монолог кортнева а зачем
Показать панель управления
Комментарии • 13
Не могу нигде найти, как Кортнев отчитал Хазанова с Казарновской в «Один в один». Помогите. Неужели «подчистили»?
@В К Спасибо! Ну вот как я читала Ваше первое сообщение? Вместо 10 я 9 серию всю прошерстила;(
Если набрать фразу,, один в один 1 сезон 10 серия,, на youtube, то появится первая вкладка с видео (заброшенного канала один в один) с 60 тысячами подп. На 2:22:30 можно увидеть!
@T. Born Стоцкая пела Вакарчука. Жюри, после её выступления сказали, что впервые видят такого музыканта и не разу его не слышали, им невозможно оценить выступление. Кортневу это не понравилось, т. к. образы были известны ещё за неделю до выступления! Он высказал им лицо, что это неуважение к артисту. Человек неделю пашет как конь, чтобы перевоплотиться. И добавил, что можно было бы и полчаса уделить, для изучения биографии певца и его манеру исполнения.
@В К не нашла. Посмотрела еще раз.
Один в один 1 сезон 10 серия. При выставлении пятерок!
Алексей Кортнев: «Чтобы расплатиться с долгами в пандемию, пришлось продать квартиру!»
Лидер группы «Несчастный случай» рассказал, как непросто его коллектив пережил период самоизоляции
Читать все комментарии
Войдите, чтобы добавить в закладки
16 мая в концертном зале «Event-Hall» Сити-парка «Град» выступили любимцы воронежской публики «Квартет И» и группа «Несчастный случай» с совместным спектаклем «Письма и песни мужчин среднего возраста». А перед спектаклем мы поговорили с музыкантом Алексеем Кортневым о том, как он пережил пандемию, почему имена четверых из его пятерых детей начинаются на букву «А» и за что он назвал своего пса Редиской.
– Герои спектакля пишут письма максимально далёким от них собеседникам. Кто-то – деду Морозу, кто-то своей шевелюре, которая сильно поредела. Кому бы вы написали письмо?
– Я бы написал письмо покойному отцу, мне бы хотелось поговорить с ним. Но он мне не ответит, как и выпавшие волосы. Мне скорее было бы интересно не написать, а получить письмо от тех, кого уже нет, но это невозможно, к сожалению.
– Вы начали писать песни в седьмом классе. А если бы вы жили сейчас, во времена гаджетов, как думаете, занялись бы творчеством?
– Наверняка да. Сейчас часто жалуются, что творчества стало меньше. Я не – оно просто стало быстрее доходить до потребителя. Поэтому у нас больше претензий к качеству. Раньше доходили сливки, тренды-тренды, которые выдержали отбор. Сейчас доходит всё. Кто-то пишет песню, тут же снимает на телефон и выкладывает в интернет. Раньше фильтрация проходила на уровне семьи, друзей, потом ты выходил на зал. А сейчас сразу выходят на миллионную аудиторию, она уже принимает или не принимает.
– Как вы относитесь к хейту? Ведь захейтить могут и действительно талантливых людей?
– Я отношусь наплевательски, комментарии меня абсолютно не интересуют. Если людям не нравится, это и есть фильтрация. Если лайков больше, чем дизлайков, — ты двигаешься вперёд. Это нормальная ситуация, просто мы никогда не жили при такой вседозволенности и раскованности. Когда ты можешь высказывать что угодно и кому угодно – даже человеку, к которому раньше тебя бы никогда не подпустили.
– Чем занимались в прошлом году во время вынужденного простоя?
– Мы полгода, точнее, 6 месяцев и 7 дней с 23 февраля по 30 августа, сидели без единого концерта. Чтобы расплатиться с долгами по ипотеке за нынешнюю квартиру, я вынужден был продать другую квартиру в Москве. Она была инвестиционная, то есть это было вложение денег на чёрный день. И вот этот день настал. Банки же не понижают ставки по ипотеке, им всё равно, где люди возьмут деньги для оплаты взноса по кредиту! Постепенно мы научились работать на рынке онлайн-концертов, чтений, спектаклей. Сначала работали бесплатно. Чтобы найти спасение от этого ужаса и кошмара. Это было правильно и нужно, люди впадали в истерическое состояние и публичные концерты были очень нужны. А к середине лета мы поняли, что нужно как-то кормиться.
– Онлайн-концерты дают возможность прокормиться?
– Четверо ваших детей названы именами на букву А – Арсений, Афанасий, Аксинья, Артемий. Это вы специально?
– Конечно! Это моя идея. Я вообще неймингом занимаюсь в семье. У нас живёт симпатичная рыженькая собака, и я назвал её Редиска. Ну она, рыжая, по-английски «ред», то есть Редиска!
Интервью с участниками «Квартета И» читайте в «МОЁ! Плюс».
Если вы хотите, чтобы ваши сообщения публиковались на «МОЁ! Online» без предварительной модерации, пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите
= 1 комментарий в режиме инкогнито
Использование режима инкогнито не даёт права нарушать правила общения на сайте!
Сетевое издание, зарегистрировано 30.12.2014 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)
Свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС77-60431 от 30.12.2014 г.
Учредитель: ООО «Издательский дом «Свободная пресса»
Главный редактор редакции «МОЁ!»-«МОЁ! Online» — Ирина Викторовна Булгакова
Редактор отдела новостей «МОЁ! Online» — Полина Александровна Листопад
Адрес редакции: 394049 г. Воронеж, ул. Л.Рябцевой, 54
Телефоны редакции: (473) 267-94-00, 264-93-98
Мнения авторов статей, опубликованных на портале «МОЁ! Online», материалов, размещённых в разделах «Мнения», «Народные новости», а также комментариев пользователей к материалам сайта могут не совпадать с позицией редакции газеты «МОЁ!» и портала «МОЁ! Online».
Есть интересная новость?
Звоните: (473) 267-94-00, 264-93-98. Пишите: web@kpv.ru, moe@kpv.ru
По вопросам размещения рекламы на сайте обращайтесь:
или по телефону в Воронеже: (473) 267-94-13, 267-94-11, 267-94-08, 267-94-07, 267-94-06, 267-94-05
Подписка на новости: RSS
Наш партнёр:
Альянс руководителей
региональных СМИ России
Данные погоды предоставляются сервисом
Все права защищены ООО ИД «СВОБОДНАЯ ПРЕССА» 2007–2021. Любые материалы, размещенные на портале «МОЁ! Online» сотрудниками редакции, нештатными авторами и читателями, являются объектами авторского права. Права ООО ИД «СВОБОДНАЯ ПРЕССА» на указанные материалы охраняются законодательством о правах на результаты интеллектуальной деятельности. Полное или частичное использование материалов, размещенных на портале «МОЁ! Online», допускается только с письменного согласия редакции с указанием ссылки на источник. Все вопросы можно задать по адресу web@kpv.ru. В рубрике «От первого лица» публикуются сообщения в рамках контрактов об информационном сотрудничестве между редакцией «МОЁ! Online» и органами власти. Материалы рубрик «Новости партнёров» и «Будь в курсе» публикуются в рамках договоров (соглашений, контрактов) об информационном сотрудничестве и (или) размещаются на правах рекламы. Партнёрский материал — это статья, подготовленная редакцией совместно с партнёром-рекламодателем, который заинтересован в теме материала, участвует в его создании и оплачивает размещение.
«Москва — это женщина, которая ждет любви». Алексей Кортнев о душе любимого города и своих местах силы
«Я рос в окружении сталинского ампира, конструктивизма и зелени»
Я родился на Ленинском проспекте. И это удивительно зеленое место. Наши окна выходили во двор, на противоположной стороне которого стоит здание, сейчас принадлежащее Федерации независимых профсоюзов России. Памятник конструктивизма. С детства я смотрел на него с восторгом. За ним находился Дворец пионеров, а дальше — Воробьевы горы, которые тогда еще назывались Ленинскими. А из другого окна было видно главное здание МГУ им. Ломоносова.
Так что я рос в окружении сталинского ампира, конструктивизма и зелени. В этом районе прошла все первая половина моей жизни. Я учился в школе, расположенной неподалеку от дома, бегал в кружки и секции во Дворец пионеров, а потом ходил пешком в университет.
Мне было уже за 30, когда я начал путешествовать по другим районам Москвы. Но именно этот, Гагаринский, Воробьевы горы я считаю своей малой родиной и люблю туда возвращаться.
И хотя мы живем совсем в другом месте, я и моя мама, мы до сих пор прописаны там, на Ленинском, в доме, где я вырос.
Фото: из личного архива Алексея Кортнева
«Ни одной машины»
Мне ярко запомнилось одно июньское утро. Детство как раз заканчивалось, я стоял на пороге юности. Тогда у нас бытовало мнение, что документы в университет нужно подать как можно раньше, в идеале — первым. У каждого из выпускников была задача: как только получаешь их на руки, ты должен тут же бежать в приемную комиссию.
Вот и я, как и мои одноклассники, сразу после выпускного бала побежал в университет со своим свеженьким, только что выданным мне аттестатом. В МГУ.
И вот в пять часов утра, после бессонной ночи, проведенной на дискотеке в школьном актовом зале, в первом в моей жизни настоящем костюме, светлом таком, бежевом, в рубашке и галстуке, с документами в портфеле я шел по Ленинскому проспекту. Это был 1983 год.
Я шагал по проезжей части мимо универмага «Москва», наслаждался этим июньским утром и чувствовал абсолютную эйфорию от осознания, что иду не просто в университет, а сразу в новую жизнь. И вокруг меня не было ни одной машины.
Сейчас на Ленинском даже в час ночи, а то и в четыре утра не пройтись по проезжей части, чтобы на тебя не наехало какое-нибудь ревущее металлическое сооружение. А тогда это было возможно.
«Я покажу вам Москву, которой вы больше никогда не увидите»
Нечто подобное я увидел снова только в прошлом году. У меня был QR-код для посещения медучреждений, я посадил двух своих сыновей в машину и говорю: «Поехали! Я покажу вам Москву, которую вы больше никогда не увидите».
И мы проехали по Новому Арбату, по Манежной, по всему центру. И нигде никого! Никаких машин! «Вот это Москва моего детства», — сказал я им.
Сейчас, конечно, все снова пришло в норму. Пустых улиц больше нет.
Тогда, год назад, у нас, конечно, было легкое ощущение постапокалипсиса, но мы с ним быстро справились. Изначально все были настроены очень оптимистично. Эту волну не теряли и не теряем.
«Нас этому никто никогда не учил»
Университет я, к сожалению, не закончил. Проучился два с половиной года и ушел на вольные хлеба. Но вся моя жизнь так и осталась связанной с ним. Я постоянно там выступаю, провожу Дни первокурсника, как в прошлом и в этом году, и работаю. Я остаюсь его частью и не чувствую никакой оторванности.
Печально, конечно, что я так и не получил высшего образования, но тут не надо забывать, что это была за эпоха. Все стремительно менялось. Уже тогда классическое советское образование не отвечало требованиям времени и стоило не так уж много.
Нужны были совсем другие специалисты. И я со своим ближайшим другом и сподвижником Валдисом Пельшем начал активно заниматься рекламой, телевидением, съемками развлекательных передач и кучей других дел.
Нас этому никто никогда не учил. Мы все придумывали из головы. Сами. И ничего! Получилось!
Так у меня появилась профессия, которая кормила меня потом долгие и долгие годы.
Фото: из личного архива Алексея Кортнева
Когда вышла книга Виктора Пелевина «Generation П», я прочитал эти рассуждения о мире рекламы с большим интересом. Как человек безусловно талантливый на уровне гениальности, автор совершенно верно и точно подметил многие вещи. Но я, проработав 15 лет в разных рекламных агентствах, могу точно сказать: многое Виктор, конечно же, выдумал.
В конце 80-х и в 90-х мир московской рекламы был невероятно интересным, причудливым и хаотичным. Во-первых, было очень много бестолковщины. Правда, ее хватает и сейчас, но она хотя бы более формализована. А тогда мы всему только учились.
Конечно, к нам понаехали самые разные эксперты. Большей частью это были американцы и англичане, которые стали налаживать у нас рекламный рынок.
Мы впитывали все как губки. Каждый день по несколько часов мы тратили только на то, чтобы смотреть, как делается реклама в западном мире. Это была совершенно уникальная возможность — отсматривать лучшие зарубежные образцы, ведь они не транслировались на российском рынке. Кроме нас, рекламщиков, их вообще никто не видел.
Фото: из личного архива Алексея Кортнева
«Мы прицепили банку с этой шипучкой к станции «Мир»»
Смешного тогда было много. Мой любимый эпизод случился, когда мы работали на очень известный в мире шипучий напиток. Когда же это было? В каком-то лохматом году. Они меняли дизайн. По этому поводу шла мировая рекламная кампания. На этот ребрендинг ушли какие-то дикие миллионы долларов!
В России мы с нашей командой чего только ни делали. Например, мы прицепили банку с этой шипучкой к космической станции «Мир». Конечно же, в новом дизайне, в новых цветах. Эта банка потом так и летала в космосе, пока не затонула в океане вместе со станцией.
Потом мы купили рекламные секунды прямо перед выходом программы «Время». Тогда, да и сейчас тоже, они были не просто золотыми — бриллиантовыми. И вот перед выпуском новостей у нас шла пятнадцатисекундная заставка «Время шипучки», где мы сообщали какие-то идиотские новости об этом ребрендинге.
Кампанию финалил грандиозный концерт группы Spice Girls на Васильевском спуске, который вела какая-то супермодель. Кажется, это была Синди Кроуфорд.
Что могло пойти не так? Клиент отколол самое невероятное, что нам бы и в голову не пришло. Они не привезли новую продукцию.
В итоге рекламная кампания, в которую было вбухано какое-то совершенно космическое количество денег, закончилась заявлением в духе «А сам напиток мы представим вам через месяц». Косяк был не наш, а головного агентства. И это огромное счастье, потому что если бы такое сделали мы, нас всех, наверное, просто посадили бы.
«В больших агентствах заставляют работать по канонам»
Я работал в больших мировых агентствах, а там, к сожалению, свободы гораздо меньше, чем в маленьких фирмах. Любые твои идеи проходят утверждение где-нибудь в Дюссельдорфе или Ганновере. Однажды к нам вообще прилетел проверяющий из Аргентины, потому что был топ-менеджером, отвечавшим за проект, который мы рекламировали. Он прибыл в Россию, пришел на встречу, и пока мы ему рассказывали, что тут напридумывали, уснул. Проспал, наверное, часа полтора, проснулся, кивнул и уехал обратно в аэропорт.
Пропихнуть какую-то смешную и оригинальную идею в таких условиях очень сложно. У маленьких агентств такие штуки встречаются гораздо чаще. На внутреннем рынке время от времени появляются всякие слоганы, которые мне очень нравятся.
Например, на Новом Арбате одно время висел плакат «Пора по пабам!». Не помню, кого он рекламировал, но как красиво, как восхитительно сформулировано! Прекрасно же!
Рекламная цель подразумевает определенную остроту. И в этом деле кто-то работает по учебникам, а кто-то выдумывает такие яркие и юморные штуки. Конечно, последнее намного веселее, чем попытки удержаться в строгих рамках. Но, к сожалению, в больших агентствах заставляют работать по канонам.
Фото: из личного архива Алексея Кортнева
«У нас была изрядная доля везения и таланта»
Вся история «Несчастного случая» началась в 1984 году, собственно, я еще учился в университете. Там я и познакомился с Валдисом Пельшем и другими моими близкими друзьями и коллегами. Трое из них и сейчас играют в нашей группе.
Мы очень помогли друг другу на этапе становления.
Это было большое везение — найтись, встретиться. И, судя по всему, произошла такая взаимная «разгонка». Мы начали работать, как-то подстроились друг под друга, и стало получаться.
У нас была изрядная доля везения и, наверное, таланта. Без него ничего в итоге не вышло бы, как и без взаимной поддержки. Мы помогали друг другу и так шли вперед.
При этом у меня куча друзей и знакомых, которые начинали вместе с нами. Мы и сейчас близко дружим, довольно часто видимся и общаемся, но они давно занимаются совсем другими вещами. Мы все познакомились в студенческом театре МГУ, но из нескольких человек в итоге получился «Несчастный случай», а многие другие, закончив физфак, географический факультет, мехмат, ушли в совсем другие сферы. Сейчас они занимаются в основном торговлей.
«Всегда с легкостью бросал то, что не получалось»
Мне больше по душе начать что-то новое, чем вымучивать явно не выстрелившее старое. Я никогда не относился к своему творчеству слишком серьезно и всегда с легкостью бросал то, что не получалось. И это продолжается до сих пор.
Мы постоянно затеваем какие-то новые проекты и программы — как на телевидении, так и на YouTube.
Но если что-то не идет, не получается, оставляем и беремся за следующее. Идей предостаточно.
За все эти годы мы перебрали множество самых разных жанров: снимали передачи, ставили спектакли, придумывали мюзиклы. Чего мы только ни делали!
И бывало, что вещи, в которых мы сами были абсолютно уверены, не выстреливали. Например, так получилось с проектом «МузФак», который мы сейчас пытаемся пропихнуть на YouTube. Не получается. И вроде бы задумка отличная, нам самим очень интересно создавать этот проект, но просмотров — кот наплакал, и количество их никак не увеличивается. Очевидно, мы стали слишком архаичными. Мы пленники эстетики ХХ — начала XXI века, а сейчас она, судя по всему, уже неинтересна. Да и наша потенциальная аудитория — женщины за 50 — смотрят телевизор, а не видео в интернете. Мы в них не попадаем.
Проект, судя по всему, придется закрывать. Он нам обходится слишком дорого. И если мы не получаем никакой рекламы, не происходит никакой монетизации, оплачивать миллионами рублей съемки новых выпусков из своего кармана становится накладно. Мы, конечно, отсняли первые десять роликов, а потом поняли: все, нерентабельно.
Фото: из личного архива Алексея Кортнева
«У нас нет ни диктата, ни сектантства»
Мы, участники «Несчастного случая» и наши близкие друзья, долго и внимательно друг к другу присматривались. К тому же мы умеем идти на компромисс и признавать право друг друга на какие-то дела, помимо группы. Наверное, это и позволило нам столько времени продержаться вместе.
У нас нет ни диктата, ни сектантства, которое зачастую начинается в каких-то коллективах или, например, театрах, когда лидер выходит и говорит: «Вы пришли в самую лучшую группу на свете! Все остальное — фигня! Здесь вы не просто работаете! Здесь вы служите искусству». Вот у нас подобного нет и не было с самого начала.
Все мы имеем полное право параллельно заниматься и другой музыкой, и вообще другими, совершенно не музыкальными делами.
Кто-то из нас работает в рекламе, кто-то играет джаз, кто-то пишет музыку для кино и телевидения. Например, наш басист Рома Мамаев — известнейший московский хлебопек. Он снабжает своим хлебом магазины и дорогущие рестораны. И начал он этим заниматься, когда проиграл у нас на басу лет 15, наверное. Просто однажды ему пришло в голову, что он хочет еще и печь хлеб. Пожалуйста. Круто же!
«У нас не развивается болезнь замкнутого пространства»
Мне очень нравится, что участники группы приходят со своим уникальным опытом, которого набрались в других сферах жизни. Нам всегда друг с другом интересно. Мы не сидим в консервной банке, и у нас не развивается болезнь замкнутого пространства.
Свобода, которая есть у всех участников «Несчастного случая», не мешает, а обогащает нашу жизнь. Я в этом совершенно уверен.
И у меня никогда не было опасений, что из-за параллельных увлечений или работ моих друзей группа развалится. От нас по своей воле никогда никто не уходил. Было так, что один человек заболел, а еще один просто уехал жить на другой континент. Все. Остальных ситуация полностью устраивает.
На мой взгляд, быстрее развалится коллектив, в котором тебя насильно удерживают, заставляют кланяться в ножки и делать вид, что тебе все нравится. Если этого не происходит — не появляется и желания куда-то уходить. Свобода сближает людей. Этот принцип работает и в профессии, и в дружбе, и в любви. Чем меньше ты навязываешься, тем прочнее становятся твои связи с другими.
«Писать очередную рок-композицию мне просто скучно»
С годами все сильно изменилось. Если раньше, работая над новой песней, я испытывал творческий восторг и желание писать как можно больше, сейчас, честно говоря, я пребываю в некоторой растерянности. Я не очень понимаю, как и что писать. Прежние формы, язык, сама эстетика, на мой взгляд, исчерпали себя совершенно. В рок-н-ролле и роке писать уже толком нечего. Конечно, пишут многие, но по большей части получается какая-то чушь. И мне абсолютно ясно, что нужно осваивать какой-то новый язык. Но я все еще не понял, какой.
Мне очень нравятся некоторые сегодняшние группы и исполнители. Их не так уж много, но, например, это OQJAV, Сергей Сироткин и его группа Sirotkin, «Обе Две», Монеточка. Это инди-рок, а то и эмбиент-рок — музыка нам очень близкая, но все равно в ней слышится, как сильно поменялись и язык, и подход к аранжировке.
Я слушаю и понимаю, что так можно и, наверное, нужно писать, но сам пока не умею.
А если продолжать тиражировать то, чем я занимался последние почти 40 лет. Если честно, писать очередную рок-композицию мне просто скучно. Поэтому сейчас единственное, чем я занимаюсь, — большие проекты. Надеюсь, у нас все сложится, и скоро мы начнем писать очередной музыкальный спектакль для одного из московских театров.
Алексей Кортнев назвал будущее России «чудовищным»
«Возвращение к образцам Советского Союза»
Музыкант Алексей Кортнев из «Несчастного случая» даром что слывет главным шутником московской альтернативной сцены, накануне своего 55-летия настроение имел добродушное, но не самое шутливое, когда мы встретились с ним в джаз-клубе, перед концертом. Отмечать свой день рождения каким-то особым образом, несмотря на «отличную» дату в квадрате, он не стал, сославшись на увеличившиеся семейные заботы. Но остановить бесконечный мыслительный процесс о жизни, ее смысле и о том, что происходит вокруг, даже разросшаяся семья ему не помогает. «ЗД» с интересом обсуждает с артистом новости от съемок кино на околоземной орбите до запретов концертов неугодных музыкантов и размышляет о том, когда и при каких обстоятельствах в музыке случится что-то новое.
Фото: пресс-служба артиста
— Мы уже лет 10 живем в такое время, которое выглядит как застой в музыкальном мире. Толком ничего не происходит, люди перепевают старые песни, обращаются к старым тематикам, стилям. Затронуло ли это ва, и как вы думаете, когда это закончится?
— Я думаю, закончится это, когда сменится социальная и политическая формация в стране. Тогда что-то начнет меняться. Потому что застой в музыке, на телевидении, в кино — лишь отражение застоя в общественной жизни. Вы совершенно правильно упомянули вектор, по которому мы сейчас существуем. Наше будущее — это прошлое с точки зрения власть предержащих. У нас в перспективе — возвращение к образцам Советского Союза. Это чудовищная перспектива, потому что если вести огромную страну с ядерным потенциалом в сторону возвращения к советским догмам, то это путь в пропасть. Музыкальная индустрия эту тупиковую ситуацию прекрасно собой отражает. Большинство населения страны по-прежнему слушает тех же артистов, что и 30, а то и все 40 лет назад. Они выглядят сейчас как динозавры и поют как динозавры. Но на самом деле альтернативная музыка развивается: есть прекрасные инди-рок-музыканты, замечательные хипхоперы, которые не признаны официально, но они имеют огромные аудитории. Тот же Face находится в жесткой конфронтации с властями. Если бы ему разрешали, он давал бы концерты на стотысячные залы. Проблема стагнации в музыке еще и в том, что новому не дают развиваться.
— Может быть, запреты станут настолько сильными, что возникнет новая волна, которая пойдет…
— Съемки кино на космической орбите тоже похожи на возвращение к тенденциям Советского Союза. Чисто кинематографически есть ли в этом необходимость?
— Нет в этом никакой необходимости. Это просто такой пиар-ход на весь мир. Если у нас был первый человек в космосе, то сейчас будут первые режиссер и актриса в космосе. Не думаю, что какие-то космонавты от этого пострадают. Сейчас полеты в космос стали гораздо проще: не только для Джефа Безоса и Илона Маска, даже для нашего Рогозина. Космос превратился уже в некоторую рутину. Они туда летят не так уж надолго, и чужое место занимать будут недолго. Это, несомненно, пиар-ход, который наши постараются раскрутить на весь мир. Нужно же чем-то отвечать на частную космическую программу, которая развивается в Америке! Поскольку ничем другим мы пока ответить не можем, мы запускаем туда группу снимать кино. Если углубиться в экономику этого вопроса, то, наверное, она окажется жутко убыточной, но в этом есть некий чисто российский кураж. Если туда залететь, открыть бутылку шампанского и выпить, будет совсем хорошо! Представляю, как шампанское в невесомости будет себя вести. На одной бутылке, наверное, можно летать по станции некоторое время.
Фото: пресс-служба артиста
— Насколько мне удалось отследить, не знаю, согласитесь ли вы со мной или нет, но сейчас самый популярный видеожанр — это видеоинтервью. Причем интервью-портрет, который что-то раскрывает в человеке. Раньше такие вещи, как программа Познера или «Школа злословия», «Дибров», «Гордон», делались в основном для интеллектуалов. Сейчас же этим до отказа забит YouTube. Как вы думаете, с чем это связано?
— Я не смотрю видеоконтент и не являюсь потребителем YouTube и других соцсетей. Первое, что мне приходит в голову, это естественная реакция человечества на уменьшение личного общения. Чем меньше ты общаешься с людьми, тем больше ты склонен смотреть интервью, просто чтобы видеть человеческое лицо. Сотни тысяч лет развития человека приучили к тому, что самое интересное, что он видит в своей жизни, — это лицо другого человека.
— Я все же думала, что это из-за того, что люди кинулись в психоанализ, стали размышлять о своих талантах, искать предназначение, пробовать разные профессии. Сейчас в среде HR-специалистов считается нормальным, что человек после 30 меняет профессиональную сферу, а если человек не идет на этот второй виток развития карьеры, это ненормально уже.
— Да, так и есть. Но это если мы говорим о более или менее благополучных странах, хотя бы как наша. Не думаю, что в Сомали пользуется большим спросом видеоинтервью в YouTube. Просто еще и «жить стало лучше, жить стало веселей», как говорил Сталин. Человек получил больше свободного времени, он не обязан вкалывать, возделывая свою грядку. Человек, имеющий время для досуга, вообще склонен к самокопанию, к саморефлексии. Он наконец начинает задумываться о себе. Я думаю, это скорее благая тенденция, чем наоборот.
— Вернемся к музыке и вашей аудитории, мы сидим сейчас в сидячем джаз-клубе, скоро начнется концерт, публика ваша взрослеет вместе с вами?
— Конечно. Но относительно сидячего зала надо сказать, что «Несчастный случай» сформировался в театре. Все наши первые и последующие концерты были сидячими. Мы вышли на площадку с танцполом лет через 15 после того, как начали играть. Сначала мы играли камерную музыку без баса и барабанов, наши концерты были скорее музыкальными спектаклями. Поэтому для меня нормально, когда люди сидят и внимательно слушают. Мы полезли на сцену танцевального клуба после того, как много раз увидели, что люди танцуют в проходах. Я всю жизнь хотел играть музыку, которая заставляет человека слушать, а не танцевать. Вся наша танцевальная музыка — это побочный продукт, как попутный газ при нефтедобыче. Этот газ, кстати, просто сжигали, вместо того чтобы использовать, к сожалению… Печально было наблюдать эту картину из самолета, когда летишь ночью на восток. Однажды у меня был перелет из Москвы в Братск в кабине пилота, не скажу, какая авиакомпания и какой пилот меня пустил, но такой эпизод был. Я летел с пилотами и смотрел через их лобовое стекло — это невероятно красиво и интересно! На восток летишь прямо над вышками, на которых горит этот попутный газ, и ты понимаешь, что это просто отопление Вселенной и под тобой горят миллионы.
— Насколько я знаю, от славы вы не пострадали, наоборот, кое-какие бонусы получили.
— Да, вот, например, полет в кабине пилота. Возможно, я был единственным человеком, который совершил индивидуальный перелет по маршруту Ларнака—Калуга. В Калуге, оказывается, есть международный аэропорт, и туда можно прилететь из Ларнаки, пройти пограничный контроль, таможню. При этом, несмотря на свою известность, я никогда не лезу без очереди и не пытаюсь получить какие-то ништяки, потому что это очень стыдно. У нас как раз было несколько забавных эпизодов, мы откуда-то вылетали опять же… Помню прекрасно, как я иду с компанией своих друзей, и они видят, что можно проскочить, перелезть через ленточку, и куда-то бегут, а я один остаюсь. Мне говорят: «А ты что валяешь дурака? Почему ты здесь стоишь?» Вам это простительно, про вас просто скажут, что какие-то козлы побежали без очереди. А про меня конкретно скажут, по фамилии. Нет, мне мое имя дороже, чем 20 минут стояния в очереди.
— То, что сейчас происходит в шоу-бизнесе, вам лично не кажется стыдным?
— На мой взгляд, стыдно и противно молодиться и пытаться играть молодежную музыку, когда тебе 40, 50 и тем более 60 лет. Я абсолютно уверен, что нужно играть музыку для своих ровесников, потому что ты понимаешь их проблемы, знаешь их чаяния и страдания, что для них важно. По крайней мере в своем кругу. Опять Басков вертится на языке, давайте оставим его в покое и возьмем, например, Киркорова.
Фото: пресс-служба артиста
— Киркоров старается.
— Да все стараются, но делают одно и то же. «Несчастный случай» делает одно и то же уже 38 лет. Мы ни разу не попытались сделать какую-то электронную музыку или музыку в стиле кантри.
— У Земфиры хорошо получается экспериментировать.
— Земфира очень мобильный человек. Она — отдельная тема. Земфира — гений, а гении, они по другим критериям оцениваются. Для того чтобы быть гением, нужно быть такой, как она: социально неустроенной, одинокой, грубой. Гений должен жить в постоянном дискомфорте. Вот у нее зоны комфорта, по-моему, вообще нет, поэтому она все время пишет гениально. У нее как будто кожи нет на теле, ее все задевает. А меня уже ничего не задевает. У меня не только кожа есть, на мне еще 15 кг жира, нажитые к 55 годам, пятеро детей, дома, дачи, автомобили… Что мне писать? Какой, на фиг, рок-н-ролл? Какая музыка протеста? Против чего я протестую? Против того, как живу? Не буду я этого делать ни в коем случае. Поэтому джаз — наше естественное продолжение, музыка толстых.
— В свое время, когда джаз появился, это было что-то несусветное и ненормальное.
— Рок-н-ролл, когда появился, тоже был чем-то несусветным, даже в каком-то смысле когда-то эта музыка была королевой мира. Оперные певцы, правда, еще дольше были королями мира, когда ничего, кроме оперы, не было. На оперу молились лет 200, на рок — всего 40 лет. Но именно молились, это же был храм! Рок-клуб был храмом, куда приходили молиться, смотреть на Иисуса фактически. Сначала Beatles сказали, что они популярнее Иисуса, потом Oasis заявили, что они популярнее Beatles. Сейчас, слава богу, эта музыка встала на свое нормальное место — рядом с танго, джазом, вальсами, оперой, симфонической музыкой. Она стала просто музыкой, и все.
— Может появиться какой-то жанр, который сдвинет всю эту неизменную систему?
— Мне кажется, что сейчас зреет некий прорыв, но он будет в области аудиовизуального искусства. Технологии визуального искусства развились так, что это возможно. Рок возник, когда появилось электрическое звучание. Сейчас возникло видеозвучание, сейчас каждый звук подтверждается видео. Песня не может стать популярной, если нет клипа.
— Как же аналоговое исполнение?
— Это все останется для старичков. Оно обязательно будет, но это нишевое искусство. Собственно, новое — это TikTok, вот где аудиовизуальное искусство, вот где революция сейчас происходит. Там какой-нибудь чувачок поет иногда без слуха и голоса, но при этом он делает какую-нибудь смешную штучку, и это становится популярным. Наверняка на этом рынке уже формируются мастера жанра. Но я думаю, что не музыка станет следующим королем мира.
— Вы останетесь в своем жанре или куда-нибудь двинетесь?
— Не хочу никуда двигаться, я хочу лампового звучания. Мы с «Несчастным случаем» сейчас делаем программу, которую называем «Ламповый концерт», то есть чистая акустика, и под ламповым светом — оформим это торшерами. Мы никогда в жизни не стремились к стадионной популярности.
— Но все равно вас все знают.
— Знают не значит — любят. Популярность и слава — разные вещи. Ольгу Бузову знают практически все и практически все не любят. Я уверен, мы останемся на своей позиции и будем играть, как сегодня, для 200 человек, мне это очень нравится.
Фото: пресс-служба артиста
— Считается, что месяц перед днем рождения люди проживают сложно, в размышлениях о смысле жизни, с ними случаются неприятные истории. У вас это работает?
— У меня не возникало мыслей, зачем я живу, потому что я об этом и так думаю все время и как-то очень печально. Да, знаете, у нас все пошло наперекосяк. За месяц до дня рождения случилась смешная и печальная история. Мой сын Афанасий, которому сейчас 15 лет, два года назад, когда ему было 13 лет, продал несколько своих керамических изделий и купил билет на концерт Элтона Джона.
— Талантливый мальчик.
— Очень талантливый мальчик, торгует керамикой собственного производства. С билетами мы ему, конечно, немного помогли: чего-то доложили, но в целом мы считаем, что он их купил сам. Должны были лететь в Лондон на концерт, но в связи с ковидом его перенесли сначала на один год, а потом еще на один год. В итоге концерт должен был состояться 1 ноября 2021 года. Мы с Афанасием пошли в английский визовый центр, за бешеные деньги заполнили всякие формы, подали документы на британскую визу по такому поводу. Ее дают на полгода. Но вдруг Элтон Джон сломал ногу, и концерт 1 ноября не состоится. Его перенесли теперь на 3 марта. Нам дали визу, а она — до 1 марта… И это лишь одно из событий текущего месяца.
— Сочувствую. Но в этой истории есть еще более странный момент — человеку 15 лет и он летит на концерт Элтона Джона. Мы все прекрасно знаем, из какого века этот музыкант. Как получается, что подростки слушают сейчас такую старую музыку, где они ее находят?
— Эту музыку активно пропагандирует современное американское и английское киноискусство. Все франшизы, все блокбастеры, куча фильмов напичканы музыкой из того времени, настоящим арт-роком. Мои дети помешаны на больших группах 70-х годов. Они периодически ставят мне эту музыку, и я этому очень рад, спасибо большое Голливуду за это, особенно Marvel.
— У вас какое-то личное качество, которое помогает вам в жизни? Без чего вы бы не стали тем, кто вы есть?
— Толерантность. Умение воспринимать чужую точку зрения и идти на компромисс. Это то, что позволяет мне удерживать свою группу в течение 38 лет, у нас ведь состав практически не изменился. Мы иногда ссоримся, но ни разу не было такого, чтобы кто-то хлопнул дверью и ушел. Через пять минут после ссор с матерным иногда обрамлением мы начинаем разбираться, почему и кто неправ и, как правило, приходим к консенсусу. Я думаю, что это мне помогает больше всего и в семейной, и в рабочей жизни.
— Про толерантность говорить легко, но на практике она дается очень сложно.
— Совершенно верно, существует также тенденция, что толерантность начинает диктоваться и навязываться другим людям. Вот этого я уже терпеть не могу, это называется антитолерантность. Вообще в мире понятия демократии, либерализма, толерантности сейчас доводятся чуть ли не до собственной противоположности. Считается, что нормально быть либеральным и заставлять другого человека быть либеральным. Быть толерантным и заставлять вплоть до пыток, убийств, избиений другого человека быть толерантным. Это как возможно? Это то, что меня бесит в современном мире, причем очень сильно бесит. Лет пять назад я понял, что мы всем миром либеральную идею просто просрали! А ковид это подтвердил. Даже перед очевидной угрозой, в первую очередь для экономики, человечество не смогло никак объединиться. Даже вакцину друг друга не могут признать. Очевидно, либеральная идея провалилась, и человеческий маятник Фуко качнулся в другую сторону.
Фото: пресс-служба артиста
— Вы боитесь старости?
— Пока боюсь. Я жду того возраста, когда перестаешь бояться. На глазах стареет мама, ей уже 82 года, вот она вообще уже ничего не боится. У нее был период, когда я видел, что она подавлена, потом умер папа, и она была в глубочайшем горе. Папа умер довольно рано, в 67 лет, а ей было 63 или около того. С тех пор прошло много времени, в какой-то момент я увидел, что она стала совершенно спокойной. Она понимает, что это уже совсем близко, и абсолютно успокоилась. Я жду, когда успокоюсь тоже, ждать, наверное, еще лет 15.
— Вы не столько о старости говорите, сколько о смерти.
— Да. Боюсь прекращения вообще всего. Старости не боюсь, потому что я по сравнению с собой 20-летним уже старый, и что? Мало что я потерял: некую бешеную свободу и кураж.
— А что вы приобрели?
— Семью, конечно. И, собственно, все. Раньше я зарабатывал на себя одного, а теперь зарабатываю на нас всех. Зарабатываю гораздо больше, но в результате мне остается столько же, сколько в 20 лет, что вполне естественно. Что потеряно точно — это азарт. К великому сожалению, потерян жизненный азарт. Мне стало вообще неинтересно писать песни, потому что новые песни по-новому я писать не научился, а по-старому я искренне полагаю, что уже не надо.
— На мой взгляд, надо, потому что люди, рожденные в 60-х, 70-х и даже в 80-х годах, имеют внутри некую очень качественную этическую машину.
— Прекрасно понимаю, о чем вы. Но я не знаю новых средств выразительности. Может быть, уже никогда их не освою. Для моей вот этой этической машины, как вы прекрасно сформулировали, у меня нет интерфейса, который адекватно ее сейчас бы транслировал. Мне неинтересно писать очередную песню в стиле «Несчастного случая».
— Вы очень хорошо пишете о любви.
— По заказу — что угодно! Я сейчас больше всего пишу для спектаклей, для мюзиклов. Мне очень нравится, что получилось в мюзикле «Прайм Тайм». Я там был не один, привлек еще двоих авторов, и мы за месяц написали 20 номеров, из них несколько совершенно блистательных штук!
— Все-таки зря купировали «цирк» из ленинской цитаты про «важнейшими из искусств для нас являются кино и цирк»!
— Да, помню, эта фраза, обрезанная, без «цирка» длительное время висела на здании, по пути по Ленинградке, на Белорусском вокзале, справа. И я постоянно сталкивался с этой фразой.
— У вас так любят спрашивать про сумасшедший дом, но я хочу спросить, какие критерии нормальности могут быть для человека сейчас, если они вообще есть?
— Нормальный человек в Бирюлеве отличается от нормального человека на Покровке, не говоря уже от нормального человека где-нибудь в Вашингтоне, округ Колумбия. Для россиян нормально быть гетеросексуальными и не терпеть гомосексуализм, мы так воспитаны. За 15 лет привить толерантность в этой сфере невозможно. Объявлять нас по этой причине ненормальными нельзя. Во мне эта толерантность есть, у меня куча знакомых гомосексуалов, и что? Я не считаю ненормальными людей, которые их не любят. Для какого-нибудь человека, рожденного и выросшего на Портобелло-роуд в Лондоне, абсолютно ненормально то, что происходит в России: ненормально то, что мы живем с президентом-диктатором и ничего не пытаемся с этим сделать. А для нас, которые так живут уже лет 500, это нормально. По-другому здесь не бывало.
— Ну есть же какие-то психические отклонения, хотя в связи с популярностью идеи толерантности уже все нормально.
— Если психическое отклонение не ведет к тому, что человек начинает резать окружающих и вредить им, все остальное нормально. Если он любит бензоколонку и собирается на ней жениться, это никому не принесет вреда, кроме бензозаправщика. Милости просим…
За рамками беседы Алексей вспомнил еще одну неприятную и странную историю, случившуюся с его сыном в этом месяце, а затем нас окружили его старые друзья с рассказами о новом творчестве, и политические, да и музыкальные размышления растворились в свете дружеских улыбок. На сцене Алексей проявлял азарт и страсть к музицированию, несмотря ни на что. А в середине концерта и вовсе удивил и даже огорошил, исполнив песню «Как я стал предателем» группы «АукцЫон». Этот и другие неожиданные каверы свидетельствуют о том, что музыкант не оставляет творческих поисков, а значит, мы еще услышим что-то интересное.