кто такой юродивый человек на руси
Юродивые на Руси и в других культурах: Святые маргиналы или безумцы
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Слово «юродство» происходит от старославянского «дурак, безумец». Однако смысл «юродства Христа ради» заключается в осознанном отказе от собственных добродетелей и нарушении законов человеческого мира. Это считается очень тяжелым служением. Целью такого мнимого безумия является обличение мирских заблуждений. Если говорить именно о целях и средствах и не искать глубинных различий, то примеры подобного поведения можно найти в истории, начиная с древнейших времен.
Например, законодатель Солон, один из «семи мудрецов» Древней Греции, еще за шесть веков до рождения Христа, сумел, прикинувшись душевнобольным, разрешить сложную ситуацию, связанную с завоеванием острова Саломин:
«После многих поражений афиняне установили смертную казнь для того, кто внесет закон о завоевании этого острова. Солон, боясь, что молчание его повредит государству, а выступление погубит его самого, притворился внезапно впавшим в безумие и решился, под предлогом невменяемости, не только говорить о том, что было запрещено, но и действовать. В растерзанном виде, какой имеют обычно лишившиеся ума, он побежал туда, где бывало много народа. Когда сбежалась толпа, он, чтобы лучше скрыть своё намерение, начал говорить стихами, что было в то время необычно, и подстрекать народ к нарушению запрета. Он до такой степени увлек всех, что тотчас же было постановлено начать войну, и после победы над врагами остров Саламин перешел во владение афинян.» (Юстин «Эпитома сочинения Помпея Трога «История Филиппа»»)
Многие пророки Ветхого Завета Библии вели себя подобно юродивым: ходили босыми и нагими, ели то, к чему обычно человеку даже неприятно притрагиваться, и даже спали с блудницами. Чего только не сделаешь, чтобы привлечь внимание обывателей к наболевшим проблемам! Надо сказать, что чаще всего подобное эпатирование было очень действенным средством и приносило свои плоды. События, описанные в Новом Завете, и подавно можно считать безумным изменением устоявшихся канонов и законов:
Затем, когда христианство уже стало нормой и превратилось в государственную религию, новые юродивые начали обличать общество и обвинять его в отступничестве от Христа. По мнению историков, первые подвижники, которых можно с полным правом назвать юродивыми, появились только в VI веке.
Юродивые – это «люди дела». Они появляются тогда, когда слова уже бессильны и пользу обществу могут принести лишь необычные поступки, выбивающие людей из «территории комфорта», если говорить современным языком. Блаженный Симеон ( VI век) прикидывался хромым, подставлял спешащим мимо горожанам подножки и валил их на землю; святой Василий Блаженный ( XVI век) бросался камнями в чудотворную икону и спорил с грозным царем; Прокопий Устюжский ( XIII век) под видом нищего калеки спал на куче мусора и ходил по Устюгу в рубище, несмотря на то, что был богатым купцом. Платой за подобное, на первый взгляд, асоциальное поведение были не только холод, голод и лишения. Часто люди, не понимая причин их действий, подвергали юродивых поношению, а то и хуже. Василия Блаженного, например, за раскиданные по земле на ярмарке калачи народ сначала побил, а уж потом выяснилось, что плут-торговец подмешивал в муку мел. За сломанную икону, творившую чудеса, ему, вероятно, досталось бы и того хуже, если бы из-под святых ликов не показался нижний слой краски – иконописец, якобы, намалевал там дьявола, чтобы подшутить над православными. Кстати, этот пример является одним из первых упоминаний адописных икон, в существовании которых ученые до сих пор не уверены.
В XII веке в Центральной Азии расцвела секта пашупата. Ее адепты вели себя тоже очень похожим образом. Вот, например, какие наставления даются в одном из трактатов пашупата:
«Мудрец должен искать бесчестья, надо навлекать его на себя. Пусть о нем говорят: «Он изгой, он безумец, он лунатик, он дурак». Пусть он имеет вид безумца, будет похож на нищего, пусть его тело будет покрыто калом, пусть у него будут не остриженные борода, ногти и волосы, пусть он не заботится о теле. »
Исследователи считают, что практически каждое общество рано или поздно порождало элементы, разрушающие правила, установленные им самим. Клоуны и шуты – фигуры, известные почти во всех культурах. Где-то их почитают, где-то соплеменники глумятся над ними большую часть времени, но на время религиозных церемоний эти персонажи вдруг превращаются в могущественных жрецов.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Кто такие юродивые. Юродство и блаженные на Руси
На Руси в качестве синонима слова «юродивый» использовали слово «блаженный».
«Юродивый». Картина П.А. Сведомского
Василий Блаженный
На Руси юродивые пользовались особым почитанием в XIV-XVI веках. В это время блаженный становится «ходячей мирской совестью, живым образом обличения людских пороков», считал историк Василий Ключевский. Русская православная церковь причислила к лику святых более тридцати юродивых.
Сообщали, что у гроба Василия происходят чудеса. При патриархе Иове чудотворца причислили к лику святых, а царь Федор Иоаннович повелел устроить в Покровском соборе придел во имя Василия Блаженного.
Василий Блаженный. Икона
Никола Салос
Никола Салос на картине А.П. Рябушкина «Иоанн Грозный с приближенными»
Никола Салос погребен под псковским собором Святой Троицы.
Юродивый в трагедии и опере «Борис Годунов»
Иван Козловский в роли Юродивого в опере «Борис Годунов»
Пушкин признавался, что «никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак Юродивого».
В опере Модеста Мусоргского «Борис Годунов» Юродивый почти дословно воспроизводит пушкинский текст. Однако затем Николка появляется еще раз и пророчествует о наступлении “смутного времени: «Скоро враг придет, и настанет ночь. Горе, горе Руси тогда. » Плачем блаженного опера и заканчивается.
Лейтесь, слезы, лейтесь,
Слезы горькие.
Плачь, плачь, душа
Православная,
Скоро враг придет,
И настанет тьма,
Темень темная,
Непроглядная.
Плачь, плачь, русский люд,
Голодный люд.
Русское юродство: святость, безумие и социальная оппозиция в истории России
Юродство — это рукотворное безумие. Отчаянная демонстрация неприемлемого в обществе поведения, лишенная границ и внешнего смысла, подчас малоприятная или вовсе опасная для самого́ юродивого и окружающих. И обязательно с ярко выраженным религиозным компонентом, который выступает одновременно причиной и следствием его странных поступков.
Его задача-минимум — продемонстрировать людям бездну мерзости, непотребства и заставить задуматься своих «зрителей», а по совести ли они живут. Задача-максимум — воздействовать на власть.
И иногда юродивым это удавалось. Если верить легендам, даже параноидальный Иван Грозный, никогда не обращавший внимания на чужое мнение, некоторые свои решения принимал под влиянием общения с «божьими людьми». Вне зависимости от внешних условий, места действия, личности правителя — слова и выходки юродивого не только оставались безнаказанными, но и производили на всех грандиозное впечатление: людям казалось, что это Божественное откровение. И несмотря на визуальный код («голый мужик бегает по городу и ругает власть»), причина такого отношения к юродивым, их словам и поступкам лежит на уровне сакрального. Впрочем, то же самое можно сказать и о других сферах древнерусского бытия.
Юродство как традиция
Юродство — детище древнего христианства, которое нашло наиболее благодатную почву в Византии, откуда и перекочевало на Русь. Импозантными поступками шокировали современников уже первые ветхозаветные пророки.
Например, Исаия ходил три года голым, что впоследствии было истолковано как предсказание египетского пленения иудеев. Иезекииль долгое время лежал перед камнем и питался исключительно хлебом, приготовленным из коровьего помета. А Осия женился на блуднице — конечно же, намек на отступление Израиля от Бога.
Уже здесь можно заметить, что трактовка поступков, мягко говоря, чересчур смелая и неочевидная, в большей степени ассоциативная — и именно в этом один из секретов юродивого. Он никогда не объясняет своих выходок и вообще не утруждает себя толкованиями, а порой и вовсе молчит.
Загадочность должна повысить градус сакральности, табуированность действий — сделать высказывание максимально заметным и резонансным. Конечно, со стороны это выглядит как обычное сумасшествие (о чем свидетельствует даже внутренняя форма слова, в которой угадывается фонетический вариант корня «урод-»).
Расцвет русского юродства
На Руси юродивые появляются едва ли не с момента Крещения. Однако история сохранила в лучшем случае их имена, а чаще — так и вовсе только обрывочные упоминания в хрониках.
Настоящий расцвет русского юродства пришелся на XIV–XVI века — и на то были причины. Это время самого яркого и аутентичного проявления традиционного религиозного сознания — и вместе с тем период сложных и противоречивых политических процессов.
XIV век — пик борьбы с татаро-монгольским игом и начало объединения русских земель вокруг Москвы. И если последнее еще не породило в народном сознании хоть сколько-нибудь стойкий образ, который можно было бы отыграть через юродство, то противостояние с Ордой требовало идеологической поддержки, в том числе на официальном уровне. Поэтому очень кстати пришлось и перенесение кафедры митрополита в Москву, и деятельность Сергия Радонежского. Но с бытовой религиозностью эти процессы связаны слабо, а потому в юродстве никак не отражаются.
В XV веке фактически появляется новое государство — Московская Русь, которая больше не подчиняется татарским ханам; со сцены уходит целый ряд независимых политических игроков. И народная реакция становится более выраженной.
Если победа над Ордой — изменение однозначно позитивное и как будто не требующее критического осмысления, то централизация вокруг Москвы вызывает серьезные экзистенциальные сомнения и рефлексию.
На роль лидера земель также претендовал Новгород, да и позиции Твери, хоть и пошатнувшиеся за последние сто лет, всё еще оставались достаточно сильны. Рассматривать политический вопрос без последствий можно было только через призму религии и безумия (читай: юродства) — главное, грамотно их сочетать.
Для емкой характеристики XVI века достаточно всего двух слов: Иван Грозный. И не стоит удивляться, что именно на время его правления пришлось наибольшее число юродивых. А некоторым из них даже было суждено вписать свои имена в историю.
Василий Блаженный — суперзвезда!
Василий, возможно, самый известный русский юродивый. И история его жизни крайне показательна — не исключено, что многие биографии божьих людей последующих эпох включали в себя заимствования из нее.
Он родился в середине XV века, в самом начале правления Ивана III, умер — спустя 90 лет, уже при Иване IV, то есть застал пик тех событий, о которых говорилось выше. Его родители были благочестивыми христианами из предместий Москвы, да и сам он с детства отличался набожностью, тихим характером и склонностью к уединению. Всё это, конечно, хорошо и похвально, но необходимо было подумать и о хлебе насущном. Потому Василия достаточно рано отдали в ученики к сапожнику — и именно здесь раскрылся его странный талант.
Однажды к ним в мастерскую пришел новый клиент и заказал сразу несколько пар сапог. По одной версии, Василий начал громко смеяться, по другой — не менее громко плакать. Когда его спросили о причинах такой реакции, он ответил, что ему кажется странным этот заказ, ведь человек всё равно не будет носить обновку. Никто ничего не понял, и всё списали на странный характер подмастерья.
На следующий день заказчик умер — связь между этим событием и словами Василия не вызвала ни малейших сомнений. И у самого провидца, судя по всему, тоже, поскольку он не мешкая ушел от работодателя и стал юродствовать.
Благоговение — потому, что статус «святого подвижника» (неканонический, конечно же) закрепляется за ним незамедлительно. Страх — потому, что действия Василия абсолютно непредсказуемы, а их последствия могут быть крайне неприятными (вспомним начало его биографии).
Иногда он заходит в торговые лавки и подает купцам милостыню. На смех богачей и заявления, что им ни к чему его жалкие монетки, он отвечает: «Пригодится». Человек, получивший такое пожертвование, разоряется.
Связь дорисовывается будто сама собой: пророчество. Впрочем, если бы речь шла не о российской, а о европейской культуре, то там скорее последовало бы обвинение в колдовстве.
Василий заходит в лавку и переворачивает чан со свежеприготовленным квасом или выбрасывает в грязь только что испеченные калачи — купец немедленно признаётся, что обвешивал покупателей или продавал некачественный товар. Простое и оскорбительное действие, уже граничащее с хулиганством, заставляет каяться торговца — с его точки зрения, произошло это именно потому, что юродивый увидел обман и таким образом упрекнул нечестного толстосума. Хотя если развеять визионерско-пророческий флер, которым окутан инцидент, то случившееся следует трактовать как банальный погром.
Юродивый бродит по улицам и бросает камни в некоторые дома. А к другим подходит и начинает целовать их углы и стены. На логичный вопрос о причинах он отвечает: в жилищах праведников нет места бесам, те толпятся у стен, и он прогоняет их камнями. А в дома нечестивых ангелы войти не могут — и Василий приветствует небесных созданий, чтобы они не чувствовали себя покинутыми. Идея самая что ни есть мифологическая — но отношение к жителям отмеченных юродивым домов меняется, иногда радикально.
Настоящая логика этих действий остается за кадром — кому вообще под силу разобраться в поступках человека, надевшего маску рукотворного безумия?
Стихийно начавшееся почитание Василия приобретает официальный характер спустя всего три десятка лет после его смерти. Трудно сказать, что именно стало причиной такой «экспресс-канонизации» — то ли значимый социальный статус, заработанный Василием еще при жизни, то ли попытка церкви прийти таким образом к своеобразному компромиссу с бытовой религиозностью.
Однако этот случай скорее исключение, чем правило: значительная часть русских юродивых так и не была причислена к лику святых, хотя они и почитаются как местные угодники.
Взлеты и падения московского юродства
В эпоху Ивана Грозного кроме Василия юродствовало еще не меньше десятка человек (и это только те, о ком достоверно известно). Об одном из них, Николе Салосе, мы уже упоминали: по легенде, именно он «спас» Псков от царского погрома, приподнеся Грозному кусок сырого мяса. Впрочем, в этом сюжете столько неувязок и противоречий, что лучше оставить его в пространстве мифологического сознания, где он и возник.
Имена многих юродивых история не сохранила — они лишь мельком упоминаются в отчетах иностранных послов, которые с удивлением и возмущением рассуждают о том, что едва ли не каждый русский город кишит почитаемыми в народе голыми сумасшедшими, во весь голос ругающими царя, а сам монарх при этом регулярно прислушивается с ужасом и трепетом к их критике.
Юродивые пророчат государю ливни из лягушек и жаб, горящую землю, дождь из огня и тому подобные хрестоматийные ветхозаветные беды. Все в ужасе.
Атмосфера наэлектризована, ощущение апокалипсиса буквально витает в воздухе.
Впрочем, несмотря на благоговейное отношение, некоторых юродивых всё-таки подвергали арестам и гонениям. Как до Ивана Грозного, так и после.
Видимо, уже тогда существовали общие критерии, позволявшие отличить юродивого от просто крикливого дурака. До нас они не дошли — только обрывочные летописные упоминания, что очередного «симулянта» сослали на покаяние в далекий монастырь. Можно сказать, легко отделался.
Позже, в XVIII веке, когда церковь в ходе петровских реформ фактически превратилась в государственную институцию, лжеюродивых стало больше, и нередко к числу их грехов добавлялось еще и колдовство. Впрочем, критерии чародейства в России были слишком размытыми и абстрактными, поэтому дело обычно ограничивалось публичным покаянием и ссылкой в монастырь.
Юродство в русской провинции
Причины появления юродивых в глубинке, вдали от столиц, а также тематика и контекст их выступлений были несколько иными. Например, Прокопий Вятский начал юродствовать после того, как в него ударила молния: он сбрасывает с себя одежду, падает, бьется в конвульсиях и принимается совершать всевозможные социально осуждаемые действия.
Символизм происходящего очевиден: гроза — знамение свыше, и избранник получает некий дар, сверхспособность. Такой близкий контакт с небом через электротравму делает человека носителем сакральности столь высокого уровня, что понимать его действия уже совершенно незачем: они — из другого мира.
После этого Прокопий, помимо выполнения стандартной программы, вроде приставаний к горожанам и обличения пороков, выбирает для себя экстремальное место обитания — навозную кучу.
При всей своей мерзости и импозантности, символический жест вятского юродивого кажется довольно банальным. Самое грешное и вонючее место в этом грешном и вонючем мире становится пристанищем для человека, который избрал его из соображений аскезы, чтобы подчеркнуть отказ от мирского — и в то же время предельную близость к нему.
Вообще юродивые всячески демонстрируют пренебрежение к телу: отказываются от одежды и обуви, иногда носят тяжеленные вериги из цепей. Практика умерщвления плоти становится не просто экстремальной — она по-настоящему губительна. Реакция окружающих предсказуемо смешанная: сочувствие сменяется пренебрежением.
Так, новгородскому юродивому Арсению в какой-то момент все жители города стали подавать щедрую милостыню. Подобное поведение было вызвано необходимостью выполнить программу перед самим собой или отчитаться перед высшими силами: вот, я же дал ему денег!
Иногда Арсений принимал подаяние и немедленно одарял кого-то еще. Порой сразу выбрасывал. Но чаще всего просто убегал, что-то крича и размахивая руками.
А вот его современник и коллега Николай Кочанов придерживался другой модели поведения: он был многословен, не стесняясь в выражениях ругал горожан (и особенно представителей власти) и враждовал с тем самым Арсением.
Причины взаимной неприязни непонятны. По одной из версий, юродивые поделили город на «зоны влияния», и появление одного из них на чужой территории неминуемо приводило к драке и торжественному изгнанию «оккупанта». То Арсений выпроваживал Николая из своих владений, то наоборот.
При этом нередко подобные столкновения провоцировали сами горожане: заманить одного сумасшедшего на территорию другого, а потом потешаться над их борьбой — что может быть веселее?
Оказывается, далеко не всегда перед юродивыми благоговели. Они регулярно подвергались унижениям, побоям и притеснениям со стороны горожан и власти — благо и поводов для этого давали предостаточно.
Выбор реакции на их чудачества зависел от мировоззрения человека. Агрессия и осуждение — вполне логичный с материалистических позиций ответ, но при этом идущий вразрез с общекультурным трендом. Чтобы не прослыть белой вороной, следовало оставаться толерантным. Но если тот же Иван Грозный обычно проявлял милость к таким своим подданным и терпел их выходки, то представители власти рангом пониже нередко давали волю гневу.
Так, воевода города Юрьевца приказал слугам избить юродивого Симона, когда тот пришел к нему на двор. Если верить свидетельствам, градоначальник был давним объектом нападок Симона, и этот его визит можно воспринимать как откровенную провокацию.
Юродивого избили до полусмерти и выбросили к шалашу на болоте, в котором тот проживал. Здесь он и умер. Это возмутило и всколыхнуло жителей, а воевода был вынужден спасаться бегством.
С одной стороны — иллюстрация довольно последовательной исключительно религиозной реакции жителей. С другой, случившееся можно трактовать как хитрую и сложную многоходовку юродивого, направленную на смену власти.
Расцвет юродства в XIX веке
После XVI века юродственные практики постепенно сходят на нет. Возможно, этому способствовало обострение религиозного вопроса в середине следующего столетия: на фоне начавшейся борьбы со старообрядчеством открыто нестандартное отношение к вере могло привести к абсолютно непредсказуемым последствиям и реакции властей. Затем на престол взошел Петр I, занимавший радикально антиклерикальную позицию, из-за чего и без того незавидное положение юродивых лишь усугубилось. Но сама идея не исчезла — просто проявления стали менее яркими и частыми.
Ренессанс произошел во второй половине XIX века. В это время сразу несколько юродивых занимают видное место в общей картине бытовой религиозности. Возможно, наиболее значимым (и уж точно самым известным) из них стал Иван Яковлевич Корейша. Он начал свою деятельность в Смоленске вскоре после окончания войны 1812 года. Завершил — в Москве, перед этим почти 50 лет пробыв пациентом психиатрической больницы.
Зачин истории вполне себе древнерусский.
Крестьяне находят Корейшу в лесу, ковыряющим землю палкой. По всем признакам они принимают его за благочестивого подвижника и строят Ивану избу.
Постепенно слухи о новом религиозном деятеле (а кем еще может быть человек, совершающий полные глубокого символизма действия — молча ковыряющий палкой землю?) распространяются по всей Смоленской губернии. Скоро Корейша становится виновником драмы — расстраивает чью-то свадьбу, недвусмысленно объявив жениха вором в ответ на просьбу погадать ему. Но тот оказался человеком влиятельным и решил отомстить новоявленному юродивому современными, «цивилизованными» методами — отправил его в дурдом. Где и пришла к Корейше подлинная известность.
Иван Яковлевич раздает советы и пророчествует. Иногда его рекомендации и предсказания оказываются более чем внятными, конкретными и содержательными. Нередко они полны богословских отсылок, что обличает в нем человека образованного. Но порой это плохо понимаемый набор слов.
На вопрос: «Что ожидает рабу Божью А.?» — Корейша отвечает запиской с текстом: «Мир нетления». Трактовать можно как угодно. Его спрашивают о продаже деревни — и слышат в ответ какую-то тарабарщину. Некоторых посетителей Иван Яковлевич выгоняет, оскорбляя и выкрикивая вслед грубые ругательства. На других как будто не обращает внимания. Зато избранных — обычно влиятельных и статусных людей или тех, кто в будущем станет элитой российской культуры, — удостаивает продолжительной аудиенции и обстоятельной беседы за закрытыми дверьми.
Среди самых известных его посетителей называют Достоевского и Толстого. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, насколько религиозны были оба писателя и какое место занимает мотив богоискательства в их творчестве.
А сразу после визита Толстого Иван Яковлевич обливает какую-то купчиху гороховой похлебкой. Та уходит озадаченная.
И она еще легко отделалась — Корейша может и фекалиями метнуть. А главное — ничего не понятно, и возражать, негодовать, что-то доказывать бессмысленно: святой человек ведь.
Отношение официальной церкви к Корейше, в отличие от некоторых других провокаторов, двоякое. Он похоронен на почетном месте на кладбище в московском Черкизове, но все разговоры о причислении его к лику святых достаточно быстро утихли, и больше эта тема не поднималась. Однако Ивана Яковлевича продолжают почитать — типичная реакция церкви, закрывающей глаза на неканоническое поведение, если оно не идет вразрез с ее интересами.
Видя общие черты в посыле и действиях юродивых и современных акционистов, часто пытаются провести параллель между этими явлениями: социальные и политические высказывания не теряют актуальности никогда, а в условиях светского общества и культуры, стремящейся к постмодерну, художественное заявление может вызвать больший резонанс, чем религиозное.
Однако такая логика внутренне противоречива — юродство в принципе невозможно вне веры, в условиях того самого светского общества с его постмодерном. И это лишний раз доказывает, что попытки перенести историю в современность для демонстрации цикличности ее развития представляют собой не более чем метафоры.
Меняется время, меняются условия, меняется культурная парадигма — и исчезают явления, которые когда-то если не составляли ее основу, то как минимум эффектно дополняли общую картину.
Это нормально. Потому что без подобных изменений человечество так и осталось бы в том состоянии, в котором оно пребывало пятьсот лет назад. Что вряд ли кому-то понравилось бы.