лишь бы не было войны что значит
Новости Барнаула
Опросы
Спецпроекты
Прямой эфир
Контуженные властью: почему большинство россиян руководствуется принципом «лишь бы не было войны»?
По данным социологического опроса Левада-Центра, проведенного в середине июля, более трети россиян считают, что Владимир Путин и Дмитрий Медведев выражают интересы силовиков, олигархов и бюрократов. Только 16% опрошенных сказали, что нынешнее правительство может сделать жизнь в стране лучше. В то же время, деятельность Путина на своем посту одобряет 63%, а Медведева – 52%. Получается, люди не питают иллюзий по поводу власти, но явно не хотят ее смены. Об этом сообщает СП.
Интересно и другое исследование Левада-центра. Социологи спрашивали: сколько нужно денег семье, чтобы жить нормально? По ответам вышло – 32 643 рубля на человека. Это значительно выше, чем сейчас. Возьмем для примера нормальную семью из четырех человек. В оптимальном варианте доход на каждого члена семьи, включая детей, составил бы 130,5 тыс. рублей. А средняя зарплата в России — 22 тыс. рублей (29 тыс. согласно Росстату минус доходы олигархов и миллионеров). Получается, люди живут на деньги, втрое меньшие, чем нужны для достойной жизни.
И при этом, по данным того же Левада-центра за июнь, большинство одобряет деятельность Путина и Медведева! Почему? Очевидно, потому, что большинство населения в своем отношении к власти руководствуется принципом «лишь бы не было войны». Причем этот принцип работает не только по отношению к лидерам государства, но и ко всей политической системе.
Люди ругают парламентские партии, но продолжают за них голосовать. Они знают про своего мэра или губернатора, что он взяточник, но в очередной раз оказывают ему поддержку. «Этих мы, по крайней мере, знаем. Они хоть наворовались, а новые придут – голодные, воровать начнут еще больше», – таково общепринятое мнение.
– Причина нынешнего отношения людей к власти заключена в сознании народа, которое формировалось столетиями, – говорит заведующий отделом философии политики Института философии РАН профессор Владимир Шевченко.
«СП»: – Может, дело в том, что власть зачищает политическое поле? Потому и не появляются у нас политики масштаба Ленина, Ганди, Сунь Ятсена?
– Во всех странах так делают и во все времена. А нам на глубоком теоретическом уровне необходимо изучить национальную матрицу.
– За время всей нашей истории не сформировалось традиции самостоятельного созидательного гражданского действия со стороны общества. Одна из причин в том, что власть активно противодействовала этому. Одновременно власть активно использовала патерналистский настрой людей, – считает кандидат философских наук Алла Глинчикова. – Люди поддерживают власть потому, что не верят в собственные силы. Они думают, что их протестом всё равно кто-то воспользуется и на место одного «вождя» — мелкого или крупного — придет другой такой же. Но нынешних правителей люди хотя бы знают. Надо учитывать и следующий фактор: ситуация в стране не катастрофичная. Нефтедоллары приходят, народу перепадают какие-то крохи. Собственно, смысла «дергаться» никто не видит.
«СП»: – Наша земля богата талантами. Почему они не во власти?
– Талантами наша земля не обделена. Но большинство талантливых людей реализуют себя в сферах, где можно созидать. Или они пишут книги, или совершают научные открытия. В политику не так часто приходят люди, одаренные созидательными способностями. В политику приходят другие фигуры.
Наша проблема не в том, что в политику не идут таланты, а в том, что на политиков общество не может воздействовать. Давайте посмотрим на другие страны. Много вы гениев назовете? Но на Западе общество более активно может блокировать антисоциальные действия власти.
Кстати, в определенном смысле у нас в политике очень талантливые люди. Вопрос в том, в чьих интересах они действуют. Проблема в том, что они могут действовать в ущерб обществу. Патерналистское сознание общества позволяет этим деятелям делать всё, что угодно. Причем на всех уровнях. Начиная от мелкого чиновника или гаишника. В системе дело.
Хорошая политическая система та, где талант правителя не играет большой роли. Нормальная система работает со средними людьми, а не заточена на каких-то вождей. Гении должны создавать произведения искусства, делать научные открытия.
«СП»: – Может ли так быть, что в ближайшее время эта общественная установка «он уйдет, и мы тотчас осиротеем, наступит хаос» изменится?
– Для позитивных изменений необходимо задавать альтернативную планку в сфере моральных норм. Должны быть люди, которые ведут общество за собой. Не обязательно это политики. Это могут быть интеллектуалы, писатели, ученые. Должно быть движение, которое будет противостоять аморальности, жестокости, набирающим сейчас силу тоталитарным тенденциям. Я связываю свои надежды именно с таким очищающим движением.
История России знает несколько таких периодов. Это время духовного ученичества у Сергия Радонежского, которое помогло избавиться от ига. Это время преодоления Смуты. Это время Великой Отечественной войны и период после нее. Тогда в обществе была сила, чтобы вытянуть себя и государство из катастрофы.
Не знаю, будет ли новое движение религиозным или светским. По моему мнению, начинать надо с нравственного очищения. Не может консолидироваться общество, если само себя не уважает. Если оно насквозь пронизано взяточниками, казнокрадами, людьми, которые не различают добра и зла.
Только после того, как общество окрепнет в духовном плане, оно сможет более эффективно проявить себя в политике. Мне кажется, что мы сейчас переживаем время, похожее на Смуту. Если не появится нравственных лидеров, народного движения за нравственность, то вся государственная система может и рассыпаться. Как это в свое время произошло с Византией. Она несколько раз возрождалась, а в конце не нашла духовных сил подняться.
Главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН Сергей Кара-Мурза считает, что в нынешнем отношении к власти народ руководствуется просто здравым смыслом. При этом предрекает изменение общественного сознания в скором будущем.
– Бюрократический аппарат всегда ругают, но без него свою жизнь не представляют. Все понимают, что безвластие намного хуже.
60% выражают одобрение Путину потому, что прикидывают, кто мог бы прийти ему на смену. Многие думают, может и ошибочно, что наши оппозиционеры будут еще хуже. И это не только у нас. К примеру, в Италии 72% говорят, что власть никуда не годится. Но на вопрос, лучше ли без власти, отвечают, что лучше уж эта.
Стоит учитывать еще, с кем сравнивают Путина. А сравнивают с Ельциным. И на его фоне нынешняя власть выглядит пристойнее.
Важный вопрос, почему режим Ельцина держался 10 лет. Ведь тогда власть никто почти не любил. Но люди считали, что если Ельцина свергнуть, то начнется хаос, намного более страшный, чем при нем. Конечно, это тяжело, когда приходится выбирать из двух зол меньшее.
Если бы наша оппозиция представила обществу альтернативный проект развития, то симпатии были бы на ее стороне. Но лидеры оппозиции этого не сделали.
«СП»: – Сможет ли общественное сознание уйти от принципа «лишь бы не было войны»?
– А разве размышление «лишь бы не было войны» не разумное? Альтернатив-то всё равно нет. Где лидеры лучше? Власть же определяется не талантливыми людьми, а организаторами. Скажем, Лимонов разве не талантливый человек, или шахматист Каспаров. Но организовать людей они не могут.
«СП»: – Может, причина в том, что политическое поле очищают от ярких личностей?
– Никакая власть не даст прохода своим конкурентам. Тем более, что у всех ярких людей есть условия для политического действия, их никто не расстреливает. Но они даже теоретически не нарисовали картины будущего. Они не смогли сказать о действиях, которые надо предпринять для улучшения жизни. Разве есть проект, к которому люди тянутся?
«СП»: – Сергею Кургиняну удалось за несколько месяцев собрать десятки тысяч сторонников. Это были образованные люди, которые раньше не занимались политикой, но решили попробовать в ней свои силы.
– Люди потянулись к Кургиняну как к проповеднику, который обещает им рай. Но никакого связного образа действий он не предлагал. И никто не знал, что он будет делать, если станет президентом. Он что, советскую власть построит? Его выступлениям про советское время можно поаплодировать. Но предложить альтернативу он не смог.
Заслуга Путина или Назарбаева в том, что нет войны. Это плохо, когда всё рушится. Вспомните, совсем недавно была война между Арменией и Азербайджаном. И то, что смогли ее погасить, есть большое достижение.
«СП»: – Возможно ли в ближайшее время в России появление яркого лидера, к примеру, такого как Ленин?
– Ленин был верхушкой айсберга общественных процессов. При нем 85% населения были организованы в крестьянские общины. А у крестьян было очень сильное мировоззрение. И к нему Ленин примкнул, а не сам устроил революцию. А сейчас, появись второй Ленин, к чему он примкнет? К кому обратится яркий лидер. Стоит почитать труды Ленина, и станет понятно, что его тексты не оперируют к современному обществу. А актуальных текстов пока никто не написал. Значит, сейчас ситуация сложнее. И никакой Ленин бы не смог ничего сделать со своими идеями. Как и Кургинян.
Русская революция означала огромный культурный взлет, который готовился более полувека. На большом культурном подъеме были не только революционеры, но и вся страна. Сейчас же мы еле-еле выживаем. Нам всем нужна реабилитация, как контуженным.
Ведь нынешний кризис сознания людей очень глубокий. Он начался еще в 1960-х годах. Уже тогда все идеи Перестройки в сыром виде бродили среди интеллигенции. Я тогда пришел работать в лабораторию и видел, как антисоветский проект вырабатывался. Причем не историками и философами, а химиками. И постепенно, капая на мозги, за 25 лет они убедили людей, пересилили систему. В итоге, страна сдала советский проект без особого сожаления.
Это культурный процесс, а не биологический. У нас сейчас люди вообще ничего не боятся. Сколько людей убивают постоянно, в 1930-е такого не было. Наоборот, жизнь утратила ценность.
Но надо не оплакивать трагедию, а осмысливать ее, вырабатывать проект будущего устройства общества, который нынешние люди могут принять.
Сейчас же молодежь совсем другая, нежели 20 лет назад. И надо с ней работать, а не с какой-то воображаемой идеальной. Если работать с идеальными понятиями, то создать можно только секту. Но это будет небольшая группа. В интернете есть такие группы. Однако они не могут убедить весь народ своими призывами к нравственности. Люди и так нравственные, просто нравственность меняется.
Но нынешняя нравственность, нынешние отношения между людьми не совместимы с жизнью страны. В кризис всегда вырастает поколение, которое резко хочет изменить ситуацию. Те молодые люди, что вышли на Болотную, движимы неприятием нынешней реальности. Рано или поздно в этой среде вырастут новые лидеры. Но не из среды советских пенсионеров. Тому же Лимонову 70 лет. Какая же это революция с ним будет?
Поэт Всеволод Емелин имеет на проблему взаимоотношения власти и народа свой творческий взгляд:
– Я давно в нашей стране живу. Про Брежнева, про Горбачева, про Ельцина говорили плохо в народе. В сознании всегда есть пункт «А», что власть плохая, и пункт «Б»: спасибо, что власть есть. Сейчас люди вспоминают 1990-е годы, когда власти почти никакой не было, и думают, что пусть лучше будет власть олигархов.
Вообще, русские люди очень диалектичны. «Нам внятно всё – и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений». Мы и к власти так относимся. С одной стороны, мы ее терпеть не можем. С другой – трогать ее нельзя, она наша. По-моему, мы и к себе так относимся. Мы себя не любим, но при этом сильно себя уважаем. Все костерят правителей, но считают их богоданными.
Только б не было войны — что это значит и откуда появилось
«Только б не было войны» — откуда эта фраза, что она значит и причём здесь сектор газа. Данная фраза и схожие с ней фразы были достаточно распространены во второй половине 20-го века. Разберёмся что же это означает.
«Только б не было войны», «Лишь бы не было войны», «Главное чтобы войны не было» и так далее, есть множество различных фраз, имеющих одинаковое значение. Как появилась эта фраза? Есть множество различных источников данной фразы, например песня Сектора Газа с названием «Война». Для чего использовалась эта фраза? Для оправдания ужасных условий жизни, например. Цитата из песни Сектора Газа — «Война»: «И любой мы жизни рады, только б не пришла война». То есть, люди согласны на всё, только чтобы не было войны. Можно сказать, что это подразумевает, что, несмотря на ужасные условия жизни есть куда хуже — война, например.
Не стоит путать с фразой «А если завтра война?», которая относилась скорее к тому, что нужно быть ко всему готовым. Например, люди, использовавшие эту фразу, чаще всего были теми, кто пережил вторую мировую и для них война особенно страшна. Поэтому они заготавливают припасы на случай этой войны.
В песне группы Сектор Газа «Война» высмеивается эта фраза, подразумевая, что это не более, чем отмазка от реальных проблем. А Леонид Ильич, о котором поётся — Брежнев. Песня была антикоммунистическая и высмеивала власть в СССР.
Лишь бы не было войны
Ссылаясь на опыт учения психоаналитика Зигмунда Фрейда политолог Николай Миронов обозначил рефлексы и фобии, которые в качестве коллективного бессознательного свойственны российскому народу. История России наполнена жестокими войнами, смутами, распадами и сборками, которые, конечно же, породили общенародные тяжёлые травмы, мучительную боль, комплексы и страхи, и этим не брезгуют пользоваться в частных интересах «фараоны» российской политики со свитами придворных «жрецов», «летописцев», «глашатаев», «опричников», «палачей» и «скоморохов».
Итак, что же, по мнению Миронова, мешает нормально жить и строить своё будущее российскому народу?
«Фобия номер 1. Страх войны (нашествия). Это глубинная фобия, образовавшаяся еще во времена, когда на Русь почти ежегодно нападали орды, жгли города, уводили пленников. Похожий страх, кстати, есть у европейцев, которые тоже боятся „всего, что на Востоке“, потому что и на них в свое время тоже совершали нашествия варвары. Эту фобию удачно используют политики, которым нужно в невыгодном свете выставить Россию, сделать из нас агрессора: корни доверия европейцев к такого рода мифам уходят глубоко в их историю. Перебороть эти страхи, укрепившиеся в годы холодной войны, без сомнения, очень сложно.
Но вернемся к России. Страх войны, который немного притупился после упадка Орды и расширения наших границ при династии Романовых, вновь усилился в XX веке, после Великой Отечественной войны и во времена ядерной истерии 50-70-х годов. Советская пропаганда очень активно задействовала этот страх, создав уродливую черно-белую картину мира и образ Запада-агрессора. „Лишь бы не было войны“ (иначе говоря: „Я готов пожертвовать всем, лишь бы на нас не напали“) — эта установка возникла именно в послевоенное время. Она успешно эксплуатировалась тогдашней властью, которая могла оправдывать с ее помощью свои экономические неудачи. Пользуется ею и нынешняя власть, заменяя для народа жизненные, социальные блага мнимой (так как реальной угрозы войны сейчас нет) „защитой от внешних угроз“.
Вообще, российский народ исторически привык жертвовать собой ради Отечества. Когда-то это было действительно необходимо, но явно не сейчас. Однако государство, эксплуатируя народные фобии, требует жертв постоянно: ведь народ в массе своей в геополитических тонкостях не разбирается, а из телевизора каждый день доносятся залпы и канонада. „Хорошо, что у нас — не как там!“ — восклицает обыватель, и вот он уже готов платить втридорога за то, что ему и так положено за его налоги».
Фобия номер 2. Страх смуты (гражданской войны). Смут в нашей истории тоже было предостаточно. Последняя была относительно недавно, в 90-е, и народ совсем не хочет, чтобы что-то подобное повторилось. Именно страх хаоса служит для народа аргументом против участия в массовых акциях, из-за него люди выбирают меньшее, как они считают, зло («стабильность» государства, даже если оно и неэффективно), боятся перемен из страха потрясений. Государство, эксплуатируя эту фобию, постоянно держит в изоляции оппозицию, не давая ей усилиться. А телевизор вторит: «Вы же не хотите, как на Украине?!» Обыватель смотрит на то, какой у соседей бардак, и «голосует сердцем».
Фобия номер 3. Страх распада. Именно наличию у народа этого страха обязана своим появлением партия «Единая Россия» (вначале — «Единство»). Развал СССР, центробежные тенденции внутри России вновь возродили эту тоже вполне себе древнюю фобию: Русь долго жила в состоянии раздробленности, и это очень вредило нашему народу. Государство и тут сумело извлечь для себя выгоду: «Вы же не хотите развала страны? Правильно, а значит, вам нужна сильная, крепкая власть. Власть кого? Ну, разумеется, нас, кто же вам еще Россию-то собирать будет. »
Помимо фобий у нас есть еще пара не менее вредных комплексов. Один из них возник опять же из-за распада страны и называется «Восстановим СССР». Подобные психологические сложности были в истории многих народов — Германии, Турции, других бывших империй. Мир, однако, уже достаточно изменился, и возрождение в прежнем виде советской державы сейчас, увы, практически невозможно. Остались экономические, культурные связи, и ими нужно активно пользоваться.
Второй комплекс очень напоминает те, о которых писал Фрейд, — он называется «Я теперь никому не верю». Это как после неудачного расставания с любимым человеком — сложно начать новые отношения. Так и наш народ: немного поиграл в демократию и реформы, был кинут и обманут — и теперь во всем этом «разочаровался». Мы не верим партиям, политикам, общественникам, друг другу, сидим в апатии и депрессии, пережевываем, как нас кинули. И верим тому, кто «хоть что-то делает». Россия как бы вернулась к своему «бывшему», который после хаоса 90-х показался не так уж плох. Я имею в виду возрождение авторитарного, по сути однопартийного политического режима. Хотя настоящей демократии и нормальной Конституции у нас не было — их надо было строить, прилагать усилия, как делали та же послевоенная Германия, Япония, Восточная Европа, Латинская Америка… Но нет: один раз не получилось — и все, у нас опустились руки, мы стали искать того, кто «наведет порядок».
Все вышеперечисленные фобии и комплексы, по мнению Миронова, иллюзорные. Их нужно пережить и забыть. «Войны никакой в ближайшее время не будет, нашим границам никто не угрожает. Гражданская война и реформы — это разные вещи. Совершенно не обязательно оплачивать безопасность и стабильность столь высокой ценой, как это происходит сейчас, можно потребовать как минимум больше социальных благ от нашего богатого природными ресурсами государства. России не угрожает распад, даже если у нас будет больше демократии и больше конкуренции на выборах. Наконец, вместо СССР достаточно для начала возродить экономически, демографически и культурно сильную Россию (чего в принципе сейчас не происходит), а там, глядишь, к ней потянутся и другие страны. Ну, а что касается депрессии, повторю: демократию и публичную политику мы с вами, товарищи, практически и не попробовали, чтобы о них судить. Мы построили заведомо нежизнеспособную систему, отдали всю власть Ельцину (а он — олигархам), а теперь сетуем. Однако чего на зеркало пенять, коли сами и виноваты», — пишет Николай Миронов.
Не ставя под сомнение описанные автором коллективные фобии и комплексы (конечно, его доводы небеспочвенны), невозможно не возразить итоговым выводам, которыми Миронов подвёл черту. Потому что в них автор обозначил ещё одну фобию, лелеемую властным режимом, который условно можно назвать «сами виноваты». Да-да, россияне виноваты в том, что не так каются, неправильно кланяются, склонны к бунтам, долго запрягают, не того выбирают, хотя уже научно доказано, что никаких честных и свободных выборов в России не было с момента её выпадения из общесоюзного проекта. Народу попросту и не дали попробовать демократию на вкус, покрутив морковкой перед носом и подсунув обманку в виде псевдоплебисцитов. Нужно подчеркнуть, что строили такую систему вовсе не мы. Автор, под словом «мы», возможно, имел в виду всех граждан России — от тех, кто живёт во дворцах и летает на частных самолётах до обитающих в подвалах бомжей, бродящих между мусорными баками пешком.
Но, можно не сомневаться, что первым нет дела до вторых, а вторые вряд ли участвовали в построении государственной системы РФ. Да, первые могли использовать вторых, но никак не наоборот.
То есть слово «мы» здесь неуместно. Россия давно де-факто разделена на сословия, на касты которые находятся в классическом противоречии друг с другом. Политики, чиновники, олигархия государственного масштаба фактически превратили себя в социальную группу замкнутого типа, не подотчётную обществу и государственным органам. Российские элиты, собственно, весьма опосредованно олицетворяют себя и своё место под российским солнцем, храня свои капиталы, недвижимость и семьи на Западе, мечтая быть там принятыми, уважаемыми, почитаемыми. А Россию используя только лишь в качестве кормовой базы. В то же время подавляющее большинство россиян мечтают жить в своей стране, справедливой, трудовой, демократичной, праведной. Согласитесь — это очень разные «мы», с разными интересами и устремлениями.
«Классическая пирамида, в которой общество и народ — это основание, а система управления пирамидальная и замыкающаеся на высшие институты власти, в здоровом случае всегда имеет обратные связи, в том числе формирующие власть, давящие на власть, участвующие в выработке её решений. В приватизированном же государстве макушка пирамиды оторвана от основания и все попытки транслировать интересы, нужды, чаяния общества, участвовать в вертикалях обратных связей, в том числе в избирательных процессах, убиты. Верхушка замыкается сама на себя, правящие элиты самовоспроизводят себя, превращаясь в подобие неротируемой хунты, и такие институты, которые являются необходимыми для успешности развития страны, как демократия, выборы, ротация, в стране уничтожается», — заключает лидер Партии нового типа профессор С.С.Сулакшин.
Пожалуй, в этом и есть основная суть, корень российской депрессии. Её крона же разрастается в иные области. И говорить о том, что войны никакой в ближайшее время не будет, может человек, пытающийся выдать желаемое за действительное. Война уже идёт. В Донбассе, в Сирии — локальных горячих конфликтах на карте большого гибридного геополитического противостояния, на алтарь которого приносятся жизни русских людей как Большой России, так и её цивилизационных осколков.
И если из Москвы кому-то не заметны угрозы российским границам извне, то они существуют в латентном состоянии. И существовали всегда, пока на планете есть Россия. В том числе никуда не исчезла угроза её границам по внутренним линиям раскола. Они пошли не только по разрезам глаз, цветам кожи и местам проживания, но двинулись вглубь и по социальным слоям. Власть против безвластных. Молодёжь против стариков. Богатый против неимущего. Здоровый против больного. Сильный против слабого. Мошенник против честного. Этих невидимых линий — огромное множество, и все они чреваты стать в один миг причинами больших потрясений.
«России не угрожает распад, даже если у нас будет больше демократии и больше конкуренции на выборах», — пишет Николай Миронов, чем только подтверждает другую мысль, что чем больше у россиян будет свобод, прав, правды, демократии, чем нравственней будет власть и государство, чем справедливее законы, тем крепче будет Россия и тем меньше ей угрожает катаклизмов. И наоборот — диктатура, репрессии, коррупция, стяжательство, фальсификация только усиливают внутренние центробежные процессы.
«Наконец, вместо СССР достаточно для начала возродить экономически, демографически и культурно сильную Россию (чего в принципе сейчас не происходит), а там, глядишь, к ней потянутся и другие страны», — считает автор статьи. Но здесь также есть повод возразить.
С одной стороны, Россия действительно нуждается в серьёзной реконструкции, в фундаментальном перестроении всех систем государства. Но с другой стороны, Россия не имеет права ждать с моря погоды и питать надежды, что кто-то к ней когда-то потянется. Эти процессы — внутренних революционных преобразований и внешних геополитических наступлений — не должны расходиться во временных периодах. Потому что «другие страны», под которыми четверть века стало принято называть республики бывшего СССР, это тоже части исторической России, это её единый народ, попавший под влияние (и даже оккупацию) недругов нашего Отечества. Если ждать, как говорят некоторые придворные кремлёвские политологи, что, к примеру, Украина и украинцы когда-то прозреют, опомнятся, покаются и сами вернутся в лоно единой страны, то можно не дождаться никогда.
Ибо враг не ждёт, он перекодирует Украину и украинцев (Латвию и латышей, Грузию и грузин и т.д.) во врагов России. Нужно не ждать, а действовать, создавать условия, вести информационную битву на всех участках геополитического фронта. За умы и за души. А этого, увы, не наблюдается, скорее наоборот — Кремль делает всё, чтобы оттолкнуть от России бывших соотечественников.
Николай Миронов задаётся вопросом: «Каких угроз сейчас реально стоит бояться россиянам?» И даёт ответ: «В первую очередь — проигрыша в мировой социально-экономической конкуренции и критического отставания от передовых стран мира. Гонка цивилизаций ускоряется, как в калейдоскопе сменяются технологические уклады. Будем честными: России в этих процессах нет. Мешают нашему развитию: неэффективное государство, отсутствие профессиональной команды того самого „прорыва“, засилье одних и тех же лиц, уже неоднократно проваливших все начинания, но остающихся почему-то в правительстве; коррупция; авантюрные траты триллионов рублей на мегапроекты вместо вложений в стратегически важные отрасли и человеческий капитал (мозги, здоровье людей); пресловутая сырьевая игла; „элита“, уводящая капиталы за границу… Тысячу раз об этом говорилось — и тысячу раз наш народ пропускает это мимо ушей. Повторим еще раз: России нужна серьезнейшая реформа государства и власти — без этого никакого прорыва и даже просто развития не будет. А будет все по Фрейду — сплошные комплексы и фобии».
И здесь попросту нечем возразить автору. Разве только добавить, что проигрыш в мировой социально-экономической конкуренции и критическое отставание от передовых стран мира однозначно приведут Отечество к развилке, где с одной стороны война, с другой — смута, с третьей — распад. Это отнюдь не фобии и не комплексы, а вполне прогнозируемые Центром Сулакшина сценарии. Имеющие свою природу, закономерное социальное объяснение и исторические аналогии. Интуитивно их, безусловно, чувствует и автор статьи — политолог, попытавшийся сложившиеся в российском общества критические противоречия увязать с теорией Фрейда.
Фрейд здесь всё же ни при чём. Если уж у большинства граждан России и есть фобии, то вкратце они заключаются в страхах лишиться работы, потерять бизнес, быть задавленным репрессивной машиной, оказаться в местах не столь отдалённых. То есть личное стоит выше общественного. И именно эти внутренние «зажимы» каждого не позволяют людям объединиться и биться с кастой неприкасаемых за свои права и переустройство России, загоняя граждан в состояние глубокой депрессии. А война, всеобщий хаос, распад — это, увы, уже несколько иная глубина — не доступная, забытая, зажившая как старая рана. А значит — не столько пугающая (что доказывает общеполитическая ситуация на Украине), нежели возможные личные потрясения и проблемы, которые в состоянии создать ведущий Россию в пике властный режим.