, пока твердо стоит на ногах, поскольку силу ему дает родная земля.
В свое время известный специалист по эпосам народов мира Б. Н. Путилов подчеркнул, что «природе эпоса не свойственно воспроизведение жизни в реальных формах, хотя, разумеется, отдельные черты и элементы действительности находят в нем более или менее непосредственное отражение». В лезгинском эпосе повествуется о вполне реальных вещах: Шарвили со своим войском откликается на призыв о помощи со стороны гонцов из Хаястана (Армении). В другом сказе он вступает в битву с римлянами, вступившими в пределы Кавказа. В поисках сыновей старца из Тури (Ахты) он отправляется в Ледовую страну, в которой просматривается образ территорий, населенных славянами. В поисках волшебной птицы для Кас-Бубы он опускается на дно Каспийского моря.
Такая конкретная географическая привязка эпических сюжетов свидетельствует об их существенном отличии от сюжетов мифических, сказочных, которые, как правило, с реальностью не соотносятся. В то же время образ противника в лезгинском эпосе представляется размытым и не совсем конкретным. Лишь отдельные бытовые факты могут говорить о том, что это северные кочевники: гунны или скифы. На это указывают их физиологические черты («и огромный, желтолицый, воя, точно ураган, в поле вышел великан»; «чужеземец, сын степей»; «нас народ рогатый, алчный супостат проклятый на колени повалил, нашу землю захватил»; «мы не знаем, что за племя село прямо нам на темя?! Что ни попадя берут, на главах рога растут») и т.д.
Реальная история подтверждает многочисленные факты нашествий северных кочевников на территорию обитания древних лезгин. Они как могли противостояли этим нашествиям, но силы, бесспорно, были неравны, и поражений, видимо, было больше, чем побед. Однако эпос, следуя собственной логике, корректирует реальную историю, рисуя Шарвили защитником, не знающим поражений. Таким образом, эпический герой не знает статичности, он находится в вечном движении и подвержен значительным изменениям в зависимости от развития той или иной эпической коллизии. Образ Шарвили эволюционирует и символизирует бесконечную борьбу лезгин за свободу и справедливость.
Мифический мир лезгинского эпоса также богат и многообразен. Шарвили, по совету Кас-Бубы, отправляется на поиски волшебного коня. На этом пути ему приходится сражаться с чудовищами – злобными богоподобными существами. Он одолевает одноглазого великана, наблюдает, как старец превращается в дерево; в другом сказе Шарвили борется с семируким великаном, который стремится уничтожить семерых братьев его жены Эквер. Эпический герой вступает в смертельную схватку с Шармуну и Кускафтар, обитающими в подземном царстве. В лезгинском языческом пантеоне присутствуют оба эти образа, причем Шармуну является помощником злого бога Алапеха, и предпочитает вселяться в души детей, а Кускафтар, злая ведьма, помогает злым духам, исполняющим волю Алапеха.
Именно Кускафтар усыпляет Эквер вечным сном. Для того, чтобы снять чары, Шарвили находит обиталище Кускафтар и вырывает ей оба глаза. Только после этого Эквер возвращается к жизни. Данный сказочный сюжет сочетается с реальными причинами последующей гибели Эквер от рук чужеземцев, напавших на родину Шарвили в его отсутствие. Подобная трансформация смысла, переход эпического героя от противоборства с мифическими персонажами к противодействию внешним врагам, свидетельствует о бытовании эпоса в период ранней государственности у лезгин. Таким образом, эпические сюжеты как бы «историзуются», незаметно утрачивая мифологические начала, причем мифологический субстрат полностью на задний план не оттесняется. Шарвили не теряет своих необыкновенных качеств, а его эпические подвиги продолжают совершаться в обоих мирах: реальном и сказочном.
Лезгинский эпос представляется одним из немногих эпосов народов мира, в котором последовательно прослеживается эта трансформация от эпической архаики к эпическому историзму.
В одном из сказов повествуется о том, как народ отвернулся от Шарвили за то, что он решил жениться вновь, хотя и года не прошло после трагической гибели Эквер. Образ его новой невесты Шекер весьма примечателен в том отношении, что это – реальная девушка, жившая по соседству с ним и питавшая к нему тайную любовь. Она то ли погибла в результате нашествия внешнего врага, то ли уединилась в горной пещере, в одиночку переживая неразделенную любовь. Она напоминает о себе, выступая в образе лани и завлекая Шарвили в пещеру, где собраны груды драгоценных камней и прочих богатств. Когда народ отверг Шарвили, она вновь превращается в лань и уходит в горы, и находится там до тех пор, пока люди не простили ее возлюбленному его вину – поспешность в женитьбе. А вина прощается по причине нового нашествия чужеземцев, с которыми народ без Шарвили не в состоянии справиться.
Классичность лезгинского эпоса подтверждается и тем обстоятельством, что его главный герой последователен в своих духовных ориентирах: он постоянно предан народу и родине, и на родной земле не может быть чужаком. Поэтому Шарвили представляется неустанным и бескомпромиссным борцом со злом, который всегда выступает на стороне добра. Для него высшее добро – это служение обществу, переживающему процесс этнической консолидации и переходящему к ранним стадиям государственности. В этом отношении примечательно его завещание, согласно которому стоит в трудный час трижды громко позвать его, и он придет.
Эпос завершается восторженным обращением Кас-Бубы к народу:
«Шарвили – живой всегда, не умрет он никогда.
Будьте вы едины вечно, Шарвили придет, конечно.
Шарвили вернется к нам, к нашим праведным делам!»
Кто такой Шарвили и как веками складывались героические сказы о нем?
Одна из ярких страниц дагестанского фольклора – лезгинский эпос «Шарвили».
Наиболее обстоятельная характеристика этого значительного явления народной словесности была дана ныне покойным профессором, доктором философских наук Ахедом Гаджимурадовичем Агаевым. Предлагаем вашему вниманию фрагменты этого исследования.
В глубинах истории
Впервые полный канонический текст лезгинского народного героического эпоса «Шарвили», собранного и литературно обработанного профессиональными поэтами Забитом Ризвановым и Байрамом Салимовым, был издан в 1999 году в Махачкале. Спустя год Ризваном Ризвановым была переведена на русский язык и выпущена в свет первая часть этого крупного словесного художественного полотна. Не сомневаюсь в том, что «Шарвили» займет достойное место в эпической литературе и искусстве всего Дагестана и Кавказа, если не сказать о более широком пространстве его восприятия.
Достоинство «Шарвили» состоит, конечно, не только в том, что эпос стирает одно из обширных «белых пятен» в истории культуры лезгинского народа. Главное – это его положительная роль в художественном самосознании культуры и истории Кавказской Албании, которая считается прародиной, пожалуй, всех современных народов Восточного Кавказа. В какой-то мере идея и проблематика «Шарвили» восходят к началу первого тысячелетия нашей эры. Произведения, подобные «Шарвили», дают нам осознать художественно-образную, мифологическую и практическую формы восприятия нашими предками окружающего мира и повседневных событий, быта, семейного и житейского уклада, культуры человеческих отношений, любви и ненависти, дружбы и вражды в обществе.
Загадочно и то, что в народном сознании Шарвили выступает современником всех крупных событий в истории лезгинского народа. Он жил до и после принятия лезгинами и другими соседними народами ислама, до и после жарких схваток между арабами и хазарами за овладение Кавказом. Шарвили в образе Каменного Мальчика, воевавшего против орд Тамерлана, преграждал им путь в горы Дагестана. Затем Шарвили вступает в схватку с армией Надир-шаха. Даже в фольклоре Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., особенно в плачах, слышны отголоски призыва Шарвили. Народ, за исключением одного-двух случаев, наделяет его физической неистребимостью и неисчерпаемой духовной энергией. А то, что представления об образе Шарвили создавались в разное время, в разных концах страны, в разных обстоятельствах и у людей, которые сообразно своим художественным дарованиям отдавали предпочтение тому или иному жанру, позволило эпическому герою обрести известность одновременно и разновременно в мифах, легендах, преданиях, песнях и плачах, сказках и сказаниях.
Из всех фольклорных жанров эпос более всего является живым прошлым народа в масштабах героической идеализации. Герой, героизм, героика, героизация, являющиеся новыми языковыми знаками, порождаются гражданским обществом, государственным устройством жителей, их социальной и политической дифференциацией. В таких обществах народы находятся в движении, сражениях, войнах и иных схватках и кровопролитиях сил добра и сил зла. Они рождают героев не только для себя, но и для других. Герой приносит избавление народу от вражды, угнетения, добивается справедливости. Почему-то народ воспевает и возвеличивает Шарвили. Да еще с напоминанием, что велик народ, который обеспечивает величие своей Родины, и не менее велик народ, который рождает героев-патриотов.
В данном произведении эпичность и героичность сплетаются воедино, не только утверждают новый человеческий образ, но и новые жанры, композиции, сюжеты, диалоги, монологи и другие средства создания героических характеров. Тому свидетельство – мировая практика воссоздания героических эпосов: эстонского «Калевипоэга», армянского «Давида Сасунского», киргизского «Манаса», грузинского «Сказания об Амирани». Эстетика и мораль героического эпоса (эпического героя и характерных для создания образа художественных средств) осваиваются и на Северном Кавказе осетинами (нартский эпос), аварцами – в образе Хочбара, лакцами – в поэме «Парту-Патима», даргинцами – в батыраевских песнях о герое, кумыками – в их йырах.
Перед исследователями Шарвили предстал в своей подлинности, цельности и величии. Он оказался хорошо известным фольклористу классическим образцом героя, воина-богатыря, защитника Отечества, выразителя народного и национального духа.
Остановлюсь на содержании некоторых глав эпоса, опубликованных на русском языке. Даглар и Цюквер, муж и жена, семь лет ждут рождения ребенка. Но он не рождается. В тоске и печали проходит время. Однажды к ним заглянул Каос-Буба, «чудес любитель, лекарь, воин и сказитель». Он знал о беде хозяев сакли. Желая помочь, он подарил им «яблоко большое, волшебное, краснощекое», посоветовал вдвоем съесть его и предложил: если от яблока родится дочь, дайте ей имя Сувар, а если сын – Шарвили. Родился сын, да и необыкновенный! Он растет не по дням, а по часам. Через год он уже юношей стал. С горной рекой поспорил, затем скрутил рога могучего быка, на бегу поймал волка, пригнал в аул вместе с коровами и овцами лис, джейранов и барсов. Озадачил сын отца.
Вскоре наступило время боевого крещения. Шарвили еще не успел проститься с юношескими привычками (танцами и песнями в кругу друзей). Но вот из города Ковара (Дербента) примчались перепуганные гонцы с известием о том, что город подвергся нападению невиданного доселе звероподобного племени, и стали умолять о помощи. Шарвили стал собирать войско, на его зов откликнулись тысячи добровольцев. Полетели на врага пики и стрелы. Сам Шарвили сражался на коне впереди всех, одолел предводителя вражьего племени и избавил город от беды.
Однажды Шарвили приснился волшебный сон. Он видит черную землю и голубое небо, безводное пространство. Герой не понимает, как очутился в таком месте. Силы его были на исходе. И вот он слышит чудесную песню. Перед ним появляется невиданной красоты девушка, протягивает ему кувшин с прохладной водой, зовет его в свой дом. Оказалось, что семеро братьев этой девушки сражаются с Аждаханом (аждахой) и никак не могут победить его. Шарвили убивает Аждахана, а братья в знак благодарности отдают свою сестру за него замуж, чего желает и сама девушка.
Удивительный финал. Есть сообщение о смерти Шарвили, но неистребимая жажда иметь бесстрашного героя заставляет пренебречь реальностью. В художественном сознании народа Шарвили жив и остается таковым навсегда. Наверное, в этом есть опосредованное движение духа через эпическую героику к реальному героизму. На этом пути происходит нравственное очищение, облагораживание чувств. Не потому ли в своей фантастичности Шарвили все-таки является и реальным, приближенным к простым людям, героем. Он не только их друг и заступник, но и их гордость.
Кто такой шарвили у дагестанцев
Памятник Шарвили в Махачкале
Согласно местному преданию, герой эпоса Шарвили, собственно сам Шарвили, несмотря на мистификацию его образа, был реальной исторической личностью, жившей в III веке н. э. Родом был он из селения Ахты ныне Ахтынского района Республики Дагестан. В наше время жители данного селения указывают место нахождения его дома в квартале Ущехъан. Отцом Шарвили был чабан Даглар. Сам он также был чабаном. На протяжении веков образ Шарвили мистифицировался, к нему приплетались новые сказания.
Основное предание эпоса
Вот что пишет о народном эпосе Шарвили Байрам Салимов, народный поэт Дагестана. Летом 1956 года мы с незабвенным фольклористом, писателем и поэтом Забитом Ризвановым побывали в селении Судур Кусарского района, расположенном у подножия горы Базар-Дюзи. Здесь от 83-летнего старца Алисмана мы услышали сказание о том, как в давние времена храбрый богатырь по имени Шарвили ударом меча прорубил перевал между вершинами Базар-Дюзи и горы Лезе-Даг и тем самым открыл путь на другую строну горы. Услышали мы от него и другие сказания о Шарвили, который всегда боролся против врагов-притеснителей, защищая от них свой народ.
Удивительно было то, что старец рассказывал обо всем этом с таким увлечением, как будто сам участвовал во всех упоминаемых событиях. У него же мы записали несколько лезгинских народных песен. Он утверждал, что лезгинские песни «Мулейли» и «Перизада» распевались всякий раз после победного возвращения Шарвили на родину. В 1957 году песни, легенды и героические сказания о народных героях мы записали в селениях Аных, Дустагир, Кичан, Яргун Кусарского района. Это сказание о Каменном Мальчике, девушке-богатыре Бахтавар, ашуге Лукмане и другие. Все они обработаны Забитом Ризвановым и мною и изданы в 1963 году отдельным сборником «Сила ашуга» в Махачкале. Эти произведения являются частями лезгинского народного героического эпоса. В них сюжет строится на противопоставлении эпического героя чудовищу. Позднее в сюжетную канву включаются эпизоды битвы с реальными врагами, причем важным элементом становятся социальные мотивы. Персонажи этих сказаний побеждают противника благодаря своей физической силе. Но, наряду с этим, сказания наделяют героев ловкостью и смекалкой. Затем мы записывали эпические сюжеты в селениях Курах, Ахты, Рутул, Тагар-уба и других как в Дагестане, так и в Азербайджане. Все это натолкнуло на мысль о том, что «Шарвили» — это многоплановый эпос, несобранный, неизученный и несистематизированный. Поэтому мы задались целью продолжить работу, объединить разрозненные части в неразрывное целое. И вот, после семи лет поездок по многим лезгинским селениям, после множества встреч и бесед со сказателями и ашугами, перед нами предстал величественный образ Шарвили, созданный народом много веков тому назад. Главный герой лезгинского эпоса — это сын простого горца-чабана. Народ воплотил в образе Шарвили свои представления и мечты о справедливом устройстве мира. Для осуществления этой мечты Шарвили наделяется исполинской силой. Это храбрый, бесстрашный воин, ловко владеющий мечом, смелый наездник, находчивый и сметливый в бою. Он любит и уважает простых тружеников, покровительствует им, борется во имя их свободы и счастливой жизни на родной земле. Благодаря своей силе и отваге он всегда угадывает уловки врага и побеждает его. Он защищает не личные, а общественные интересы. Другой интересный образ эпоса — аксакал и ашуг Кас-Буба, умный и добрый человек, наставник Шарвили. Кроме них в произведении действуют и другие герои, сильные и отважные, помогающие Шарвили. Глубокую симпатию вызывают женские образы. Это любящие свой народ настоящие горянки. Образы их рельефны и ярки. Они горячо сочувствуют народным заступникам и не сомневаются в их победе. Среди них выделяется образ Цюквер, матери Шарвили, чуткой, ласковой, верной своему материнскому долгу женщины. Всю свою жизнь она вместе с мужем Дагларом посвятила воспитанию единственного сына, страстно верит в правоту его дела, изо всех сил помогает ему бороться против врагов. Умной, самоотверженной и славной женщиной-горянкой показана в эпосе Эквер — возлюбленная Шарвили. Эпос привлекает внимание своими художественными достоинствами. Сюжет развивается ясно и логично. Второстепенных ответвлений в нём нет. В центре повествования постоянно находится герой сказания. Все его действия изображаются в строгой временной последовательности. Особое внимание уделяется самым ответственным моментам жизни героя. Отсюда острота конфликта, предельная напряженность повествования. Этот настрой явственно передается и в поэтике произведения. Как цельный фольклорный памятник эпос сложился из отдельных песен и легенд о борьбе народа против своих врагов. Трудно определить временные рамки описываемых в них событий. Но некоторые детали позволяют предположить, что речь идет о раннем средневековье — периоде арабо-хазарских войн, происходивших на территории Кавказской Албании. Наблюдаются и наслоения более древних времен, о чём свидетельствуют многочисленные языческие обряды, архаичные обычаи, которые и поныне сохранились в быту лезгин. Каждая глава эпоса (всего их 20) является завершенным художественным произведением, а все они вместе объединены одной сюжетной линией. Идейно-художественная завершенность произведения, несомненно, объясняется тем, что оно веками обрабатывалось лучшими народными мастерами и было доведено до высокого совершенства. Как утверждает автор предисловия к эпосу Ризван Ризванов, «Шарвили» — это подлинное произведение устного творчества лезгинского народа…». А профессор Ахмед Агаев в своей статье об эпосе отмечает, что «…героический эпос стал словесным памятником Шарвили, но народу хочется большего — запечатлеть его образ в памятнике скульптурном, то есть протянуть логическую цепочку от эпической героики к реальному героизму, которому в жизни всегда есть место»
Эпос
Время создания лезгинского народного героического эпоса «Шарвили» восходит к началу нашей эры. В нём дана широкомасштабная панорама борьбы лезгинских народов с чужеземными завоевателями. Эпос состоит из 20 сказов. В них описаны подвиги главного героя Шарвили при войнах с «чужеземными захватчиками, нападавшими на лезгинскую землю». Основные персонажи эпоса: Шарвили — богатырь невероятной физической силы, неуязвимый, пока его ноги касаются земли; Кас-Буба — мудрый старец и сказитель эпоса, обладающий даром волшебства, ясновидения и необъятной памятью. Полный текст в современном его виде собран и литературно обработан в 1950-х годах поэтами Забитом Ризвановым (1926—1992 гг.) и Байрамом Салимовым (1929 г.). Впервые текст был издан на лезгинском языке отдельной книгой в Махачкале (издательство «Юпитер», 1999 г.). В 2008 году издательство «Лотос» в Махачкале выпустило и полный текст эпоса на русском языке в переводе Ризвана Ризванова, под редакцией писателя, профессора Ахеда Агаева.
Праздник Шарвили
С 1999 года на малой родине героя эпоса, в селе Ахты ежегодно в последнюю субботу июня проходят празднества, посвящённые эпосу Шарвили. Организацией и проведением праздника руководит оргкомитет, возглавляемый Имамом Яралиевым. На праздник съезжаются представители муниципальных районов Южного Дагестана и Северного Азербайджана, населённых преимущественно народностями лезгинской группы. Также приезжают гости из других частей Дагестана, других субъектов Российской Федерации, а также гости из ближнего зарубежья.
Значение образа героя эпоса
Лишённый чувства страха благодаря божественному предначертанию, Шарвили обладает недюжинной силой, ловкостью и смекалкой. Он без труда устраняет любую угрозу мирной, размеренной жизни своего народа, будь то набеги иноземных племён, в которых смутно угадываются исторические прообразы гуннов, скифов или римлян, или посягательства мифических существ из подземного и подводного миров. Образ Шарвили эволюционировал длительное время и символизирует бесконечную борьбу лезгин за свободу и справедливость. Не случаен и пропитан глубоким смыслом и трагический конец эпического повествования: одержав сотни побед, подпитывая свою небывалую силу тесной связью с родной землёй, Шарвили погибает, как только рвётся эта связь.