мифы кто это такие

Мифы кто это такие

Миф (др.-греч. μῦθος ) в литературе — сказание, передающее представления людей о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего, о богах и героях.

Поскольку мифология осваивает действительность в формах образного повествования, она близка по своему смыслу художественной литературе; исторически она предвосхитила многие возможности литературы и оказала на её раннее развитие всестороннее влияние. Естественно, что литература не расстаётся с мифологическими основами и позднее, что относится не только к произведениям с мифологическими основами сюжета, но и к реалистическому и натуралистическому бытописательству XIX и XX веков (достаточно назвать «Приключения Оливера Твиста» Чарльза Диккенса, «Нана» Эмиля Золя, «Волшебную гору» Томаса Манна).

Содержание

Античная литература

Различные типы отношения поэта к мифам удобно прослеживать на материале античной литературы. Всем известно, что греческая мифология составляла не только арсенал греческого искусства, но и его «почву». Это можно отнести прежде всего к гомеровскому эпосу («Илиада», «Одиссея»), который отмечает собой грань между безличным общинно-родовым мифотворчеством и собственной литературой (ему подобны «Веды», «Махабхарата», «Рамаяна», «Пураны» в Индии, «Авеста» в Иране, «Эдда» в германо-скандинавском мире и другие).

Подход Гомера к действительности («эпическая объективность», т. е. почти полное отсутствие индивидуальной рефлексии и психологизма), его эстетика, ещё слабо выделенная из общежизненных запросов, — всё это насквозь проникнуто мифологическим стилем миропонимания. Известно, что действия и психическое состояния героев Гомера мотивируются вмешательством многочисленных богов: в рамках эпической картины мира боги более реальны, чем слишком субъективная сфера человеческой психики. Ввиду этого возникает соблазн утверждать, что «мифология и Гомер суть одно и то же…» (Фридрих Шеллинг, «Философия искусства»). Но уже в гомеровском эпосе каждый шаг в сторону сознательного эстетического творчества ведёт к переосмыслению мифов; мифологический материал подвергается отбору по критериям красоты, а подчас пародируется.

Позднее греческие поэты ранней античности отказываются от иронии по отношению к мифам, но зато подвергают их решительной переработке — приводят в систему по законам рассудка (Гесиод), облагораживают по законам морали (Пиндар). Влияние мифов сохраняется в период расцвета греческой трагедии, причём его не следует измерять обязательностью мифологических сюжетов; когда Эсхил создаёт трагедию «Персы» на сюжет из актуальной истории, он превращает саму историю в миф. Трагедия проходит через вскрытие смысловых глубин (Эсхил) и эстетическую гармонизацию мифов (Софокл), но в конце приходит к моральной и рассудочной критике его основ (Еврипид). Для поэтов эллинизма омертвевшая мифология становится объектом литературной игры и учёного коллекционирования (Каллимах из Кирены).

Новые типы отношения к мифам даёт римская поэзия. Вергилий связывает мифы с философским осмыслением истории, создавая новую структуру мифологического образа, который обогащается символическим смыслом и лирической проникновенностью, отчасти за счёт пластической конкретности. Овидий, напротив, отделяет мифологию от религиозного содержания; у него совершается до конца сознательная игра с «заданными» мотивами, превращёнными в унифицированную систему; по отношению к отдельному мотиву допустима любая степень иронии или фривольности, но система мифологии как целое наделяется «возвышенным» характером.

Средние века и Возрождение

Средневековая поэзия продолжала вергилиевское отношение к мифам, Возрождение — овидиевское.

Начиная с позднего Возрождения неантичные образы христианской религии и рыцарского романа переводятся в образную систему античной мифологии, понимаемой как универсальный язык («Освобождённый Иерусалим» Т. Тассо, идиллии Ф.Шпе, воспевающие Христа под именем Дафниса). Аллегоризм и культ условности достигают своего апогея к XVIII веку.

Однако к концу XVIII века выявляется противоположная тенденция; становление углублённого отношения к мифам происходит прежде всего в Германии, особенно в поэзии Гёте, Гёльдерлина и в теории Шеллинга, заострённой против классицистического аллегоризма (мифический образ не «означает» нечто, но «есть» это нечто или он есть содержательная форма, находящаяся в органическом единстве со своим содержанием). Для романтиков существует уже не единый тип мифологии (Античность), а различные по внутренним законам мифологии миры; они осваивают богатство германской, кельтской, славянской мифологии и мифов Востока.

Новое время и Современность

В 40-70-x годах XIX века грандиозная попытка заставить мир мифов и мир цивилизации объяснять друг друга была предпринята в музыкальной драматургии Рихарда Вагнера; его подход создал большую традицию.

XX век выработал типы небывало рефлективного интеллектуалистического отношения к мифам; тетралогия Томаса Манна «Иосиф и его братья» явилась результатом серьёзного изучения научной теории мифологии. Пародийная мифологизация бессмысленной житейской прозы последовательно проводится в творчестве Франца Кафки и Джеймса Джойса, а также в «Кентавре» Джона Апдайка. Для современных писателей характерно не нарочитое и выспреннее преклонение перед мифами (как у поздних романтиков и символистов), а свободное, непатетическое отношение к ним, в котором интуитивное вникание дополняется иронией, пародией и анализом, а схемы мифов отыскиваются подчас в простых и обыденных предметах.

Мифологическое мировоззрение

В мифологическом мировоззрении мир понимается по аналогии с родовой общиной, которая сплачивает, организует совместное поведение сородичей посредством коллективных представлений, как образца поведения.

Миф по А. Ф. Лосеву

В своей монографии «Диалектика мифа» А. Ф. Лосев даёт следующее определение:

Миф есть для мифологического сознания наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей степени напряженная реальность. Это — совершенно необходимая категория мысли и жизни. Миф есть логическая, то есть прежде всего диалектическая, необходимая категория сознания и бытия вообще. Миф — не идеальное понятие, и также не идея и не понятие. Это есть сама жизнь. Таким образом, миф, по Лосеву, особая форма выражения сознания и чувств древнего человека. С другой стороны, миф, как праклетка, содержит ростки развившихся в будущем форм. В любом мифе можно выделить семантическое (смысловое) ядро, которое будет впоследствии востребовано.

Следует также принимать во внимание, что хотя термином «миф» иногда назывались Лосевым разные религиозные системы, но этот труд — «Диалектика мифа» был лишь альтернативой (иногда неудачной, в связи с преследованиями со стороны советских властей) «диалектическому материализму».

Миф по Ролану Барту

Ролан Барт рассматривает миф как семиологическую систему, обращаясь при этом к известной модели знака Соссюра, выделявшего в ней три основных элемента: означающее, означаемое и сам знак, выступающий как результат ассоциации первых двух элементов. Согласно Барту, в мифе мы обнаруживаем ту же трёхэлементную систему, однако, специфика его в том, что миф представляет собой вторичную семиологическую систему, надстроенную над первой языковой системой или языком-объектом. Эту вторичную семиологическую систему или собственно миф Барт называет «метаязыком» потому, что это вторичный язык, на котором говорят о первом. При исследовании семиологической структуры мифа Барт вводит свою нетрадиционную терминологию. Означающее, подчёркивает он, может рассматриваться с двух точек зрения: как результирущий элемент первой языковой системы и как исходный элемент мифологической системы. В качестве конечного элемента первой системы Барт называет означающее смыслом, в плане мифа — формой. Означаемое мифологической системы получает название концепта, а её третий элемент представляет значение. Это вызвано, по мнению Барта, тем, что выражение знак двусмысленно, так как означающее мифа уже образовано из знаков языка.

Согласно Барту, третий элемент семиологической системы — значение или собственно миф — создаётся за счёт деформации отношения между концептом и смыслом. Здесь Барт проводит аналогию со сложной семиологической системой психоанализа. Подобно тому как у Фрейда латентный смысл поведения деформирует его явный смысл, также и в мифе концепт искажает или точнее «отчуждает» смысл. Эта деформация, согласно Барту, возможна потому, что сама форма мифа образована языковым смыслом, подчинённым концепту. Значение мифа представляет постоянное чередование смысла означающего и его формы, языка-объекта и метаязыка. Именно эта двойственность, по Барту, определяет особенность значения в мифе. Хотя миф это сообщение, определяемое в большей степени своей интенцией, тем не менее буквальный смысл заслоняет эту интенцию.

Раскрывая коннотативные механизмы мифотворчества, Барт подчёркивает, что миф выполняет различные функции: он одновременно обозначает и оповещает, внушает и предписывает, носит побудительный характер. Обращаясь к своему «читателю», он навязывает ему свою собственную интенцию. Касаясь проблемы «чтения» и расшифровки мифа, Барт пытается ответить на вопрос как происходит его восприятие. Согласно Барту, миф не скрывает свои коннотативные значения, он «натурализует» их. Натурализация концепта является основной функцией мифа. Миф стремится выглядеть как нечто естественное, «само собой разумеющееся». Он воспринимается как безобидное сообщение не потому, что его интенции тщательно скрыты, иначе они утратили бы свою эффективность, а потому, что они «натурализованы». В результате мифологизации означающее и означаемое представляются «читателю» мифа связанными естественным образом. Любая семиологическая система есть система значимостей, но потребитель мифов принимает значение за систему фактов.

Миф по Ф. Х. Кессиди

Источник

Значение слова «миф»

1. Древнее народное сказание о богах и легендарных героях, о происхождении мира и жизни на земле. Древнегреческие мифы. Миф о Прометее.

2. перен. Что-л. фантастическое, неправдоподобное, нереальное. Другого музыканта, из Большого театра, капельмейстера Альтани, я никогда не видел. Он был для меня мифом. Конашевич, О себе и своем деле. || Вымысел, выдумка. Это была великая Победа, показавшая миру мощь Советской Армии и развеявшая миф о непобедимости гитлеровской машины. Катаев, Великие слагаемые.

[От греч. μυ̃θος — сказание, предание]

Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

МИФ, а, м. [греч. mythos]. 1. Древнее народное сказание о богах или героях (истор. лит.). Мифы классической древности. М. об Антее. М. о Прометее. || Легенда, сказание, как составная часть религиозного исповедания (книжн.). Христианский м. М. о воплощении божества. 2. перен. Что-н. легендарное, фантастическое, баснословное; вымысел, выдумка. Его сведения оказались мифом. Это чистейший м.

Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

1. небылица, выдуманная история ◆ На проверку его слова оказались мифом.

2. истор. древнее народное творчество, рассказывающая о богах и каких-либо героях ◆ Мифы Древней Греции помогают нам лучше понять людей той эпохи.

Делаем Карту слов лучше вместе

Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!

Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.

Вопрос: шпионский — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?

Источник

Мифы кто это такие

/ Ориг. : μῦθος – ска­за­ние, пре­да­ние

В ар­ха­ических куль­ту­рах ми­фо­ло­гия пред­став­ля­ет со­бой ба­зо­вую сим­во­лическую сис­те­му, об­ра­зую­щую кар­ти­ну ми­ра.

Миф слу­жит важ­ней­шим ме­ха­низ­мом куль­тур­ной пре­ем­ст­вен­но­сти, иде­аль­ным об­раз­цом зна­чи­мых форм по­ве­де­ния; ори­ен­та­ция на вос­про­из­ве­де­ние са­краль­ных ми­фических со­бы­тий во мно­гом оп­ре­де­ля­ет тра­ди­цио­на­лизм об­ще­ст­ва.

Миф пе­ре­да­ёт­ся в фор­ме рас­ска­за (в от­ли­чие от сказ­ки, со­бы­тия миф вос­при­ни­ма­ют­ся ау­ди­то­ри­ей как ис­тин­ные), эпо­са, от­ра­жа­ет­ся в со­ци­аль­ной струк­ту­ре, ис­кус­ст­ве, сим­во­ли­ке по­эзии, ар­хи­тек­ту­ры, оде­ж­ды и т. д.

Тра­ди­ци­он­ные мифы час­то вы­сту­па­ют как свя­щен­ный язык ре­ли­гии, тес­но свя­за­ны с об­ря­да­ми, вос­про­из­во­дя­щи­ми ми­фич. со­бы­тия (со­глас­но дру­гой точ­ке зре­ния, ар­ха­ические мифы пред­став­ля­ет со­бой ин­тер­пре­та­цию пер­вич­ной сим­во­ли­за­ции, за­да­вае­мой об­ря­дом). Пря­мую связь с ри­туа­лом (жерт­во­при­но­ше­ни­ем, ини­циа­ция­ми) име­ют оп­ре­де­лён­ные ти­пы мифов, например миф об «уми­раю­щем и вос­кре­саю­щем Бо­ге», ша­ман­ские мифы, «мед­ве­жьи пес­ни» мед­вежь­е­го празд­ни­ка и др.

Основные сю­же­ты ар­ха­ических мифов по­вто­ря­ют­ся в раз­ных не­за­ви­си­мо раз­ви­вав­ших­ся куль­ту­рах (например, миф о По­то­пе); скла­ды­ва­ют­ся об­щие ти­пы ми­фо­ло­гического ге­роя (трик­стер; ге­рой-бо­га­тырь, например Тор, Ге­ракл; ге­рой-ша­ман, например Один; бо­ги­ня-лю­бов­ни­ца, например Аф­ро­ди­та-Ве­не­ра, Ас­тар­та-Иш­тар; бо­ги­ня-де­ва-вои­тель­ни­ца, например Афи­на, Ар­те­ми­да, валь­ки­рии; и т. п.).

В со­вре­мен­ном ми­ре мифы де­са­кра­ли­зу­ют­ся и ухо­дят в «под­соз­на­ние» об­ще­ст­ва, про­дол­жая во мно­гом оп­ре­де­лять его жизнь и кар­ти­ну ми­ра, вы­сту­пая как не­от­реф­лек­си­ро­ван­ные схе­мы вос­при­ятия и по­ве­де­ния лю­дей. К ми­фо­ло­гическому мыш­ле­нию апел­ли­ру­ют рек­ла­ма и идео­ло­гия, мифы яв­ля­ют­ся уни­вер­саль­ным язы­ком ис­кус­ст­ва и ин­тег­ри­рую­щей, спла­чи­ваю­щей об­ще­ст­во си­лой (фор­ми­руя, например, национальное са­мо­соз­на­ние).

Пер­вые опы­ты кри­тического ра­цио­наль­но­го ана­ли­за мифов от­но­сят­ся к древне-греческой фи­ло­со­фии. Пла­тон и его по­сле­до­ва­те­ли рас­смат­ри­ва­ли мифы как сим­во­лы, ука­зы­ваю­щие на вне­вре­мен­ную выс­шую ре­аль­ность идей-пер­во­об­ра­зов (эй­до­сов). Эв­ге­мер (III век до н. э.) ин­тер­пре­ти­ро­вал мифы как обо­же­ст­в­ле­ние ца­рей, ге­ро­ев и муд­ре­цов про­шло­го (это тол­ко­ва­ние мифов по­лу­чи­ло название эв­ге­ме­ри­че­ско­го). Со­фис­ты и стои­ки (см. Стои­цизм) трак­то­ва­ли мифы ал­ле­го­ри­че­ски, счи­тая бо­гов пер­со­ни­фи­ка­ци­ей при­род­ных яв­ле­ний. В сред­ние ве­ка сло­во «мифы» оз­на­ча­ло имен­но ан­тич­ные мифы, ча­ще все­го счи­тав­шие­ся ал­ле­го­рия­ми или язы­че­ски­ми ис­то­рия­ми о де­мо­нических су­ще­ст­вах. Ал­ле­го­рические ин­тер­пре­та­ции мифов пре­об­ла­да­ли в эпо­хи Воз­ро­ж­де­ния и Про­све­ще­ния: так, Д. Юм ви­дел в ми­фических об­раз­ах вы­ра­же­ние стра­хов и на­дежд пер­во­быт­но­го че­ло­ве­ка, не спо­соб­но­го от­де­лить мир объ­ек­тов от ми­ра субъ­ек­тив­ных пе­ре­жи­ва­ний. Французские про­све­тите­ли счи­та­ли мифы про­яв­ле­ни­ем не­ве­же­ст­ва, суе­ве­ри­ем и соз­нательным об­ма­ном на­ро­да жре­ца­ми.

В 1724 году мис­сио­нер-ие­зу­ит ис­сле­до­ва­тель иро­ке­зов Ж.Ф. Ла­фи­то опуб­ли­ко­вал пер­вый труд по срав­нительной ми­фо­ло­гии («Нра­вы аме­ри­кан­ских ди­ка­рей в срав­не­нии с нра­ва­ми древ­них вре­мён»), со­пос­та­вив в нём мифы ин­дей­цев с древне-греческими ми­фа­ми.

Ро­до­на­чаль­ни­ком та­ко­го под­хо­да к мифу стал немецкий фи­ло­лог Х.Г. Гей­не, ко­то­рый в со­чи­не­ни­ях «De fide historica aetatis my­thi­cae» (1798 год) и «Sermonis mythici seu symbolici interpretatio. » (1807 год) пред­ло­жил рас­смат­ри­вать ми­фо­ло­гию как ар­ха­ический язык, за­пе­чат­лев­ший ос­мыс­ле­ние древ­ни­ми на­ро­да­ми ок­ру­жаю­ще­го ми­ра.

По­ни­ма­ние искусства как современного ми­фо­твор­че­ст­ва вы­зва­ло к жиз­ни уто­пические про­ек­ты соз­да­ния но­вой ми­фо­ло­гии («Речь о ми­фо­ло­гии» Шле­ге­ля, 1800 год; так называемая Пер­вая про­грам­ма сис­те­мы немецкого идеа­лиз­ма, около 1797 года, и др.). К этой же тра­ди­ции вос­хо­дит и позд­ней­шая фи­лоско-по­этическая апо­ло­ге­ти­ка М. у Ф. Ниц­ше, свя­зан­ная с осоз­на­ни­ем кри­зи­са но­во­ев­ро­пей­ской ра­цио­на­ли­стической куль­ту­ры.

Эс­те­тические и фи­лосовско-ал­ле­го­рические тол­ко­ва­ния мифа бы­ли под­верг­ну­ты кри­ти­ке Ф.В. Шел­лин­гом в лек­ци­ях по фи­ло­со­фии ми­фо­ло­гии 1820-1840-х годы, где был по­став­лен во­прос о спе­ци­фической ис­тин­но­сти ми­фо­ло­гии как раз­вёр­ты­ваю­ще­го­ся в со­з­на­нии внут­рен­не не­об­хо­ди­мо­го «тео­го­нического про­цес­са», по­лу­чаю­ще­го за­вер­ше­ние в мо­но­те­из­ме.

На­ме­чен­ное уже в ра­бо­тах И.Г. Гер­де­ра осоз­на­ние тес­ной свя­зи мифа с язы­ком и его зна­че­ния в фор­ми­ро­ва­нии «ду­ха на­ро­да» при­ве­ло в твор­че­ст­ве пред­ста­ви­те­лей гей­дель­берг­ско­го ро­ман­тиз­ма, пре­ж­де все­го братьями Я. и В. Гримм, к мас­штаб­ной ре­кон­ст­рук­ции национальной ми­фо­ло­гии на ос­но­ве ана­ли­за фольк­ло­ра («Не­мец­кая ми­фо­ло­гия», т. 1-3, 1875-1878 годы).

Под влия­ни­ем идей братьев Гримм сфор­ми­ро­ва­лась ми­фо­ло­ги­че­ская шко­ла, свя­зан­ная с по­ис­ком пер­вич­ных ми­фо­ло­гических мо­ти­вов в про­из­ве­де­ни­ях фольк­ло­ра и ли­те­ра­ту­ры; её пред­ста­ви­те­ли (А. Кун, М. Мюл­лер, Ф.И. Бус­ла­ев, А.Н. Афа­нась­ев, А.А. По­теб­ня и др.), со­брав­шие ог­ром­ное на­сле­дие ми­фо­ло­гии раз­ных на­ро­дов, за­ло­жи­ли ос­но­вы срав­ни­тель­но-ти­по­ло­гического и эти­мо­ло­гического изу­че­ния мифа. В этой шко­ле пре­об­ла­да­ла трак­тов­ка мифа как об­раз­но­го во­пло­ще­ния при­род­ных яв­ле­ний (её на­зы­ва­ют так­же «на­ту­ра­ли­стической шко­лой»), свя­зан­но­го с обо­же­ст­в­ле­ни­ем не­бес­ных све­тил («со­ляр­ная тео­рия» Мюл­ле­ра) или гро­зы («ме­тео­ро­ло­гическая тео­рия» Ку­на).

Ос­но­ва­тель английской функ­цио­наль­ной шко­лы (см. Функ­цио­на­лизм) Б. Ма­ли­нов­ский в по­ле­ми­ке с английской ант­ро­по­ло­гической шко­лой ак­цен­ти­ро­вал прак­тические функ­ции мифа, иг­раю­ще­го важ­ней­шую роль в сим­во­лическом под­дер­жа­нии со­ци­аль­но­го по­ряд­ка («Миф в пер­во­быт­ной пси­хо­ло­гии», 1926 год). На­чи­ная с Ма­ли­нов­ско­го об­ря­ды и мифы ста­ли рас­смат­ри­вать­ся как два ас­пек­та (сло­вес­ный и дейст­вен­ный) еди­ной сис­те­мы ар­ха­ической куль­ту­ры, при­зван­ные под­дер­жи­вать тра­ди­цию.

С.Н. Бул­га­ков рас­смат­ри­вал миф как «ору­дие ре­ли­ги­оз­но­го ве­де­ния». В про­ти­во­по­лож­ность это­му Р. Бульт­ман в ра­бо­те по эк­зе­ге­ти­ке Но­во­го За­ве­та вы­дви­нул про­грам­му де­ми­фо­ло­ги­за­ции Еван­ге­лия, счи­тая не­об­ходи­мым от­де­лить эк­зи­стен­ци­аль­ный смысл ре­лигиозного пре­да­ния от его ми­фо­ло­гической фор­мы.

Осу­ще­ст­в­лён­ный А.Ф. Ло­се­вым фе­но­ме­но­ло­го-диа­лек­тический ана­лиз мифа из­нут­ри не­го са­мо­го как из­на­чаль­ной ре­аль­но­сти, ле­жа­щей в ос­но­ве вся­кой куль­ту­ры (в т. ч. нау­ки и искусства), ис­хо­дит из прин­ци­пи­аль­ной не­сво­ди­мо­сти его ни к «при­ми­тив­но-на­уч­но­му по­строе­нию», ни к со­зер­цательной «от­ре­шён­но­сти» по­эзии. По­ле­ми­зи­руя с Э. Кас­си­ре­ром, Ло­сев го­во­рит о спе­ци­фической вне­на­уч­ной «ис­тин­но­сти» и «дос­то­вер­но­сти» мифа как «жи­во­го субъ­ект-объ­ект­но­го взаи­мо­об­ще­ния», об­раза «лич­но­ст­но­го бы­тия»: кон­крет­ный миф мо­жет быть от­верг­нут и вы­тес­нен толь­ко другим ми­фом. Я.Э. Го­ло­сов­кер ви­дел в мифе и его ло­ги­ке наи­бо­лее пол­ное во­пло­ще­ние творческого во­об­ра­же­ния, со­здаю­ще­го веч­ные смыс­ло­об­ра­зы че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния («има­ги­на­тив­ный аб­со­лют»).

Р. Барт рас­смат­ри­вал миф как вто­рич­ную се­мио­тическую сис­те­му, над­стро­ен­ную над язы­ком, и, ана­ли­зи­руя со­вре­мен­ную ему мас­со­вую куль­ту­ру, ото­жде­ст­в­лял ми­фо­ло­гию с идео­ло­ги­ей, счи­тая её основным сред­ст­вом ма­ни­пу­ли­ро­ва­ния мас­со­вым соз­на­ни­ем.

Со­глас­но М. Элиа­де, обоб­щив­ше­му ис­сле­до­ва­ния «ар­ха­ической он­то­ло­гии» миф (цик­лический ха­рак­тер ми­фо­ло­гического вре­ме­ни «веч­но­го воз­вра­ще­ния» в от­ли­чие от не­об­ра­ти­мо­го ли­ней­но­го «ис­то­ричекого» вре­ме­ни и т. д.), функ­цио­ни­ро­ва­ние тра­диционного об­ще­ст­ва стро­ит­ся на ри­ту­аль­ном вос­про­из­ве­де­нии из­на­чаль­ных ми­фических пра­со­бы­тий, свер­шив­ших­ся «во вре­мя оно» и вос­при­ни­мае­мых как свя­щен­ная тай­на, ко­то­рая не ну­ж­да­ет­ся в объ­яс­не­нии, но са­ма про­ли­ва­ет свет на лю­бые обы­ден­ные со­бы­тия и де­ла­ет их уча­ст­ни­ков со­при­ча­ст­ны­ми веч­но­сти. В современном об­ще­ст­ве ми­фо­ло­гические мо­ти­вы не толь­ко при­сут­ст­ву­ют в искусстве и других про­дук­тах фан­та­зии, но и ши­ро­ко рас­про­стра­не­ны в бы­ту, по­ли­тической и идео­ло­гичекой жиз­ни, за­пол­няя лю­бые раз­ры­вы в тон­кой обо­лоч­ке ра­цио­наль­но­го соз­на­ния.

Ут­вер­ждае­мая Х. Блю­мен­бер­гом не­ус­т­ра­ни­мость эле­мен­тов мифа в соз­да­вае­мой че­ло­ве­ком кар­ти­не ми­ра свя­за­на с его пред­став­ле­ни­ем о прин­ци­пи­аль­ной ме­та­фо­рич­но­сти мыш­ле­ния и о су­ще­ст­во­ва­нии «аб­со­лют­ных ме­та­фор», не­пе­ре­во­ди­мых на какой-либо не­ме­та­фо­рический язык.

В кон­цеп­ции К. Хюб­не­ра про­бле­ма «ис­ти­ны» мифа, про­дол­жаю­ще­го жить в современном ми­ре в ис­кус­ст­ве и ре­ли­гии, рас­кры­ва­ет­ся че­рез ана­лиз его спе­ци­фической ра­цио­наль­но­сти (эм­пи­рической и се­ман­тической ин­тер­субъ­ек­тив­но­сти) в кон­фрон­та­ции с ра­цио­наль­но­стью но­во­ев­ро­пей­ской нау­ки.

По­сколь­ку ми­фо­ло­гия ос­ваи­ва­ет дей­ст­ви­тель­ность в фор­мах об­раз­но­го по­ве­ст­во­ва­ния, она близ­ка ху­дожественной литературе; ис­то­ри­че­ски она пред­вос­хи­ти­ла многие воз­мож­но­сти литературы и ока­за­ла все­сто­рон­нее влия­ние на её ран­нее раз­ви­тие. Литература не рас­ста­ёт­ся с ми­фо­ло­гическими ос­но­ва­ми и позд­нее, что от­но­сит­ся не толь­ко к про­из­ве­де­ни­ям с «ми­фо­ло­ги­че­ски­ми» сю­же­та­ми, но и к реа­ли­стическому и на­ту­ра­ли­стическому бы­то­пи­са­тель­ст­ву XIX и XX веков.

Раз­лич­ные ти­пы от­но­ше­ния по­эта к мифу удоб­но про­сле­жи­вать на ма­те­риа­ле ан­тич­ной литературы. Под­ход к дей­ст­ви­тель­но­сти в го­ме­ров­ском эпо­се на­сквозь про­ник­нут ми­фо­ло­гическим сти­лем ми­ро­вос­прия­тия. Из­вест­но, что дей­ст­вия и пси­хические со­стоя­ния ге­ро­ев «Илиа­ды» и (в мень­шей сте­пе­ни) «Одис­сеи» мо­ти­ви­ру­ют­ся вме­ша­тель­ст­вом бо­гов: в рам­ках эпической кар­ти­ны ми­ра бо­ги бо­лее ре­аль­ны, чем слиш­ком субъ­ек­тив­ная сфе­ра че­ло­ве­че­ской пси­хи­ки. Вви­ду это­го воз­ни­ка­ет со­блазн тол­ко­вать го­ме­ров­ский эпос толь­ко как внутреннее по­ро­ж­де­ние ми­фо­творческой сти­хии (к че­му скло­нял­ся, например, Ф.В. Шел­линг). Но уже в го­ме­ров­ском эпо­се ка­ж­дый шаг в сто­ро­ну соз­на­тель­но­го эс­те­тического твор­че­ст­ва ве­дёт к пе­ре­ос­мыс­ле­нию мифа: ми­фо­ло­гический ма­те­ри­ал под­вер­га­ет­ся от­бо­ру по кри­те­ри­ям кра­со­ты, а под­час па­ро­ди­ру­ет­ся.

Но­вые ти­пы от­но­ше­ния к мифу пред­став­ле­ны в римской литературе. Вер­ги­лий («Энеи­да») свя­зы­ва­ет ми­фо­ло­гию с ре­лигиозно-фи­лоской про­бле­ма­ти­кой со­вре­мен­но­сти, соз­да­вая но­вую струк­ту­ру ми­фо­ло­гического об­раза, ко­то­рый обо­га­ща­ет­ся сим­во­лическим смыс­лом и ли­рической про­ник­но­вен­но­стью, от­час­ти за счёт пла­сти­че­ской кон­крет­но­сти; вы­ра­бо­тан­ная им струк­ту­ра об­раза во мно­гом пред­вос­хи­ща­ет хри­сти­ан­ские ми­фо­ло­ге­мы (средне-вековая по­эзия и Дан­те про­дол­жа­ют вер­ги­ли­ев­ское от­но­ше­ние к мифу).

Ови­дий, на­про­тив, от­де­ля­ет ми­фо­ло­гию от ре­лигиозного со­дер­жа­ния. При этом, до­пус­кая лю­бую сте­пень иро­нии или фри­воль­но­сти по от­но­ше­нию к ка­ж­до­му отдельному мо­ти­ву, он на­де­ля­ет сис­те­му в це­лом эс­те­ти­че­ски воз­вы­шен­ным ха­рак­те­ром. При всём раз­ли­чии ме­ж­ду Ови­ди­ем и Вер­ги­ли­ем в сте­пе­ни «серь­ёз­но­сти» ови­ди­ев­ский под­ход к мифу не ис­клю­ча­ет не толь­ко ал­ле­го­риз­ма, но и на­стоя­щей кос­мической сим­во­ли­ки (сквоз­ная сим­во­ли­ка «Ме­та­мор­фоз», рас­кры­вае­мая в 15 кни­гах). Литература Воз­ро­ж­де­ния, вос­при­няв ови­ди­ев­ский стиль под­хо­да к мифу, на­сы­ща­ет его на­пря­жён­ным ан­ти­ас­ке­тическим на­строе­ни­ем («Фье­зо­лан­ские ним­фы» Дж. Бок­кач­чо, «Ска­за­ние об Ор­фее» А. По­ли­циа­но, «Три­умф Вак­ха и Ари­ад­ны» Л. Ме­ди­чи и др.).

Для Сред­не­ве­ко­вья но­во­за­вет­ная ми­фо­ло­ге­ма ста­но­вит­ся ме­рой всех ве­щей; эс­те­тический мир Сред­не­ве­ко­вья в ко­неч­ном счё­те ор­га­ни­зо­ван во­круг фи­гуры Хри­ста. В от­ли­чие от литературной жиз­ни ан­тич­ных мифов, ис­поль­зо­ва­ние в средне-вековой литературе хри­сти­ан­ской ми­фо­ло­гии бы­ло рег­ла­мен­ти­ро­ва­но ав­то­ри­те­том Свя­щен­но­го Пи­са­ния и Церк­ви; не­смот­ря на это, но­во­за­вет­ные об­ра­зы пре­тер­пе­ва­ют не­ред­ко не­ожи­дан­ные мо­ди­фи­ка­ции (Хри­стос в древне-сак­сон­ской эпической по­эме «Ге­ли­анд» в ви­де мо­гу­ще­ст­вен­но­го и во­инст­вен­но­го мо­нар­ха). Про­рыв средне-вековой ско­ван­но­сти в под­хо­де к ре­лигиозным об­ра­зам осу­ще­ст­в­ля­ет Дан­те, сплав­ляю­щий ми­фо­ло­гию хри­сти­ан­ст­ва и ан­тич­но­сти с ми­фо­ло­ги­зи­рованным ма­те­риа­лом лич­ной судь­бы в еди­ное ху­дожественное це­лое.

На­чи­ная с Позд­не­го Воз­ро­ж­де­ния не­ан­тич­ные об­ра­зы хри­сти­ан­ской ре­ли­гии и ры­цар­ско­го ро­ма­на пе­ре­во­дят­ся в об­раз­ную сис­те­му ан­тич­ной ми­фо­ло­гии, по­ни­мае­мой как уни­вер­саль­ный язык («Ос­во­бо­ж­дён­ный Ие­ру­са­лим» Т. Тас­со, идил­лии немецкого по­эта XVII века Ф. Шпе, вос­пе­ваю­щие Хри­ста под име­нем Даф­ни­са). Ал­ле­го­ризм и культ ус­лов­но­сти дос­ти­га­ют апо­гея к XVIII веку.

Од­на­ко к концу XVIII века вы­яв­ля­ет­ся про­ти­во­по­лож­ная тен­ден­ция; ста­нов­ле­ние уг­луб­лён­но­го от­но­ше­ния к мифу про­ис­хо­дит пре­ж­де все­го в Гер­ма­нии, осо­бен­но в по­эзии И.В. Гё­те, Ф. Гёль­дер­ли­на и в тео­рии Ф.В. Шел­лин­га, за­ост­рён­ной про­тив клас­си­ци­стического ал­ле­го­риз­ма. Для ро­ман­ти­ков су­ще­ст­ву­ет уже не еди­ный тип ми­фо­ло­гии (ан­тич­ность), а раз­лич­ные по внутренним за­ко­нам ми­фо­ло­гии ми­ры; они ос­ваи­ва­ют бо­гат­ст­во гер­ман­ской, кельт­ской, славянской, восточной ми­фо­ло­гии. В 1840-1870-x годы гран­ди­оз­ная по­пыт­ка за­ста­вить мир мифов и мир ци­ви­ли­за­ции объ­яс­нять друг дру­га бы­ла пред­при­ня­та в музыкальной дра­ма­тур­гии Р. Ваг­не­ра.

XX век вы­ра­бо­тал ти­пы соз­на­тель­но­го, реф­лек­тив­но­го, ин­тел­лек­туа­ли­стического от­но­ше­ния к ми­фу. Т. Манн в хо­де ра­бо­ты над тет­ра­ло­ги­ей «Ио­сиф и его бра­тья» изу­ча­ет фрей­ди­ст­ско-юн­ги­ан­скую тео­рию ми­фо­ло­гии; Т. Эли­от ком­мен­ти­ру­ет вет­хо­за­вет­ные ми­фо­ло­ге­мы в собственном твор­че­ст­ве. Па­ро­дий­ная ми­фо­ло­ги­за­ция жи­тей­ской про­зы по­сле­до­ва­тель­но про­во­дит­ся в твор­че­ст­ве Ф. Каф­ки и Дж. Джой­са.

Для современных пи­са­те­лей ха­рак­тер­но не на­ро­чи­тое и выс­прен­нее пре­кло­не­ние пе­ред мифом (как у позд­них ро­ман­ти­ков и сим­во­ли­стов), а сво­бод­ное, не­па­те­ти­че­ское от­но­ше­ние к не­му; ин­туи­тив­ное вни­ка­ние в мифе до­пол­ня­ет­ся иро­ни­ей, па­ро­ди­ей и ана­ли­зом, а схе­мы мифа оты­ски­ва­ют­ся под­час в про­стых и обы­ден­ных пред­ме­тах.

Дополнительная литература:

Пропп В. Я. Мор­фо­ло­гия сказ­ки. Л., 1928. СПб., 1996;

Пропп В. Я. Ис­то­ри­че­ские кор­ни вол­шеб­ной сказ­ки. 5-е изд. М., 2009;

Kirk G. S. Myth: its meaning and functions in ancient and other cultures. Berk., 1973;

Стеб­лин-Ка­мен­ский М. И. Миф. Л., 1976;

Фре­зер Дж. Зо­ло­тая ветвь. М., 1983;

Го­ло­сов­кер Я. Э. Ло­ги­ка ми­фа. М., 1987;

Ми­фы на­ро­дов ми­ра. Эн­цик­ло­пе­дия. 2-е изд. М., 1987–1988. Т. 1–2;

Jamme Chr. «Gott an hat ein Gewand»: Grenzen und Perspektiven philosophischer My­thos-Theorien der Gegenwart. Fr./M., 1991;

Евз­лин М. Кос­мо­го­ния и ри­ту­ал. М., 1993;

Го­лан А. Миф и сим­вол. М., 1994;

Элиа­де М. Свя­щен­ное и мир­ское. М., 1994;

Хюб­нер К. Ис­ти­на ми­фа. М., 1996;

Ма­ли­нов­ский Б. Ма­гия, нау­ка и ре­ли­гия. М., 1998;

Ле­ви-Стросс К. Пер­во­быт­ное мыш­ле­ние. М., 1999;

Кас­си­рер Э. Фи­ло­со­фия сим­во­ли­че­ских форм. М., 2002. Т. 2:

Ми­фо­ло­ги­че­ское мыш­ле­ние; Von Hendy A. The modern construction of myth. Bloomington, 2002;

Кэм­пбелл Дж. Ми­фы, в ко­то­рых нам жить. М., 2002;

Кэм­пбелл Дж. Пу­ти к бла­жен­ст­ву: ми­фо­ло­гия и транс­фор­ма­ция лич­но­сти. М., 2006;

Юнг К. Г. Ду­ша и миф. Шесть ар­хе­ти­пов. Минск, 2004;

Armstrong K. A short history of myth. Edinburgh, 2005;

Ме­ле­тин­ский Е.М. По­эти­ка ми­фа. 4-е изд. М., 2006;

Плют­то П.А. Кон­цеп­ция ау­тен­тич­но­го ми­фа и ана­лиз со­цио­куль­тур­ных ил­лю­зий. М., 2009.

Источник