мем открывает окно что значит
Как появились известные интернет-мемы (30 фото)
Многие из нас зачастую видят в социальных сетях различные мемы, но понятия не имеют о том, как они появились, и что они означают. Предлагаем вам ознакомиться с интересным постом, который расскажет вам важные факты об известных интернет-мемах и расширит ваш кругозор. Советуем к прочтению.
Неверный парень
Снимок неверного парня был создан для продажи на фотостоках фотографом Антонио Гиллемом из Барселоны. Популярность фото набрало в августе 2017 года, после публикации в инстаграм-аккаунте @_dekhbhai_ (2,3 млн подписчиков).
Птица с руками
Грозная птица разновидности волчок с широко расставленными ногами и пририсованными руками выражает недовольство каким-то событием.
Интернет-пользователей покорила грозная стойка птички, и изначально ее дорисовывали к фотографиям гопников, из-за чего даже прозвали «птица-гопник». А в 2017-м птица уже стала самостоятельным персонажем.
Сенсей тролль
Тот самый мудрец, который дает серьезный совет, добавляя к нему ехидную поправочку. Мем возник не совсем обоснованно: на фото не философ Конфуций, а основатель айкидо Морихей Уэсиба. Еще при жизни он стал героем множества легенд. В прошлом столетии этому выдающемуся японцу приписывались способности подниматься над землей и делаться невидимым. Ну а в XXI веке Морихей Уэсиба завоевал мировой авторитет, став легендой интернета..
Ну давай, расскажи мне.
«Ну давай, расскажи мне, как весело провел это лето…» Мем появился благодаря кадру из фильма «Вилли Вонка и шоколадная фабрика» 1971 года с актером Джином Уайлдером. На Западе популярностью пользуется версия с подписью «You must be new here» («Должно быть, ты здесь новенький»).
Грустный Киану Ривз
Удачный снимок сделали папарацци в начале лета 2010 года. Актер сидел в парке с пирожком в руке.
Он выглядел грустным, но именно из-за этого фото стало одним из самых известных мемов в интернете.
Фотожабы (разновидность монтажа) с Киану появлялись во всех соцсетях по совершенно разным поводам, а зачастую создатели компилировали сразу несколько персонажей, и снимки получались все равно органичными.
Упоротый лис
Неудачная работа чучельницы Адель Морган. В основном она работала только с мелкими животными, а в 2011 году сделала чучело лиса из тушки животного, попавшего в капкан. В итоге лиса всего перекосило, голова склонилась на бок, а морда выражала абсолютное безумие.
Какой пацан?
Мем получился из скриншота с обучающего видео для детей от 2011 года. Малышей учили правильно пользоваться туалетом.
Несколько детей поют песню Poop Song, сидя на унитазе, после чего встают и говорят какашке «Пока».
Через пару лет прогулок видео по Сети мем стал популярным и в России.
Медведь в кустах
Забавный медведь оказался весьма уместным изображением во многих ситуациях. Был размещен впервые на сайте Deviantart в 2009 году. Изначально он кричал о любви.
Веселый Лео
В 2010 году Леонардо Ди Каприо засняли на съемочной площадке фильма «Начало», когда тот вышел на перерыв, выйдя из образа депрессивного похитителя чужих тайн и сновидений Кобба.
Мем «Веселый Лео» вставляют авторы на картинки, где хотят показать умение быть оптимистом в любой ситуации. Или отметить, что существуют веселые простофили, которые ничего не соображают.
Мем является противопоставлением грустному Киану Ривзу.
И его можно удачно вставлять на картинки, как и девочку-катастрофу (явная отсылка)
Также веселый Лео хорошо смотрится с веселым Дэниелом Рэдклиффом и веселыми животными.
Grumpy cat
Угрюмый кот по имени Соус Тардар явился широкой аудитории в сентябре 2012 года. Его фото выложила хозяйка на сайте Reddit.
Мем про Карла
Мем получился из скриншота с американского сериала «Ходячие мертвецы». В оригинале речь идет вовсе не о чем-то смешном: главный герой, Рик Граймс, узнает, что его жена умерла при родах, начинает плакать и кричать, а его сын Карл, пребывая в шоке, просто стоит и молчит.
Серия вышла в эфир 4 ноября 2012 года. Уже через 10 дней появилась первая шутка, обыгрывающая этот эпизод. В новой версии Рик якобы узнает, что его сын гей.
Очевидная глупость
Мем с афроамериканцем, прикладывающим указательный палец к виску, используют, когда хотят выразить банальную и глуповатую мысль. Это кадр из сериала, в котором главный герой рассказывает о своей подружке, которая не только красивая, но и умная. В США мем стал популярным еще в 2016 году, а на просторах рунета обрел известность в 2017-м.
Джонни Кетсвилл
На сайт imgur снимок выложил хозяин кота 31 марта 2013 года, подписав: «Сорян за селфи, пацаны» и снабдив хэштегами #nomakeup #poser #ginger #whiskers #YOLO. Кот находился в ничем не примечательной комнате и, играя со своим хозяином, пытался схватить его за фотоаппарат.
После из фотоснимка наделали фотожаб, пародируя Джонни Ноксвила в шоу «Чудаки», где они с друзьями ставили на себе различные эксперименты.
На некоторое время, до января 2014 года, никто не обращал внимания на Кэтсвилла, пока в Рунете не подхватили этот мем.
Количество фотоколлажей с участием кота, который будто бы собирается совершить нечто безбашенное, просто бесконечное.
Мем открывает окно что значит
Сообщество людей готовых на бескорыстной основе разыгрывать игры и программы размещённые на сервисе Steam.
Розыгрыши проводятся через steamgifts.
Сайты одобренные нашим сообществом:
Пикабу в мессенджерах
Активные сообщества
Тенденции
Вы кто такие?
Когда ищешь годный контент на Pikabu
Новость №1129: Из воды и гидрогеля сделали энергосберегающее умное окно
Все скидки и промокоды в одном месте
Вы там как, готовы к осенним распродажам? Чтобы не пропустить самые интересные и выгодные предложения, подпишитесь на полезный телеграм-канал Пикабу со скидками. Да, Пикабу не только для отдыха и мемов, но и для экономных покупок!
В «Пикабу Скидки» вы найдете актуальные предложения:
• доставки еды (KFC, Delivery Club, «Папа Джонс»);
• книги («Читай-город», «Литрес», Storytel);
• услуги и сервисы («Делимобиль», Boxberry, «Достависта»);
• маркетплейсы и гипермаркеты (Ozon, «Ашан», «Яндекс.Маркет»);
• одежда и обувь (Adidas, ASOS, Tom Tailor)
• бытовая техника и электроника («М.Видео», «Связной», re:Store);
• товары для дома (IKEA, «Леруа Мерлен», Askona);
• косметика и парфюмерия («Л’Этуаль», «Иль де Ботэ», Krasotka Pro);
• товары для детей («Детский мир», MyToys, Mothercare);
• образование («Нетология», GeekBrains, SkillFactory);
35 лучших мемов, которые нам подарили фильмы
Мемов в интернете бесконечное количество, киношные не сосчитать, а потому мы собрали только те, которые стали классикой или актуальны по сей день. Вполне вероятно, что и таких примеров мы могли бы разместить в этой статье под сотню, но ограничились самыми узнаваемыми. Привели также историю возникновения, если она неочевидна и объяснили смысл мема (в том случае, если что-то нужно объяснять).
Итак, kinowar.com представляет 35 лучших (и самых узнаваемых) мемов, которые нам подарили фильмы и сериалы.
Нельзя просто так взять и не вспомнить один из основополагающих мемов в интернете. Вот как выглядит момент, из которого он произошел, в фильме.
Конфигурации шутки бесконечны, от самых тривиальных и несмешных до тотального изменения концепции заявления Шона Бина.
Сложно сказать, почему одни кадры становятся культовыми мемами, а другие остаются незамеченными. Так или иначе, по справедливому замечанию Боромира…
После многократных вариаций на тему, Шон Бин сдается.
Еще один удачный кадр из монолога Боромира также часто используется для создания мемов на какие-то темы, где рассказчик не может найти силы для того, чтобы продолжать.
Кстати, забавно, что именно в этом кадре Боромир и говорит «Нельзя так просто взять и…», а не в тот момент, когда он складывает пальцы колечком. Но интернет умеет поймать нужную интонацию и представить все в максимально выгодном, а значит, смешном свете.
Леонардо Ди Каприо, «Остров проклятых» – «Диалог на корабле с Марком Руффало»
Леонардо Ди Каприо подарил едва ли не самое большее количество мемов среди всех актеров. В этой подборке он также встретится не единожды, а начнем с кадра из фильма Мартина Скорсезе «Остров проклятых». Вымученное выражение лица Ди Каприо позволило составить бесконечное количество мемов в формате диалога с Марком Руффало, в котором последний задавал какой-то неудобный вопрос, а со стороны Лео никакого ответа не следовало (кроме, собственно, этого выражения лица).
Лоуренс Фишборн, «Матрица» – «А что, если я скажу тебе, что…»
Еще один бесконечный генератор мемов — вопрос Морфеуса «А что если я скажу тебе, что…». Далее указывается какая-нибудь насмешливая формулировка вроде «… что можно не выкладывать фото с каждой пробежки на facebook» или «… что можно не откладывать победу над прокрастинацией на завтра». Как и в меме выше, наиболее часто шаблон используется для реакции на какие-то горячие актуальные темы. Благодаря универсальности он подходит для любой страны, тематики и стадии развития дискуссии.
Марлон Брандо, «Крестный отец» – «Ты приходишь и просишь что-то у меня, но ты просишь без уважения, ты не предлагаешь мне дружбу, ты даже не называешь меня крестным»
Равно как и легендарный фрагмент из «Крестного отца». В фильме Фрэнсиса Форда Копполы персонаж Марлона Брандо, Вито Корлеоне, отвечает на просьбу гробовщика монологом, в котором склоняет последнего к дружбе. Дело в том, что у сицилийца на свадьбе дочери можно попросить о чем угодно — по давнему обычаю он обязан исполнить просьбу. Но Корлеоне не хочет просто оказать услугу — «дружба» (и признание его крестным отцом) означает «услуга за услугу». Сейчас для тебя что-то сделает клан Корлеоне, но взамен рано или поздно они попросят что-то сделать тебя. Именно поэтому дон Корлеоне и говорит об уважении — раньше гробовщик сторонился его семьи, но когда ему понадобилась помощь, он пришел за ней. Эта сцена открывает фильм и сразу же поясняет многое о мире, в котором живет один из могущественных кланов нью-йоркской мафии.
Тоби Магуайр, «Человек-паук» – «Просто выражение лица Магуайра»
Этого кадра нет в фильме — очевидно, это фрагмент каких-то рабочих материалов или бэкстейджа. Но столь удачное выражение лица невозможно было не загнать в шаблоны для мемов на любой случай жизни.
Леонардо Ди Каприо, «Великий Гэтсби» – «Бокал за тех…»
Мы говорили о том, что Ди Каприо будет много — этот мем подходит для всех случаев, когда кого-то нужно поблагодарить, подняв за них бокал, искренне или саркастично. «Бокал за тех, кто…» — и далее отмечаются либо люди, которые действительно заслужили признания, либо наоборот, сотворили что-то нелицеприятное.
Арнольд Шварценеггер, Карл Уэзерс, «Хищник» – «Эпичное рукопожатие»
Все фанаты боевиков 80-х помнят эту сцену.
В итоге на бицепсах Шварценеггера и Уэзерса стали размещать полярные вещи или явления — Apple и Microsoft, Китай и США, Трампа и Обаму, хэви-метал и кей-поп, а на месте крепкого рукопожатия либо обозначали суть конфликта, либо помещали неожиданную третью сторону. Шаблон подходит для любого актуального события с конфликтом двух непримиримых сторон.
Джеми Дорнан, Дакота Джонсон, «Пятьдесят оттенков серого» – «Мои вкусы очень специфичны» (он же «Больной ублюдок»)
Молоко и соленые огурцы, попсовый исполнитель, одиозный политик, странная привычка — все это помещалось в левый нижний квадрат мема по мотивам диалога из «50 оттенков серого». Позднее и финальный кадр стал трансформироваться — там мог появляться сам мистер Грей или какие-то иные персонажи, чтобы концовка была более нестандартной.
Крис Эванс и Роберт Дауни-младший, «Первый мститель: Противостояние» – «Начало войны»
Один из любимейших наших мемов — наверно, именно в этом шаблоне встречается наибольшее количество удачных вариаций шуток.
Появились они на волне ожидания фильма «Первый мститель: Противостояние». Поклонники исходных комиксов Marvel задолго до его выхода были в курсе концепции того, что Старк и Капитан Америка поссорятся до состояния войны. И все возникающие мемы стали предвосхищать причины того, почему эта война могла стартовать (причины, разумеется, шуточные).
Киану Ривз, «Невероятные приключения Билла и Теда»– «А что, если. »
В этом фильме Киану два часа корчит из себя придурка, но именно этот единственный кадр попал в поле зрения интернет-пользователей — и уже несколько лет вопросы от пораженного Ривза не прекращаются.
Как всегда, помимо универсальных формулировок есть и реакция на актуальные темы.
И наконец, кто-то заметил, что Киану и Лоуренса можно объединить в рамках одного мема, поскольку вопросы они задают примерно одного порядка. Да и в фильмах встречались уже не раз.
Джин Уайлдер, «Чарли и шоколадная фабрика» – «Давай, расскажи мне»
Ради одного лишь этого выражения лица Вилли Вонка можно было снять этот фильм. Современный зритель лучше знаком с версией от Тима Бартона с Джонни Деппом в главной роли, но вот с точки зрения известности мема Джин Уайлдер заметно опережает коллегу.
Джон Гудман, «Большой Лебовски» – «Я что, единственный здесь, кто…»
Джон Гудман задает вопрос в кегельбане, выйдя на точку максимального накала эмоций — в этом шаблоне ему теперь можно подставить любую другую его формулировку.
Дуэйн Джонсон, «Ведьмина гора» – «Мем в машине»
Это тот случай, когда мем знают все, зато фильм, из которого взяты кадры, его сформировавшие, едва ли кто-то видел.
Неплохой модификацией мема стал вопрос, что вас наиболее раздражает в современных фильмах — и ответ девочки: «Когда убирают подголовники на сидениях авто, чтобы лицо актера было лучше видно».
Крис Эванс, «Первый мститель: Другая война» и «Мстители: Финал» – «Драка в лифте»
Этот мем составили из кадров двух фильмов. Оригинальная сцена драки взята из ленты «Первый мститель: Другая война», а второй и третий кадры — из финальной части франшизы о Мстителях, где Капитан Америка прибыл в прошлое и пытается избежать этой драки, для чего шепчет на ухо представителю Гидры приветствие — «Хайль Гидра». Тот не ожидал от Капитана таких слов и шокированно смотрит на него (кадры переставлены местами, для того, чтобы получилась обратная реакция в меме).
Наполнение мема — Капитан Америка задает вопрос, а затем отвечает на него, используя туповатые, но смешные каламбуры. Это приводит членов Гидры в бешенство, и они начинают драку. Выглядит очень комично, особенно с учетом оригинальной сцены из фильма.
Вот как она выглядела.
Николас Кейдж, «Поцелуй вампира» – «Да ладно»
Те, кто изначально был знаком с адаптированным прорисованным мемом «да ладно» или «you don’t say», не всегда знали, что появился он из вполне себе реального кадра из фильма. Сам фильм также смотрели немногие — «Поцелуй вампира» вышел в далеком теперь уже 1988 году и сникал куда меньшую известность, чем мем, который он породил.
Леонардо Ди Каприо, «Начало» – «Ди Каприо щурится»
И вновь, секундное изменение выражение лица, которое показалось кому-то смешным, стало источником сотен и тысяч мемов.
В данном случае использовали совпадение режиссера (Нолана) и актера (Киллиан Мерфи) в фильмах «Начало» и трилогии о Бэтмене («Так что, где Бэтмен?» — «В последний раз говорю, я не Пугало»).
Фрай, «Футурама» – «Фрай щурится» (он же «Не уверен»)
Еще один персонаж, теперь уже рисованный, который прищурился и попал в мемологию.
Джон Траволта, «Криминальное чтиво» – «Растерянный Траволта»
Это реальная сцена из «Криминального чтива», в которой персонаж Траволты ждет Миа Уоллес, которую сыграла Ума Турман. Он не может понять, куда ему отвечать миссис Уоллес (она говорит с ним по спикерфону), к тому же он слегка под кайфом, а потому его растерянность усиливается, а мимка и движения приобретают комичный характер. Сцену преобразовывали в мем и в формате картинки, и как гифку, и как видео.
Уиллем Дефо, «Человек-паук» – «Я и сам своего рода ученый»
Откройте окно, мне душно)
Пеной бычок затушили.
От создателей: «Закройте, мне дует»
Губа Молочная, Имандра
Ещё больше зимы! Проверим, кто со мной ;))
Тяпа и Тотоша среди гигантского укропа
И снежинки такие вжух-вжух.
«Когда у людей не хватает толку выполнить элементарную задачу, приходится водиться с ними, как с детьми»
В заголовке процитированы не слова Дерека, а один из топовых комментов под его видосиком (он утащил этот сюжет на свой ютуб-канал). Видео как минимум один год. Печально, что ютуб перестал показывать дату выхода, приходится гадать по комментам.
Белое море
Снято в этом году, но прошлой зимой.
Снято на OnePlus Nord 2
Ямальская ночь
Только купил снегоступы 😉 решил проверить их перед поездкой на сопки Канадалкши и … сломал ;)) но всё закончилось хорошо, и на сопки сгонял (будет позже) и починил!
Ответ на пост «Моя романтика»
В 1999 ехала плацкартом в конце декабря из Анапы в Красноярск. Задача была приехать к Новому году большим сюрпризом.
Вагон с самого начала был чумазый, проводники под хмельком, антисанитария та ещё. Пассажиры были в предновогоднем настроении, входили и выходили на станциях, менялся контингент. И только четыре человека ехали туда же, куда и я. И мы спелись, как говорится, подкармливали друг друга, на третьи сутки уже едва не породнились.
К Новосибирску проводники заморозили вагон, и мы остаток пути до Красноярска ехали, как вымерзающие мамонты, завернувшись во все одеяла с полупустого вагона. Спасли нас три бутылки отличного коньяка, которые вёз в подарок родне один дядька-балагур, скрасивший длинный путь бесконечными байками.
На пятые (!) сутки родной город встретил приятным морозцем в 44 градуса. После Анапы с её серенькой и сыренькой «зимой» это показалось апокалипсисом. Но свалившись заиндевелым чучелом в 5 утра на голову родным и близким, сюрприз я-таки устроила.
Это было моё последнее путешествие в поезде дальнего следования. Вспоминаю его, как съёмки фильма про войну и эвакуацию.
Вот такая погода в крайнем севере. красота
Холодная зима близко
Опять не готовы
Просто хочу напомнить коммунальным службам, что скоро нужно готовить спец. технику для борьбы со снегом.
А то опять забудут, что у нас зима после осени идет, а зимой снег бывает, который нужно убирать.
Общественный транспорт в Барселоне
В этом городе немало гибридных автобусов, которые ездят и на дизеле и на электричестве. Они снижают выбросы вредных веществ, и экономят топливо. Все автобусы, так же как и поезда в метро и трамваи имеют хорошую систему кондиционирования, поэтому форточки тут открывают редко.
В большинстве автобусов, а также пригородных поездах есть USB-гнёзда для зарядки гаджетов.
Все автобусы имеют выдвижную платформу у среднего выхода для инвалидных колясок. Также для инвалидных колясок в салонах автобусов есть специально отведённые места с возможностью пристегнуться ремнями безопасности.
В некоторых автобусах предусмотрены более широкие сиденья для полных людей.
В автобусах нет кондукторов, все вставляют проездные в специальные слоты в передней части автобуса, либо расплачиваются с водителем. Проездные кстати можно купить в автоматических терминалах в метро, на остановках трамваев TRAM и на некоторых автобусных остановках. Они универсальные и действуют в любом общественном транспорте. Я всегда беру безлимитный месячный проездной T-mes, он стоит 54 €. Всем советую брать именно этот проездной, даже туристам, которые приехали на несколько дней.
На ручках поручней по всему салону есть кнопки для подачи сигнала водителю об остановке. Ещё одна интересная особенность, водитель открывает двери строго только на остановке. Если он проехал хотя бы несколько метров от остановки, то двери открывать, чтобы впустить или выпустить вас в 99% случаев он не будет.
На некоторых остановках в ночное время при приближении включается светодиодная подсветка.
Когда подъезжает автобус, как правило, все выстраиваются в очередь, никто не пытается пролезть вперёд.
В Барселоне 11 веток метро, каждая станция имеет своё, отличительное оформление. Большинство веток находятся на небольшой глубине. На некоторых ветках ездят полностью автоматические поезда без машинистов.
На станциях есть лифты и предусмотрено всё для передвижения инвалидов, НО к сожалению не на всех станциях. На некоторых даже нет элементарного эскалатора.
Также, в городе ездят современные трамваи TRAM.
Перегон (Часть третья)
Спустя несколько минут Надя сидела в купе, сжимала в руках подстаканник и, захлебываясь слезами, рассказывала о встрече в лесу. Лешка пучил глаза и смотрел в пустоту, Тимоха с Нурланом испуганно переглядывались, а майор Кузнецов морщил брови и скреб покрытый седой щетиной подбородок. Наконец, дослушав, подытожил:
– Я знал, что с этим лесом не все чисто. Там что-то обитает. Что-то голодное, злое.
– Вы слышали когда-нибудь о подобном? – спросил Тимофей, беспокойно поглаживая кобуру.
– Слышал-не слышал. Всех баек на наслушаешься. Тайга огромная, а плотность населения тут – пол-процента на квадратный километр. Кто знает, что тут могло завестись? Или всегда жило, а мы вот, побеспокоили.
– И что делать будем? А если они все из лесу выйдут? – спросил Лешка, вынырнув, наконец, из своих мыслей.
Анатолий Валентинович подумал, а потом крякнул и стукнул себя по колену.
– На разведку пойдем. По направлению, откуда вышел этот. жмур. Нужно провести рекогносцировку, понять, насколько оно опасно и. сколько их таких еще там бродит. Вдруг их больше, чем наших восемьдесят шесть? Соберу тех, кто служил, раздам огнестрелы и.
– А что у нас по огнестрелам? – поинтересовался Тимоха.
– Негусто. Две берданки и один травмат. Нурлан, разреши-ка.
Казах послушно протянул свой ПМ офицеру запаса. Тот взвесил его в руке, оглядел присутствующих и заключил:
– Пойдем вчетвером. Возьму пару человек из вахтовиков – они ребята крепкие. Нурлан – пойдешь со мной.
– А я? – одновременно с обидой и ревностью спросил Тимоха.
– А ты, милая, лежи, отдыхай, кушай сытно – тебе за двоих надо. И. лучше пока не рассказывай ничего о том, что видела. Особенно другим пассажирам. Нам же не нужна паника?
Надя кивнула. Руки у майора были твердые и узловатые, как коренья. И такие же холодные.
Тем временем работа над отсоединением неисправных вагонов шла полным ходом, несмотря на метель. Филипп Михалыч, войдя в раж, даже забыл про алкоголь и теперь вовсю командовал угрюмыми вахтовиками. Те валили лес, как заправские зеки, а после – остругивали бревна от веток и коры, делая одну сторону совсем плоской.
– Вот так, вот так! – подбадривал механик. – Теперь суй ее прям туда, меж колес. Да куда ж ты лезешь, зашибешься же!
Маша скучала в своем купе. Папа отказался идти в добровольцы и решил использовать эту длинную незапланированную остановку для очередного скандала с мамой. Выйдя из купе, чтобы «не травмировать психику детям», они ругались в тамбуре. До Маши доносились отдельные выкрики вроде «. надо было самолетом» и «. ненавидишь мою маму!»
Костя же – младший брат – пользуясь ситуацией увлеченно ковырялся в мамином планшете. Братику было всего шесть, и такие семейные сцены он воспринимал как что-то само собой разумеющееся. А вот Маша помнила родителей другими – любящими, веселыми, даже временами дурашливыми. Маша была достаточно взрослой, чтобы понимать: все это – лишь очередная ступенька на пути к темному подвалу, на двери которого написано «развод». Она часто думала, осталась бы она жить с матерью или с отцом. У мамы, с одной стороны, было бы уютнее и проще – папа совсем не умел вести быт. С другой стороны, выдерживать мамин характер, как это уже семнадцать лет делает папа, ей бы, наверное, не хватило самообладания.
Так Маша сидела у окна, водила пальцем по стеклу и хаотично переключала песни в плеере. Палец выводил какие-то линии, а после Маша дышала на стекло, и на нем проявлялся рисунок – котенок, цветочек, сердечко, логотип любимой группы. Вот очередная «хартограмма» проявилась на стекле, окруженная конденсатом Машиного дыхания. А когда тот испарился, девочка закричала, что есть мочи:
– Мама-папа! Там, в лесу! Вон, смотрите!
Родители вбежали в купе, забыв про свои свары; Костя не понял, что произошло и на всякий случай заплакал, а Маша тыкала пальцем в стекло и повторяла:
– Вот же! Вот! Они были здесь!
– Кто, детка? Кто? – недоуменно спрашивали родители, мучительно вглядываясь в просветы меж деревьями.
– Были! Только что были здесь!
– Так, ну-ка! – мама прикоснулась губами ко лбу дочери. – Может, у тебя температура? Пройдусь по вагону, спрошу, может, у кого-то есть аспирин.
– А я тебе говорила, Сереж, не надо было ее водить на тот фильм.
– У него рейтинг шестнадцать плюс! Да и причем тут.
– Вот так всегда! Ты наворотишь, а я разгребаю.
– Что, опять? Опять я виноват?
Родители вступили в очередной цикл непрекращающейся перебранки. Маша же продолжала сверлить взглядом темный сосновый лес. Казалось, ветви слегка шевелятся, а на сетчатке Машиных глаз отпечатались бледные, искривленные лица. Десятки лиц.
Вернулись разведчики уже под вечер. Стемнело рано, вдобавок поднялся студеный северный ветер и загнал в вагоны вахтовиков, которым пятьдесят тысяч на нос уже не казались такой уж привлекательной наградой за каторжный труд в пурге. Майор снова обогнул поезд с тыла, провел группу гуськом вдоль вагонов к локомотиву. Там их поджидал Лешка – притаптывая на месте, он елозил лучом фонарика по сосновому бору и вытягивал вперед тощую шею. Заметив группу, радостно воскликнул:
– Ну наконец-то! – после чего перешел на шепот. – Ну как, нашли что?
– Глухо. Километров пятнадцать прошли, чуть не заблудились.
– Никого не встретили?
– Говорю ж, глухо. Только зря круги наворачивали,– обернувшись к вахтовикам, майор бросил, – Все, мужики, отбой. Отдыхайте. Только не перегрейтесь с мороза.
Мужики молча развернулись и зашагали к своим вагонам. На месте остался только Нурлан. В неровном свете фонарика Лешке на секунду показалось, что раскосые глаза казаха пусты, и там, внутри глазниц, что-то шевелится.
– Фу-ты, уже у самого крыша едет! – сплюнул Лешка.
– Как там беременная? Как ее. Надя?
– Нормально. Спит без задних ног, разве что не храпит. Я с ней Тимоху оставил, ну, если проснется.
– Молодцом. Давай, я к себе – ноги отваливаются, аж пальцев не чувствую.
Пожав крепкую ручищу майора Лешка взобрался на подножку и уже нырнул было в тепло вагона, когда вящее чувство беспокойства щекотнуло его затылок. Он обернулся – Нурлан так и стоял там, где его оставил майор, почти по пояс в снегу, что намело за день, и вяло покачивался, как береза на ветру. Лешке стало не по себе.
Казах как-то тяжело вздохнул всем телом, будто поправляя грудную клетку и молча забрался на подножку. Лешка отклонился, пропуская его вперед. Почему-то ему ужасно не хотелось, чтобы Нурлан шел у него за спиной.
Тимоха ворочался на своей полке и все никак не мог уснуть. Надя лежала на нижней и то и дело постанывала во сне. Видать, снился ей давешний жмур. Сам же Тимоха мучился бессонницей по другой причине. Нурлан никогда не был разговорчивым, но по возвращению из разведки он и вовсе будто язык проглотил – только мычал и кивал утвердительно или мотал головой. Когда Тимофей спросил про ПМ, тот и вовсе развел руками. Нурлан, конечно, не был образцовым стражем порядка, но к табельному оружию относился серьезно – вовремя чистил, аккуратно заполнял все документы, составлял рапорт по каждому отстрелянному патрону и даже кобуру на всем маршруте не снимал. Но самым странным было то, что Нурлан напрочь отказался от водки. Тимофей специально сбегал в вагон-ресторан и выпросил у Палыча бутылку дорогущего «Абсолюта» – для крепкого сна стражей порядка. «Стражи бдеть должны, а не спать!» – квохтал тот, но бутылку выдал. И теперь Нурлан, который в рейсе готов был пить хоть незамерзайку – лишь бы в голову дало – суеверно мотал башкой и отталкивал от себя рюмку. Как будто подменили. Это «подменили» жилкой на виске колотилось в голове Тимохи, не давая заснуть.
Наконец Тимофей, устав считать овец и гонять в голове дурные мысли, осторожно – чтобы не разбудить Надю – слез со второго яруса, всунул ноги в ботинки и вышел из купе. Не удержался, бросил взгляд на девушку. Та во сне казалась еще младше. Ее детское личико – такое нежное и умиротворенное – резко диссонировало со вздутым, будто воздушный шар, животом.
«Месяц шестой, не меньше» – подумал Тимофей, прежде чем вынырнуть в тамбур и щелкнуть зажигалкой.
Надпись на пачке гласила «Курение убивает», но именно в ту ночь, именно та единственная сигарета позволила Тимохе спастись, увидеть первым кривые фигуры, выходящие из леса.
– Тревога! Вставайте! Подъем! – завопил он, открыл дверь в купе, тряханул Леху. Тот глупо захлопал глазами спросонья. – Беги, дай гудок! Быстрее!
Над тайгой иерихонскою трубою разнесся паровозный вой, пробуждая пассажиров ото сна. Первым в кабину машиниста ворвался майор – сна ни в одном глазу:
– Смотрите… – ткнул Тимоха снятым с предохранителя «Макаровым» в оконное стекло.
Гудок заставил Машу вздрогнуть. Они и без того спала тревожно – не выходили из головы бледные мертвые рожи, мелькавшие в лесу. Заслышав же истеричный, будто сирена воздушной тревоги, сигнал, она вскочила с места и с опаской выглянула в окно. В ту же секунду к стеклу с той стороны прилипло чье-то лицо. Плоское как блин, оно было белее снега, рот широко раскрыт, а глаза провалились куда-то глубоко в череп. А следом по окну заскребли крошащиеся, неровные ногти.
Парализованная ужасом, Маша смотрела, как выкрученные узловатые пальцы ощупывают стекло с той стороны, будто ищут какую-то брешь или щель. По вагону тут и там раздавались испуганные вскрики – мертвецы окружили поезд.
Но отец, скованный страхом, мог лишь наблюдать, как жуткая тварь вытаскивает его дочь наружу.
Бесстрастно и беспрепятственно, хрустя окоченевшими конечностями, мертвецы вытягивали наружу пассажиров одного за другим. Те, неспособные оказать какое-либо сопротивление, метались в суматохе по вагонам, давили друг друга, вступали в ожесточенные схватки за укромные места в попытках спастись. Кругом царил хаос. Цыганская девочка, потеряв маму в толчее, сидела на третьей полке и громко рыдала, повторяя никому не понятное слово:
Вдруг чьи-то сильные руки стащили ее с полки, прижали к груди.
– Тише, тише, все хорошо. Сейчас мы найдем маму.
Девчонка затихла и уткнулась носом в заношенную тельняшку, от которой пахло табаком и дешевым одеколоном. Она чувствовала, как ее спаситель усердно работает локтями, прорываясь через воющую от ужаса толпу. Вот хлопнула дверь тамбура, вот щелкнула дверная ручка, обдало холодным ветром.
Ребенок, сообразив, куда ее несут, принялась брыкаться и царапаться, колотить ногами по твердому, будто деревянному, животу, но майор держал крепко. Спрыгнув в наметенный под вагон сугроб он бесстрашно шел на мертвецов, что споро перетаскивали визжащих пассажиров к кромке леса, а после – бежали к окнам за новыми.
– Стойте! – хрипло приказал майор, и мертвецы неожиданно подчинились. Застыли, будто по команде «морская фигура, замри», устремили пустые взоры на Кузнецова. Тот вытянул руки перед собой, держа цыганскую девочку на расстоянии, точно кусачего зверька. – Забирайте. И уходите.
Один из мертвецов – если бы Надя сейчас смотрела в окно, то узнала бы в нем Сережу – наклонил по-птичьи голову, сделал неловкий шаг вперед и бережно принял жертву. После этого мертвецы, не сговариваясь, без команды, развернулись и неловко зашагали в сторону леса, прихватив брошенных по пути пассажиров. Те орали, упирались, колотили ногами, но бывшие попутчики были неумолимы.
Все это Тимоха наблюдал через окно кабины машиниста, и сердце его сжималось от осознания произошедшего, но ступор будто приколотил его к месту, не давая двигаться. Когда майор поднялся в кабину, Тимофей выдавил:
– Что ты. вы натворили?
– То, что должно! – отрезал Кузнецов. – Расплатился малой кровью.
И, не оборачиваясь, вышел прочь.
Кристина – чуть старше Маши и чуть шире в плечах – несла ее через лес, точно пушинку. Погружалась по пояс в снег, шагала через бурелом, но не сбавляла темпа. Рядом, спереди, сзади, справа, слева бежали другие мертвецы, и каждый усердно тащил свою ношу. Крики и плач не трогали их промерзших насквозь сердец, а удары лишь прорывали местами кожу, но не наносили вреда.
Машу несколько раз вырвало – прямо на спину Кристине. От постоянной качки болела голова, мелькающий перед глазами лес сливался в единую кашу. Страха уже не было – будто что-то сломалось в нервной системе, и девушка разучилась бояться. Единственным, что осталось от ее чувств и эмоций было нестерпимое желание покурить.
Наконец, бешеная гонка остановилась, и мертвецы встали как вкопанные посреди леса. Последнее, что Маша успела увидеть – скопление каких-то ям, похожих на входы в гигантский муравейник. А следом Кристина сбросила ее туда, вниз, и мир поглотила чернота.
Маша долго катилась по склону, обдирая локти и колени об камни и коренья, приземлившись, наконец, на какую-то твердую неоднородную поверхность, будто в бассейн, наполненный очень твердыми и холодными мячиками. В щиколотке что-то хрустнуло, в глазах заискрило от боли. Девочка принялась вслепую шарить руками и невольно вскрикнула – рука наткнулась на что-то, похожее на парик. Поборов себя, она все же ощупала странный предмет, и худшие опасения подтвердились – это была человеческая голова. Отшатнувшись, Маша заскользила по чему-то похожему на груду камней и провалилась по пояс.
«Мобильник!» – мелькнула мысль, придала надежду. Маша вынула гаджет из кармана – рука еле пролезла – и включила дисплей. Зарядки оставалось двадцать процентов. Связи, как и ожидалось, не было. Зато был свет. Маша включила фонарик и едва успела зажать себе рот, чтобы не завизжать: кругом, насколько хватало глаз, лежали окоченевшие смерзшиеся трупы. Целые, кусками, свежие и с темными язвами, они полностью покрывали пол земляной пещеры. Были здесь и дети, и старики, и женщины, и мужчины. Ярко чернели на фоне белой кожи губы и соски, застывшие глаза, покрытые тонкой ледяной коркой, местами валялись отдельные конечности. Все это походило на морозильную камеру в мясной лавке.
Когда в этой жуткой пещере раздался детский плач – как в лучших фильмах ужасов – Маша чуть не выронила мобильник от неожиданности. Взяла себя в руки, спросила:
– Дэй! Дэй! – сквозь всхлипы произносил кто-то.
– Эй, ты кто? – позвала Маша. – Я тебя не трону. Иди сюда, на свет.
Вдруг откуда-то из-за груды тел показалось маленькое чумазое личико, потом девочка встала во весь рост. Черные косички, легкая ночнушка и одни носочки – от одного взгляда на ребенка холод пробирал до костей. Адреналин отступил, и Маша, наконец, заметила, что из ее рта вырывается пар, а сама она одета немногим теплее – флисовая пижама и папина жилетка, которую она натянула, собираясь выйти покурить в тамбур. При виде ребенка сердце девушки сжалось – а если бы на ее месте оказался Костя?
– Иди сюда, не бойся. Замерзла?
Девочка кивнула, но подходить не спешила – дичилась.
– Мне тоже. Не бойся. Нас найдут. А сейчас надо не замерзнуть. Я тут немного застряла, – Маша соврала – ногу из ледяного мертвого плена она сама бы никак не вытащила. – Поможешь мне? Как тебя зовут?
Девочка подумала, точно взвешивая, стоит ли отвечать, потом пискнула:
– А я – Маша. Почти тезки. Мала, мне тут очень холодно и больно. Я не чувствую ногу. Поможешь выбраться?
Мала еще какое-то время сомневалась, а потом все же подбежала к Маше, перепрыгивая с одного трупа на другой, уцепилась своими птичьими пальчиками в щикотолку, потянула. Безрезультатно.
– Не получается! – всхлипнула та.
– Ладно, не переживай. Что-нибудь придумаем. Только не уходи никуда, хорошо? Мне без тебя. страшновато.
– Ладно, – пискнула юная цыганка и уселась рядом, прижавшись к Маше. Та накрыла ее жилеткой, но теплее не стало.
Утро началось с дикого, нечеловеческого воя цыганки. Она бродила вдоль вагонов и причитала что-то на своем:
– Чяво! Чяво! Мое дитя!
Пассажиры кутались в шубы, одеяла и свитера – метель задувала в выбитые мертвецами окна – и виновато переглядывались, избегая смотреть на цыганку. Каждый понимал, что жив лишь благодаря ее не добровольной жертве.
Увидев вышедшего из кабины в сопровождении линейного отряда майора, ромалэ набросилась на него, метя ногтями в глаза. Тимохе не хватило духу притронуться к безутешной матери, а вот Нурлан среагировал быстро – подхватил со спины, положил лицом в снег и как заправской коп из американских фильмов ловко защелкнул наручники на тонких запястьях. Цыганка продолжала визжать, призывать проклятия на головы присутствующих и называла майора «бэнк в человечьем облике». Анатолий Валентинович стер выступившую на щеке каплю крови – поцарапала все-таки – выругался и велел:
– Заприте ее в каком-нибудь купе, чтоб окно целое было и не пускайте никого. Пусть в себя придет.
Тимоха промолчал, но как можно прийти в себя после такого – понять категорически не мог.
Работы над желобами для вагонов возобновились с самого утра. Майор выставил дозорных – вахтовиков, с которыми ходил на разведку – отдал им огнестрелы. Те, правда, почему-то следили больше не за лесом, а за другими рабочими.
Кузнецов отозвал куда-то Филиппа Михалыча, тыкал пальцем в деревья и все уводил глубже в лес. Спустя почти час механик вернулся к поезду деревянной походкой и озвучил новую директиву: стволы рубить нужно было не по краю леса, а вглубь – чтобы создать просеку, куда можно было бы спустить испорченные вагоны. Уплотнять пассажиров, кстати, больше не требовалось – за ночь мертвецы утащили с собой почти сотню человек, поэтому теперь места хватило бы всем. Теперь, когда стало ясно, что следующую ночь можно и не пережить, добровольцев поприбавилось. Те, кому не хватило инструментов все равно вносили свою лепту – таскали, тянули, стругали, подменяли уставших. Вот уже вплотную к поезду вырастало нечто, похожее на подмостки, наклоненные в сторону леса. Тросы и канаты обвивали испорченные вагоны, торчали длинные рычаги, но работы еще было непочатый край.
За шумом топоров и людским гамом никто не услышал, как в дальнем купе разбилось одно из немногих уцелевших окон, и цыганка спрыгнула на снег. В руке она сжимала металлический поручень с торчащими шурупами, отодранный от стенки купе.
Тимоха сидел в кабине машиниста и пялился в одну точку. В голове у него звенело эхо воя цыганки и криков ее дочери, которую унесли мертвецы. Тимофей обычно не обременял себя моральными вопросами, ориентируясь либо на уголовный кодекс, либо на стихотворение Маяковского «Что такое хорошо, что такое плохо». Ситуация же, произошедшая накануне ночью не была описана ни в одной из этих книг. Чувствовал себя Тимофей отвратительно. Казалось, нужно что-то сделать, как-то повлиять на ситуацию, но руки опускались, над всем довлело осознание, что в итоге майор Кузнецов был прав – если бы он не отдал мертвецам добровольную жертву, те бы перетаскали всех пассажиров по одному. А что же будет следующей ночью? Новая жертва? Кого майор отдаст на этот раз? В голове невольно всплыло детское личико спящей Нади. Неужели.
– Эй, сержант! – вырвал его из размышлений голос незаметно вошедшего майора Кузнецова. – Пойдем, побалакаем?
Тимофей кивнул и проследовал за офицером. Тот повел его вдоль кабины, потом к лесу – подальше от поезда и от кипящих работ над высвобождением состава. Добравшись, наконец, до опушки, майор повернулся к Тимофею, зыркнул хитро.
– Ну что, сержант, небось думаешь, я – сволочь и душегуб?
Тимоха понуро молчал.
– Ты, конечно, правильно думаешь. Другими с войны-то не возвращаются. А что, если я скажу, что в итоге спас больше жизней, чем погубил? Что тогда, что сейчас? Это же простая математика. Что, думаешь, спаслась бы эта девчонка, кабы жмуры и дальше поезд потрошили, ну?
– Но ее отдали вы! – процедил сквозь зубы Тимофей.
– Да, отдал. И, как видишь, только благодаря этому ты сейчас здесь стоишь и бычку включаешь. А на деле-то все гораздо больше и сложнее. Глобальнее, можно сказать, – майор как-то странно присвистнул и вдруг предложил. – Пойдем, кой-чего покажу.
– Увидишь, – Кузнецов, будто невзначай, положил руку на табельный ПМ, одолженный у Тимохиного напарника.
– Никуда я с вами не пойду! – упрямо заявил Тимофей. – Вообще не понимаю, как я мог вам довериться.
– Пойдешь. – осклабился майор. Вдруг из-за сосен показалась грузная фигура казаха.
Тимофей осекся. Теперь, при свете дня, он видел, что перед ним не Нурлан, а только кто-то похожий. Некая копия, очень удачная, но не лишенная маленьких недочетов – чуть более острый подбородок, чуть уже, чем надо, глаза. И главное – лицо у Нурлана было совершенно симметричным. Из-за деревьев показалось и двое из вахтовиков, оба сжимали в руках длинные железнодорожные молоточки, какими проверяют целостность колес у вагонов.
– Ну? – майор ткнул стволом в сторону леса. – Или тебя понести?
Рука Тимохи сама дернулась к кобуре, но даже обезглавленный, майор отреагировал мгновенно – с силой саданул ногой в бедро, да так, что Тимофей скривился. Отработанным движением разжал пальцы сержанта, достал из его кобуры ПМ и, не глядя, выстрелил себе за спину. Голова цыганки лопнула кровавым фонтаном, и несчастная женщина повалилась в снег.
– Без нее обойдемся, – раздалось из ямки, в которую упала голова майора. – От этих маргиналов никакого толку. А вот ты нам еще пригодишься – свой мент всегда нужен. Взять его!
Нурлан и вахтовики двинулись на Тимоху. Тот отступил назад, споткнулся о какое-то бревно, сел на задницу. Дрожащие губы силились произнести имя напарника, но выводили лишь:
– Баранки гну! Не тяните! – приказала голова майора из-под снега.
Один из вахтовиков оказался уже совсем близко, прицелился молотком в торчащее и уязвимое Тимохино колено.
Лешка крутился юлой, поливая кипятком то одного, то другого противника. Наконец, когда те растеклись тремя темными лужами из палок, камней и непонятных клубней, помощник машиниста отбросил один чайник в сторону. Во втором еще осталась половина. Лешка протянул руку Тимофею, помогая встать.
– Я проследил за вами из окна. Мне он, – Лешка кивнул на застывший посреди опушки безголовый труп, – с самого начала не понравился.
– Кто это такие? – дрожащими губами еле выдавил Тимофей.
– Неважно, кто. Главное – сколько их.
– Много, ой много, – раздалось из лунки в сугробе. – А скоренько еще больше будет.
Лешка обернулся, навис над лункой и вперил полный ненависти взгляд в улыбающуюся рожу майора. Тот скалил ровные, слишком белые зубы, и в глазах его плясали торжествующие искорки.
– Запоздало ты, начальник, понял, куда девки пляшут.
– Главное, что понял! – отрезал Лешка и наклонил чайник над головой Анатолия Валентиновича. Раздалось громкое шкворчание. Тимоха глядел, как завороженный, как обваривается и плавится лицо майора, обнажая серые мышцы, а под ними – сплетение веток, будто вместо черепа у того была корзина. Движение совсем рядом он заметил слишком поздно, только успел отшатнуться, чтобы увидеть, как крепкая рука обезглавленного тела вцепилась в Лешкину глотку, сдавила. Тот закашлялся, раздался хруст. Пальцы плотно схватились за кадык и резко вдавили его внутрь шеи. Лешка упал не землю, закашлялся, хватаясь за горло, шумно пытаясь втянуть воздух, но вдохнуть не получалось.
– Тварь! – взревел Тимоха и кинулся к офицеру. Выхватив упавший набок чайник, он выплеснул остатки на майора. Воды не хватило, и тот растекся только до пояса, а ноги остались стоять, напоминая причудливый пень. Отбросив чайник, Тимоха бросился к Лехе. Помощник машиниста уже задыхался – лицо его было лиловым, губы посинели, выпученные глаза, казалось, в любую секунду выпадут из глазниц.
– Вы. веди. Вы. веди. – прохрипел он из последних сил. Глаза его застыли, а напряженная до предела шея повисла, Лешка обмяк, так и не договорив. Но Тимоха и сам все понял.
Перегон (Часть первая)
Медленно в снежном вихре проплывал за окнами зимний лес. Тускло горели лампы ночного освещения в вагонах. Пахло выпитой водкой, вареной курицей, носками и потом. Ворочались на своих полках пассажиры. Кто-то храпел, кто-то – наоборот, не мог уснуть и сквозь зубы призывал проклятия на головы храпунов. Едва-едва слышимая, будто комариная песнь, звенела музыка в чьих-то наушниках. Кто-то ковырялся в телефоне, кто-то пытался читать. Перешептывались кумушки, шлепали с молчаливой суровостью картами по столу вахтовики. Кто-то тайком курил в тамбуре. Пели свою перестукивающую колыбельную колеса. К следующей станции состав должен был добраться лишь к утру, и никто не предполагал, что остановку придется совершить раньше.
Тайга, укрытая пушистым белым одеялом, лениво огибала поезд с двух сторон. Казалось, вот-вот въедешь в лес, но нет – выныривали из бурана новые и новые шпалы. Валерий Степаныч, машинист поезда Чита-Благовещенск, прищурившись, вглядывался в мечущуюся за стеклом порошу. Этот участок дороги Степаныч не любил. Кругом тайга, Сибирь, ни единой живой души. Случись что – неделями будешь ждать помощи, а уж в такой буран – хорошо если к весне откопают.
Состав шел медленно, лениво, ниже разрешенной, но Степаныч, скорее, предпочел бы нагоняй от начальства и недовольных опозданием пассажиров, чем сошедший с рельсов поезд – и это накануне его пенсии! Нет уж! Тише едешь – дальше будешь. По старой привычке он ворчал себе под нос, даже не замечая, что говорит сам с собой:
– Диспетчеры, суки, всех вкруголя послали, а я продирайся. Ну как же, Степаныч опытный, Степаныч выдюжит. Нет бы на станции постоять, погреться, у них, сволочей, расписа-а-ание… Встрянем ведь, потом не вытягаешь… Тьфу-тьфу-тьфу.
Мощные фары разгоняли ночную мглу, ветер швырял снежинки в лобовое стекло. Рельсы вырастали будто бы из бесконечного ничто и мгновенно исчезали под носом многотонного локомотива. Валерий Степаныч открыл было боковое окошко – выкурить сигаретку – но тут же захлопнул: в кабину непрошеным гостем ворвался ветер-баловник, нанес полную кабину гостинцев – снежных хлопьев. Щелкнул замок на двери за спиной.
– Ну наконец-то! Тебя за смертью посылать!
Лешка – помощник машиниста – долговязый болван, Иркин племянник, втиснулся в кабину с двумя чашками чая в подстаканниках. Состав качнуло, и Лешкины рукава обдало горячим напитком.
– Эх ты, криворучка! Давай сюда!
Валерий Степаныч жадно отхлебнул чаю, насладился чувством того, как теплый глоток прокатывается по пищеводу в желудок. Хорошо!
Вдруг болезненной резью напомнил о себе кишечник. «Вот так наелся котлет!» – с досадой подумал Валерий Степаныч, памятуя о недавно поставленном диагнозе «язва желудка», – «Лишь бы прободения не случилось!» Обычно старый машинист терпел до остановок, но тут уж больно мощно скрутило. Рявкнул:
– Лешка! Я на дальняк! Буду. минут через пятнадцать.
– А мне что делать? – растерялся тот. В помощники Лешка заделался без году неделя и пока умел разве что кивать да задавать тупые вопросы.
– Ничего! Случится что – ко мне ломись!
И Лешка остался один в кабине. До сих пор ему не хватало усердия запомнить, что делают все эти реле, кнопки и рычаги. Валерий Степаныч тоже не горел педагогическим долгом, буркнул: «Сюда – быстрее, сюда – медленнее, тут – экстренное торможение. Рулить не надо. Дальше по ходу разберешься!»
Напряженный, Лешка уставился в черно-белую мглу, в надежде, что ничего, требующего его внимания за время отсутствия Валерия Степаныча не произойдет. И, как назло, он ошибся.
На рельсах вдалеке стояла женщина. Как он ее увидел в такой метели, да еще и ночью – одному Богу известно. Лешка даже протер глаза – вдруг показалось. Но нет, женщина действительно была. И хуже того – она изо всех сил махала над головой каким-то белым полотнищем, точно на первомайской демонстрации.
– Куда ж ты, дура? – прошептал Лешка. Заметался по кабине, еле нашел нужный рычаг, дал длинный истеричный гудок. Тот разнесся по тайге, нарушая тишину, тревожа пассажиров и разных лесных тварей. Лешка и сам едва не оглох, а девка все стояла на путях и не думала никуда уходить. Вот уже можно было разглядеть простое белое платье до колен; волосы, прикрытые косынкой и раззявленный в крике рот.
Что же делать? Лешка сжал кулаки на приборной панели, да так, что костяшки побелели. Бежать к Степанычу? Не успеет. Ехать дальше? А вдруг эта упрямая так и останется на путях? Что же, грех на душу брать? А если остановиться? Это же и на штраф можно влететь, и Степаныч заругает, да и нет у него, у Лешки, таких полномочий.
А женщина, тем временем, приближалась, и в ярком свете слепящих фар казалось, будто не лицо у нее, а блин, белый и плоский, с распахнутым зевом беззубого рта.
Это стремительное приближение лишило Лешку остатков здравомыслия. Плюнув на все, он недолго думая вытянул ручку сразу в шестое положение. Поезд содрогнулся. По тайге пронесся жуткий металлический скрежет, точно какой-то сказочный гигант скрипел над ней железными зубами. Лешку бросило на панель, и он расквасил себе нос, вдобавок опрокинув на себя обе кружки чаю, и зашипел как рессора. А сзади все скрежетало, грохотало и гремело, будто все воинство ада нагоняло состав.
Вывалился из туалета Валерий Степаныч, спешно натягивая брюки.
– Ты чего ж гаденыш. На минуту оставить.
– Там человек на путях! – зажимая нос, сообщил с пола Лешка.
– Какой человек, дурак? Тут куда ни ткни – одна тайга, до ближайшего населенного пункта двести кэмэ!
– Да вон, сами посмотрите!
И Степаныч посмотрел. Действительно, на путях стояла баба – лет пятидесяти на вид. Толстомясая, руки, как докторские колбасы, морда круглая и улыбается в тридцать два зуба. В руках ее развевалось кипенно-белое полотно. Но страннее всего было то, что из одежды на ней было всего-то платьице, кофта с крупными пуговицами да косынка на голове. Валерий Степаныч на всякий случай глянул на термометр – тот показывал нормальную человеческую температуру: тридцать шесть и шесть, только со знаком минус.
Вздохнув, старый машинист накинул полушубок и с кряканьем выпрыгнул из вагона, тут же погрузившись в сугроб едва ли не по пояс. Оглянулся на состав – два вагона поднялись над рельсами, образовав собой горб.
«Вот это мы встряли, – обреченно подумал он. – Это ж надо, за полгода до пенсии!»
Обернувшись, с досадой посмотрел на бабу, стоящую на рельсах. В свете фар локомотива она казалась ненастоящей, нарисованной, точно кто-то в шутку установил на путях картонную фигурку, чтоб пугать машинистов. Сплюнув, Валерий Степаныч рванул к ней, а подойдя вплотную, вцепился в плечи и принялся орать благим матом:
– Ты что творишь, дура, мля? Не видишь, мать твою, из-за тебя состав встрял? Чего ты лыбишься? Чего? Куда?
Через лобовое стекло Лешка смотрел, как женщина машет Степанычу своим белым не то платком, не то шарфом, зазывая его куда-то в лес. Степаныч хмурится, матерится так, что уши вянут, а эта – знай себе улыбается и за собой манит. Вот сперва «человек на путях» покинул освещенный пятачок перед локомотивом, а следом во тьму ночного леса шагнул и Степаныч.
Лешка ждал минуту, другую, третью. Потом все же схватил рацию и принялся панически выкрикивать «Прием! Прием!» в микрофон. Наконец, динамик в ответ влажно хрюкнул и больше не отвечал. Ни спустя час, ни спустя два часа Степаныч так и не вернулся.
Большинство пассажиров высыпали наружу в первый же час – поглазеть, поохать, поснимать на телефон, посудачить, да и просто-напросто покурить на свежем воздухе. Лезли с вопросами к проводникам, а те лишь разводили руками – мол, пока непонятно. Сами подходили к Лешке и строго требовали позвать машиниста или начальника поезда, а тот и не знал куда деваться, только тыкал пальцем в сторону леса. Выкатился из своего купе депутат заксобрания Амурской области и метался по вагону, обещая «всех тут распатронить». Безудержно тявкал в переноске чей-то карликовый пудель, плакали дети, охали бабки. Весь поезд проснулся.
Внимание от вставших горбом вагонов (одна тетка даже ссыпалась со второго яруса и теперь оглашала округу воплями вперемешку с бранью) отвлекла. бабка. Самая обыкновенная, немного скрюченная, с платком на голове и огромной тележкой. Она катила свою ношу по искрящей в свете окошек снежной глазури, оставляя след от колесиков, и скрипела зазывно, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Пирожки горячие, с ливером, с яйцом, с капустой! Свежие, румяные!
У проводников от такого, конечно, глаза на лоб полезли – они-то знали, что тут куда ни ткнись – кругом тайга. Пассажиры, соскучившиеся по свежей выпечке – некоторые провели в пути уже долгое время – дружно окружили бабку, принялись совать ей купюры. Та брала деньги не глядя, сдачу не давала, все доставала пирожки из своей бездонной котомки и раздавала пассажирам. Даже кто-то из проводников подтянулся в стихийно образовавшуюся очередь. Только какая-то цыганка, высунувшись в тамбур, все верещала:
– Не подходите к ней! Бэнк проклятый! Не подходите, не видите что ли – у ней глаза без мяса!
Конечно, цыганку никто не слушал. Глаза без мяса – выдумает же. Вдобавок, что она там видела из вагона, да еще посреди ночи? Только проводники нервно перешептывались и вращали оффлайн-карты местности на смартфонах: гадали, откуда могла появиться бабка. Рядом с проводниками материлась пигалица в пуховике до колен и тыкала замерзшими пальцами в экран смартфона.
Вдруг откуда ни возьмись перед ней выросла бабка с пирожками, протянула дымящуюся выпечку:
– Нет, спасибо! – ответила девчонка, не отрываясь от экрана поднятого к небу смартфона – ни черточки.
– Отведай, милая, от чистого ж сердца предлагаю!
– Спасибо, я на диете!
Бабка недовольно покачала головой, и если бы Маша оторвалась от своего гаджета и опустила глаза на старуху, то увидела бы, как из румяного бока пирожка высунулись два заскорузлых пальца и будто ощупали воздух, после чего нырнули обратно.
– Ну как знаешь! – ответила бабка, убрала пирожок обратно в сумку и зашагала обратно в ночной лес.
Пассажиры медленно разбредались по вагонам, ругая РЖД и нахваливая пирожки; Лешка взахлеб рассказывал проводникам про странную бабу на путях; Маша, убедившись, что большая часть пассажиров разошлась, украдкой достала сигарету. Закурила, прикрывшись от ветра. Маше было пятнадцать лет, и она с родителями ехала к бабушке в Благовещенск. В Москве у нее остался парень, которому она не писала вот уже почти четыре часа, а с собой – пачка тонких сигарет «Вог», мобильник, уродливый пуховик «зато придатки прикрывает» и лишние, по ее мнению, килограммы веса. Никакая диета Маше, конечно же, не требовалась – в ней и так было едва ли сорок с лишним килограмм. Во всем был виноват ее парень из Москвы – Антон. Тот как-то, не подумав, назвал девушку «жопастой». После громкой ссоры и двухнедельного расставания Маша с Антоном все же сошлись вновь, но вот обиду Маша затаила и твердо решила худеть. В эту ночь Антон собрался с друзьями поиграть по сети в «Батлу». Он как заведенный щелкал мышкой, отхлебывал из бутылки неприятно-теплую «Оболонь», азартно матерился и если бы сейчас узнал, что его нечаянно брошенное слово «жопастая» спасло Маше жизнь – то очень бы удивился.
Через полчаса после ухода бабки с пирожками произошло несколько событий.
Во-первых, Маша не удержалась и стащила из папиной дорожной сумки пачку печенья, а теперь грызла его, отвернувшись к стенке и слушая Земфиру под одеялом.
Во-вторых, у бабки, что везла своей сестре в Благовещенск из Читы лекарства, в суматохе пропал кошелек. В том же вагоне ехала та самая цыганка, что кричала про глаза без мяса, с мелкой вертлявой дочкой, похожей на обезьянку. Разумеется, все обвинения посыпались на черноволосую ромалэ. Цыганка крысилась, трясла похабно юбками и предлагала себя кому-нибудь обыскать, а соседи по плацкарту смущенно прятали глаза.
В-третьих, те пассажиры, что брали у бабки пирожки, оказавшиеся на поверку все, как один, с ливером, теперь выстроились томящейся неровной очередью к туалетам, заняв все проходы в вагонах. Самые нетерпеливые же, недолго думая, выскакивали наружу и усаживались прямо в сугробы, отмораживая задницы и кляня на чем свет стоит чертову старуху и ее пирожки.
И, в-четвертых, пока Лешка с проводниками махали руками, судили и рядили, что делать с перекошенными вагонами – начальника поезда будить так и не стали: не проспавшись, этот зверь по синей лавочке принялся бы вершить правосудие направо и налево – из лесу вышел Валерий Степаныч. Бушлат, весь изорванный, был нараспашку; на голой груди, поросшей седым волосом, болтался нательный крестик. Полные сапоги снега и совершенно ошалевшие глаза. Проводники с Лешкой во главе бросились к машинисту, принялись его расспрашивать, мол, куда и что, а он знай себе, мычит, глаза пучит и невпопад тыкает пальцем в поезд; агукает в бороду, что младенец.
Привели его, конечно, в теплую кабину, нацедили кипятку из титана, заварили чай, сунули в руки. Мало ли, вдруг в шоке человек… А Степаныч сидит и губами шлепает – есть просит. Накормили его, чем богаты – кто бутерброды принес, кто котлетки домашние; коньяку даже раздобыли. И осторожно так спрашивают – что ж случилось, как будем действовать, и когда, собственно, поедем дальше. А Степаныч, знай себе, мечет угощение и чай прихлебывает.
– Глядите! – вдруг вскрикнул Лешка. – Что у него с рукой?
Действительно, рука, которой Степаныч держал стакан с чаем – прямо так, без подстаканника – поплыла, будто восковая свеча. Прилипла намертво к посуде. С ладони на пол стекали телесного цвета густые капли.
– Смотрите, он. плавится?!
Степаныч отреагировал на крик, посмотрел на Лешку, и вдруг левый глаз взял и выкатился крупной белесой каплей прямо в чай и начал там растворяться, как кусок масла. Проводники застыли в немом ужасе. Машинист растекался. Отвисла челюсть, прилипла к груди; стекали щеки по густой бороде; круглый живот вдруг провалился внутрь себя, обнажив кроваво-красную нору. Именно в эту секунду так неудачно влез в кабину начальник поезда Дмитрий Григорьевич, в пиджаке на босу грудь. На опухшем его лице явственно виднелись следы продолжительных возлияний, на шее багровел засос. Окинув кабину нетрезвым взглядом, он, как ни в чем ни бывало, поинтересовался:
– А что тут у нас, собственно происходит?
Эти слова стали для него последними. Степаныч резко поднялся с места и ловко сунул кулак в приоткрывшийся от удивления рот начальника поезда. Тот замычал, машинист продолжал проталкивать кулак внутрь, а потом резко дернул. В глотке Дмитрия Григорьевича что-то хрустнуло, и он медленно осел на пол. Глаза его продолжали удивленно пялиться на Степаныча, а чуть погодя – застыли навсегда.
Все это Лешка успел разглядеть за секунду до того, как облил своего дядьку-машиниста из чайника. Тот страшно завыл, точно таежная вьюга. Вся его кожа мгновенно облезла, открывая глазам какую-то замысловатую корягу вместо черепа. Та, лишенная плоти, провалилась под палки-ребра, где вместо органов – печени, кишечника и измученного язвой желудка Степаныча – лежали какие-то комья. Машинист весь уменьшился, осел. Его глотка, сделанная словно из сухой кишки, продолжала издавать вялое неразборчивое верещание, пока весь он не истаял окончательно. На полу остались штаны, бушлат, сапоги, целая груда веток и прочего лесного мусора. Посередине лежал только странный круглый предмет – не то корень, не то древесный гриб. Отростки его горестно поникли, а сам «корень», казалось, распадался на глазах. Прошло несколько секунд, и он, как и Степаныч, превратился в бурую вонючую лужу. В ней поблескивал нательный крестик на цепочке. Ни слова не говоря, Лешка поднял крестик, вытер о штаны и нацепил на себя, убрав под свитер. Остальные проводники ошарашенно молчали, наблюдая эту странную и ужасную сцену, только Танечка продолжала издавать тихий-тихий, уже затухающий визг, похожий на звон в ушах. Лишь спустя несколько секунд шока в абсолютной тишине Лешка услышал треск статики от мокрой насквозь старенькой РВС, облитой им из чайника.
Наде было неспокойно. Впрочем, спокойно Наде не было с тех пор, как Вадим на новость о беременности выпучил глаза, залепетал и принялся совать ей какие-то деньги. Надя даже сходила в клинику и честно отсидела в очереди, а в последний момент сбежала – не выдержала. Подключилась семья Вадика – принялись давить, уговаривать, мол, не порти жизнь – он молодой парень, вы оба еще институт не закончили, куда рожать? Вадик стал какой-то странный, стал ее избегать, появлялся на парах пьяный. Когда Надин живот округлился, и скрывать что-либо уже не было смысла, Наде пришлось звонить домой, в Читу. Мать ревела в трубку белугой, отец гневно рычал медведем. Денег родители прислать отказались. Домой было ехать никак нельзя. Спасла случайность – о ситуации прознал друг детства Володя, в прошлом в Надю глубоко и безответно влюбленный. Едва услышав о ее непростом положении, он тут же рубанул с плеча: «Приезжай. У меня жить будем. Квартира просторная, на всех места хватит!» Так Володя разрубил гордиев узел Надиных проблем, прислал деньги на билеты и отбил короткое сообщение: «Жду». Володя служил в полиции в Благовещенске, и теперь Надя направлялась туда – начинать новую жизнь.
В кошельке у нее оставалось двести рублей, на телефоне и того меньше – на один звонок Володе, который должен был ее встретить на станции. И теперь, из-за задержки поезда он мог надумать себе, что Надя не приедет этим рейсом, что она предпочла ему кого-то другого, как и пять лет назад. И тогда Наде не оставалось бы ничего, кроме как лечь на рельсы и ждать следующего поезда – благо тот бы по закону подлости приехал вовремя.
Когда состав изогнулся страшным креном, Надя как раз гуляла по коридору тамбура – успокаивала разбушевавшегося внутри нее человечка, который вдруг ни с того ни с сего принялся толкаться, ворочаться и пинать ее в мочевой пузырь. Надю бросило на стенку, и она едва успела прикрыть живот руками. На мороз с прочими пассажирами она не пошла – что от нее, залетевшей по глупости девятнадцатилетней девчонки, толку? Осталась в плацкарте – с тяжело дохающим благообразным старичком и молодым сутулым парнем, который все суетился вокруг Нади – помогал ей достать сумки с полки, приносил кипяток и вообще старался быть всячески полезен – она ему явно нравилась. Вот и сейчас выскочил наружу, бросил за спину:
– Я только посмотрю, что там случилось.
Вернулся раскрасневшийся с мороза, возбужденный, тараторил:
– Блин, поезд застрял. По ходу из-за снега. Проводники говорят, машинист пропал. А еще там бабка ходит – пирожки продает, прикинь! Я два взял, угощайся!
– Спасибо, Сереж, меня что-то подташнивает.
От вида выпечки ей и правда стало нехорошо – один лишь вид жирного, блестящего от масла теста заставлял желудок выписывать пируэты. Вдобавок, Наде было неловко перед Сережей – тот постоянно крутился вокруг нее, интересовался наличием мужа или парня; всячески намекал, что ничего не имеет против женщины «с прицепом», мол, «отец – тот, кто воспитал». Сережа нравился Наде – высокий, сероглазый, с тонкими руками, но ей не хотелось давать бедняге ложных надежд.
Сережа слопал первый пирожок сразу, второй – спустя десять минут бесплодных уговоров. А через полчаса Сереже стало плохо. Он то и дело зажимал живот ладонью, ойкал и беспокойно ерзал на верхней полке. Наконец сдался и занял место в очереди в туалет – та выстроилась через весь плацкарт.
Надя устроилась на своей нижней полке – которую ей тоже уступил Сережа – и попыталась задремать. Ей это почти удалось, как вдруг за плечо девушку настойчиво потрясли. Над ней стояла вульгарного вида тетка в домашнем халате и возмущенно раздувала ноздри:
– Барышня, вы не слышите, там вашему парню плохо? Заперся, воет.
– Он не мой парень. – проронила Надя еле слышно, но чувство вины по отношению к Сереже заставило ее подняться. По пути к туалету ее проводил взглядом с десяток искаженных болезненной гримасой лиц. Постучав в дверцу, она позвала:
– Сережа? Ты в порядке?
– Уходи, – глухо отозвалось из-за двери.
Она было послушалась, но, обернувшись, увидела за своей спиной недовольную толпу.
– Сереж, что с тобой? Открой дверь!
– Уходи, я кому сказал! Вали отсюда! На хрен пошла! – в словах попутчика сквозила истерика.
– Сережа, открой дверь!
– Я врач, я могу помочь! – раздался голос с другого конца вагона, и это придало девушке уверенности.
– Сереж, здесь врач. Может, у него есть с собой какие-то лекарства. Открой, пожалуйста, ну же!
– Да чё ты телишься! – возмутился здоровый дембель в тельняшке. Он сверзился со своей полки, встал во весь рост, едва не упершись бритой головой в потолок вагона и подошел к двери. Недолго думая, саданул ногой в район замка, потом еще раз и еще. Дверь распахнулась, ударила о стенку, и зрелище, представшее Надиным глазам заставило ее вывалить все то немногое, что она съела за день, на и без того не самый чистый пол вагонного туалета.
Сережа восседал на унитазе «в позе орла». Голова свисала на грудь, с оттопыренной нижней губы тянулась ниточка слюны. А в металлический унитаз под его ногами свисало что-то сизое, длинное, толстое, никак не похожее на то, что обычно выходит из человека. Сережа с трудом поднял помутневший взгляд на Надю, перевел его на дембеля и выдохнул из последний сил:
После чего повалился на пол лицом вперед, а из Сережиного зада продолжали, подобно червям, выползать его собственные внутренности.