кто такой сиреневый мальчик
Я буду любить тебя вечно
Ты слышишь,
Слышишь
Как сердце стучится,
Стучится
По окнам,
По окнам
По крыше,
Как дождик!
Твой нерв на исходе!
Последняя капля,
Последний луч света,
Последний стук сердца.
Ты видишь,
Видишь
Умирает,
В огне преисподней
Сереневый мальчик
Он сильно напуган,
Подавлен!
Он пишет картину,
Собственной кровью
Своими слезами
И просит прощения!
Я ставлю в окошко
Хвостом своим
Пролетая над домом
Яркой каметой
Рассекающей вечность
И темное небо
Ты выйдешь из кухни
В ситцевом платье
Чтобы последний
Раз повидаться
И попрощаться!
Я буду любить тебя вечно!(С)
Найк Борзов )
[Сообщение изменено пользователем 05.09.2006 01:30]
даже я не могу слушать её часто.)
Я уже не знаю который раз за сегодня ее слушаю )
Смысл с каждым прослушиванием, становится яснее.
[Сообщение изменено пользователем 05.09.2006 01:45]
Завтра будет новый день.
Пусть для вас он будет светлым.)
Пора мне.
[Сообщение изменено пользователем 05.09.2006 01:54]
Да ) мне эту песню прислали, думаю даже не подозревая о ее смысле )
Захотелось узнать предисторию песни.
[Сообщение изменено пользователем 05.09.2006 02:02]
страсти какие..
а я как-то иначе представляла.)
не столь буквально
и этот сиреневый мальчик просто живёт в душе взрослого уже человека, который мается от несоответствия и проживает свой собственный ад
и уже на краю
и даже любовь не спасает
потому как и там он разрушает, больше чем строит
не видит выхода и хочет просто уйти
страсти какие..
а я как-то иначе представляла.)
не столь буквально
и этот сиреневый мальчик просто живёт в душе взрослого уже человека, который мается от несоответствия и проживает свой собственный ад
и уже на краю
и даже любовь не спасает
потому как и там он разрушает, больше чем строит
не видит выхода и хочет просто уйти
Теплый сиреневый действует умиротворяюще»
Люблю сирень.)
Но мыслить дальше про мальчиков мне просто не по силам.)
и спать осталось часа четыре.
Творческий анализ текстов песен Найка Борзова
Найк Борзов родился 23 мая 1972 года в Москве. Творческая карьера Борзова начинается в 1986 году с организации панк-группы «Инфекция», которая творила до 1992 года, а потом временно приостановила свою деятельность. С 1989 году и по сей день Борзов принимает активное участие в скандально известном проекте «Х.. Забей».
Многие слушатели узнали имя Найка после выхода песни «Лошадка». С этого периода, можно сказать, начинается история популярности певца. Меня же как раз заинтересовали альбомы, выпущенные до этого момента.
«Грохот станков из совдеповских фабрик,
Грохот машин на улицах сонных,
И в одинокой пустыне играющий мальчик.
Солнечный свет, чужой, извращенный.
Гибель за Родину, нету которой».
Мысль о патриотизме кажется абсурдной, почва выбита из-под ног. «Новый король трон займёт теперь уже силой».
Слушая ранние альбомы музыканта, возникает ощущение полетности, а если выражаться точно, то тогдашний герой Найка — это человек, сидящий на дне колодца, в который плюют прохожие, который смотрит на яркое солнце и видит парящих в небе птиц.
Чуть ли не все песни (исключая хиты радиостанций) пронизывает тема смерти. Отношения с партнером зачастую оборачиваются убийством:
«Запах разложенья в комнате моей
Я сижу на стуле, думаю о ней,
О той, что обошлась со мной так нехорошо.
Я вспоминаю то, как все произошло.
И достав револьвер, ты сказала «прощай»,
Своей нежной рукой ты открыла мне рай.
Я сидел и молчал, немного скучал,
Ты достала ключи, сказала «прости»
И, хлопнув дверью, ты ушла, отрезав раз и навсегда»
(Ссора, Супермend, 2000).
Если же агрессия исходит не изнутри, то она приходит извне:
«Открываются двери, входят люди. У них в руках огонь, становится светло. Их глаза налиты кровью, они идут на нас, словно дикий зверь. Сопротивленье бесполезно, нас вяжут вместе лицом к лицу, затем одним ножом пронзают сразу оба тела» (Спокойной ночи, Заноза, 2002).
Если же у пары все прекрасно, значит, мир вокруг них погряз в дерьме:
«Но меня ты найдёшь в сортире, как всегда, и в нём, среди грязи, плевков и окурков, ты подсядешь ко мне, мы будем только вдвоём», «И тебя я нашел в сортире такой же прекрасной, какой оставлял» (Солнце на дне, Погружение, 1992)
Такой уж Найк, одним из основных выразительных приемов которого является антитеза.
Возвращаясь к теме смерти, хочется отметить, с каким упоением автор описывает физиологические подробности:
«Сонные мухи, царство разврата, Мёртвое тело облепят с похмелья» (Ты унеси меня, Погружение, 1992)
«Тысячи обглоданных трупов лежат в лужах собственной крови» (Семь квадратных колец вокруг головы, Погружение, 1992)
И ярче всего это можно проследить на примере альбома «Заноза», уже само название которого настраивает на нечто болезненное и неприятное. Как выясняем при прослушивании, занозой для автора является ноющее чувство в области сердца, которое не приносит никакого удовольствия:
«Впилась занозой в сердце мое стрела Купидона.
Хочется вытащить и никогда не думать об этом.
Боль нестерпима и мне до сих пор была незнакома.
Солнце безжалостно выжгло глаза своим ярким светом.
Больше нет места, где бы я мог зализывать раны.
Крылья разбиты, и тело мое во власти гангрены.
Сил больше нет, нет сна, лишь страх постоянный,
Лишь голос твой в моей голове и белые стены.
«Если между нами возникнет что-то вдруг, я вырву раскаленными клещами и это будет очень странный звук» (Было есть и будет, Заноза, 2002).
Лирический герой «Занозы» — это человек, никогда ранее не испытывавший высоких чувств, он не может объяснить, что с ним происходит, и от этого страшно, он боится всего неизвестного:
«Что-то проникло сквозь панцирь сосуда, может быть, это вирус оттуда. Что-то внедрилось в мое подсознанье, больно, волнительно, страшно, но хорошо» (Это, Заноза, 2002).
На ранних альбомах мы тоже можем заметить такую настороженность по отношению к чувствам. Рядом с любовью соседствует обман и разочарование. Любовь и разоблачение в песне «Прошлое (я, ты, собака и он)» (Закрыто, 1994):
Но отношение к чувствам не всегда выражены у певца знаком минус. Есть у Найка и вполне себе оптимистичные песни, где герои испытывают к друг другу теплые чувства или ностальгию по утраченному чувству. Но вот наивысшего духовного слияния, по мнению Найка, можно достичь, лишь полностью доверившись любимому человеку. Именно о таком самоотречении поется в песне «Некорректная конкретность» (Заноза, 2002):
«Убей меня так, чтобы я не потел,
Чтоб я не хрипел, чтобы я не стонал.
Убей меня так, чтобы я не хотел
Жизни разыскивать новый канал.
Возможно, именно такое нестандартное отношение к веками воспеваемому поэтами как нечто самое прекрасное чувству, так сказать, обратная сторона медали, не солнце, а луна, так цепляет слушателя. Кстати о луне и солнце. Как и обещалась, остановлюсь на этом подробнее.
Внимательный слушатель, наверняка, заметил какие теплые взаимоотношения у автора с луной. И какие странные отношения у автора солнцем.
Луна представлена нам в нескольких качествах. Луна как символ спокойствия и умиротворения: «Луна звала меня с собой, даря покой» (Как дела, Погружение, 1992)
«Семь огромных лун висят над нашим домом,
А мы сидим на его крыше, уставившись на космос.
Луны как семь звеньев одной большой цепочки,
Обвивающих всю землю и задающих нам вопрос:
«Где были вы, когда нас было не семь, а сто пять?
Через три дня еще одна из нас взорвётся опять.
Скоро нас не будет, мы навсегда погибнем,
А если мы умрём, то тогда умрёт и солнце»
(Безумство, коварство и маленький кусочек любви, Закрыто, 1994).
Луна как олицетворение смерти и вечного покоя:
«Всё уснуло уже навсегда, ржавая светит луна, паутина покрывает тела» (Прошлое (Я, ты, собака и он), Закрыто, 1994)
Луна как друг, как та, кому можно довериться:
«Верхом на звезде, вцепившись в лучи, с луной на поводке в ночи» (Верхом на звезде, Супермен, 2000); «Я лечу к седьмой вселенной где-то там в будущем луны» (В будущем луны, Супермен, 2000); «Прекрасна ночь и свет луны согревает» (Спокойной ночи, Заноза, 2002).
«Наши глаза, безумно крикнув, умчались туда, где всё умирает под лучами солнца и возрождается, когда его скрывают тучи» (Безумство, коварство и маленький кусочек любви, Закрыто, 1994).
«Солнце — тоже лицо, но мы не знаем этого, нам не видно его из-за яркого света в глаза» (Находящая утешение в самоубийствах, Закрыто, 1994; Nusinam, Заноза, 2002).
«Я пытался угадать, когда же выглянет солнце. Я пытался разогнать тоску свою и разбил окно. Солнца свет, солнца свет мне ударил в лицо, я упал и разбил себе бровь» (Хвост, Закрыто, 1994).
Солнце Найка Борзова свети, но не греет:
«Я сижу на краю и смотрю на огни, на последние дни нашей бурной любви. Что-то день не уходит, не видно заката, уже полночь, а солнце всё так же в зените. Прости» (Прости, Закрыто, 1994).
«Новый день превращается в ночь, солнце светит не ярче свечи» (Меланхолия, Закрыто, 1994).
За редкими исключениями:
«В твоих глазах я читаю ответ и снова счастлив, ты всё поняла, повернулась, и солнечный свет окутал нас морем тепла» (В твоих глазах, Закрыто, 1994).
«Кошка лежит на капоте машины, греет свое мохнатое тело» (День как день, Супермен, 2000).
Женский идел для Найка можно отобразить значком инь-янь.
Согревать, когда все гибнет от пронизывающего холода и оставаться холодной, когда вокруг все накалено до предела.
Чтобы более выпукло представить чувство, автор оттеняет прекрасное уродливым:
«Но меня ты найдёшь в сортире, как всегда, и в нём, среди грязи, плевков и окурков, ты подсядешь ко мне, мы будем только вдвоём», «И тебя я нашел в сортире такой же прекрасной, какой оставлял» (Солнце на дне, Погружение, 1992).
«Ты входишь в грязных ботинках, в кровь бросаешь окурки и на костях вырезаешь своё прекрасное имя» (Загадка, Супермен, 2000).
Также можем заметить, что автор проводит четкую грань между «я» и «они», лирический герой не только не абсорбируется во внешней среде, но и относится к ней с предельным недоверием и отвращением:
«Тени и монстры выходят на улицы из трещин в асфальте, из трещин в стенах домов» (Семь квадратных колец вокруг головы, Погружение, 1992).
«Монстры кочуют по всей планете, плачут и что-то поют» (Солнце на дне, Погружение, 1992).
Как дают нам понять такие песни как «Верхом на звезде» или «Художник», когда автор уходит в свой внутренний мир, его уже мало волнует агрессия окружающей действительности.
В связи с таким разрывом общественных отношений возникает еще одна тема, тема одиночества.
Пример вынужденного одиночества находим в песне «ET» (Заноза, 2002). Автор о песне: «Аббревиатура, обозначающая пришельца, человека, попавшего в другое измерение. Здесь ему страшно, плохо, он чувствует себя не в своей тарелке. Абсолютное одиночество».
Пример одиночества из-за невозможности быть вместе по объективным причинам видим в песне «Ангел и змея» (Заноза, 2002):
«Когда упал с высоты,
Ты обломал оба крыла.
Лил слезы ты,
Был счастлив я.
Когда ж набравшись новых сил,
Ты к солнцу мчался, как стрела,
Был счастлив ты,
Лил слёзы я.
Теперь ты там, где нет меня,
И я смотрю частенько ввысь.
Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла
Финал банален, хоть усрись.
Даже в золотой клетке, птицы задыхаются и умирают. Там, где нет воздуха, нет жизни. Но иногда это может стать и сознательным выбором: «Она любит мир этих мёртвых птиц, которых я ей подарил» (Это все, что любит она, Погружение, 1992)
Об угасающих чувствах, о «смерти» любви Найк поет в песне «Закрыто» (Закрыто, 1994):
«Ты просишь больше ласки, больше любви, и от кого, от меня?
Птицы поют свои безумные песни, и для кого, для тебя?
Изуродованные люди, истекая кровью, собирают куски своих тел.
Видя это всё, мне хочется крикнуть, но язык будто бы прирос к нёбу и онемел.
Птицы дохнут, и, падая с веток, убивают моих ненаглядных маленьких фей.
Эльфы плачут и танцуют ритуальные танцы, унося их души в царство теней.
И я тоже рыдаю, увидев всё это: падающих птиц и умирающих фей.
И мне не под силу что-то исправить за несколько оставшихся дней».
И в песне «Прости» (Закрыто, 1994):
Там же, где есть воздух, разгорается пламя любви. А там, где есть ветер, пламя взмывает к небесам: «Свободной птицей ты взлетела к самым облакам, осталась там», «Я сделал два крыла и в тьме ночной метнулся в небеса вслед за тобой, светили звёзды мне, луна звала меня с собой, даря покой» (Как дела, Погружение, 1992).
«В твоих глазах океан прежних чувств,
Чувств забытых нами давно,
Твои глаза полны безумства и птиц,
Улетевших в окно.
Новый день крадёт мою тень,
И я возвращаюсь к тебе
Со слезами, с счастьем в глазах,
Ты открываешь мне дверь.
Птицы так же, как и тогда,
Вместе с нами встречают рассвет,
Я вернулся к тебе навсегда,
Ты мне веришь или нет?»
(В твоих глазах, Закрыто, 1994)
«Я проснулся от тоски по перелётным птицам, я проснулся от тоски по тебе» (Хвост, Закрыто, 1994)
Если говорить в целом о подаче текстов, то лучше всего об авторе можно сказать его же песенной строчкой «Мои руки и одежда радужных цветов, Я художник…». Кажется, что Найк не поет, а рисует нам картины своих миров, миров, которые он видит. Найк Борзов использует цвет для усиления эмоционального восприятия:
«Всё уснуло уже навсегда, ржавая светит луна, паутина покрывает тела» (Прошлое (Я, ты, собака и он), Закрыто, 1994)
«Ты видишь, видишь, умирает в огне преисподней сиреневый мальчик» (Последняя песня, Супермен, 2000)
«Снова на землю выпал снег выпал снег вперемешку с красной травой» (В будущем луны, Супермен, 2000)
Любовь и нежные чувства выражены розовым цветом:
«На розовом комаре я добирался к тебе» (Ради любви, Погружение, 1992)
«Девушки в розовых платьях поют и кружатся в танце» (Семь квадратных колец вокруг головы, Погружение, 1992)
Тексты песен Найка Борзова весьма поэтичны, а некоторые образы просто красивы:
«Выпали люстры, и я закопался в стекле, выпали люди, и я закопался в слезах» (Солнце на дне, Погружение, 1992)
«Перемещается кошка, скрипят заржавевшие лапы» (Прошлое (Я, ты, собака и он), Закрыто, 1994)
«Я прикурил от спины светлячка, он помахал мне на прощанье рукой» (Меланхолия, Закрыто, 1994)
В заключении анализа лирики Найка Борзова вернусь к заявленному вначале образу человека, сидящего на дне колодца, в который плюют прохожие, который смотрит на яркое солнце и видит парящих в небе птиц и завершу строчками самого автора:
Автор: Марина Корсакова
Дата публикации: 25 декабря 2008, четверг
Творческий анализ текстов песен Найка Борзова
Многие слушатели узнали имя Найка после выхода песни «Лошадка». С этого периода, можно сказать, начинается история популярности певца. Меня же как раз заинтересовали альбомы, выпущенные до этого момента.
Вернемся в переломный 1992 год. Самый успешный альбом Nirvana («Nevermind») уже вышел, россияне просыпаются в другой стране, «ДДТ» выпускает пластинку «Актриса-весна», молодежь заслушивается «Сектором Газа», на разогреве у которых, кстати, выступает тогда «Мальчишник», в котором еще поет Дельфин. В мировых чартах лидирует Уитни Хьюстон с песней «I Will Always Love You». И вот именно тогда появляется первый альбом Найка Борзова.
«Грохот станков из совдеповских фабрик,
Грохот машин на улицах сонных,
И в одинокой пустыне играющий мальчик.
Солнечный свет, чужой, извращенный.
Гибель за Родину, нету которой».
Мысль о патриотизме кажется абсурдной, почва выбита из-под ног. «Новый король трон займёт теперь уже силой».
Слушая ранние альбомы музыканта, возникает ощущение полетности, а если выражаться точно, то тогдашний герой Найка — это человек, сидящий на дне колодца, в который плюют прохожие, который смотрит на яркое солнце и видит парящих в небе птиц.
Чуть ли не все песни (исключая хиты радиостанций) пронизывает тема смерти. Отношения с партнером зачастую оборачиваются убийством:
«Запах разложенья в комнате моей
Я сижу на стуле, думаю о ней,
О той, что обошлась со мной так нехорошо.
Я вспоминаю то, как все произошло.
И достав револьвер, ты сказала «прощай»,
Своей нежной рукой ты открыла мне рай.
Я сидел и молчал, немного скучал,
Ты достала ключи, сказала «прости»
И, хлопнув дверью, ты ушла, отрезав раз и навсегда»
(Ссора, Супермend, 2000).
Если же агрессия исходит не изнутри, то она приходит извне:
«Открываются двери, входят люди. У них в руках огонь, становится светло. Их глаза налиты кровью, они идут на нас, словно дикий зверь. Сопротивленье бесполезно, нас вяжут вместе лицом к лицу, затем одним ножом пронзают сразу оба тела» (Спокойной ночи, Заноза, 2002).
Если же у пары все прекрасно, значит, мир вокруг них погряз в дерьме:
«Но меня ты найдёшь в сортире, как всегда, и в нём, среди грязи, плевков и окурков, ты подсядешь ко мне, мы будем только вдвоём», «И тебя я нашел в сортире такой же прекрасной, какой оставлял» (Солнце на дне, Погружение, 1992).
Такой уж Найк, одним из основных выразительных приемов которого является антитеза.
Возвращаясь к теме смерти, хочется отметить, с каким упоением автор описывает физиологические подробности:
«Сонные мухи, царство разврата, Мёртвое тело облепят с похмелья» (Ты унеси меня, Погружение, 1992)
«Тысячи обглоданных трупов лежат в лужах собственной крови» (Семь квадратных колец вокруг головы, Погружение, 1992).
И ярче всего это можно проследить на примере альбома «Заноза», уже само название которого настраивает на нечто болезненное и неприятное. Как выясняем при прослушивании, занозой для автора является ноющее чувство в области сердца, которое не приносит никакого удовольствия:
«Впилась занозой в сердце мое стрела Купидона.
Хочется вытащить и никогда не думать об этом.
Боль нестерпима и мне до сих пор была незнакома.
Солнце безжалостно выжгло глаза своим ярким светом.
Больше нет места, где бы я мог зализывать раны.
Крылья разбиты, и тело мое во власти гангрены.
Сил больше нет, нет сна, лишь страх постоянный,
Лишь голос твой в моей голове и белые стены.
«Если между нами возникнет что-то вдруг, я вырву раскаленными клещами и это будет очень странный звук» (Было есть и будет, Заноза, 2002).
Лирический герой «Занозы» — это человек, никогда ранее не испытывавший высоких чувств, он не может объяснить, что с ним происходит, и от этого страшно, он боится всего неизвестного:
«Что-то проникло сквозь панцирь сосуда, может быть, это вирус оттуда. Что-то внедрилось в мое подсознанье, больно, волнительно, страшно, но хорошо» (Это, Заноза, 2002).
На ранних альбомах мы тоже можем заметить такую настороженность по отношению к чувствам. Рядом с любовью соседствует обман и разочарование. Любовь и разоблачение в песне «Прошлое (я, ты, собака и он)» (Закрыто, 1994):
Но отношение к чувствам не всегда выражены у певца знаком минус. Есть у Найка и вполне себе оптимистичные песни, где герои испытывают к друг другу теплые чувства или ностальгию по утраченному чувству. Но вот наивысшего духовного слияния, по мнению Найка, можно достичь, лишь полностью доверившись любимому человеку. Именно о таком самоотречении поется в песне «Некорректная конкретность» (Заноза, 2002):
«Убей меня так, чтобы я не потел,
Чтоб я не хрипел, чтобы я не стонал.
Убей меня так, чтобы я не хотел
Жизни разыскивать новый канал.
Возможно, именно такое нестандартное отношение к веками воспеваемому поэтами как нечто самое прекрасное чувству, так сказать, обратная сторона медали, не солнце, а луна, так цепляет слушателя. Кстати о луне и солнце. Как и обещалась, остановлюсь на этом подробнее.
Внимательный слушатель, наверняка, заметил какие теплые взаимоотношения у автора с луной. И какие странные отношения у автора солнцем.
Луна представлена нам в нескольких качествах. Луна как символ спокойствия и умиротворения: «Луна звала меня с собой, даря покой» (Как дела, Погружение, 1992)
«Семь огромных лун висят над нашим домом,
А мы сидим на его крыше, уставившись на космос.
Луны как семь звеньев одной большой цепочки,
Обвивающих всю землю и задающих нам вопрос:
«Где были вы, когда нас было не семь, а сто пять?
Через три дня еще одна из нас взорвётся опять.
Скоро нас не будет, мы навсегда погибнем,
А если мы умрём, то тогда умрёт и солнце»
(Безумство, коварство и маленький кусочек любви, Закрыто, 1994).
Луна как олицетворение смерти и вечного покоя:
«Всё уснуло уже навсегда, ржавая светит луна, паутина покрывает тела» (Прошлое (Я, ты, собака и он), Закрыто, 1994)
Луна как друг, как та, кому можно довериться:
«Верхом на звезде, вцепившись в лучи, с луной на поводке в ночи» (Верхом на звезде, Супермен, 2000); «Я лечу к седьмой вселенной где-то там в будущем луны» (В будущем луны, Супермен, 2000); «Прекрасна ночь и свет луны согревает» (Спокойной ночи, Заноза, 2002).
«Наши глаза, безумно крикнув, умчались туда, где всё умирает под лучами солнца и возрождается, когда его скрывают тучи» (Безумство, коварство и маленький кусочек любви, Закрыто, 1994).
«Солнце — тоже лицо, но мы не знаем этого, нам не видно его из-за яркого света в глаза» (Находящая утешение в самоубийствах, Закрыто, 1994; Nusinam, Заноза, 2002).
«Я пытался угадать, когда же выглянет солнце. Я пытался разогнать тоску свою и разбил окно. Солнца свет, солнца свет мне ударил в лицо, я упал и разбил себе бровь» (Хвост, Закрыто, 1994).
Солнце Найка Борзова свети, но не греет:
«Я сижу на краю и смотрю на огни, на последние дни нашей бурной любви. Что-то день не уходит, не видно заката, уже полночь, а солнце всё так же в зените. Прости» (Прости, Закрыто, 1994).
«Новый день превращается в ночь, солнце светит не ярче свечи» (Меланхолия, Закрыто, 1994).
За редкими исключениями:
«В твоих глазах я читаю ответ и снова счастлив, ты всё поняла, повернулась, и солнечный свет окутал нас морем тепла» (В твоих глазах, Закрыто, 1994).
«Кошка лежит на капоте машины, греет свое мохнатое тело» (День как день, Супермен, 2000).
Женский идел для Найка можно отобразить значком инь-янь.
Согревать, когда все гибнет от пронизывающего холода и оставаться холодной, когда вокруг все накалено до предела.
Чтобы более выпукло представить чувство, автор оттеняет прекрасное уродливым:
«Но меня ты найдёшь в сортире, как всегда, и в нём, среди грязи, плевков и окурков, ты подсядешь ко мне, мы будем только вдвоём», «И тебя я нашел в сортире такой же прекрасной, какой оставлял» (Солнце на дне, Погружение, 1992).
«Ты входишь в грязных ботинках, в кровь бросаешь окурки и на костях вырезаешь своё прекрасное имя» (Загадка, Супермен, 2000).
Также можем заметить, что автор проводит четкую грань между «я» и «они», лирический герой не только не абсорбируется во внешней среде, но и относится к ней с предельным недоверием и отвращением:
«Тени и монстры выходят на улицы из трещин в асфальте, из трещин в стенах домов» (Семь квадратных колец вокруг головы, Погружение, 1992).
«Монстры кочуют по всей планете, плачут и что-то поют» (Солнце на дне, Погружение, 1992).
Как дают нам понять такие песни как «Верхом на звезде» или «Художник», когда автор уходит в свой внутренний мир, его уже мало волнует агрессия окружающей действительности.
В связи с таким разрывом общественных отношений возникает еще одна тема, тема одиночества.
Пример вынужденного одиночества находим в песне «ET» (Заноза, 2002). Автор о песне: «Аббревиатура, обозначающая пришельца, человека, попавшего в другое измерение. Здесь ему страшно, плохо, он чувствует себя не в своей тарелке. Абсолютное одиночество».
Пример одиночества из-за невозможности быть вместе по объективным причинам видим в песне «Ангел и змея» (Заноза, 2002):
«Когда упал с высоты,
Ты обломал оба крыла.
Лил слезы ты,
Был счастлив я.
Когда ж набравшись новых сил,
Ты к солнцу мчался, как стрела,
Был счастлив ты,
Лил слёзы я.
Теперь ты там, где нет меня,
И я смотрю частенько ввысь.
Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла
Финал банален, хоть усрись.
Даже в золотой клетке, птицы задыхаются и умирают. Там, где нет воздуха, нет жизни. Но иногда это может стать и сознательным выбором: «Она любит мир этих мёртвых птиц, которых я ей подарил» (Это все, что любит она, Погружение, 1992)
Об угасающих чувствах, о «смерти» любви Найк поет в песне «Закрыто» (Закрыто, 1994):
«Ты просишь больше ласки, больше любви, и от кого, от меня?
Птицы поют свои безумные песни, и для кого, для тебя?
Изуродованные люди, истекая кровью, собирают куски своих тел.
Видя это всё, мне хочется крикнуть, но язык будто бы прирос к нёбу и онемел.
Птицы дохнут, и, падая с веток, убивают моих ненаглядных маленьких фей.
Эльфы плачут и танцуют ритуальные танцы, унося их души в царство теней.
И я тоже рыдаю, увидев всё это: падающих птиц и умирающих фей.
И мне не под силу что-то исправить за несколько оставшихся дней».
И в песне «Прости» (Закрыто, 1994):
Там же, где есть воздух, разгорается пламя любви. А там, где есть ветер, пламя взмывает к небесам: «Свободной птицей ты взлетела к самым облакам, осталась там», «Я сделал два крыла и в тьме ночной метнулся в небеса вслед за тобой, светили звёзды мне, луна звала меня с собой, даря покой» (Как дела, Погружение, 1992).
«В твоих глазах океан прежних чувств,
Чувств забытых нами давно,
Твои глаза полны безумства и птиц,
Улетевших в окно.
Новый день крадёт мою тень,
И я возвращаюсь к тебе
Со слезами, с счастьем в глазах,
Ты открываешь мне дверь.
Птицы так же, как и тогда,
Вместе с нами встречают рассвет,
Я вернулся к тебе навсегда,
Ты мне веришь или нет?»
(В твоих глазах, Закрыто, 1994)
«Я проснулся от тоски по перелётным птицам, я проснулся от тоски по тебе» (Хвост, Закрыто, 1994)
Если говорить в целом о подаче текстов, то лучше всего об авторе можно сказать его же песенной строчкой «Мои руки и одежда радужных цветов, Я художник…». Кажется, что Найк не поет, а рисует нам картины своих миров, миров, которые он видит. Найк Борзов использует цвет для усиления эмоционального восприятия:
«Всё уснуло уже навсегда, ржавая светит луна, паутина покрывает тела» (Прошлое (Я, ты, собака и он), Закрыто, 1994)
«Ты видишь, видишь, умирает в огне преисподней сиреневый мальчик» (Последняя песня, Супермен, 2000)
«Снова на землю выпал снег выпал снег вперемешку с красной травой» (В будущем луны, Супермен, 2000)
Любовь и нежные чувства выражены розовым цветом:
«На розовом комаре я добирался к тебе» (Ради любви, Погружение, 1992)
«Девушки в розовых платьях поют и кружатся в танце» (Семь квадратных колец вокруг головы, Погружение, 1992)
Тексты песен Найка Борзова весьма поэтичны, а некоторые образы просто красивы:
«Выпали люстры, и я закопался в стекле, выпали люди, и я закопался в слезах» (Солнце на дне, Погружение, 1992)
«Перемещается кошка, скрипят заржавевшие лапы» (Прошлое (Я, ты, собака и он), Закрыто, 1994)
«Я прикурил от спины светлячка, он помахал мне на прощанье рукой» (Меланхолия, Закрыто, 1994)
В заключении анализа лирики Найка Борзова вернусь к заявленному вначале образу человека, сидящего на дне колодца, в который плюют прохожие, который смотрит на яркое солнце и видит парящих в небе птиц и завершу строчками самого автора: