маяковский если ты меня любишь значит ты со мной за меня
Цитаты Маяковского
Мне,
чудотворцу всего, что празднично, самому на праздник выйти не с кем. Возьму сейчас и грохнусь навзничь и голову вымозжу каменным Невским!
В этой жизни помереть не трудно,
Сделать жизнь значительно трудней.
Ты прочтешь это письмо обязательно и минутку подумаешь обо мне. Я так бесконечно радуюсь твоему существованию, всему твоему, даже безотносительно к себе, что не хочу верить, что я сам тебе совсем не важен.
Борису Пастернаку: «Вы любите молнию в небе, а я — в электрическом утюге».
Сегодня у меня очень «хорошее» настроение. Еще позавчера я думал, что жить сквернее нельзя. Вчера я убедился, что может быть еще хуже — значит, позавчера было не так уж плохо.
Ленин — жил. Ленин — жив. Ленин — будет жить.
Надеюсь, верую, во веки не придет ко мне позорное благоразумье!
Красивая женщина — рай для глаз, ад для души и чистилище для кармана.
Люблю ли я тебя?
Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Всё равно люблю.
Интеллигенция есть ругательное слово.
Как ужасно расставаться, если знаешь, что любишь и в расставании сам виноват.
Какого же черта, звезда, еще праздновать, если не день рождения человека?
Не человек, а двуногое бессилие.
Тот, кто всегда ясен, тот, по-моему, просто глуп.
Я пишу потому, что я больше не в состоянии об этом думать.
Это время — трудновато для пера, но скажите вы, калеки и калекши, где, когда, какой великий выбирал путь, чтобы протоптанней и легче?
Делай что хочешь.
Хочешь, четвертуй.
Я сам тебе, праведный, руки вымою.
Только —
слышишь! —
убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!
цитаты Маяковского
Мне,
чудотворцу всего, что празднично, самому на праздник выйти не с кем. Возьму сейчас и грохнусь навзничь и голову вымозжу каменным Невским!
В этой жизни помереть не трудно,
Сделать жизнь значительно трудней.
Ты прочтешь это письмо обязательно и минутку подумаешь обо мне. Я так бесконечно радуюсь твоему существованию, всему твоему, даже безотносительно к себе, что не хочу верить, что я сам тебе совсем не важен.
Борису Пастернаку: «Вы любите молнию в небе, а я — в электрическом утюге».
Сегодня у меня очень «хорошее» настроение. Еще позавчера я думал, что жить сквернее нельзя. Вчера я убедился, что может быть еще хуже — значит, позавчера было не так уж плохо.
Ленин — жил. Ленин — жив. Ленин — будет жить.
Надеюсь, верую, во веки не придет ко мне позорное благоразумье!
Красивая женщина — рай для глаз, ад для души и чистилище для кармана.
Люблю ли я тебя?
Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Всё равно люблю.
Интеллигенция есть ругательное слово.
Как ужасно расставаться, если знаешь, что любишь и в расставании сам виноват.
Какого же черта, звезда, еще праздновать, если не день рождения человека?
Не человек, а двуногое бессилие.
Тот, кто всегда ясен, тот, по-моему, просто глуп.
Я пишу потому, что я больше не в состоянии об этом думать.
Это время — трудновато для пера, но скажите вы, калеки и калекши, где, когда, какой великий выбирал путь, чтобы протоптанней и легче?
Делай что хочешь.
Хочешь, четвертуй.
Я сам тебе, праведный, руки вымою.
Только —
слышишь! —
убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!
Что кипятитесь? Обещали и делим поровну: одному — бублик, другому — дырку от бублика. Это и есть демократическая республика.
— Не спорьте с Лилей. Лиля всегда права.
— Даже если она скажет, что шкаф стоит на потолке?
— Конечно.
— Но ведь шкаф стоит на полу!
— Это с вашей точки зрения. А что бы сказал ваш сосед снизу?
Надо жизнь сначала переделать, переделав — можно воспевать.
— Маяковский! Ваши стихи не греют, не волнуют, не заражают!
— Мои стихи не печка, не море и не чума!
Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ Маузер.
— Вот вы писали, что «среди грузинов я грузин, среди русских я русский», а среди дураков вы кто?
— А среди дураков я впервые!
Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем.
Увидев безобразие, не проходите мимо.
Как говорят инцидент испорчен, любовная лодка разбилась о быт с тобой мы в расчете и не к чему перечень взаимных болей бед и обид.
И когда мое количество лет выпляшет до конца — миллионом кровинок устелется след к дому моего отца.
Лучше умереть от водки, чем от скуки!
В моде
в каждой
так положено,
что нельзя без пуговицы,
а без головы можно.
Любит? не любит? Я руки ломаю и пальцы разбрасываю разломавши так рвут загадав и пускают по маю венчики встречных ромашек.
Радость ползет улиткой, у горя — бешеный бег.
Если бы выставить в музее плачущего большевика, весь день бы в музее торчали ротозеи. Еще бы — такое не увидишь и в века! И я, как весну человечества, рожденную в трудах и в бою, пою мое отечество, республику мою!
Друг лучше или брат?.- Брат, когда он и друг, — лучше.
— Мы с товарищем читали ваши стихи и ничего не поняли.
— Надо иметь умных товарищей.
Гвоздями слов прибит к бумаге я.
Нет на свете прекраснее одежды, чем бронза мускулов и свежесть кожи.
Ведь если звезды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно?
Юридически — куда хочешь идти можно, но фактически — сдвинуться никакой возможности.
Одна напечатанная ерунда создает еще у двух убеждение, что и они могут написать не хуже. Эти двое, написав и будучи напечатанными, возбуждают зависть уже у четырех.
Море уходит вспять.
Море уходит спать.
Театр — не отображающее зеркало, а увеличительное стекло.
Лучше уж от водки умереть, чем от скуки!
Я знаю силу слов, я знаю слов набат.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Я себя смирял, становясь на горло собственной песне.
От тебя ни одного письма, ты уже теперь не Киса, а гусь лапчатый. Как это тебя так угораздило?
Ну, а класс-то жажду заливает квасом? Класс — он тоже выпить не дурак.
Женщины, любящие мое мясо, и эта девушка, смотрящая на меня, как на брата.
Вошла ты,
резкая, как «нате!»,
муча перчатки замш,
сказала:
«Знаете —
я выхожу замуж».
Что мне до Фауста, феерией ракет скользящего с Мефистофелем в небесном паркете! Я знаю — гвоздь у меня в сапоге кошмарней, чем фантазия у Гете!
— Бессмертие — не ваш удел!
— Зайдите через тысячу лет. Там поговорим.
– Маяковский, что вы все подтягиваете штаны? Смотреть противно.
– А если они у меня свалятся?
Я спокоен, вежлив, сдержан тоже,
Характер — как из кости слоновой точен,
А этому взял бы да и дал по роже:
Не нравится он мне очень.
— Маяковский, каким местом вы думаете, что вы поэт революции?
— Местом, диаметрально противоположным тому, где зародился этот вопрос.
Не смоют любовь
ни ссоры,
ни вёрсты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих строкопёрстый,
клянусь —
люблю
неизменно и верно!
Нет людей.
Понимаете
крик тысячедневных мук?
Душа не хочет немая идти,
а сказать кому?
Что такое дождь? Это — воздух с прослойкой воды.
Но кому я, к черту, попутчик!
Ни души
не шагает
рядом.
Но мне — люди,
И те, что обидели —
Вы мне дороже и ближе.
Видели,
Как собака бьющую руку лижет?!
… это сквозь жизнь я тащу
миллионы огромных чистых любовей
и миллион миллионов маленьких грязных любят.
Любовь поцветёт,
поцветёт —
и скукожится.
Если рассматривать меня как твоего щененка, то скажу тебе прямо — я тебе не завидую, щененок у тебя неважный: ребро наружу, шерсть, разумеется, клочьями, а около красного глаза, специально, чтоб смахивать слезу, длинное облезшее ухо. Естествоиспытатели утверждают, что щененки всегда становятся такими, если их отдавать в чужие нелюбящие руки.
Я любил.
Не стоит в старом рыться.
А сердце рвётся к выстрелу, а горло бредит бритвою…
Надо вырвать радость у грядущих дней.
Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре ***ям буду
подавать ананасовую воду.
— Маяковский, вы считаете себя пролетарским поэтом, коллективистом, а всюду пишите: я, я, я…
— А как вы думаете, Николай Второй был коллективистом? А он всегда писал: «Мы, Николай Вторый…» И нельзя везде во всем говорить «мы». А если вы, допустим, начнете объясняться в любви к девушке, что же, вы так и скажете: «Мы вас любим»? Она же спросит: «А сколько вас?»
Людям страшно — у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.
Я счёт не веду неделям.
Мы,
хранимые в рамах времён,
мы любовь на дни не делим,
не меняем любимых имён.
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь.
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле, —
ему уже некуда деться.
Ешь ананасы и рябчиков жуй.
День твой последний приходит, буржуй.
Я одинок, как последний глаз у идущего к слепым человека.
Имя любимое оберегая, тебя в проклятьях моих обхожу.
Солнце померкло б, увидев наших душ золотые россыпи.
Семей идеальных нет, все семьи лопаются, может быть только идеальная любовь. А любовь не установишь никакими «должен», никакими «нельзя» — только свободным соревнованием со всем миром.
Юридически — куда хочешь идти можно, но фактически — сдвинуться никакой возможности.
На сердце тело надето,
на тело — рубаха.
Но и этого мало!
Одна печатаемая ерунда создает ещё у двух убеждение, что и они могут написать не хуже. Эти двое, написав и будучи напечатанными, возбуждают зависть уже у четырёх.
Театр не отображающее зеркало, а — увеличительное стекло.
Все чаще думаю —
Не поставить ли лучше
Точку пули в своем конце.
Сегодня я
На всякий случай
Даю прощальный концерт.
Да здравствует — снова! — моё сумасшествие!
Пиджак сменить снаружи —
мало, товарищи!
Выворачивайтесь нутром!
Мойте окна,
запомните это,
окна — источник
жизни и света.
– Я должен напомнить товарищу Маяковскому, – горячится коротышка, – старую истину, которая была ещё известна Наполеону: от великого до смешного – один шаг…
Маяковский вдруг, смерив расстояние, отделяющее его от говоруна, соглашается: – От великого до смешного – один шаг.
Если буду совсем тряпка – вытрите мною пыль с вашей лестницы.
В небе вон луна такая молодая, что ее без спутников и отпускать рискованно.
Все женщины меня любят. Все мужчины меня уважают. Все женщины липкие и скучные. Все мужчины прохвосты. Лева, конечно, не мужчина и не женщина.
А во рту
умерших слов разлагаются трупики,
только два живут, жирея —
«сволочь»
и ещё какое-то,
кажется, «борщ».
Думаю.
Мысли, крови сгустки,
больные и запекшиеся, лезут из черепа.
Не ругайте меня мерзавцем за то, что редко пишу. Ей-богу же, я, в сущности, очень милый человек.
Надо жизнь сначала переделать,
переделав — можно воспевать.
Где, когда, какой великий выбирал
Путь, чтобы протоптанней и легше?
Я душу над пропастью натянул канатом,
жонглируя словами, закачался на ней.
И любишь стихом, а в прозе немею.
Ну вот, не могу сказать,
Не умею.
Упал двенадцатый час, как с плахи голова казненного.
Уже сумасшествие.
Ничего не будет.
Ночь придёт,
перекусит
и съест.
Эй! Россия, нельзя ли чего поновее?
Так что ж?!
Любовь заменяете чаем?
Любовь заменяете штопкой носков?
И чувствую —
«я»
для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо.
— Что. Ну, вы, товарищ, возражаете, как будто воз рожаете… А вы, я вижу, ровно ничего не поняли. Собрание постановило считать вас отсутствующим.
Вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.
Привяжи меня к кометам, как к хвостам лошадиным, и вымчи, рвя о звездные зубья.
Затхлым воздухом —
жизнь режем.
Товарищи,
отдыхайте
на воздухе свежем.
Убирайте комнату,
чтоб она блестела.
В чистой комнате —
чистое тело.
Причесываться?! Зачем же?!
На время не стоит труда,
а вечно
причёсанным быть
невозможно.
Айда, Маяковский!
Маячь на юг!
Сердце
рифмами вымучь —
вот
и любви пришел каюк,
дорогой Владим Владимыч.
Не болей ты, Христа ради! Если Оська не будет смотреть за тобой и развозить твои легкие (на этом месте пришлось остановиться и лезть к тебе в письмо, чтоб узнать, как пишется: я хотел «лехкия») куда следует, то я привезу к вам в квартиру хвойный лес и буду устраивать в оськином кабинете море по собственному усмотрению. Если же твой градусник будет лазить дальше, чем тридцать шесть градусов, то я ему обломаю все лапы.
Арифметика казалась неправдоподобной. Приходится рассчитывать яблоки и груши, раздаваемые мальчикам. Мне ж всегда давали, и я всегда давал без счета. На Кавказе фруктов сколько угодно.
Город зимнее снял.
Снега распустили слюнки.
Опять пришла весна,
глупа и болтлива, как юнкер.
Чтоб не было даже дрожи!
В конце концов —
всему конец.
Дрожи конец тоже.
Моих желаний разнузданной орде
не хватит золота всех Калифорний.
Вы ж такое загибать умели, что другой на свете не умел?
Слабосильные топчутся на месте и ждут, пока событие пройдет, чтоб его отразить; мощные забегают вперед, чтоб тащить понятое время.
Смотрю,
смотрю —
и всегда одинаков,
любим,
близок мне океан.
У взрослых дела.
В рублях карманы.
Любить?
Пожалуйста.
Рубликов за сто.
Если из меня вытряхнуть прочитанное, что останется?
Москва белокаменная,
Москва камнекрасная
всегда
была мне
мила и прекрасна.
После электричества совершенно бросил интересоваться природой. Неусовершенствованная вещь.
Нельзя человека
закупорить в ящик,
жилище проветривай
лучше и чаще.
Мягко с лапы на лапу ступая,
Грузная, как автобус,
Тащит ночь к берегам Дуная
Свою лунную грусть.
Слово —
полководец
человечьей силы.
Страх орёт из сердца,
Мечется по лицу, безнадёжен и скучен.
Ненавижу
всяческую мертвечину!
Обожаю
всяческую жизнь!
Одному из своих неуклюжих бегемотов-стихов я приделал такой райский хвостик:
Я хочу быть понят моей страной,
а не буду понят —
что ж?!
По родной стране
пройду стороной,
как проходит
косой дождь.
Несмотря на всю романсовую чувствительность (публика хватается за платки), я эти красивые, подмоченные дождём пёрышки вырвал.
Я родился,
рос,
кормили соскою, —
жил,
работал,
стал староват…
Вот и жизнь пройдет,
как прошли Азорские
острова.
Отечество славлю, которое есть, но трижды — которое будет.
Халтура, конечно, всегда беспринципна. Она создает безразличное отношение к теме — избегает трудную.
Бумаги
гладь
облевывая
пером,
концом губы —
поэт,
как ***ь рублевая,
живёт с словцом любым.
Из тела в тело веселье лейте.
Пусть не забудется ночь никем.
Я сегодня буду играть на флейте.
На собственном позвоночнике.
Вошёл к парикмахеру, сказал — спокойный:
«Будьте добры;, причешите мне уши».
Гладкий парикмахер сразу стал хвойный.
Ах, закройте, закройте глаза газет!
У меня из десяти стихов — пять хороших, три средних и два плохих. У Блока из десяти стихотворений — восемь плохих и два хороших, но таких хороших, мне, пожалуй, не написать.
Костюмов у меня не было никогда. Были две блузы — гнуснейшего вида. Испытанный способ — украшаться галстуком. Нет денег. Взял у сестры кусок желтой ленты. Обвязался. Фурор. Значит, самое заметное и красивое в человеке — галстук. Очевидно — увеличишь галстук, увеличится и фурор. А так как размеры галстуков ограничены, я пошел на хитрость: сделал галстуковую рубашку и рубашковый галстук.
Впечатление неотразимое.
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
Где-то недокушанных, недоеденных щей..
Все
с уважением
относятся к коту
за то, что кот
любит чистоту.
И пускай перекладиной кисти раскистены — только вальс под нос мурлычешь с креста.
Я был на юге и читал стихотворение в газете. Целиком я его не запомнил, только лишь одну строфу:
В стране советской полуденной,
Среди степей и ковылей,
Семен Михайлович Буденный
Скакал на сером кобыле;.
Я очень уважаю Семена Михайловича и кобылу его, пусть его на ней скачет, и пусть она невредимым выносит его из боев. Я не удивляюсь, отчего кобыла приведена в мужском роде, так как это тоже после профессора Воронова операция мыслимая, но если по кобыле не по месту ударение сделать, то кобыла занесет, пожалуй, туда, откуда и Семен Михайлович не выберется.
Помни
это
каждый сын.
Знай
любой ребёнок:
вырастет
из сына
свин,
если сын —
свинёнок.
Любовь — это сердце всего.
Пароход подошел, завыл, погудел – и скован, как каторжник беглый. На палубе 700 человек людей, остальные – негры.
В Гаване все разграничено четко: у белых доллары, у черных – нет.
По-моему, стихи «Выхожу один я на дорогу…» — это агитация за то, чтобы девушки гуляли с поэтами. Одному, видите ли, скучно. Эх, дать бы такой силы стих, зовущий объединяться в кооперативы!
О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний!
Я знаю, надо и двести и триста вам —
возьмут, всё равно, не те, так эти.
Я не знаю ни ямбов, ни хореев, никогда не различал их и различать не буду. Не потому, что это трудное дело, а потому, что мне в моей поэтической работе никогда с этими штуками не приходилось иметь дело. Я много раз брался за это изучение, понимал эту механику, а потом забывал опять. Эти вещи, занимающие в поэтических учебниках 90%, в практической работе моей не встречаются и в трех.
В поэтической работе есть только несколько общих правил для начала поэтической работы. И то эти правила — чистая условность. Как в шахматах. Первые ходы почти однообразны. Но уже со следующего хода вы начинаете придумывать новую атаку.
Был я весел —
толк веселым есть ли,
если горе наше непролазно?
Нынче
обнажают зубы если,
только, чтоб хватить,
чтоб лязгнуть.
Мир
;;теплеет
;;;;;;;;с каждым туром,
хоть бельё
;;;;;сушиться вешай,
и разводит
;;;;;колоратуру
соловей осоловевший.
В советских
;;;;;;;;листиках
;;;;;;;;;майский бред,
влюблённый
;;;;;;;;;весенний транс.
Поэты,
покайтесь,
пока не поздно,
во всех отглагольных рифмах.
Мольбой не проймешь поповское пузо.
Но пока доллар всех поэм родовей. Обирая, лапя, хапая, выступает, порфирой надев Бродвей, капитал — его препохабие.
Я сам расскажу о времени и о себе.
Поэзия начинается там, где есть тенденция.
Курить —
бросим.
Яд в папиросе!
Если ты меня любишь, значит, ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах!
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Если ты любишь что-то — отпусти. Если оно твоё — оно вернётся.
Если тебе тяжело, значит ты поднимаешься в гору. Если тебе легко, значит ты летишь в пропасть.
И если ты будешь меня любить в четыре часа утра, мы сделаем так, чтобы всегда было четыре часа; вместе со временем мы полетим вокруг Земли, и оно остановится для нас.
Настоящий друг не скажет: «Фу, да она стрёмная.»
Настоящий друг скажет: «Брат, если ты ее любишь, значит,
добивайся её из-за всех сил!
Если ты думаешь, что есть кто-то лучше меня, то всегда стоит помнить, что есть кто-то лучше тебя.
Музыка была со мной всегда: когда мне хорошо и когда мне плохо, она помогала и поддерживала, вдохновляла меня на творчество и просто заставляла жить.
Ты можешь встретить меня лишь настолько, насколько ты встретил себя.
Ты можешь принять меня лишь настолько, насколько ты принял себя.
Ты можешь любить меня лишь настолько, насколько ты любишь себя.
Ты можешь понять меня лишь настолько, насколько ты понял себя.
Ты можешь увидеть меня лишь настолько, насколько ты увидел себя.
В действительности, это всегда было насчёт тебя,
Я был лишь твоим отражением.
Когда ты с работы вернешься домой,
Тебе улыбнусь и скажу тихо, тихо:
«Я счастлива очень, что рядом со мной
Находится лучший на свете мужчина!»
И радость в твоих засияет глазах
И ты меня нежно обнимешь за плечи
И скажешь: «Я счастлив, что дома меня
Ждет самая лучшая в мире из женщин!»
Маяковский если ты меня любишь значит ты со мной за меня
Владимир Маяковский (Письмо к Лиле Брик)
Мне всегда тяжело сделать первый шаг к примирению, или попросить прощения, но если я это делаю, то значит человек живёт у меня в сердце и много значит для меня.
Мне всегда тяжело сделать первый шаг к примирению, или попросить прощения, но если я это делаю, то значит человек живёт у меня в сердце и много значит для меня.
Как ужасно расставаться, если знаешь, что любишь и в расставании сам виноват.
Я эгоистичная, нетерпеливая и неуверенная в себе. Я делаю ошибки, выхожу из под контроля, и порой со мной трудно справиться. Но если вы не можете общаться со мной, когда я в плохом настроении, то не заслуживаете меня в хорошем.
Меня у меня не отнимет никто.
Запомни, как ты меня любишь сейчас, — прошептала она. — Я не прошу тебя всегда так меня любить, но прошу помнить этот миг.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд «Ночь нежна»
Со мной… по-разному — я одинокая. Я усталая. Я грустная. Я весёлая. Я счастливая. Я несчастная. Со мной каждый день по-разному. Но, я надеюсь, «со мной всё в порядке» — это тоже про меня.
Сесилия Ахерн «P.S. Я люблю тебя»
Когда придёшь за мной, бери только меня. Когда обнимаешь меня, думай только обо мне. Можешь делать со мной всё, что хочешь, только не делай больно. Мне пришлось много пережить до сих пор. Больше не хочется. Хочется счастья.
Когда придешь за мной, бери только меня. Когда обнимаешь меня, думай только обо мне. Можешь делать со мной все, что хочешь, только не делай больно. Мне пришлось много пережить до сих пор. Больше не хочется. Хочется счастья.
Если бы кто-то проходил в этот момент рядом со мной, он ничего не заметил бы. Но если бы заглянул в меня, то ослеп бы.
В жизни Гете было такое время, когда он этими словами завершал свои письма: «люби меня». Не «я тебя люблю», а «люби меня» — ведь это намного больше!
Эрих Мария Ремарк «Скажи мне, что ты меня любишь»
Можешь забыть меня, но это не значит, что меня не существует.
Можешь забыть меня, но это не значит, что меня не существует.
Люблю ли я тебя? Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Всё равно люблю.
Люблю ли я тебя? Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Всё равно люблю.
Нечего грустить из-за идиотов — они созданы для того, чтобы при их виде другие веселились.
Эрих Мария Ремарк «Скажи мне,что ты меня любишь»
Радость
ползет улиткой.
У горя
бешеный бег.
Владимир Маяковский «Владимир Ильич Ленин»
Не иди впереди меня — я могу не успеть. Не иди позади меня — я могу завести не туда. Просто иди рядом со мной и будь моим другом.
Как мне страшно. Как мне тошно. Но меня у меня не отнимет никто.
«Если ты меня любишь, значит, ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах».
Я хотела глаза твои видеть чаще.
Этот взгляд! Этот взгляд, беззвучно кричащий:
Я люблю тебя! Я безумно скучаю!
Утонуть в этом взгляде. Не спать ночами.
Целовать твои губы. До боли. До дрожи.
Ощущая дыханье твоё под кожей,
Внутривенно вводя в себя твою нежность,
Чтобы сердце – всё чаще, а мысли – реже.
Чтобы стрелки – быстрее, а звуки – тише,
Чтобы каждый твой выдох и вдох услышать…
Но, как прежде, одна. И не сплю ночами.
Я люблю тебя. Я безумно скучаю.
Синдром Адели или Любовное помешательство
Синдромом Адели называют всепоглощающую и длительную любовную одержимость. Болезненную страсть, которая остается без ответа. Своим названием cиндром Адели обязан дочери знаменитого французского писателя Виктора Гюго, всю свою жизнь страдавшей от неразделенного чувства к английскому офицеру Альберту Пинсону.
Имея прекрасное образование, обладая привлекательной внешностью и незаурядным музыкальным талантом, Адель Гюго не была обделена мужским вниманием. Однако всем претендентам на ее руку и сердце девушка неизменно отвечала отказом. Все изменилось после того, как в ее жизни появился лейтенант Пинсон.
Едва познакомившись ним, Адель поняла, что именно Пинсон – мужчина всей ее жизни, и решила, что непременно должна выйти за него замуж. Однако молодой англичанин совсем не спешил связывать себя узами брака. А вскоре он и вовсе начал избегать отчаянно влюбленную в него писательскую дочь.
Но одержимая страстью, Адель не отступала. Она преследовала возлюбленного по всему миру, отправляясь за ним, то в Англию, то на Мальту, то в Канаду…
Оказавшись в городе, где был расквартирован полк Пинсона, Адель снимала номер в гостинице и проводила дни в напрасном ожидании любимого. Она писала ему бесконечные письма, оплачивала его карточные долги и даже сама нанимала ловеласу Пинсону проституток, поскольку лишь к дамам легкого поведения она его не ревновала.
Родителей, знакомых и всех вокруг Адель уверяла, что она и Пинсон – законные супруги. На самом же деле свадьба состоялась лишь в ее помутившемся воображении.
А вот Пинсон вскоре женился, и даже стал отцом. Но его избранницей оказалась отнюдь не Адель.
Изрядно подуставший от преследований дочери Гюго лейтенант многократно пытался убедить несчастную женщину не питать несбыточных надежд, просил оставить его в покое, и уехать во Францию. Но все было напрасно: каждый день Адель караулила его у казармы. Когда офицер появлялся, она устремляла на него свой пристальный взгляд, а затем, молча, шла за ним до самого дома.
Когда, спустя некоторое время, блудная дочь предстала перед отцом, Виктор Гюго едва узнал в помешанной, изможденной нищенке свою Адель. Ее, окончательно потерявшую рассудок, какой-то добрый человек привез во Францию с острова Барбадос…
Адель Гюго так и не пришла в себя. Свою жизнь она закончила в сумасшедшем доме в возрасте 85 лет, отойдя в мир иной с именем Альберта на устах. После ее смерти осталось бесчисленное количество неотправленных писем, которые она писала любимому всю свою жизнь.
История ее трагической любви к английскому лейтенанту легла в основу сюжета фильма Франсуа Трюффо «История Адели Г.». А психиатры обессмертили ее имя, присвоив его синдрому любовного помешательства…
я к тебе привыкаю,
прирастаю желанием,
приручаешь меня к себе,
не поступками дерзкими,
а простым пониманием.
открываю мысли тебе.
открываю мечты
и свои ожидания,
оставляя в прошлом тоску,
и в лучах твоего
простого внимания
расцветаю и снова живу.
отпускаю печаль,
и пустые сомнения,
что роились в свободной душе,
без надуманных чувств,
страха и сожаления,
насовсем привыкаю к тебе.
Вот это настоящие счастье.
настоящий друг- это человек
Простые истины об отношениях, о которых не стоит забывать
1. Ни один человек на вашем жизненном пути не встречен вами напрасно. Каждый день мы встречаем новых людей и из каждой встречи выносим что-то важное для себя. Кто-то испытывает нас, кто-то использует и преподносит урок, кто-то помогает получить новые навыки, а кто-то делает нас лучше и это самое ценное.
2. В отношениях вы получаете то же, что отдаете. Не надейтесь, что в ответ на капризы, обвинения и оскорбления, вы получите улыбки, объятия и признания в любви. Если вы хотите понимания, постарайтесь понять сами. Все возвращается – это простая формула, которая работает во все времена.
3. Не надо бороться за место в жизни человека. Насильно мил не будешь – многие забывают эту простую и очень мудрую истину. Никогда не пытайтесь отвоевать для себя пространство в жизни другого человека. Ведь вы не можете знать наверняка, нужно ли ему это.
4. Все люди меняются и это нормально. Потребности, мысли и даже убеждения людей со временем меняются. Поэтому, если кто-то говорит, что вы изменились, не расстраивайтесь и не ищите недостатки в себе. Возможно, эти перемены наоборот пошли вам на пользу. Нет ничего страшного в том, что ваши интересы с близким другом могут разойтись, а общение сойти на нет. Лучше изредка посылать друг-другу поздравительные открытки и сохранять теплые воспоминания, чем пытаться выжать из отношений то, чего не осталось и копить раздражения внутри себя. Будьте искренни.
5. Над отношениями необходимо работать. Отношения не строятся сами по себе. Они требуют активного участия всех задействованных сторон. Искренность, взаимность и уважение – это те основы, без которых любые отношения рухнут.
7. Споры – это пустая трата времени. Чем меньше времени вы тратите на ругань с людьми, которые вас раздражают, тем больше времени у вас остается на общение с людьми, которых вы любите. Если же спор произошел между вами и близким человеком, держите себя в руках. Не давайте гневу овладеть вами, иначе вы можете произнести слова, за которые вам будет стыдно всю оставшуюся жизнь. Иногда крепкие отношения может разрушить одно неосторожное слово.
8. Вы не можете изменить другого человека. Человек способен изменить лишь сам себя, но ни в коем случае не кого-то другого. Поэтому вы должны научиться воспринимать близких и дорогих вам людей такими, какие они есть. Если же что-то в корне вас не устраивает, будьте честны и скажите об этом прямо. Возможно тот, кого вы любите, захочет измениться ради вас.
9. Отсутствие в вашей жизни некоторых людей может пойти вам лишь на пользу. Не бойтесь менять окружение. Нужно уметь отпускать из своей жизни тех людей, которые вносят в нее дискомфорт. Если в последнее время вы получаете от некогда лучшего друга лишь предательства и оскорбления, нужно перестать цепляться за прошлое и разорвать отношения.
10. Цените людей, которые рядом. Не забывайте говорить близким людям о том, как они дороги вам. Уделяйте им достаточно внимания. Возможно, что ваши отношения когда-нибудь закончатся, но даже если что-то не длится вечно, это не означает, что не стоит тратить на это времени.