кто такой святой человек
Кто такие святые?
Приблизительное время чтения: 10 мин.
Те из нас, кто застал времена СССР, слышали объяснение, предложенное одним из классиков марксизма-ленинизма Фридрихом Энгельсом. По его мнению, христианство «могло вытеснить у народных масс культ старых богов только посредством культа святых. Греческие жития мучеников-философов и политических деятелей, пострадавших за свои убеждения, послужили образцом для мифических житий вымышленных святых».
Отчасти это так: люди, незнакомые с подлинной православной традицией, склонны вносить в храм свое собственное стихийное язычество, подменяя православную практику почитания святых чем-то иным, глубоко чуждым учению и жизни Церкви.
Но как же на самом деле понимается святость в церковной традиции, в чем состоит православное учение о святых?
Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело…
Чтобы начать разговор на эту тему, нам придется остановиться на других фундаментальных для православной веры понятиях — Небесах и Церкви. Замечательный английский писатель Гилберт Кийт Честертон как-то заметил, что Царство Божие — это не новые вещи, а новые отношения. Действительно, тому есть множество примеров: на фоне благодатной природы разворачиваются омерзительные сцены войн и бесчеловечных зверств, а ласковое солнце освещает изуродованные тела. Что же делает рай раем?
Конечно же, не прекрасное окружение. Рай делает раем любовь, а потому рай лучше уподобить семье, чем какому-то определенному месту, — и порою мы видим его отражения. Друзья, собравшиеся за праздничным столом; пожилые супруги, отмечающие серебряную свадьбу; мать, кормящая ребенка манной кашей; старые враги, пожимающие друг другу руки в знак примирения, — на всем этом лежит отсвет небес.
Небеса — это любовь, потому что Бог есть Любовь. А райская семья — это и есть Церковь, объединяющая всех христиан со Христом.
Так что же происходит, когда наши братья и сестры отходят ко Господу? Расторгается ли наше единство? Нет. Церковь — не спасательная лодка, которую мы покинем, перебравшись на тот берег. В вере и Таинствах она соединяет нас не только с нашими братьями и сестрами, которые совершают земной путь рядом с нами, но и со всеми христианами всех времен. Входя в Церковь, мы входим в Церковь Пророков, Апостолов, Отцов, и, как говорит Апостол, вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу (Еф 2:19).
Человеческие общества — воинская часть, корпорация, больница — могут торжественно поминать своих основателей или наиболее выдающихся представителей, но для них поминаемые мертвы и могут послужить только вдохновляющим примером, а живая связь с ними утрачена. Но для Церкви это не так: те, кто предшествовал нам в вере, — не мертвы, они живы в самом прямом и несомненном смысле, и даже более живы, чем мы.
Это единство как уже отошедших к Господу, так и еще странствующих на земле христиан подчеркивается всем строем православного богослужения. Иконостас показывает святых Ветхого и Нового Заветов, а также Ангелов молящимися вместе с прихожанами Церкви. Это не просто украшение храма — это указание на духовную реальность, участниками которой мы становимся на каждой Литургии. Ведь Литургию совершаем не только мы, собравшиеся здесь и сейчас прихожане конкретного храма со своими священниками, — Литургия объединяет весь народ Божий, поверх всех пространственных и временных барьеров.
Можно ли молиться святым?
В свете всего этого и проясняется вопрос, который иногда смущает неправославных христиан: можно ли молиться святым? Могут ли святые подавать помощь? Нет ли в этом покушения на ясно провозглашенную апостолами уникальность Христа как единственного посредника между Богом и человеками (см. 1 Тим 2:5)? Опасения, которые в этом отношении высказывают протестанты, восходят к временам, когда средневековая католическая практика почитания святых переживала серьезные искажения и в самом деле могла порождать подобные вопросы. Недоумения может вызвать и то, как к почитанию святых относятся порою в нашем православном мире. Обвинения некоторых людей со стороны отчасти справедливы, ведь в сознании некоторых сонм святых действительно иногда подменяет собой разнообразных языческих богов, и к православным святым люди начинают относиться как к божествам прошлого: пытаясь заключать с ними какие-то договоры, выпрашивать что-то у них, пробуя ублажить их земными подношениями.
Такой «народный» культ жив до сих пор, и он в свое время стал одной из причин, породивших на Западе острый протест верующих христиан, что в результате привело к такому неоднозначному явлению, как Реформация. Как бы мы сегодня ни относились к тем событиям, их причина довольно проста — для христианина уравнивать Христа с любым другим «божеством» или реально жившим человеком (пусть даже человеком невероятной святости) действительно невозможно. И уж совсем немыслимо, когда люди, которые относят себя к Церкви Христовой, служащей Христу как единому Богу, пытаются «отодвинуть» Его, ставя на первое место в своих молитвах кого-то другого.
Однако не стоит объединять подобную языческую практику с пониманием молитвы к святым, существующем в Церкви. В самом деле, даже в тех христианских общинах, где не принято почитать святых, принято обращаться друг к другу с просьбой о молитве, то есть человек может поделиться своими затруднениями с собратьями и попросить: «Молитесь обо мне». Подрывает ли эта общепринятая практика веру в уникальность Христа как единственного посредника? Очевидно, что нет — ведь люди собираются молиться не кому иному, как Христу.
Чем отличается от этого просьба православного христианина: «Все святые, молите Бога о мне, грешном»? А ведь именно в такой формулировке он обращается к святым. Не «дайте, пожалуйста, мне», а «помогите мне своими молитвами, попросите вместе со мною Бога», потому что сам по себе святой не может дать ничего.
Но продолжают ли спасенные беспокоиться о земных делах? Есть ли им дело до наших затруднений? Давайте подумаем — у наших ближних, братьев и сестер по вере, хватает любви и заботы, чтобы молиться о нас, и мы уверенно на это рассчитываем. Когда они водворятся у Господа, иссякнет ли эта любовь? Уменьшится она или, напротив, возрастет, когда они окажутся лицом к лицу с Источником всякой любви? Если благочестивый епископ во время своей земной жизни показывал образец заботы о своей пастве, забудет ли он о ней, оказавшись на небесах? Если подвижница милосердия посвятила свою жизнь утешению скорбящих и помощи страждущим, оставит ли она свои добрые дела, переселившись к Господу? Пути, которыми святые будут подавать нам свою помощь, могут измениться, но их стремление помочь нам — никогда.
Уверенность в молитвенном общении со святыми, более того, сам опыт такого общения уже в ранней Церкви привел к возникновению практики почитания святых. Как говорит апостол Павел: Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их (Евр 13:7). К очень ранним временам восходит и почитание Матери Божией, о котором Она сама пророчествовала: Отныне будут ублажать Меня все роды (Лук 1:48).
Канонизация святых
Почитание того или иного святого, естественно растущее из духовной жизни Церкви, приводит к канонизации — к торжественному, общецерковному прославлению. Несомненно, у Бога больше святых, чем мы знаем; святцы — списки имен святых людей — не закрыты и не полны.
Церковь отнюдь не назначает тех или иных людей святыми, и не во власти Церкви сделать кого-либо святым или исторгнуть из их числа. Церковь только констатирует факт святости того или иного человека, факт, который проявился в правой вере, праведной жизни и, как правило, — хотя и не всегда — в чудесах после смерти.
Важным основанием для канонизации является распространенное в народе почитание святого. Канонизация как бы фиксирует то, что уже принято Церковью или хотя бы ее частью. Однако этого условия отнюдь не всегда достаточно. Чтобы признать человека православным святым, необходимо собрать о нем различные свидетельства, а также внимательно их осмыслить.
Святые остаются людьми своей эпохи, нередко бурной и трагической.
Канонизация святого не означает одобрения всех его высказываний или поступков.
Общецерковное прославление, например, святого Иосифа Волоцкого признает его вклад в защиту Православия и в просвещение церковного народа, но не одобряет тех суровых мер по искоренению ереси, к которым он призывал. Церковь канонизировала также и святого Нила Сорского, который в годы земной жизни был оппонентом святого Иосифа и по вопросу гонений на еретиков, и по вопросу церковных имуществ. Церковь видит не только условия времени и места, немощи и ошибки, непонимание и конфликты, но и общее устремление жизни человека к вечности, к служению Богу. Именно пример такой устремленности нам и подают святые, и на него указывает Церковь их канонизацией.
Наиболее древним в Церкви является почитание (вслед за апостолами) исповедников и мучеников — христиан, засвидетельствовавших свою верность Спасителю стойкостью перед лицом преследований, мучений и даже лютой смерти.
Для русского Православия особое значение имеет почитание новомучеников и исповедников российских, наших сограждан, которых от нас отделяет всего несколько поколений. Церковь внимательно изучает свидетельства их подвига — народное, часто семейное предание, сохранившиеся протоколы допросов и материалы следствия, составленные гонителями, воспоминания очевидцев. Канонизация святых продолжается и в наше время, и это свидетельство непрерывного присутствия Святого Духа в Церкви, Который не просто ведет верных к святости, но желает, чтобы эта святость стала известна всей Церкви. В честь канонизированных святых слагаются церковные песнопения, в которых вспоминаются их подвиги, они изображаются на иконах. С древнейших времен составляются жития — жизнеописания святых, которые служили — и служат — примером для последующих поколений христиан.
Возможны ли ошибки при канонизации? Иногда Церковь упрекают в том, что она канонизирует некоторых христиан из каких-то мирских, политических соображений. Однако утверждение общецерковного почитания того или иного святого — очень длительный процесс, занимающий десятилетия, а иногда и столетия, по истечении которых все политические факторы неизбежно теряют свою актуальность. В итоге все мирское отваливается, и Церковь безошибочно опознает своих святых. Мы можем вспомнить, например, святую Анну Кашинскую — русскую святую XIV века, прославленную в 1650 году и деканонизированную в 1677 году из опасения, что ее почитание может быть использовано старообрядческим расколом. Однако Бог не допустил, чтобы эта святая была забыта: ее почитание в церковном народе сохранялось, а в 1908 году состоялась ее повторная канонизация.
Сегодня немало вопросов вызывает отказ Церкви канонизировать солдата Евгения Родионова, который широко почитается в народе как человек, попавший в плен в Чечне и убитый боевиками за свой отказ отречься от Христа. Однако это как раз тот случай, когда Церковь не спешит с канонизацией именно потому, что для нее нет достаточных сведений: рассказ о причинах гибели Евгения Родионова не подтвержден документально и основан в первую очередь на словах его матери. Вполне возможно, что Евгений Родионов будет канонизирован позднее, когда выяснятся новые факты о его жизни и смерти.
Мы не одни
Прийти ко Христу — значит прийти в Церковь; когда мы оказываемся за Его столом, мы обнаруживаем, что мы за этим столом — не одни.
Мы присоединяемся к огромной семье, которая простирается на все континенты и на тысячелетия истории. У нас есть отцы, и матери, и старшие братья, которые помнят о нас, молятся о нас и окружают нас своей невидимой, но несомненно реальной заботой.
Писание говорит о святых как об «облаке свидетелей», которые научают нас терпению и вере: Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия (Евр 12:1,2). Поэтому вместе со всей Церковью мы взываем: «Все святые, молите Бога о нас!»
Святость и святые
Что такое святость?
Святость Православие рассматривает как самую высшую ступень духовного развития человека. Но эта категория включает в себя и две предшествующие ступени: начальную, которую условно можно назвать спасенностью, и вторую — праведность. Поэтому прежде чем говорить о святости, необходимо сказать о двух предыдущих ступенях.
Спасенность
Первая, низшая, ярко изображена в Евангелии, когда Христос разбойнику, справа от Него распятому, говорит: ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43). Как понять эти слова Христа? Ведь, разбойник не только ничего праведного не сделал, но, напротив, у него, образно говоря, руки по локоть были в крови?!
Однако если мы посмотрим на евангельский контекст, то встречаемся не раз с тем же поразительным явлением. Так, фарисеям Христос ставит в пример мытаря, сборщика налогов, который налево и направо обманывает своих собратьев. А кто такие фарисеи? Их можно по принятым обетам сравнить, чтобы это было понятно для современного человека, с монашеством, — и те, и другие целью своей жизни ставят тщательное исполнение всего закона Божьего.
Христос оправдывает блудницу, взятую в явном грехе, а фарисеям говорит: «истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие» (Мф. 21, 31). Фарисеев за их гордость и превозношение над прочими людьми, за их лицемерие Спаситель называет ехиднами, змеями, гробами окрашенными, которые снаружи кажутся святыми, а внутри исполнены мерзости и хищения. Что Христос называет мерзостью и хищением? Видение себя праведным.
Эта самовлюбленность, закрывающая от человека его грехи, прежде всего внутренние, такие, например, как тщеславие, зависть, лукавство, гордость и т.д., делает человека неспособным к принятию Божественной чистоты и святости. Для спасения же человеку, оказывается, нужно совсем другое — осознание своей духовной и нравственной нечистоты. Лишь способный увидеть и осознать свои мерзости и внутренне отвергнуть их, раскаяться, приобретает состояние спасенности и получает спасение, как видим это из случая с разбойником. В этом и заключается первая и важнейшая ступень духовного развития человека, ведущая его к полноценной святости.
Праведность
Что из себя представляет вторая ступень, праведность? Мы видим людей, старающихся жить по совести, стремящихся никого не обижать, не угнетать. Все эти люди, которые искренно стремится жить по совести и исполнять золотое правило человеческой жизни: как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними (Мф. 7, 12) и есть праведные.
Однако такая жизнь до тех пор, пока в человеке еще живут страсти, не может иметь совершенной духовной чистоты. Страсти непременно искажают поведение и заставляют одних любить больше, других меньше, гневаться и раздражаться, осуждать, проявлять скупость и т.д. Поэтому, праведность еще далека от того, что именуется в Церкви святостью.
Кто такой Святой?
Святым является только тот человек, который не только не нарушает нравственных норм жизни (то есть живет праведно), но и приобрел то, что именуется чистотой сердца, которая является плодом правильной духовной жизни. Такая жизнь с необходимостью предполагает праведность, но далеко не исчерпывается ею. Духовная жизнь заключается в борьбе со своими страстями, в постоянном внимании к своим мыслям, чувствам, желаниям, настроению с целью очищения ума и сердца от всего злого, скверного, противного заповедям Христовым. Эта жизнь требует тщательного изучения Священного Писания и творений святых Отцов, преимущественно аскетических, и сопряжена с постоянной молитвой (большей частью Иисусовой: «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня»), с постом и воздержанием всех своих чувств телесных и душевных. Духовная жизнь требует и особых внешних условий, которые всегда создавали себе ищущие духовного совершенства: отказа от семейной жизни, имущества (кроме самого необходимого), от связей с мирской деятельностью и мирскими людьми — вообще от всего, что рассеивает ум, мешает молитве, внутренней сосредоточенности. Такая жизнь издревле называется монашеской. Именно монахи-подвижники и достигали такого бесстрастия, совершенного смирения и богоподобной любви, которые делали их причастниками Духа Божьего.
Церковь канонизирует и некоторых не достигших подобного совершенного состояния. Но она это делает, чтобы показать верующим пример или подвига страданий и смерти за Христа (мученики), или доброй христианской жизни тех, кто среди мира сумел сохраниться от соблазна и греха (праведники). В последнем случае, конечно, всегда присутствует большая осторожность, чтобы не ошибиться, не поддаться мирским оценкам жизни человека, придав несвойственное значение его внешней церковной или социальной деятельности, забыв о духовных критериях. Ибо в таком случае святцы могут превратиться в пантеон, в котором «святыми» становятся славные мира сего: цари, князья, высшие иерархи, политики, полководцы, писатели, художники, музыканты… Но это уже другая тема.
Юродивые
«Юродивый — это человек, который добровольно избирает путь сокрытия своих способностей, притворяется лишенным добродетелей и обличает мир в отсутствии этих самых добродетелей, — такое определение предлагает Андрей Виноградов, кандидат исторических наук, доцент Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. — Иногда их называли блаженными. В современном употреблении некоторых терминов, связанных с этим ликом святости, существует неясность. Часто мы именуем “блаженными” подвижников, не имевших опыта обличения мира. Почему? Во многом это результат католического влияния. Для Католической Церкви блаженный — это низший ранг святости. С этим и связано то, что в нашей Церкви блаженными иногда называются подвижники, чей подвиг принадлежит к нетипичному, “периферийному” типу. На Востоке термин “блаженный”, то есть “макариос”, традиционно употреблялся как полный синоним слова “святой”. Но в первые века большинство святых были или мучениками, или апостолами.
Святая Блаженная Ксения Петербургская
Со временем количество “типов” выросло: с четвертого века появились святые (блаженные) монахи — “преподобные”, святые епископы — “святители”. И в это время термин “блаженный” начинает прилагаться к каким-то необычным типам святости, как, например, юродство. Блаженными называются и “Божии люди”, которые ведут похожую с юродивыми жизнь, но чей подвиг не вполне равен подвигу юродивого».
Подвиг юродивого, в отличие от «Божьего человека», имеет яркую социальную направленность. «Он не просто скрывает от мира свои дарования (как Алексий Человек Божий, чье византийское житие широко известно), но притворяется безумным, “буйным” — отсюда и греческий термин “салос”, которым называют юродивых (по древнеславянски — уродивый или урод). Этот термин происходит от глагола “салеуо” — “колебаться, качаться”. “Салос” — человек помешанный, человек, который ведет себя неадекватно, — продолжает Андрей Виноградов. — По средствам мнимого безумия юродивый обличает мир в его грехах, пытается его наставить на путь исправления. Юродство внутренне связанно с подвигом “человека Божия”, типологически это близкие лики святых, и отличает их только элемент обличения, направленность подвига юродивого вовне».
Святые на Руси
Мы чтим наших русских святых не только как небесных покровителей святой и грешной России. В них мы ищем откровение и наставление для духовной жизни каждого из нас, для собственного духовного пути. Вот почему и следует знать, в чём же особенность нашей русской святости. Сегодня мы всматриваемся с особенным чувством в великое наше прошлое, в лики наших святых, появляющиеся у самых истоков, в самом начале истории нашего народа. Вот XI век — первые святые русские. Кто они были? Миряне, братья и сестры. Страстотерпцы Борис и Глеб, а за ними идут святые Киево-Печерской Лавры во главе с преподобным Феодосией, духовным начальником этой Лавры. Потом видим святых князей, святителей. Потом, наконец, Московская Русь. Мы видим святых московских, около Москвы подвизавшихся, святого Сергия преподобного Радонежского игумена всея России Чудотворца, наконец, нашу святую северную Фиваиду… Потом Преподобные Нил Сорский и Иосиф Волоколамский (или Волоцкий), которые, между собой спорят о том, как надо устраивать монастырскую, монашескую духовную жизнь. Один говорит — так, а другой — иначе. И один и другой несколько по-разному устраивают монашескую жизнь, но оба — святые, оба — подвижники. За ними идут юродивые, блаженные и святые жёны — Ефросинья Полоцкая, Анна Кашинская и многие другие святые жёны, подвизавшиеся в России. Наконец, почти наш современник — святой Серафим Саровский, святой Тихон Задонский. Вот — золотая цепь, тянущаяся от самых истоков нашей истории и до наших дней. Никогда не прерывалась и не прервётся эта золотая цепь. Были, есть и будут всегда на нашей земле подвизающиеся святым подвигом особенной русской святости и особенного русского благочестия чистые сердцем люди.
Всматриваемся в эту золотую цепь, всматриваемся в это великое прошлое Русской Церкви, и что видим? Какие черты характерны для русской святости? Прежде всего, братья и сестры, видим светлую-светлую мерность жизни, т.е. отсутствие какого бы то ни было радикализма. Нет резких отклонений от завещанных древностью христианских идеалов в монашестве, а мы особенно почитали, почитаем и будем почитать монашество. Нет жестокой практики какого-нибудь особенного самоистязания, нет так называемой аскезы, есть тихий труд и пост, пост и труд. Так живут наши монастыри.
В этих монастырях появляется духовничество. Люди, живущие вокруг монастырей, ищут за оградой монастырской наставников высокой духовной жизни и идут к ним за утешением, отрадой, поддержкой, за наставлением. Так в этих монастырях появляется то духовничество, не старчество, а именно духовничество, которое как бы замещает духовничество приходских священников: там, в монастырях, исповедуются люди больше, чем здесь, в приходских церквах. Потом появилось в тех же монастырях и старчество. Слова увещания — слова правды, наставления неслись оттуда, из-за монастырских стен, в мир. Причем слова правды и перед сильными мира сего, а не только простыми людьми. Не отвергался в этих монастырях у монахов и книжный труд — почти всюду создают кружки переписчиков священных и не только священных книг. Наконец, в этот простой монашеский труд по обработке земли, по многим другим хозяйственным нуждам, включается ещё один вид особенного труда — иконописный труд, совершенно замечательный, если только можно назвать так это необычайно высокое по своей одухотворённости искусство.
Но на что же больше всего нам следует обратить внимание? Каковы особенно характерные черты русской святости? Каким идеалом более всего вдохновлялся русский православный христианин встарь и до самого последнего времени? Его вдохновлял, братья и сестры, образ уничижённого Христа. Именно этот образ мы находим в худых ризах преподобного Сергия — игумена Радонежского, этот же образ видим в безгневности этого священноначальника, и более того, в вольной безвластности его. Он не хотел употреблять свою власть над людьми, власть игумена — перед ним стоял чудный, удивительный облик уничижения: униженного, уничижённого Христа. Этот идеал вдохновлял не одних только монашествующих, он стоял перед духовным взором всех русских православных людей и был им особенно дорог всегда. Так именно появляются в миру, братья и сестры, святые миряне, Христа ради юродивые. Именно они, этим особым подвигом подвизавшиеся, особо вдохновлялись образом уничижённого Христа.
Была ещё одна черта, свойственная русской святости — творить милостыню. Все наши и князья, и святители, и простые миряне творят прежде всего милостыню. «Милостив буди» для того, чтобы и Господь был к тебе милостив.
Вот особые черты русской святости, братья и сестры, на которые все мы должны обратить внимание для своей духовной пользы. Вот огнём каких идеалов всегда горела лампада русского православного благочестия. Горит эта лампада как прежде, так и сейчас и в наших церквах, и в домах верующих, и в больших городах и в малых, и в глуши провинциальной, и среди шума и грохота современной цивилизации идут, проходят святым своим путём и блаженные, и преподобные, и странники, и юродивые, чистые сердцем святые праведники, бессребреники, невидимые подвижники любви. Так, вокруг нас, творится чудо их святыми молитвами и их заступлениями. И силою этого творящегося и сейчас чуда Божия да укрепимся все мы на путях своей христианской жизни и духовного своего делания, ведущего к Царствию Небесному и к Самому Богу.
Зачем молиться святым?
В состоянии святости многие получают дары чудотворения, прозорливости, исцелений. И часто, исходя из этих признаков, человека начинают считать святым. Но необходимо заметить, что это глубоко неверно — сами по себе никакие дары еще не являются показателем святости. Христос предупредил: «восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф. 24, 24-25).
Особенно это нужно иметь в виду в наше время. Почему? Сейчас, к великому сожалению, очень многие верующие ищут именно чудес, прозорливости, предсказаний, а не спасения и святости. Потому обращаются к колдунам, экстрасенсам, лжестарцам, получая в результате вред и душе, и телу. Христианину нужно искать не чудес, а исцеления от страстей.
В настоящее время выпускается множество книг, которые буквально рекламируют отдельных святых в качестве помощников и целителей от конкретных болезней: кто помогает от печенки, кто от селезенки, кто в приобретении квартир — и так далее. Все это очень напоминает язычество, предлагающее помощь того или иного бога-специалиста в зависимости от возникшей проблемы.
В Православии молитвы святым носят совершенно иной характер. Каждый святой, к кому мы искренне обращаемся, является нашим сомолитвенником Богу. И каждый из них может быть нашим помощником. Нельзя специализировать святых, как врачей и адвокатов — это признак явного суеверия.
Почему и зачем мы молимся святым? Если я обращаюсь к другу: «Помолись, завтра мне предстоит трудное дело…», то почему же не могу обратиться с такой же просьбой к святителю Николаю? У Бога нет мертвых, у Него все живы. И к святым мы обращаемся, ибо их молитвы более действенны, чем у нас, грешных. Но при этом важно помнить, что святые — это наши сомолитвенники Богу, а не «спасители» сами по себе. Если мы забудем об этом, то превратимся в тех же язычников.