кто такой степаныч в питере
Николай Гавриленков — Крёстный отец бандитского Петербурга 90-х
Его похоронили у Псковско-Печёрского монастыря, рядом со святыми великомученниками. Прихожане много жаловались на оскорбительное захоронение, и настоятель даже сам оставил службу, не вынес позора.
Но он и сейчас там лежит — Степаныч, Николай Гавриленков.
Он покорил криминальный город не в одиночку — ему помогал брат. Они оба терпели нищету, потому что отец умер, а мать работала на заводе. Оба страдали от травли во дворе — и оба пошли на бокс, чтобы отомстить обидчикам.
Оба продавали пиво, долго и успешно. В конце концов даже возглавили знаменитую «Розу ветров» — главное питейное заведение культурной столицы. Такая работа в 90-е считалась тем же, что стать директором какого-нибудь отеля. Кстати, в той же «Розе» братья Гавриленковы решили организовать банду: пригласили к себе местных вышибал и других боксёров.
Рэкетиры всея Руси
Иначе не скажешь про Гавриленковых, с которыми консультировался весь Питер. Они были мастерами и вымогать, и убивать, и долги выбивать. В начале «творческого» пути бандиты изобрели две такие схемы:
Обворовывать валютчиков и фарцовщиков. Здесь не они были первыми: во время перестройки теневые коммерсанты были главной целью рэкетиров. Жаловаться ведь в милицию не будут.
Обворовывать евреев, которые вот-вот переедут в Израиль. В 90-е многие евреи возвращались на историческую родину — и конечно, не с пустыми чемоданами.
А началось всё с банального: в «Розе» Гавриленковы наливали пену вместо пива, а проверяющих успокаивали таблицей:
Господа! Дождитесь, пока усядет пена.
Кто бы мог подумать, что эти воры и пивные торгаши уже к 1994 году возглавят нефтяной концерн, монополизируют экспорт финских товаров и откроют ещё сотни фирм. Настоящая экономическая империя!
Война за вино
Главный эпизод сегодняшней истории — война за вино между Гавриленковыми и Кумариным. Последний был из Тамбовской группировки, которая долго работала под Гавриленковской бандой. Но потом Кумарина посадили в тюрьму, а бывший босс такого прокола не простил.
Эту войну Степаныч начал ещё на заре 90-х, когда не взял обратно Кумарина. Тот ему просто отомстил историей с вином.
Игры Доброй Воли. В Россию текут товары для обеспечения торжества, к этой реке изобилия хотят припасть все. Одному бизнесмену удаётся, он обращается за крышей к Тамбовским и Кумарину. Наконец-то старый вор снова при деле!
Дела идут хорошо, доллар чистой прибыли на бутылку. Когда об этом узнал Гавриленков, то был в ярости, ведь только вчера все играли по правилам и не жадничали, а тут…
Первые жертвы
Гавриленков конфисковал нектара на целый миллион долларов, бизнесмену сделали внушение.
Тогда Тамбовский забил стрелку бывшему боссу. Он потребовал вернуть деньги и Степаныч даже согласился, но поступил иначе: бизнесмена, неудачно выбравшего крышу, расстреляли.
После этого покушения Кумарин лишился руки. Его палату пыталась охранять целая армия бандитов, но милиция всех разогнала, пусть на это и ушли часы.
С ними делиться надо
К завязавшейся войне браться Гавриленковы были готовы: у них были 2 козыря, два отмороженных бойца. Слава о них дошла даже до местных депутатов.
Один из них попросил этих двоих выбить долг, а когда вернул деньги, то не поделился. Обиженные бойцы уложили его в больницу, а двух охранников депутата вообще похоронили. Жадный чиновник так испугался, что всем говорил, будто покушение было политическим.
Эти два бойца потом стали делать такие успехи, что заставили беспокоиться новых боссов. А все беспокойства в 90-е решались одинаково: звонком киллеру.
И полилась кровь
Гавриленковы стали тревожиться, когда двое киллеров выполнили сложный заказ: убили последних выигравших от винной махинации. Причём это была командировка в Будапешт, и двойка справилась.
Брат Степаныча так испугался, что залёг в Испании, даже похороны матери пропустил. К слову, их мать собирались хоронить на том самом монастырском местечке, но жизнь решила по-другому.
Последняя глава
Рассказывать нечего: все из банды Степаныча погибли от рук конкурентов ещё до нулевых. Их просто перебили, обезглавленная империя рухнула.
Великолукская ОПГ
Будущие авторитеты преступной группировки, родные братья Николай Степанович и Виктор Степанович Гавриленковы, появились в городке Великие Луки Псковской области. Ребячество и юношество Гавриленковых было малоимущим — их отец погиб рано, мама работала на одной из районных фабрик. В добавок ко всему Гавриленковым непрерывно доставалось от более старших дворовых подростковых команд. Так как оберегать их было некому, братья приняли решение стоять самим за себя. Всё своё свободное время они стали отдавать боксу, и скоро никто уже не рисковал конфликтовать с ними.
После школы Николай и Виктор приняли решение не продолжать обучение, а начать зарабатывать деньги. Николай идёт торговать в родимых Великих Луках пивом. На данном поприще он сделал первые средства, и, что еще важно, сделал себе репутацию. Скоро они решают оставить Большие Луки, и переехать в какой-никакой-нибудь большой город. Выбор пал на Ленинград.
Братья продолжили заниматься пивным делом. Они пристроились в одно из самых популярных питейных заведений Ленинграда — ресторанчик «Роза ветров» на Столичном проспекте. Николаю Гавриленкову принадлежала обычная, однако умнейшая методика решения заморочек с ОБХСС — вблизи с ним постоянно стояла табличка: «Граждане! Дожидайтесь отстоя пены!». Невзирая на то, что ждать в состоянии подпития никто не желал, психологически на проверяющих она работала великолепно. Скоро Николай стал администратором «Розы ветров» — в те годы это равнялось статусу не ниже начальника большой гостиницы.
Великолукская ОПГ
В середине 1980-х годов братья Гавриленковы подобрали в «Розе ветров» сильную команду спортсменов, которую возглавили также их соотечественники, Андрей Сергеев и Алексей Косов.
Скоро также под родное крыло Гавриленковы брали бригаду спортсменов — приезжих из города Тамбов. Посреди их особенно выдавался Владимир Кумарин. Скоро братья сообразили, что с такой командой появились новые перспективы. Поэтому решено было приступить получать деньги не недоливами пива и обсчётами, а рэкетом.
Новые горизонты для Великолукской ОПГ открыла «перестройка». В те годы полем деятельности для появившихся повсюду рэкетиров стали кооператоры. Объектами пристального внимания «Великолукских» стали частные торговцы, занимавшиеся продажей дешёвого ширпотреба под видом фирменных товаров, антиквариата, икон, фарцовщики, валютчики. Их расчёт был весьма прост — они вымогали деньги у тех, кто никогда бы не пошёл жаловаться в милицию, прекрасно понимая, что милиция в первую очередь заинтересуется ими же самими. Дело стало приносить солидную прибыль.
В конце 1980-х годов по СССР прокатилась новая волна эмиграции. Уезжавшие на историческую Родину евреи покидали страну не с пустыми руками. За несколько часов до вылета самолёта братья с земляками наведывались к ним, отбирали деньги и ценности. И здесь их расчёт был весьма точным — жаловаться в милицию, когда уже почти покинул СССР, никто не желал.
Расцвет группировки
Всё шло своим чередом, когда в 1989 году случилось непредвиденное — «тамбовские» были практически в полном составе арестованы за вымогательство. В их числе оказался и Кумарин. Суд приговорил его к 4 годам лишения свободы. Условно-досрочно освободившись, Кумарин в 1991 году пришёл к Гавриленковым с просьбой помочь «приподняться». Но братья прокола не простили и отказали ему. Вместе с Кумариным ушли и все «тамбовцы». Так и образовалась небезызвестная в стране Тамбовская ОПГ.
Владимир Кумарин уже потерявший правую руку
В то время «Великолукские» и «Тамбовские» начали работать параллельно, поделив сферы влияния в Санкт-Петербурге и стараясь не конфликтовать друг с другом. Но мирное сосуществование продлилось недолго.
В 1993 году Санкт-Петербург стал готовиться к предстоящим Играм Доброй Воли. На льготных условиях создавались многочисленные фонды с целью закупки за рубежом и поставки в город необходимых для торжественных празднеств оборудования и продовольствия. В частности, было решено наладить поставку в город качественного импортного вина.
К «Тамбовским» по этому поводу обратился один околокриминальный бизнесмен. Дело пошло в гору, и вскоре на прилавках большинства магазинов города появилось настоящее испанское вино. Бандиты имели с каждой бутылки доллар чистой прибыли и не имели проблем, пока «Великолукские» не узнали об этом. Люди братьев конфисковали у бизнесмена товар почти на миллион долларов и отказались отдавать деньги. Бизнесмен пожаловался «Тамбовцам», и Кумарин с Гавриленковыми решили уладить вопрос, «забив стрелку», как в те годы говорили.
Местом «стрелки» был выбран ресторан «Колос» около Казанского собора, на канале Грибоедова. На встрече Кумарин в суровой форме порекомендовал братьям вернуть деньги. Николай Гавриленков пообещал это сделать, однако вскоре бизнесмен был расстрелян неизвестными киллерами 1 сентября 1993 года у своего дома по улице Желябова. Кумарина также решено было ликвидировать. 1 июня 1994 года один из бойцов «Великолукских» занял позицию на крыше дома № 34 по улице Турку, где жил Кумарин. Как только тот вышел из подъезда, наблюдатель дал по рации команду своему напарнику, который, переодевшись женщиной, подошёл вплотную к автомобилю лидера «Тамбовских» и расстрелял машину из автомата. Охранник Кумарина погиб, а сам он был тяжело ранен и лишился руки. Спасло его только то, что в тот день Кумарин сам сел за руль машины.
Вскоре после того, как Кумарина увезла «Скорая помощь», в городскую больницу Санкт-Петербурга имени Костюшко приехало большое количество вооружённых «тамбовских», которые намеревались охранять своего босса. Чтобы разогнать их, сотрудникам милиции потребовалось несколько часов.
Поняв, что войны с «тамбовцами» им теперь не избежать, братья в спешном порядке стали пополнять свои изрядно поредевшие бригады. Под крыло «Великолукских» пришло несколько находившихся в федеральном розыске рецидивистов. Среди них особенно выделялись двое молодых людей по кличке «Валерики» — Валерий Рунов и Валерий Гаврисенко. Слава об их успешной деятельности на криминальном поприще шла по всему Петербургу и докатилась даже до высоких политических сфер.
То, что произошло два дня назад, указывает на то, что это было чисто политическое покушение. Бандиты не способны были организовать его — слишком маленький профессиональный уровень…
Юрий Беляев на больничной койке даёт интервью
Напуганный до полусмерти политик увёл следствие от реальных заказчиков преступления. К середине 1990-х годов Николай Гавриленков стал живым идолом криминального мира Санкт-Петербурга. Его авторитет был огромен — все петербургские бандиты обращались к нему исключительно на «вы», а за глаза уважительно называли «Степанычем». В официальных кругах он уже слыл респектабельным бизнесменом. Его доходам могло бы позавидовать какое-нибудь небольшое государство — сети магазинов и ресторанов, фирмы по операциям с недвижимостью,игорный бизнес, практически все совместные русско-финские предприятия, рыболовецкая фирма, нефтяной концерн «Neste Oil».
Крах группировки
С 1994 года, кроме внешних, группировку стали сотрясать внутренние разборки. Первыми их жертвами стали земляки братьев — Андрей Сергеев и Алексей Косов, те самые боксёры-вышибалы из «Розы ветров». С осени 1994 года они постоянно проживали в Будапеште, куда спешно уехали после операции с испанским вином. Косов и Сергеев выиграли от этой сделки больше всех. Они положили себе в карман основную часть прибыли, фактически «кинув» «Великолукских». Этого братья простить не могли.
В Будапешт были направлены Рунов и Гаврисенко, которые расстреляли Косова и Сергеева в их собственном доме 28 октября 1994 года. Однако поведение «Валериков», убивавших слишком легко, стало настораживать братьев. Они решили подстраховаться и убрать Гаврисенко, считавшегося главным «отморозком» их ОПГ. На него было совершено два неудачных покушения. Гаврисенко решил ответить Степанычу тем же.
Однажды при попытке подключиться к телефонной сети дома, где жил Николай Гавриленков, сотрудниками милиции были задержаны двое человек. Они заявили, что хотели ограбить находившийся в доме магазин. Гавриленкова-старшего вызвали в милицию и предупредили о возможных покушениях на него. Но Николай отнёсся к этому скептически и никаких дополнительных мер по обеспечению своей безопасности не принял.
Похороны Николая Гавриленкова
Смерть лидера «Великолукских» была проста и бесславна, зато похороны пышны и скандальны. Хоронили Николая Гавриленкова в «Богом зданных пещерах» Псково-Печерского монастыря, рядом с нетленными останками православных подвижников. Незадолго до этих трагических событий братья Гавриленковы выкупили это место, чтобы в будущем похоронить здесь свою мать, однако все вышло иначе… На похоронах, состоявшихся 4 июля 1995 года, гроб с телом сопровождали практически все криминальные авторитеты Санкт-Петербурга. После похорон возмущение верующих было настолько велико, что настоятель монастыря не счёл для себя возможным далее оставаться на своём посту и попросил патриарха об отставке. Но тело Степаныча тревожить не посмели, потому что не позволил Виктор Гавриленков, мотивируя это тем, что «братва не поймёт».
После этого бойцы «Великолукских» гибли один за другим, и к февралю 1996 года в живых остался лишь Виктор Гавриленков, известный также как «Череп». 27 февраля 1996 года в ресторане гостиницы «Невский палас», где Виктор обедал, двое неизвестных киллеров открыли по нему шквальный огонь из автоматов. Гавриленков бросился на пол и уцелел. Погибли двое его охранников и случайно оказавшийся рядом гражданин Великобритании. После покушения Виктор Гавриленков некоторое время лечился в одной из лучших клиник Санкт-Петербурга, но потом, видимо, решив, что далее жить в постоянном страхе невозможно, уехал в Испанию. [2] Не приехал он даже на похороны матери, умершей в1997 году в Великих Луках.
Лишь после ареста Кумарина, через 12 лет, Гавриленков осмелился появиться в Санкт-Петербурге. Испанские власти объявили его в международный розыск.
Страсти по Степанычу
30 июня 1995 года около одиннадцати утра трое солидных мужчин перекуривали у двух темно-синих иномарок, стоявших напротив дома № 189 по Московскому проспекту в Петербурге. Внешний вид куривших заставлял прохожих ускорять шаги, чтобы побыстрее миновать эту группу, видно было и по машинам, и по одежде, что это очень крутые и очень новые русские – то ли бандиты, то ли бизнесмены, да и кто их сейчас различит? А стало быть, держаться от таких нужно подальше, не дай бог им чем-то помешать.
Так погиб Николай Гавриленков, больше известный в Питере по кличке-отчеству Степаныч. Говорят, на его изуродованный множественными пулевыми ранениями труп страшно смотреть было даже привыкшим ко многому сотрудникам отдела по раскрытию убийств…
Николай Степанович Гавриленков родился 17 июня 1949 года в Великих Луках Псковской области. В этом небольшом городе он начал заниматься спортом, стал неплохим боксером и даже смог поступить в великолукский филиал Института физической культуры.
Возможно, из него при другом раскладе и вышел бы хороший тренер или учитель, но в 1975 году Николай получил 4 года за грабеж. И судьба его с этого момента уже была предопределена.
Его карьера в Питере началась в начале 1980-х, он работал сначала вышибалой, потом барменом и администратором в разных известных питейных заведениях – в ресторане «Казбек», в «Розе ветров» (одновременно с Кумариным), в ресторане гостиницы «Советская». Везде он делал деньги по тем временам неплохие. В те годы, когда Степаныч трудился в пивном зале, только ленивый не заработал бы на недоливе пива трудящимся. Но ОБХСС прихватить его не удалось. У Степаныча на стойке рядом с пивным краном всегда гордо красовалась табличка «Дождитесь отстоя пены». А кто будет дожидаться этого отстоя в хмельном угаре?
Гавриленков от природы был хорошим организатором со всеми необходимыми качествами лидера. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы сориентироваться в теневой жизни большого города. В те годы одной из самых сладких тем в криминальном мире Ленинграда были шулерские разводки на катранах – подпольных игорных домах, куда заманивали играть все тех же барменов, администраторов, официантов, цеховиков и других людей, у которых водились деньги. Жертва была обречена изначально. В этих катранах, иногда выглядевших как приют бомжей-алкоголиков, ставились порой даже специальные системы зеркал, позволяющие контролировать карты партнера.
Шулерское движение получило невиданный размах, а милиция только разводила руками. < В 1994 году начальник отдела ГУВД Петербурга по борьбе с мошенничеством сказал мне, что с конца 1970-х годов в Ленинграде не было возбуждено ни одного уголовного дела по карточным мошенничествам.>Появились целые бригады с четким разделением труда. Шулера целыми днями тренировались с колодами карт, превращаясь в настоящих фокусников. У этих людей, как правило, на кончиках пальцев была срезана кожа. Для обострения чувствительности они холили и лелеяли свои руки, как хирурги, никогда не садясь даже за руль автомобиля.
По всему центру Ленинграда шулера скупали карточные колоды и наносили на карты лишь ими одними различимый крап. Это было не пэтэушное накалывание или помечание рубашек карт авторучкой. Торец карты мог быть подскоблен бритвой на десятые доли миллиметра, например, и только шулер своими пальцами ощущал эту карту в колоде. Карты клались на разное время рубашками вверх под сильную электролампу – и по разной степени выцветания рубашки, неразличимой простому глазу, шулер мог узнать достоинство карты. Много было способов. А потом колода запечатывалась и отдавалась обратно в магазин – через продавщицу, которая была в доле. Когда зазывалы вычисляли потенциальную жертву, игрока, они «честно» вели его в магазин покупать «новую» колоду… На катранах проигрывали целые состояния – по сто тысяч рублей и больше, тогда это были огромные деньги. Естественно, не все хотели с ними расставаться. Возникали скандальные, совершенно безобразные, нервные ситуации. И для того, чтобы «помочь» проигравшимся вовремя заплатить долги чести, в Питере стали формироваться в основном из бывших спортсменов особые команды, которые тогда назывались «насосами», – потому что главной их задачей было высасывание за долю денег из должника.
Вот такой командой и руководил Степаныч. Впрочем, он уже в те времена предпочитал не выпячиваться, держался в тени и ничего не делал своими руками, стараясь не привлекать внимания милиции. Поэтому он был гораздо менее заметен в криминальном мире, чем, скажем, Володя Север, поставлявший Степанычу клиентов.
Команда Степаныча умудрилась снимать деньги и с должников, и с тех, кому они были должны. Однажды некий официант, обслуживающий иностранцев, проиграл на катране три тысячи рублей в «коробок». Проспавшись, халдей побежал жаловаться к Степанычу, дескать, его обманули. Степаныч обещал разобраться, но официант не знал, что он уже заказан теми, кому он проигрался. «Разобрался» Степаныч справедливо – официанту была сделана предъява, что он, мол, подставил Степаныча, поскольку люди играли честно… В результате за моральный ущерб с халдея было взыскано не три тысячи, а пять.
Кроме команды насосов у Гавриленкова была команда трясунов, обиравших пьяных в пивных залах.
В середине 1980-х самой сильной в городе была группировка братьев Седюков. Степаныч даже не пытался с ними конкурировать, он и Кумарину постоянно советовал держаться в тени. Арест Коли Карате и его банды только лишний раз убедил Гавриленкова в правильности выбранной им тактики. Он старался работать только на беззаявочном материале, выстраивая сложные, многоэтапные комбинации. Классическим примером такой запутки стала красивая история с фальшивым бриллиантом. Один человек понес продавать подпольному ювелиру бриллиант темного происхождения. Тем не менее это был настоящий, не фальшивый, дорогой камень. Ювелир подменил камень на стекляшку и сказал, что купить товар не может – денег нет, мол. Когда через некоторое время у другого подпольного ювелира выяснилось, что у клиента вместо камня – стекло, он пошел к Степанычу за помощью. Николай «помог» ему, получив деньги и с ювелира-обманщика, и с продавца. На самом же деле вся эта история была с самого начала смоделирована и подстроена Степанычем. Под Гавриленковым ходила команда совершенно отмороженных спортсменов, возглавляемых Сергеем Лукошиным, державшим весь Невский проспект.
Воров Гавриленков не любил, так же как и Кумарин, считал их дармоедами и отказывался платить в их общак – у тамбовцев была своя черная касса. Но это лишь внешние проявления. Трудно сказать, что происходило на самом деле. Любопытный факт: Степаныч всегда был в очень хороших отношениях с неким Мишей Резаным, армянином, несшим в Питере 1980-х годов знамя воровских традиций Кавказа. < Рядом с Резаным, кстати, всегда в то время был некий Кванч Бабаев. Сейчас обоих уже нет в Питере. Говорят, Резаного видели в Нью-Йорке незадолго до того, как там был арестован Япончик, с которым у Резаного якобы были очень хорошие отношения. Что же касается Бабаева, он погиб в автокатастрофе в 2003 году.>Степаныч всегда разговаривал с Резаным с подчеркнутым уважением.
Кстати сказать, братва конца 1980-х – начала 1990-х годов мало знала Степаныча. После ареста Кумарина он старался еще больше уйти в тень, сделаться незаметным. На сходняках он почти не бывал, а если и приходил, то лицо его всегда прикрывал козырек кепки. Сыщики, допрашивая разных задержанных бандитов об их сборищах и толковищах, часто натыкались в показаниях братков на какую-то странную, полубесплотную фигуру «парня в кепке»: «Там взрослые люди говорили – такой-то, такой-то, такой-то… И еще один был – я его не знаю и лица не видел. Он все время в кепке сидел…» Закрывая козырьком кепки лицо, Степаныч объяснял своему ближайшему окружению, что он, мол, комплексует из-за ранней лысины.
В начале 1990-х Степаныч выдвинул новый лозунг: «Чем ближе к закону, тем безопаснее». Такой же лозунг, кстати говоря, взяла на вооружение в свое время итальянская мафия, но питерская братва, цепляясь за понятия, в большинстве своем еще просто не доросла тогда до понимания всей глубины того, что предлагал Степаныч. В результате Степаныч почти совсем перестал встречаться с братвой, разговаривал только с серьезными лидерами. Он постоянно работал над собой, стараясь придать и облику своему, и манере говорить некую респектабельность. Надо сказать, это ему хорошо удавалось. По свидетельству многих знавших Степаныча нормальных людей, он легко мог общаться на любые темы, производя впечатление человека эрудированного и солидного. Его тестем, кстати, был адмирал, да и вообще, знакомство со Степанычем водили многие очень известные люди… Слабостью Степаныча была новая обувь – он ее постоянно менял. Поговаривают, когда-то давно он прочитал где-то, что на Западе серьезные люди, оценивая человека, смотрят прежде всего на его ботинки.
Детей у Гавриленкова не было, поэтому нечастые часы досуга он, в основном, посвящал охоте, которую любил страстно. В начале 1990-х Николай был уже очень богатым человеком. Под окном его дома всегда стояла «девятка» – чтобы не ходить пешком к теплому гаражу, в котором дожидался хозяина шикарный джип.
Особую популярность Степаныч приобрел у финских бизнесменов, взяв многих из них (в том числе и очень солидных и даже очень-очень солидных) под свое крыло. Многие финны уже знали – если хочешь делать бизнес в Питере, иди к Степанычу. Да и не только в Питере, кстати говоря. По всей России известно было, что с чухонцев тамбовцы получают, и на эту территорию другим ход был заказан.
По странной иронии судьбы, Степаныч, всю жизнь старавшийся держаться в тени, прославился после своей гибели – на страницы самых крупных российских газет выплеснулся скандал, связанный с его похоронами. Николая Гавриленкова похоронили в святых пещерах Псково-Печерского Успенского монастыря, основанного в XIII веке монахом Марком. В Печорских пещерах тела умерших избегают тления, поэтому гробы там не закапываются, а ставятся в боковые ниши. В этих пещерах покоится прах предков Пушкина, Кутузова, Мусоргского, Татищева, Кропоткина и многих других достойных и известных людей. Издавна в стенах монастыря хоронили три категории людей: монахов, воинов, погибших у монастырских стен, и тех, кто пожертвовал деньги на благое дело. Кстати, Степаныч лег в свою святую могилу совершенно законно: примерно за год до гибели он приехал в монастырь и познакомился с отцом Романом, настоятелем. Якобы в Печорские пещеры Гавриленков приезжал покаяться в грехах, и отец Роман стал его крестным отцом. Тогда же Степаныч пожертвовал монастырю 300 млн рублей, договорившись с настоятелем, что тот забронирует в пещерах места для братьев Николая, Виктора и их матери. Примерно за месяц до своей гибели Степаныч, будто предчувствуя ее, звонил отцу Роману, спрашивал, остается ли их договор в силе. Настоятель ответил утвердительно. Местная милиция считала, что отец Роман не догадывался о прошлом Гавриленкова. Может быть, настоятель действительно настолько был наивен? Тем не менее отец Роман ездил в Псков и заручился поддержкой тамошних высших церковных чинов.
Похороны Степаныча были достаточно скромными – относительно, конечно. Его тяжеленный гроб ручной выделки с трудом тащили десять дюжих братков…
А потом об этих похоронах заговорила пресса, и по Псковщине прокатилась волна митингов верующих, протестующих против захоронения бандита в святом месте.
Архимандрит отец Роман написал патриарху Московскому и Всея Руси Алексию прошение об освобождении от должности. Патриарх удовлетворил эту просьбу. Говорят, что потом отец Роман якобы ездил к брату Степаныча, Виктору, с просьбой разрешить перезахоронение и что Виктор это предложение отверг, сказав, что «братва такого не поймет». Николай Гавриленков был сложным, безусловно, неординарным человеком, сыгравшим в истории бандитского Петербурга роль, которую трудно переоценить. Он сам сделал себя и свою жизнь. Говорят, что под конец жизни он многое пересмотрел и все больше уходил от криминала в сторону легального бизнеса…
Один серьезный и очень информированный человек сказал вскоре после смерти Степаныча такую фразу: «Он был самым загадочным тамбовцем, которого до конца так никто и не понял». Как бы там ни было, кем бы ни был Степаныч – воевать с мертвыми и футболить их останки явно не по-христиански. Тем более что сейчас уже со Степанычем разбирается самый главный, Всевидящий и Неподкупный Судия…