мунье что такое персонализм
Эмманюэль Мунье, французский философ, основатель и глава французского персонализма
Вы будете перенаправлены на Автор24
Э. Мунье – французский мыслитель основатель движения персонализма, гуманист.
Биография Эмманюэля Мунье
Эмманюэль Мунье родился в 1905 году в Гренобле во Франции. Его отец был фармацевтом и хотел, чтобы сын пошел по его стопам и изучал медицину, однако Эмманюэль пошел против воли отца и занялся философией. Его научным руководителем был Ж. Шевалье, в 1928 году Мунье защитил диссертацию и занялся преподавательской деятельностью в лицеях Сент-Омё и Неёи.
В 1932 году Мунье вместе с единомышленниками основывает журнал «Эспри», через который декларирует идеи персонализма. Мунье отграничивает свой персонализм от индивидуализма, считая, что последний сосредоточен на человеке, как конечной и единственной точке, в то время как человек главным своим свойством имеет открытость, как к миру, так и к другим людям, а также к богу.
В 1935 году выходит том «Эспри» под названием «Революция персоналистская и общностная» в котором Мунье излагает главные идеи своей философии, связанные с необходимость преобразования как отдельной личности, так и общества в целом, поскольку капиталистическая система ориентирована на экономику и товар, а потому убивает духовную жизнь и бытие человека. Вместе с тем Мунье не рассматривает свой персонализм в качестве учения или строгой теории, он позиционирует его как некое вдохновение.
В том же году Мунье переезжает в Брюссель, где преподает в лицее, а в 1940 перебирается в Лион, для организации издания «Эспри» в южной Франции. Вскоре Франция капитулирует и новое коллаборационистское правительство запрещает издание «Эспри» основные идеи которого безусловно им оцениваются как опасные.
Готовые работы на аналогичную тему
Мунье принимает участие в движении «Сопротивления», в 1942 году его привлекают к суду, но оправдывают за недостаточностью доказательств. После освобождения Франции издание «Эспри» возобновляется, в журнале обсуждаются наиболее актуальные проблемы, связанные с политическим и этическим миропорядком.
Умирает Мунье в Париже в 1950 году.
Основные его произведения:
Основные идеи персонализма Мунье
Большое влияние на формирование философии Мунье оказал экономический, политический и общественный кризис Франции в 30-ых годах, который рассматривался философом как кризис цивилизационный, как маркер неверного развития общества в настоящее ему время.
Одной из главных причин этого кризиса и проблем современности Мунье полагал выпадении личности как из поля зрения общества и экономики, так и из сферы внимания самой власти. Личность, отдельный человек становились лишь винтиком, средством в системе товарно-денежных отношений, что по мнению Мунье было недопустимо.
Основная идея персонализма заключалась в наложении радикально гуманистических воззрений на религиозно-католическое основание. Личность, персона – вот что должно стоять во главе всего, по мнению Мунье, именно на удовлетворение ее интересов должна быть ориентирована и политика, и общественная жизнь. Однако во избежание конфликтов и противостояний, которые могут вызвать расширение эгоистических потребностей личности, Мунье видит основу ее существования в восприятии и следовании заветам и морали католической церкви.
Мунье выделяет у личности два пласта, две линии существования:
Вовлечение есть определяющая тенденция существования личности в обществе. Мунье радикален – «жить значит любить». Только вовлеченность в дела и страдания ближних, только любовь к другому, через которую человек способен познать и полюбить самого себя, могут являться надежными основания для построения гармоничного и справедливого общества, продвижение и развитие данных ценностей есть главная цель персоналитической революции, о которой говорит Мунье со страниц «Эспри».
Трансцедентирование составляет вторую, не менее важную составляющую жизни личности. Это преодоление себя и обстоятельств, движение к идеалам, к богу. Бог представляет собой совокупность тех недостижимых идеалов и целей, к которым должен стремится каждый член общества, он играет роль путеводной звезды выводящей бытие человека на новый уровень.
Взгляды Мунье на общество и государство
Одной из ведущих тем в творчестве Мунье является критика современных ему обществ, а также разработка собственной утопии, основанной на славе социалистических и христианских идей и ценностей.
Мунье яростно выступает против капиталистической системы, выдвигая ей целый ряд обвинений:
Главным способом разрешения означенных проблем Мунье видит революцию, которая должна протекать на двух уровнях. Это революция социально-экономическая, целью которой является перестройка общественно устройства с ориентацией на человека и признания его высшей ценностью, а также персоналистическая революция. Последняя признавалась Мунье значительно более важным фактором.
Несмотря на значительную приверженность марксистским По данной теме мы уже выполнили реферат На Ваш выбор! подробнее идеям, Мунье подвергает критике и социалистические идеи. На взгляд философа социалисты чрезмерно сосредоточены на экономическом базисе, в то время как ведущую роль в преобразовании общества играет базис духовный, а именно католическое вероучение.
Мунье близок к анархическим взглядам, в его утопическом обществе распространена коллективная частная собственность, а прерогатива власти находится у органов местного самоуправления, однако философ признает необходимость федерального управления, за которым должны быть закреплены контролирующие функции.
Персонализм
Эммануэль Мунье следующим образом формулирует кредо личностного существования: «я существую только в той мере, в какой я существую для другого, и в пределе «быть» означает любить. Эта истина и есть персонализм. «.
Однако зарождение понятия личности французские персоналисты связывали с христианством, которое, как отмечал и Мунье, первым заговорило о множественности человеческих душ и призвало каждую из них внутренне приобщиться к божественному. «Глубинный смысл человеческого существования состоит. в том, чтобы переменить «тайну своей души», чтобы принять в нее Царство Божие и воплотить его на Земле». Идея о воплощении Царства Божия на Земле стала программной в философии французского персонализма. В отличие от традиционного христианства, нацеливавшего человека главным образом на созерцательную жизнь, Мунье и его соратники сделали акцент на жизни активной, придав идее о воплощении божественных ценностей на Земле вполне конкретный вид.
Французский персонализм родился как реакция левых католических мыслителей на противоречия и проблемы, которые поставило перед индивидом общественное развитие в начале XX в. В основе всей проблематики персонализма во Франции лежит вопрос о «кризисе человека», который сторонники этого течения пытаются осмыслить как следствие общего кризиса буржуазной цивилизации. В буржуазном обществе человек, по словам Мунье, полностью подчинен производству, конкретные люди заменены юридическими абстракциями, а сама капиталистическая цивилизация представляет собой «режим безответственности и эгоизма«.
В начальный (предвоенный) период своей деятельности философы-персоналисты в поисках сущности человека обращаются к практической стороне его жизнедеятельности и пытаются определить роль труда в его жизни, пользуясь понятием «вовлечение«. В этом сказывается определенное влияние марксизма, который первоначально воспринимался Мунье сквозь призму взглядов Н. Бердяева. В первом номере «Esprit» Бердяев опубликовал статью «Правда и ложь коммунизма», которую Мунье сразу отметил как весьма содержательную. К наиболее значительным «истинам» коммунизма русский мыслитель относил критику буржуазного общества, его пороков и противоречий, развенчание эксплуатации человека человеком, призыв к изменению социального порядка, угнетающего индивида, стремление придать мышлению и деятельности людей универсальный характер.
Несмотря на сильное влияние идей Бердяева, Мунье был не согласен с тем, как русский философ трактовал проблему объективации. Бердяев не верил в возможность самореализации человека во внешнем мире; для него конфликт между материей и духом, имманентным и трансцендентным был абсолютным, а потому неразрешимым: «дух революционен, материя же консервативна и реакционна», «дух хочет вечности, материя же знает лишь временное». Мунье и его единомышленники диалектически понимали взаимодействие духа и материи и в этом видели главное условие для самоосуществления человека как личности. В работе «Персоналистская и общностная революция» Мунье пишет о трех основных измерениях личности: призвании, воплощении и объединении, где акцент делается на «воплощении в труде». Труд, считает Ж. Лакруа, «это не акцидентальное определение человека, но сама его сущность, метафизическое условие его бытия. Человека можно определить как существо, способное трудиться».
Слово «революция», бывшее в 30-х годах символом борьбы за «светлое будущее», получает в персонализме своеобразную трактовку. Мунье уверен, что коренное преобразование жизни людей невозможно без их общих усилий и прежде всего без их духовного возрождения, без духовной революции. При этом он считал, что любые экономические и социальные перемены, идущие сверху и осуществляемые небольшой кучкой людей, не в состоянии привести к слому изжившую себя систему; они непременно завершатся только перераспределением богатств. По его убеждению, революция должна быть одновременно и духовной и экономической: «. духовная революция будет экономической или ее не будет вовсе. Экономическая революция будет духовной или она не будет никакой».
Пытаясь описать понятие божественной трансценденции, персоналисты ссылаются (как и в случае с личностью) на его принципиальную неопределимость. Вполне достоверно можно утверждать только следующее: понятие божественной трансценденции, или Бога, содержит в себе указание на некоторый предел человеческих возможностей, где, с одной стороны, обнаруживается конец человеческого мира и становятся немыслимыми все человеческие представления и масштабы, и где, с другой стороны, именно в силу этого приобретает смысл сам человеческий мир.
«Личность существует только в движении к другому, познает себя только через другого, обретает себя только в другом». Персоналистское общество, контуры которого пыталась очертить «личностная философия» должны основываться на серии своеобразных актов, которым, как считает Мунье, нет аналогий в Универсуме: умение личности выйти за собственные пределы и открыться «другому», понять его и в поисках взаимного согласия стать на его точку зрения; способность взять на себя судьбу «другого», разделить с ним его тяготы и радость, быть великодушным, не рассчитывая на взаимность, хранить созидающую верность «другому» на протяжении всего жизненного пути.
В итоге Мунье следующим образом формулирует кредо личностного существования: «я существую только в той мере, в какой я существую для другого, и в пределе «быть» означает любить. Эта истина и есть персонализм. «. Под любовью философы-персоналисты понимают не природное (сексуальное, родственное) отношение, а отношение сверхприродное, новую форму бытия: она даруется человеку по ту сторону его естества, требуя от него возможно полной самореализации в свободе. Акт любви, по Мунье, это неопровержимое cogito человека: «Я люблю, значит, я существую, и жизнь стоит того, чтобы ее прожить».
Значение искусства философы-персоналисты видят прежде всего в том, что только ему дано выразить невыразимую сущность божественной трансценденции. При определении трансценденции человек прибегает к помощи символического языка, назначение которого состоит в том, чтобы раскрывать связь человека со священным. По мнению персоналистов, эта цель наиболее полно реализуется в искусстве, которое, как считает Мунье, «открывает нам мир в его глубинной реальности и каждое отдельное бытие в его связи со Всеобщим». Высшим назначением искусства объявляется проникновение во внутренние бездны человека, в ту его суверенную сферу, где обнаруживается присутствие божественной души и ощущается соседство человеческого с божественным. Особое значение искусства связывается с той ролью, какую оно играет в обеспечении подлинного общения людей, которое, по мнению философов-персоналистов, осуществляется через художественные произведения. Благодаря искусству этическая взаимность сознании получает эстетическое подтверждение и обоснование. Вместе с тем художественное творчество признается вершиной человеческой деятельности, деятельностью как таковой: в акте художественного творчества человек реализует себя как свободный целеполагающий субъект, поскольку осуществляет не заранее предустановленную деятельность, как это, например, происходит в труде, а творит новую реальность, постоянно пребывая по ту сторону от повседневной жизни и стремясь соединиться с идеальной сущностью всех вещей; художник «видит мир в Боге и намеревается реализовать Бога в подлунном мире».
Французский персонализм оказал значительное влияние на философские и социальные учение XX в. Его идеи стимулировали переориентацию официальной доктрины католицизма, вынужденного изыскивать новые формы присутствия церкви в мире. Начиная с пасторской конституции 1965 г. «О церкви в современном мире», в которой речь идет о способах реализации диалога церкви с миром, персоналистские принципы в различных версиях появляются в документах Ватикана (учение о ценности земной жизни и активной вовлеченности человека в мирские дела, о необходимости участия всех людей в совершенствовании общественных отношений, о взаимоотношении божественного и человеческого), а учение о человеке и его личностном содержании становится одной из центральных проблем официального католицизма. Принципы католического персонализма лежат в основе теологии и философии мира папы Иоанна Павла II, главной проблемой которых признается трактуемое с позиций персонализма единство личности и человеческой общности. В середине 60-х годов в русле католического модернизма складываются различные теологические направления, где осмысливаются острые проблемы современности, начало чему было положено французским персонализмом. Уже в самих названиях некоторых «новых теологий» воспроизводятся проблемы, обсуждение которых в рамках католического мировоззрения началось философами-персоналистами из группы «Esprit»: «теология революции», «теология труда», «теология личности», «теология любви».
Особую актуальность на исходе XX в. философское учение французского персонализма приобретает благодаря понятию личности, ставшему сегодня символом гуманизма. П. Рикёр с полным основанием считает понятие личности самой плодотворной из всех идей персонализма и находит его более перспективным, чем такие концепты как сознание, субъект, человеческое Я; именно понятие личности лежит в основе всемирной гуманистической стратегии, нацеленной на отстаивание и укрепление общечеловеческих ценностей.
IV ПЕРСОНАЛИЗМ МУНЬЕ
Все, что мы сказали до сих пор, показывает, как чужд был Мунье тем крайне правым и центристским формам идеологии христианского персонализма, которые, опираясь на средневековые тексты Фомы Аивинского, косвенно защищают тезис о том, что человек —не высшая ценность, что он как личность — средство реализации замыслов церкви, чрезвычайно далеких от программы разрушения социальной структуры капитализма. Но персонализм как идеология не сводится к этой одной конструктивно-реакционной разновидности.
Действительно, для многих из нас персонализм как философская доктрина и концепция человека связан с таким обоснованием самобытности человека, которое ведет к общественной изоляции и одиночеству. Человек как личность является частью природы и общества, как индивид — бытием, обладающим свободной волей. Подчеркивание независимости действий индивида от природы и общества, нравственной независимости индивида, отвечающего только перед богом и индифферентного к обществу, и, наконец, указание на отсутствие связи между общественными целями и целью индивида, состоящей в соединении с богом после смерти, послужило многим современным реакционерам теоретической основой для того, чтобы отвернуться от насущных вопросов жизни общества и замкнуться в духовном мире внутреннего самосовершенствования.
Мунье отмежевывается от такого персонализма. Ему чужды столь крайний спиритуализм и равнодушие к миру реальных человеческих проблем. Он считает совершенно чуждым себе такой персонализм, который под лозунгом «защиты человеческого индивида» скрывает крайний социальный консерватизм.
Он отмежевывается также от того персонализма, который представляет собой явную или скрытую защиту идеалов буржуазного либерализма, поднятых до ранга внеисторических, священных и неприкосновенных идей. Мунье возражает против индивидуалистического понимания свободы. То, что имеет якобы вечную общечеловеческую ценность, он рассматривает как исторически и социально определенную форму индивидуализма и эгоизма.
И наконец, он противопоставляет свою концепцию тем точкам зрения, согласно которым считается возможным защитить человеческую личность от отчуждения лишь в маленьких коллективах, где нет опасности обезличивания и абстрактности взаимоотношений между людьми (анархистская концепция). «Эти люди не понимают,— пишет Мунье,— что хорошо руководимая крупномасштабная организаций представляет собою эффективный и быстродействующий способ устранить различные виды зависимости, которые все еще подавляют человеческую личность. Они забывают, что силы, противодействующие освобождению, тоже сплочены в крупномасштабную организацию и именно в таком крупном масштабе придется их сломить. Обращая внимание на основное условие духовного обновления и приуменьшая вместе с тем роль политического фактора в условиях нынешней взаимозависимости всех сил, чрезмерно расчленяя и дифференцируя жажду освобождения и стремясь обеспечить ей слишком много сиюминутных результатов, эти люди отчасти разоружают участников той борьбы, которая ведется всеми для блага всех»
Отмежевавшись от этих персоналистских концепций, Мунье выступает против стремления рассматривать его взгляды как закончен- ную систему. Он называет свой персонализм просто методом, перспективой, обязательством. Перспективу он видит в укреплении единства жизни в материальном, духовном и трансцендентном аспектах, в выявлении и преодолении кризисов, возникающих на этом пути в ходе историческою процесса. Что касается метода, то он выдвигает на первый план постулат непосредственного анализа исторической обстановки, определяющей эффективность конкретных мероприятий.
Мунье подчеркивает, что его персонализм—• не система, а постоянное усилие, направленное на то, чтобы понять и преодолеть всю полноту кризиса человека XX века. Он подчеркивает также, что нельзя сформулировать требований того, «что мы иной раз называем «духовной революцией», не опираясь на анализ структур, которые зависят от чисто политической и экономической революции»Тут мы возвращаемся к ранее обсуждавшейся проблематике: снова возникает проблема связей с рабочим движением и социализмом. Мунье хочет путем революции спасти гибнущие в условиях буржуазной цивилизации гуманистические ценности. «Персонализм,—пишет он,— заставляет нас сегодня вскрывать и разоблачать все мистификации, которые из боязни социальных преобразований прикрываются его ярлыком; он должен решительно включиться в борьбу за народную демократию, пути к которой ищет сегодня Европа»1.
Ответственность за судьбу современности и будущие судьбы мира, живое причастие к движению на стороне левых сил толкают Мунье к общественной деятельности. Но он так и не выходит за пределы интеллектуальной работы: борется за преодоление общественной изоляции кругов молодой католической интеллигенции, создает трибуну для дискуссий, диалога и взаимопонимания между людьми с разными мировоззрениями. Однако, исключая один короткий период еще до войны, когда он пытался создать политическую организацию и приблизиться к действительной общественно-политической практике (впрочем, без особого успеха), Мунье ограничивается анализом интеллектуальной действительности и идейных деклараций. Неужели это пережитки «клерикализма», как утверждают некоторые католические публицисты? Нам вопрос представляется намного сложнее.
Ведь мы, право же, знаем в рамках христианства не много случаев столь резкого в своей критике и столь четкого анализа отрыва идеи от мира реальных действий. Мунье клеймит равнодушие эгоцентристов, считая его обратной стороной социального конформизма, укрепляющего правые силы. Он упрекает декадентские философские течения в том, что они утверждают состояние деперсонализации, невозможности развития душевных сил человека, ослабляют волю народа к революционной борьбе. Он критикует как самовлюбленность бесплодных прекраснодушных моралистов, так и позицию всеобъемлющего скептицизма и ту критически-анархистскую позицию, которая удовлетворяется одним отрицанием, не выдвигая программу созидательной деятельности. Он критикует отрыв мышления от социального опыта, а сам фактически избегает политической деятельности.
Ежи Турович в предисловии к цитируемым здесь избранным сочинениям Мунье, рассказывая о времени создания журнала «Эспри», пишет: «Возникает идея создать, кроме журнала, политическое движение: оно принимает название «Третья сила», во главе его встает друг Мунье, Жорж Изар, ныне известный парижский адвокат, связанный с социалистической партией. Но брак «Эопри» с «Третьей силой» оказывается неудачным, уже с самого начала возникают трения, Мунье отстаивает независимость журнала, он не хочет превратить его в партийный орган. И уже в 1933 г. происходит разрыв» Но чтение сочинений Мунье заставляет искать другие причины этого разрыва. Мунье не хочет быть «третьей силой», он хочет быть силой, каким-то образом связанной с рабочим движением. Но он не находит себе реального места в мире политических сил. И за ним не стоит сколько-нибудь широкое движение, которое он мог бы присоединить к силам революции.
Таким образом, здесь перед нами встает до- вольно сложная проблема. Ибо как ложью является утверждение, что Мунье просто в силу своего демократизма был противником антикоммунизма, как не соответствует истине мнение, что он хотел примкнуть к рабочему движению, чтобы изменить его изнутри, так неверно и мнение, будто Мунье был решительным сторонником деятельного сотрудничества с коммунистической партией как представительницей рабочего класса.
Не подлежит, однако, сомнению, что Мунье увлекался марксизмом, что он пытался приблизиться не только к теории освобождения пролетариата, но и к живому движению. Подробный анализ этого вопроса помог бы нам увидеть драматический путь преодоления сомнений и их возрождения, увидеть источники идейных увлечений Мунье. Мы бы наблюдали, как одна за другой рушатся реформистские иллюзии социал-демократического «пути к социализму», как формируются взгляды на средства и формы революционной борьбы за социальные преобразования. Мы бы поняли также, как ускоряет подобную эволюцию — ускоряет в положительном смысле — преодоление сектантских заблуждений в рабочем движении.
Говоря о различиях между Мунье и представителями других течений современного ка- толицизма, важно показать и то, что в принципе отличает философию человека у Мунье от марксизма. Марксизм дает радикальное учение о человеке. Мунье в своей практической философии пытается соединить антропоцентризм в подходе к социальным проблемам с метафизическим теоцентризмом. Эти различия проявляются и во многих других вопросах. Например, марксизм, опираясь на достижения общественных наук, говорит о ликвидации религиозного отчуждения в коммунистическом обществе. Для Мунье, который выражает здесь не объективные обстоятельства, а лишь свое горячее желание, ликвидация религиозного отчуждения означает отрыв религии от буржуазной культуры и цивилизации и соединение с культурой и цивилизацией социализма. Более подробная характеристика этих вопросов дала бы нам ключ к пониманию туманного характера ряда общих положений и противоречий Мунье во многих фундаментальных теоретических проблемах. Она бы в особенности пролила свет на непреодолимые трудности, порожденные попытками примирить католическое мировоззрение, основанное на неверии в самодовлеющую силу и мудрость человеческих действий, с гордой позицией материалистической философии, которая считает человека мерой всех вещей и проповедует мировоззренческий оптимизм, вытекающий из объективного понимания связи новых, социалистических социально-экономических условий с новым типом мышления и новыми формами отношений между людьми. Она бы показала силу пут, сковывавших гуманизм Мунье, а также причины его сомнений и нерешительности в практической деятельности при выборе конкретных путей поведения на общественно-политическом фронте.
Не касаясь всей совокупности относящейся к этому идейно-теоретической проблематики и возвращаясь лишь к вопросу о связи теории с практикой, мы повторяем: Мунье хотел быть практиком, но, сделав в принципе теоретический выбор, он не сумел найти формулу практической, конкретной деятельности.
Это связано, как нам кажется, с чересчур общим характером его тезисов, касающихся общественных отношений, экономики и политического строя. Его социальный анализ лишен живой исторической диалектики. Поэтому связь эволюции и политической игры определенных общественных сил с миром материальных классовых интересов представлена им слишком поверхностно и туманно. Его выступления против капиталистической собственности также были недостаточно ясны и однозначны. К тому же они всегда порождали сомнения в основательности экономических знаний их автора. Сам Мунье все острее ощущал эти недостатки, что нашло выражение в следующих словах его последнего манифеста: «Действие всегда выражает определенную философию человека и истории, но выражает ее лишь в сопоставлении с непосредственным анализом фиксируемых в опыте обстоятельств, в раміках которых предпринято действие. Если этот анализ не связан всесторонне с суждением, которое руководит действием, то доктрина получается расплывчатой, ее практические рекомендации неопределенны и всякий можег произвольно ее толковать.
Поэтому, чтобы включить персонализм в ход исторической драмы современности, недостаточно твердить: человеческая личность, содружество, полнота человечности и т. д. Необходимо говорить также: конец западной буржуазии, возникновение социалистических структур, новая функция рабочего класса. Необходимо также из года в год углублять анализ сил и возможностей. Без этого персонализм станет идеологией на все случаи жизни, притупится его революционное острие, он будет поставлен на службу консервативной или реформистской лени»80.
Поскольку трудно оспаривать ряд недвусмысленных формулировок, в особенности же программный манифест Мунье «Что такое персонализм?», то многие просто-напросто искажают смысл его слов, неправильно толкуя их. Не ограничиваясь использованием неясности или расплывчатости некоторых тезисов, они подгоняют все учение Мунье к своим собственным взглядам и искажают его постулаты в соответствии с требованиями их собственных программ. Отсюда ослабление звучания его слов и своеобразная интерпретация их. Так, например, ксендз Стефан Мойса в своей статье, опубликованной в «Знаке», попытался воздвигнуть куда более мощную, чем на самом деле, преграду между богословскими рассуждениями Мунье, в которых он оставался верен «священному писанию», и его практическими заключениями, в которых он, по словам ксендза, «спешил с выводами, скорее продиктованными требованиями времени, чем вытекающими логически из теоретического учения»’. С точки зрения Мойсы, высказывания Мунье о судьбах современного христианства и значении «некоторых течений» для хода истории представляют собою «более чем сомнительные гипотезы».
Отсюда также участившиеся в последнее время попытки представить устаревшими идеи Мунье и выдвигаемые им проблемы. Стефан Вильканович, например, пишет, что основное внимание Мунье было сосредоточено на классически понимаемой социальной проблеме — на распределении национального дохода. «Сегодня,— заявляет Вильканович,— это, безусловно, не является для стран Запада главной социальной проблемой. И поэтому Мунье уже классик, принадлежащий к эпохе, которая кончилась несколько лет назад»81.
Мы не будем здесь комментировать эту точку зрения. Во всяком случае, проблематика, поднимаемая Мунье, отнюдь не кажется нам устаревшей. Мы видим в ней полный внутренней борьбы и глубоких идеологических конф- ликтов путь мыслителя к открытию новой социальной перспективы. У нас, в Польше, актуальность этих проблем ощущают прежде всего те католики, которые смотрят на будущее своей родины сквозь призму социалистических преобразований. Для них Мунье сегодня является духовным наставником в не меньшей степени, чем он был им до войны для тех молодых католиков из «Слова» и «Культуры», которые имели мужество выйти навстречу большим социальным проблемам и решать их в согласии со своей человеческой совестью.