кумир мой вылепил тебя таким гончар
Вот снова день исчез, как ветра легкий стон,
Из нашей жизни, друг, навеки выпал он.
Но я, покуда жив, тревожиться не стану
О дне, что отошел, и дне, что не рожден.
Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим.
Как много чистых душ под колесом лазурным
Сгорает в пепел, в прах, а где, скажите, дым?
Лепящий черепа таинственный гончар
Особый проявил к сему искусству дар:
На скатерть бытия он опрокинул чашу
И в ней пылающий зажег страстей пожар.
Будь все добро мое кирпич одна, в кружало
Его бы я отнес в обмен на полбокала.
Как завтра проживу? Продам чалму в плащ,
Ведь не святая же Мария их соткала.
Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.
Глупец, кто для вина лишь клевету припас.
Ты говоришь, что мы должны вина чураться?
Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас.
Как надоели мне несносные ханжи!
Вина подай, саки, и, кстати, заложи
Тюрбай мой в кабаке и мой молельный коврик;
Не только на словах я враг всей этой лжи.
Благоговейно чтят везде стихи корана,
Но как читают их? Не часто и не рьяно.
Тебя ж, сверкающий вдоль края кубка стих,
Читают вечером, и днем, и утром рано.
Дивлюсь тебе, гончар, что ты имеешь дух
Мять глину, бить, давать ей сотни оплеух,
Ведь этот влажный прах трепещущей был плотью.
Покуда жизненный огонь в ней не потух.
Знай, в каждом атоме тут, на земле, таится
Дышавший некогда кумир прекраснолицый.
Снимай же бережно пылинку с милых кос:
Прелестных локонов была она частицей.
Будь глух к ученому о боге суесловью,
Целуй кумир, к его прильнувши изголовью.
Покуда кровь твою не пролил злобный рок,
Свой кубок наполняй бесценных гроздий кровью.
Ты сердце бедное мое, господь, помилуй,
И грудь, которую томит огонь постылый,
И ноги, что всегда несут меня в кабак,
И руку, что сжимать так любит кубок милый.
Скорей вина сюда! Теперь не время сну,
Я славить розами ланит хочу весну.
Но прежде Разуму, докучливому старцу,
Чтоб усыпить его, в лицо вином плесну.
Лик розы освежен дыханием весны,
Глаза возлюбленной красой лугов полны,
Сегодня чудный день! Возьми бокал, а думы
О зимней стуже брось: они всегда грустны.
Спросил у чаши я, прильнув устами к ней:
«Куда ведет меня чреда ночей и дней?»
Не отрывая уст, ответила мне чаша:
«Ах, больше в этот мир ты не вернешься. Пей!»
Призыв из кабака поднял меня от сна:
«Сюда, беспутные поклонники вина!
Пурпурной влагою скорей наполним чаши,
Покуда мера дней, как чаша, не полна».
Ах, сколько, сколько раз, вставая ото сна,
Я обещал, что впредь не буду пить вина,
Но нынче, господи, я не даю зарока:
Могу ли я не пить, когда пришла весна?
Смотри: беременна душою плоть бокала,
Как если б лилия чревата розой стала,
Нет, это пригоршня текучего огня
В утробе ясного, как горный ключ, кристалла.
Влюбленный на ногах пусть держится едва,
Пусть у него гудит от хмеля голова.
Лишь трезвый человек заботами снедаем,
А пьяному ведь все на свете трын-трава.
Мне часто говорят: «Поменьше пей вина!
В том, что ты пьянствуешь, скажи нам, чья вина?»
Лицо возлюбленной моей повинно в этом:
Я не могу не пить, когда со мной она.
Как долго пленными наш быть в тюрьме мирской?
Кто сотню лет иль день велит нам жить с тоской?
Так лей вино в бокал, покуда сам не стал ты
Посудой глиняной в гончарной мастерской.
Налей, хоть у тебя уже усталый вид,
Еще вина: оно нам жизнь животворит,
О мальчик, поспеши! Наш мир подобен сказке,
И жизнь твоя, увы, без устали бежит.
Пей, ибо скоро в прах ты будешь обращен.
Вез друга, без жены твой долгий будет сон.
Два слова на ухо сейчас тебе шепну я:
«Когда тюльпан увял, расцвесть не может он».
Я к гончару зашел: он за комком комок
Клал гляну влажную на круглый свой станок:
Лепил он горлышки и ручки для сосудов
Из царских черепов и из пастушьих ног.
Где высился чертог в далекие года
И проводила дни султанов череда,
Там ныне горлица сидит среди развалин
И плачет жалобно: «Куда, куда, куда?»
Я утро каждое спешу скорей в кабак
В сопровождении товарищей-гуляк.
Коль хочешь, господи, сдружить меня с молитвой,
Мне веру подари, святой податель благ!
За то, что вечно пьем и в опьяненье пляшем,
За то, что почести оказываем чашам,
Нас не кори, ханжа! Мы влюблены в вино,
И милые уста всегда к услугам нашим.
Над краем чаши мы намазы совершаем,
Вином пурпуровым свой дух мы возвышаем;
Часы, что без толку в мечетях провели,
Отныне в кабаке наверстывать решаем.
Ужели бы гончар им сделанный сосуд
Мог в раздражении разбить, презрев свой труд?
А сколько стройных ног, голов и рук прекрасных,
Любовно сделанных, в сердцах разбито тут!
Небесный свод жесток и скуп на благодать,
Так пей же и на трон веселия воссядь.
Пред господом равны и грех и послушанье,
Бери ж от жизни все, что только можешь взять.
Жестокий этот мир нас подвергает смене
Безвыходных скорбей, безжалостных мучений.
Блажен, кто побыл в нем недолго и ушел,
А кто не приходил совсем, еще блаженней.
С тех пор, как на небе Венера и Луна,
Кто видел что-нибудь прекраснее вина?
Дивлюсь, что продают его виноторговцы:
Где вещь, что ценностью была б ему равна?
Венец с главы царя, корону богдыханов
И самый дорогой из пресвятых тюрбанов
За песнь отдал бы я, на кубок же вина
Я б четки променял, сию орду обманов.
Не зарекайся пить бесценных гроздий сок,
К себе раскаянье ты пустишь на порог.
Рыдают соловьи, и расцветают розы.
Ужели в час такой уместен твой зарок?
Водой небытия зародыш мой вспоен,
Огнем страдания мой мрачный дух зажжен;
Как ветер, я несусь из края в край вселенной
И горсточкой земли окончу жизни сон.
Нам с гуриями рай сулят на свете том
И чаши, полные пурпуровым вином.
Красавиц и вина бежать на свете этом
Разумно ль, если к ним мы все равно придем?
От вешнего дождя не стало холодней;
Умыло облако цветы, и соловей
На тайном языке взывает к бледной розе:
«Красавица, вина пурпурного испей!»
В тот час, как свой наряд фиалка расцветит
И ветер утренний в весенний сад влетит,
Блажен, кто сядет лить вдвоем с сереброгрудой
И разобьет потом бокал о камень плит.
Я пьяным встретил раз пред дверью кабака
С молельным ковриком и кубком старика;
Мой изумленный взор заметив, он воскликнул:
«Смерть ждет нас впереди, давай же пить пока!»
Пред взором милых глаз, огнем вина объятый,
Под плеск ладоней в пляс лети стопой крылатой!
В десятом кубке прок, ей-ей же, не велик:
Чтоб жажду утолить, готовь шестидесятый.
Общаясь с дураком, не оберешься срама,
Поэтому совет ты выслушай Хайяма:
Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,
Из рук же дурака не принимай бальзама.
Чтоб угодить судьбе, глушить полезно ропот.
Чтоб людям угодить, полезен льстивый шепот.
Пытался часто я лукавить и хитрить,
Но всякий раз судьба мой посрамляла опыт.
О чадо четырех стихий, внемли ты вести
Из мира тайного, не знающего лести!
Ты зверь и человек, злой дух и ангел ты;
Все, чем ты кажешься, в тебе таится вместе.
Молитвы побоку! Избрав благую часть,
В беспутство прежнее решил я снова впасть
И, шею вытянув, как горлышко сосуда,
К сосудам кабака присасываюсь всласть.
Мы пьем не потому, что тянемся к веселью,
И не разнузданность себе мы ставим целью.
Мы от самих себя хотим на миг уйти
И только потому к хмельному склонны зелью.
Ко мне ворвался ты, как ураган, господь,
И опрокинул мне с вином стакан, господь!
Я пьянству предаюсь, а ты творишь бесчинства?
Гром разрази меня, коль ты не пьян, господь!
Скорее пробудись от сна, о мой саки!
Налей пурпурного вина, о мой саки!
Пока нам черепа не превратили в чаши,
Пусть будет пара чаш полна, о мой саки!
Огню, сокрытому в скале, подобен будь,
А волны смерти все ж к тебе разыщут путь.
Не прах ли этот мир? О, затяни мне песню!
Не дым ли эта жизнь? Вина мне дай хлебнуть!
Ты все пытаешься проникнуть в тайны света,
В загадку бытия. К чему, мой друг, все это?
Ночей и дней часы беспечно проводи,
Ведь все устроено без твоего совета.
Мне чаша чистого вина всегда желанна,
И стоны нежных флейт я б слушал неустанно.
Когда гончар мой прах преобразит в кувшин,
Пускай наполненным он будет постоянно.
Увы, нас вычеркнет из книга жизни рок,
И смертный час от нас, быть может, недалек.
Не медли же, саки, неси скорее влагу,
Чтоб ею оросить наш прах ты завтра мог.
Доколе будешь нас корить, ханжа ты скверный,
За то, что к кабаку горим любовью верной?
Нас радуют вино и милая, а ты
Опутан четками и ложью лицемерной.
С друзьями радуйся, пока ты юн, весне:
В кувшине ничего не оставляй на дне!
Ведь был же этот мир водой когда-то залит,
Так почему бы нам не утонуть в вине?
Отречься от вина? Да это все равно,
Что жизнь свою отдать! Чем возместишь вино?
Могу ль я сделаться приверженцем ислама,
Когда им высшее из благ запрещено?
Скажи, за что меня преследуешь, о небо?
Будь камни у тебя, ты все их слало, мне бы.
Чтоб воду получить, я должен спину гнуть,
Бродяжить должен я из-за краюхи хлеба.
Тому, на чьем столе надтреснутый кувшин
Со свежею водой и только хлеб один,
Увы, приходится пред тем, что ниже, гнуться
Иль называть того, кто равен, «господин».
О, если б каждый день иметь краюху хлеба,
Над головою кров и скромный угол, где бы
Ничьим владыкою, ничьим рабом не быть!
Тогда благословить за счастье можно б небо.
Напрасно ты винишь в непостоянстве рок;
Что не в накладе ты, тебе и невдомек.
Когда б он в милостях своих был постоянен,
Ты б очереди ждать своей до смерти мог.
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Чтоб счастье испытать, вина себе налей,
День нынешний презри, о прошлых не жалей,
И цепи разума хотя б на миг единый,
Тюремщик временный, сними с души своей.
Мне свят веселый смех иль пьяная истома,
Другая вера, мне иль ересь незнакома.
Я спрашивал судьбу: «Кого же любишь ты?»
Она в ответ: «Сердца, где радость вечно дома».
День завтрашний от нас густою мглой закрыт,
Одна лишь мысль о нем пугает и томит.
Летучий этот миг не упускай! Кто знает,
Не слезы ли тебе грядущее сулит?
О, как безжалостен круговорот времен!
Им ни один из всех узлов не разрешен:
Но, в сердце чьем-нибудь едва заметив рану,
Уж рану новую ему готовит он.
Мужи, чьей мудростью был этот мир пленен,
В которых светочей познанья видел он,
Дороги не нашли из этой ночи темной,
Посуесловили и погрузились в сон.
Мне так небесный свод сказал: «О человек,
Я осужден судьбой на этот страшный бег.
Когда б я властен был над собственным вращеньем,
Его бы я давно остановил навек».
Когда б в желаниях я быть свободным мог
И власть бы надо мной утратил злобный рок,
Я был бы рад на свет не появляться вовсе,
Чтоб не было нужды уйти чрез краткий срок.
Однажды встретился пред старым пепелищем
Я с мужем, жившим там отшельником и нищим;
Чуждался веры он, законов, божества:
Отважнее его мы мужа не отыщем.
Будь милосердна, жизнь, мой виночерпий злой!
Мне лжи, бездушия и подлости отстой
Довольно подливать! Поистине, из кубка
Готов я выплеснуть напиток горький твой.
Кого из нас не ждет последний, Страшный суд,
Где мудрый приговор над ним произнесут?
Предстанем же в тот день, сверкая белизною:
Ведь будет осужден весь темноликий люд.
Ответственность за то, что краток жизни сон,
Что ты отрадою земною обделен,
На бирюзовый свод не возлагай угрюмо:
Поистине, тебя беспомощнее он.
Ты, книга юности, дочитана, увы!
Часы веселия навек умчались вы!
О птица-молодость, ты быстро улетела,
Ища свежей лугов и зеленей листвы.
Прочь мысли все о том, что мало дал мне свет.
И нужно ли бежать за наслажденьем вслед!
Подай вина, саки! Скорей, ведь я не знаю,
Успею ль, что вдохнул, я выдохнуть иль нет.
С, тех пор, как отличать я руки стал от ног,
Ты руки мне связал, безмерно подлый рок,
Но взыщешь и за дни, когда мне не сверкали
Ни взор красавицы, ни пьяных гроздий сок.
Наполнил зернами бессмертный Ловчий сети,
И дичь попала в них, польстясь на зерна эти.
Назвал он эту дичь людьми и на нее
Взвалил вину за зло, что сам творит на свете.
Налей вина, саки! Тоска стесняет грудь;
Не удержать нам жизнь, текучую, как ртуть.
Не медли! Краток сон дарованного счастья.
Не медли! Юности, увы, недолог путь.
Увы, глоток воды хлебнуть не можешь ты,
Чтоб не прибавил рок и хмеля маеты;
Не можешь посолить ломоть ржаного хлеба,
Чтоб не задели ран соленые персты.
На происки судьбы злокозненной не сетуй,
Не утопай в тоске, водой очей согретой!
И дни и ночи пей пурпурное вино,
Пока не вышел ты из круга жизни этой.
Фаянсовый кувшин, от хмеля как во сне,
Недавно бросил я о камень; вдруг вполне
Мне внятным голосом он прошептал: «Подобен
Тебе я был, а ты подобен будешь мне».
То слышу я: «Не пей, сейчас у нас Шабан»,
А то: «Реджеб идет, не напивайся пьян».
Пусть так: то месяцы аллаха и пророка;
Что ж, изберу себе для пьянства Рамазан.
Когда ты для меня слепил из глины плоть,
Ты знал, что мне страстей своих не побороть;
Не ты ль тому виной, что жизнь моя греховна?
Скажи, за что же мне гореть в аду, господь?
Ты к людям милосерд? Да нет же, непохоже!
Изгнал ты грешника из рая отчего же?
Заслуга велика ль послушного простить?
Прости ослушника, о милосердный боже!
Когда-нибудь, огнем любовным обуян,
В душистых локонах запутавшись и пьян,
Паду к твоим ногам, из рук роняя чашу
И с пьяной головы растрепанный тюрбан.
Пусть будет, пьяницы, кабак наполнен вами,
Плащи ханжей святых пускай охватит пламя,
Клочки почтенных ряс из шерсти голубой
Пускай волочатся под пьяными ногами!
Что я дружу с вином, не отрицаю, нет,
Но справедливо ли хулишь меня, сосед?
О, если б все грехи рождали опьяненье!
Тогда бы слышали мы только пьяный бред.
Прошу могилу мне с землей сровнять, да буду
Смиренья образцом всему честному люду;
Затем, смесив мой прах с пурпуровым вином,
Покрышку вылепить к кабацкому сосуду.
Бушуют в келиях, мечетях и церквах,
Надежда в рай войти и перед адом страх.
Лишь у того в душе, кто понял тайну мира,
Сок этих сорных трав весь высох и зачах.
Что плоть твоя, Хайям? Шатер, где на ночевку,
Как странствующий шах, дух сделал остановку.
Он завтра на зар свой путь возобновит,
И смерти злой фарраш свернет шатра веревку.
Цветам н запахам владеть тобой доколе?
Доколь добру и злу твой ум терзать до боли:
Ты хоть Земземом будь, хоть юности ключом,
В прах должен ты уйти, покорен общей доле.
Чем омываться нам, как не вином, друзья?
Мила нам лишь в кабак ведущая стезя.
Так будем пить! Ведь плащ порядочности нашей
Изодран, заплатать его уже нельзя.
Хмельная чаша нам хотя запрещена,
Не обходись и дня без песни и вина;
На землю выливай из полной чаши каплю,
А после этого всю осушай до дна.
Коль ты мне друг, оставь словесную игру
И мне вина налей; когда же я умру,
Из праха моего слепив кирпич, снеси ты
Его в кабак и там заткни в стене дыру.
Когда последний вздох испустим мы с тобой,
По кирпичу на прах положат мой и твой.
А сколько кирпичей насушат надмогильных
Из праха нашего уж через год-другой!
Про вечность и про тлен оставим разговор,
В потоке мыслей я почувствовал затор.
Что может заменить вино в часы веселья?
Мгновенно перед ним стихает всякий спор.
Хочу упиться так, чтоб из моей могилы,
Когда в нее сойду, шел винный запах милый,
Чтоб вас он опьянял и замертво валил,
Мимоидущие товарищи-кутилы!
Упиться торопись вином: за шестьдесят
Тебе удастся ли перевалить? Навряд.
Покуда череп твой в кувшин не превратили,
Ты с кувшином вина не расставайся, брат.
Сегодня пятница: поэтому смени
На чашу кубок твой, а ежели все дни
И так из чаши пьешь, удвой ее сегодня:
Священный этот день особо помяни!
Шавваль пришел. Вино, глушителя забот,
Пусть виночерпий нам по чашам разольет.
Намордник строгого поста, узду намазов
С ослиных этих морд благой Шавваль сорвет.
Саки, тоска моя кричит в припадке яром.
Чем излечить ее, как не хмельным угаром?
Седая борода мне не мешает пить:
Твое вино весну рождает в сердце старом.
Ученью не один мы посвятили год,
Потом других учить пришел и нам черед.
Какие ж выводы из этой всей науки?
Из праха мы пришли, нас ветер унесет.
Умом ощупал я все мирозданья звенья,
Постиг высокие людской души паренья,
И, несмотря на то, уверенно скажу:
Нет состояния блаженней опьяненья.
Палаток мудрости нашивший без числа,
В горнило мук упав, сгорел Хайям дотла.
Пресеклась жизни нить, и пепел за бесценок
Надежда, старая торговка, продала.
Кумир мой вылепил тебя таким гончар
Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.
Глупец, кто для вина лишь клевету припас.
Ты говоришь, что мы должны вина чураться?
Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас.
Как надоели мне несносные ханжи!
Вина подай, саки, и, кстати, заложи
Тюрбай мой в кабаке и мой молельный коврик;
Не только на словах я враг всей этой лжи.
Благоговейно чтят везде стихи корана,
Но как читают их? Не часто и не рьяно.
Тебя ж, сверкающий вдоль края кубка стих,
Читают вечером, и днем, и утром рано.
Давлюсь тебе, гончар, что ты имеешь дух
Мять глину, бить, давать ей сотни оплеух,
Ведь этот влажный прах трепещущей был плотью.
Покуда жизненный огонь в нем не потух.
Знай, в каждом, атоме тут, на земле, таится
Дышавший некогда кумир прекраснолицый.
Снимай же бережно пылинку с милых кос:
Прелестных локонов была она частицей.
Увы, не много дней нам здесь побыть дано,
Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод:
О, если б, захватив с собой стихов диван
Да в кувшине вина и сунув хлеб в карман,
Мне провести с тобой денек среди развалин,
Мне позавидовать бы мог любой султан.
Будь глух к ученому о боге суесловью,
Целуй кумир, к его прильнувши изголовью.
Покуда кровь твою не пролил злобный рок,
Свой кубок наполняй бесценных гроздий кровью.
Кумир мой, вылепил тебя таким гончар,
Что пред тобой луна своих стыдится чар.
Другие к празднику себя пусть украшают,
Сам ввергнут, но не мной, в любовный жар и плач.
Увы, надеяться могу ль на исцеленье,
Раз тяжко занемог единственный мой врач?
Ты сердце бедное мое, господь, помилуй,
И грудь, которую томит огонь постылый,
И ноги, что всегда несут меня в кабак,
И руку, что сжимать так любит кубок милый.
Пока не прочтена вся книга наслажденья.
Лови же радости и жадно пей вино:
Жизнь коротка, увы! Летят ее мгновенья.
Скорей вина сюда! Теперь не время сну,
Я славить розами ланит хочу весну.
Но прежде Разуму, докучливому старцу,
Чтоб усыпить его, в лицо вином плесну.
Спеши использовать летящий в бездну час.
Пей, луноликая! Как часто будет месяц
Всходить на небосвод, уже не видя нас.
Лик розы освежен дыханием весны,
Глаза возлюбленной красой лугов полны,
Сегодня чудный день! Возьми бокал, а думы
О зимней стуже брось: они всегда грустны.
Едва прикрытая кровавая пучина.
Спросил у чаши я, прильнув устами к ней:
«Куда ведет меня чреда ночей и дней?»
Не отрывая уст, ответила мне чаша:
«Ах, больше в этот мир ты не вернешься. Пей!»
Бокала полного веселый вид мне люб,
Звук арф, что жалобно при том звенит, мне люб,
Ханжа, которому чужда отрада хмеля,
Разумно ль смерти мне страшиться? Только раз
Я ей взгляну в лицо, когда придет мой час.
Призыв из кабака поднял меня от сна:
«Сюда, беспутные поклонники вина!
Пурпурной влагою скорей наполним чаши,
Покуда мера дней, как чаша, не полна».
Ах, сколько, сколько раз, вставая ото сна,
Я обещал, что впредь не буду пить вина,
Но нынче, господи, я не даю зарока:
Могу ли я не пить, когда пришла весна?
Смотри: беременна душою плоть бокала,
Как если б лилия чревата розой стала,
Нет, это пригоршня текучего огня
В утробе ясного, как горный ключ, кристалла.
Влюбленный на ногах пусть держится едва,
Пусть у него гудит от хмеля голова.
Лишь трезвый человек заботами снедаем,
А пьяному ведь все на свете трын-трава.
Мне часто говорят: «Поменьше пей вина!
В том, что ты пьянствуешь, скажи нам, чья вина?»
Лицо возлюбленной моей повинно в этом:
Я не могу не пить, когда со мной она.
В бокалы влей вина и песню затяни нам,
Свой голос примешав к стенаньям соловьиным!
Нам разливалось бы без бульканья кувшином.
Кем пьется, в когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Как долго пленными наш быть в тюрьме мирской?
Кто сотню лет иль день велит нам жить с тоской?
Так лей вино в бокал, покуда сам не стал ты
Посудой глиняной в гончарной мастерской.
Налей, хоть у тебя уже усталый вид,
Еще вина: оно нам жизнь животворит,
О мальчик, поспеши! Наш мир подобен сказке,
И жизнь твоя, увы, без устали бежит.
Пей, ибо скоро в прах ты будешь обращен.
Вез друга, без жены твой долгий будет сон.
Два слова на ухо сейчас тебе шепну я:
«Когда тюльпан увял, расцвесть не может он».
Все те, что некогда, шумя, сюда пришли
И обезумели от радостей земли,
Пригубили вина, потом умолкли сразу
И в лоно вечного забвения легли.
Я к гончару зашел: он за комком комок
Клал гляну влажную на круглый свой станок:
Лепил он горлышки и ручки для сосудов
Из царских черепов и из пастушьих ног.
Пускай, блаженствуя, ты проживешь сто лет
Все мудрецы земли осмыслить не сумели,
Где круга этого начало, где конец,
Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?
Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,
Придется все-таки покинуть этот свет,
Будь падишахом ты иль нищим на базаре,
Цена тебе одна: для смерти санов нет.
Итог один, весь век ты просидел ли дома,
И с нищим, и с царем она равно крута.
Чтоб с наслажденьем жить, живи для наслажденья,
Где высился чертог в далекие года
И проводила дни султанов череда,
Там ныне горлица сидит среди развалин
И плачет жалобно: «Куда, куда, куда?»
Я утро каждое спешу скорей в кабак
В сопровождении товарищей-гуляк.
Коль хочешь, господи, сдружить меня с молитвой,
Мне веру подари, святой податель благ!
Священных свитков ей касаться я не надо:
Я от вина промок; не мне, ханжа сухой,
Не мне, а вот тебе опасно пламя ада.
Нас, пьяниц, не кори! Когда б господь хотел,
Он ниспослал бы нам раскаянье в удел.
Приятель, знаю я гораздо худших дел.
Блуднице шейх сказал: «Ты, что ни день, пьяна,
И что ни час, то в сеть другим завлечена!»
Ему на то: «Ты прав; но ты-то сам таков ли,
Кумир мой вылепил тебя таким гончар
Кумир мой, вылепил тебя таким гончар,
Что пред тобой луна стыдится своих чар.
Другие к празднику себя пусть украшают,
Ты – праздник украшать собой имеешь дар.
Иллюстратор Юлия Панина.
Основано на реальных событиях.
Это не биография известного человека, а история о том, какая удивительная и непредсказуемая наша жизнь…
Мы живём в большом мире событий. Это и есть наша жизнь. У кого-то заурядная, у кого-то полная приключений. Но каждый создаёт свой мир сам: стремится к лучшему, идёт за своей мечтой и воплощает её в жизнь. А другие нет. Может боятся?
Среднестатистическая, хоть и современная молодая девушка живёт в небольшом сибирском городе. Её мир вращается по одной и той же оси, как и у большинства людей: дом, работа, дети, муж.
Вот только муж оказался не тем человеком, кто бесконечно любит, ценит и благодарит за прекрасных детей. Он тиран, внушивший ей мысль о никчёмности и бесцельности существования.
Она и не мечтает о другом, потому что научилась с этим жить.
В её сердце есть секрет, свой маленький мир. Кумир. Тот, чей образ мелькает с экранов телевизоров и социальных сетей, а голос звучит повсюду. Он исцеляет её душу и израненное сердце. С Ним она встаёт и засыпает, обедает, занимается спортом, воспитывает детей, гуляет с собакой. Он с ней, всегда рядом.
Увидит ли она когда-нибудь Кумира наяву? Посмотрит в Его грустные глубокие глаза и услышит проникновенный голос?
Глава 1. Это не для меня
15 апреля 2017 года. Этот день навсегда останется в моём сердце. Тогда состоялась первая встреча с Кумиром. Я долго мечтала, надеялась и верила…
Февраль 2016. Утро. Офис. Просматриваю новости на местном сайте, натыкаюсь на афишу. Не может быть! Мой Ангел, мой Кумир приезжает на гастроли в родной город. Не верю своим глазам, перечитываю несколько раз. Бабочки в животе.
Концерт только в мае. Но я уже узнаю цены на билеты. Зарплата рядового менеджера оставляет желать лучшего, и решение о покупке билета отложено на потом.
День за днём, вглядываясь в схему зрительного зала, подсчитываю, сколько осталось билетов, по какой цене, и смогу ли я позволить себе?
Время летит. Уже май, осталось несколько дней. Тяну. Денег нет. Ловлю себя на мысли: «Может не стоит? Увлеклась, как молоденькая фанатка. А у меня муж, дети». Не могу решиться.
В день концерта, мучаюсь от мысли, что Он здесь, недалеко. Но так и остаётся неприступным для меня.
Читаю отзывы о концерте, кусаю локти, переживаю и ищу себе оправдание. Пусть на концерты ходят девчонки – подростки, визжат и надеются на то, что когда-нибудь выйдут за Кумира замуж, родят кучу детей и будут блистать рядом с ним.
Нет. Моя любовь другая. Строгая, сдержанная, глубокая. Я преклоняюсь перед Ним.
Глава 2. Подарок судьбы
Жизнь идёт своим чередом. Весна и лето промелькнули. Пришла холодная, промозглая осень, и надо быть законченным оптимистом, чтобы не впасть в депрессию. Осень в моём городе – это серость, нескончаемые ветра и тоска.
Дома недовольство, выяснения отношений и унижения. Походы куда-то запрещены. Единственная отдушина – Кумир. В салоне авто, под шум дождя и ветра, страстный и нежный голос тёплым молоком с капелькой мёда, проливался в моё сердце.
Продолжаю следить за Его творчеством. Награды, премии. Радуюсь победам вместе с Ним.
Обычное утро. Вырываюсь из потока надоевших звонков по выполнению плана продаж. Читаю новости. Афиша. Стоп. Это старая? Нет, невероятно! Что? Снова? Он? Приезжает?
Концерт 15 апреля. Ещё есть время подготовиться и сделать всё, чтобы туда попасть. На этот раз я смогу. Я буду на этом концерте. Казалось, в тот момент я была готова продать душу дьяволу.
Ликовали всем офисом. Да, у меня появились единомышленники. Решаем покупать билеты. Ох, этот острый финансовый вопрос! Как можно выбирать между концертом любимого Артиста и новым платьем?
Билетов всё меньше. Никого не жду. Для меня всё решено. Я попаду на концерт, чего бы мне это не стоило. Беру аванс. Еду в центральную кассу. Заветный билет у меня в руках. Да, я увижусь с Ним.
Приближается день концерта.
Среди моих коллег есть девушка – Татьяна. Не близкая подруга, но в тот момент я питала особые тёплые чувства к ней. Жизненные неурядицы постоянно сопровождали её. Я сопереживала и жалела её.
Зная, что она тоже мечтает попасть на концерт и не может себе этого позволить, я чувствовала себя не в своей тарелке. Как же я пойду, а она нет?
До концерта оставалось 3 дня. Процесс подготовки. Что надеть, как туда добраться? Таня с тоской смотрит на меня и просит подробный фотоотчет. Моё сердце обливается кровью.
Вечер. Я всё думаю о ней. Отдам ей свой билет. Она должна пойти вместо меня. Она достойна этого. Жизнь должна быть хоть чуточку благосклонна.
Утром в офисе, ощущая себя феей, я отдаю свой билет Татьяне. Нет, я не жалею. Это моё решение. На душе уютно и спокойно.
Понимаю, завтра концерт. Мой внутренний голос беспощадно звучит в ушах: «Ты должна быть там, Он ждёт тебя!».
Слушайте свои мысли и следуйте за ними. Это сигналы вселенной, они приведут вас верной дорогой.
Занимаю деньги. Покупаю билет. Теперь место даже ближе, чем в предыдущем.
Глава 3. Первый концерт
Сегодня солнце особенно яркое. Ловлю разливающееся тепло по телу. Воображение играет. Представляю, каким же Он будет на самом деле.
Тщательная подготовка: лучшее платье, укладка, макияж.
Приезжаю заранее. Волнуюсь, путаюсь в мыслях.
С Таней мы встретились в холле. Занимаем места в зале. Я впервые на концерте. Пустая, но готовая к работе сцена. Дым от софитов опускается над зрительным залом. Все в ожидании.
Звучат аплодисменты. Что Он сейчас чувствует там, за сценой?
Гаснет свет. Напряжение. Затаив дыхание, жду.
Шоу начинается. Сотни пар глаз устремлены в одну точку. Все застывают в ожидании. В свете ярко белых огней появляется Он.
Сижу далеко. Но всё могу рассмотреть без труда: черты лица, движения, костюм.
В растерянности оглядываюсь по сторонам. Это не сон, всё наяву.
Любимые хиты, калейдоскоп образов, чувственный голос. Дикая энергетика, как необузданный мустанг. Я растворяюсь в Нём.
Эйфория. Не могу усидеть на месте. Спускаюсь к сцене. Меня никто не останавливает. Я вблизи сцены, на импровизированном балконе. Как Ему это удаётся? Танцевать и петь одновременно.
Мой Кумир подходит к краю сцены, интригующе смотрит и оказывается в зале.
Обезумевшие поклонницы ринулись к Нему. Он напротив меня. Но всё равно не дотянуться! Нас предательски отделяет холодная перекладина балкона. До боли знакомый профиль, лёгкая соблазнительная щетина, взъерошенная чёлка, капельки пота стекают по напряжённой шее. Это Он, мой Кумир! Теперь я верю.
Он не оставляет мне шансов. Моё сердце навеки принадлежит Ему одному.
Два часа пролетели на одном дыхании. Как же мало! Выхожу из зала с мыслью, что стала заложницей любви к Нему.
Глава 4. Жизнь после
Я счастлива. Но меня душит одиночество и грусть. Я увижу Его вновь?
Бесконечно пересматриваю видео с концерта. Скучаю.
Не люблю выставлять свою личную жизнь напоказ. Но подписываюсь в социальных сетях на своего Кумира. Утро начинаться с публикаций в Его профиле.
Наступило лето. Жжение в груди от тоски сменяется желанием жить и заниматься любимым делом. Стоит только услышать Его голос, как всё уходит на задний план.