муж подает на развод что делать православие

Расторжение брака: взгляд церковного канониста

Бесе­да с про­фес­со­ром Мос­ков­ской Духов­ной Ака­де­мии про­то­и­е­ре­ем Вла­ди­сла­вом Цыпи­ным.

Свят и нерасторжим

При сотво­ре­нии людей брач­ный союз Бог уста­но­вил для нераз­рыв­но­го соеди­не­ния супру­гов в одну плоть, так что хри­сти­ан­ский закон про­воз­гла­ша­ет свя­тость семей­но­го сою­за и его нерас­тор­жи­мость. Это под­дер­жи­ва­ет досто­ин­ство чело­ве­че­ской при­ро­ды, с одной сто­ро­ны, и с дру­гой, даёт бла­го нашей жизни.

Цер­ковь даёт нам пра­ви­ла счаст­ли­вой семей­ной жиз­ни. Имен­но с этой точ­ки зре­ния необ­хо­ди­мо рас­смат­ри­вать кано­ни­че­ские осно­ва­ния для раз­во­да, суще­ству­ю­щие сего­дня, что явля­ет­ся лишь его юри­ди­че­ской, фор­маль­ной сто­ро­ной, логи­ка кото­рой тако­ва: он допус­ка­ет­ся, когда брак фак­ти­че­ски утра­тил свой смысл.

Это не инструк­ция о том, как раз­во­дить­ся «по-цер­ков­но­му», а все­го лишь ука­за­ния на то, что делать, если брак уже рас­пал­ся. Неда­ром в Церк­ви нет ника­ко­го чина «раз­вен­ча­ния» или «цер­ков­но­го» развода.

Есть толь­ко бла­го­сло­ве­ние на вто­рой брак, кото­рое необ­хо­ди­мо полу­чить у епи­ско­па, если чело­век после рас­па­да бра­ка решил вновь создать семью.

Основ­ной вопрос темы нашей бесе­ды дол­жен был бы зву­чать ина­че: при каких обсто­я­тель­ствах мож­но гово­рить о том, что брак утра­тил смысл?

Сам Гос­подь в Еван­ге­лии вполне опре­де­лён­но ука­зы­ва­ет на одно един­ствен­ное осно­ва­ние для рас­тор­же­ния бра­ка – это вина пре­лю­бо­де­я­ния: «кто раз­во­дит­ся с женою сво­ею не за пре­лю­бо­де­я­ние и женит­ся на дру­гой, тот пре­лю­бо­дей­ству­ет; и женив­ший­ся на раз­ве­дён­ной пре­лю­бо­дей­ству­ет” ( Мф. 19:9 ).

Испо­ве­дуя этот взгляд на брак, Цер­ковь, одна­ко, не мог­ла не счи­тать­ся с чело­ве­че­ски­ми сла­бо­стя­ми, со злой волей людей, нахо­дя­щих­ся внут­ри Церк­ви. Исхо­дя из прин­ци­па ико­но­мии, снис­хож­де­ния и мило­сти к немо­щам людей, но осно­вы­ва­ясь на двух пер­во­на­чаль­ных при­чи­нах раз­во­да (смер­ти одно­го из супру­гов и изме­ны одно­го из них), она сфор­му­ли­ро­ва­ла целый ряд дру­гих причин.

Так, напри­мер, к смер­ти супру­га при­рав­ни­ва­ет­ся его без­вест­ное отсут­ствие в тече­ние дол­го­го вре­ме­ни: в таком слу­чае остав­ша­я­ся сто­ро­на при­зна­ет­ся вдов­ству­ю­щей и не обя­за­на томить­ся далее в без­на­дёж­ном ожидании.

Развод как наказание

Цер­ков­ное брач­ное пра­во, в том чис­ле нор­мы, каса­ю­щи­е­ся рас­тор­же­ния бра­ка, фор­ми­ро­ва­лось на про­тя­же­нии сто­ле­тий. При этом кано­ни­сты опи­ра­лись на еван­гель­ские запо­ве­ди, хотя им при­хо­ди­лось учи­ты­вать осо­бен­но­сти свет­ско­го законодательства.

Основ­ные усло­вия заклю­че­ния и рас­тор­же­ния бра­ка, запе­чат­лён­ные в кано­нах Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви, заим­ство­ва­ны из Визан­тии, одна­ко со вре­ме­нем они пре­тер­пе­ли неко­то­рые изме­не­ния, впро­чем, не очень существенные.

Когда раз­вод на осно­ва­нии лишь вза­им­но­го согла­сия супру­гов был исклю­чён из визан­тий­ской пра­во­вой прак­ти­ки, сохра­ни­лось несколь­ко при­чин, давав­ших закон­ное осно­ва­ние для рас­тор­же­ния бра­ка: преж­де все­го, изме­на, а так­же те слу­чаи, кото­рые мож­но было рас­смат­ри­вать как ана­ло­гию супру­же­ской невер­но­сти или смерти.

Изме­на одно­го из супру­гов дока­зы­ва­лась в суде с помо­щью сви­де­тель­ских пока­за­ний, либо фак­том рож­де­ния ребён­ка или бере­мен­но­стью, при усло­вии дол­го­вре­мен­но­го отсут­ствия мужа. К измене при­рав­ни­ва­лось и добрач­ное рас­пут­ство жены, в том слу­чае, если муж не знал о нём до свадьбы.

Изме­на пере­ста­ва­ла быть при­чи­ной для раз­во­да, если обе сто­ро­ны ока­зы­ва­лись винов­ны в ней, а так­же, если постра­дав­шая сто­ро­на уже про­сти­ла супру­гу его пре­ступ­ле­ние пря­мо или кос­вен­но, т.е. про­дол­жая с ним жить семей­ной жизнью.

Госу­дар­ствен­ный пре­ступ­ник лишал­ся граж­дан­ских прав, поэто­му супру­га была обя­за­на пре­кра­тить брак.

В Рос­сии до 1917 года не тре­бо­ва­лось обя­за­тель­но раз­во­дить­ся с поли­ти­че­ским пре­ступ­ни­ком (всем изве­стен слу­чай с жёна­ми декаб­ри­стов), одна­ко лише­ние сво­бо­ды на дли­тель­ный срок или ссыл­ка на веч­ное посе­ле­ние в Сибирь дава­ло пра­во дру­гой сто­роне тре­бо­вать развода.

Расторжение брака не по вине супругов

При­чи­на­ми без­услов­но­го рас­тор­же­ния семей­но­го сою­за, не свя­зан­но­го с про­ступ­ком одно­го из супру­гов, явля­лась, напри­мер, неспо­соб­ность к супру­же­ско­му сожи­тию, при­об­рё­тен­ная до вступ­ле­ния в брак (жена мог­ла искать раз­во­да по этой при­чине лишь через 2 года с момен­та нача­ла семей­ной жизни).

Бес­пло­дие жены, в отли­чие от язы­че­ско­го рим­ско­го пра­ва, не при­зна­ва­лось осно­ва­ни­ем для раз­во­да. Сума­сше­ствие супру­га, будучи пре­пят­стви­ем к бра­ку, не мог­ло слу­жить осно­ва­ни­ем для его рас­тор­же­ния, если про­яв­ля­лось уже после созда­ния семьи.

По визан­тий­ским нор­мам без­вест­ное отсут­ствие одно­го из супру­гов в тече­ние 5 лет для граж­дан­ско­го лица и 10 лет для вои­на, про­пав­ше­го на войне, при­рав­ни­ва­лось к смер­ти, и остав­ший­ся супруг был волен заклю­чить новый союз.

В том слу­чае, если после вступ­ле­ния жены во вто­рой брак пер­вый муж воз­вра­щал­ся, он имел пра­во вер­нуть свою супру­гу. Одна­ко пле­не­ние вои­на не явля­лось осно­ва­ни­ем для раз­во­да с ним.

Брач­ный союз так­же рас­тор­гал­ся при обо­юд­ном про­из­не­се­нии супру­га­ми мона­ше­ских обе­тов, рав­но как и в силу мона­ше­ско­го постри­га одно­го из них с согла­сия дру­го­го. При этом граж­дан­ские зако­ны Визан­тии, при­рав­ни­вая мона­ше­ство к есте­ствен­ной смер­ти, не лиша­ли остав­ше­го­ся в миру воз­мож­но­сти вступ­ле­ния во вто­рой брак.

Возрастные ограничения

Если бра­ку пред­ше­ство­ва­ли обсто­я­тель­ства, делав­шие его заклю­че­ние невоз­мож­ным, это так­же было осно­ва­ни­ем для рас­тор­же­ния семей­но­го сою­за. В част­но­сти, это каса­лось воз­рас­та вступ­ле­ния в брак. В визан­тий­ском пра­ве он состав­лял 12–13 лет для жен­щи­ны и 14–15 для мужчины.

В Рос­сии в нача­ле XIX века было вве­де­но так назы­ва­е­мое граж­дан­ское брач­ное совер­шен­но­ле­тие: 16 лет для жен­щи­ны и 18 лет для муж­чи­ны соот­вет­ствен­но (визан­тий­ские нор­мы оста­лись дей­стви­тель­ны­ми для Кавказа).

Если супру­ги по фак­ту ока­зы­ва­лись моло­же, брак немед­лен­но дол­жен был быть пре­кра­щён при­ну­ди­тель­но, если толь­ко не родил­ся ребё­нок или не насту­пи­ла беременность.

По дости­же­нии брач­но­го совер­шен­но­ле­тия семей­ные отно­ше­ния мог­ли быть воз­об­нов­ле­ны без повтор­но­го вен­ча­ния. Если муж и жена отка­зы­ва­лись от это­го, семей­ный союз счи­тал­ся рас­торг­ну­тым. При вступ­ле­нии во вто­рой брак такие лица счи­та­лись вто­ро­брач­ны­ми и на них кано­на­ми нала­га­лись соот­вет­ству­ю­щие ограничения.

Воз­раст­ные огра­ни­че­ния каса­лись и вдов­ству­ю­щих, и ста­рых дев, и ста­рых жени­хов в рав­ной сте­пе­ни. Пре­дель­ным воз­рас­том для вступ­ле­ния в брак для жен­щин счи­та­лось 60 лет, для муж­чин пре­дель­ный воз­раст кано­на­ми не был определён.

Вопро­сы, свя­зан­ные с рас­тор­же­ни­ем бра­ка, рас­смат­ри­ва­лись на Помест­ном Собо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в 1917 году. Пере­чень осно­ва­ний для раз­во­да в ито­го­вых доку­мен­тах Собо­ра был зна­чи­тель­но расширен.

К их чис­лу отне­се­но под­твер­ждён­ное отпа­де­ние одно­го из супру­гов от Пра­во­слав­ной Церк­ви, систе­ма­ти­че­ское изде­ва­тель­ство одно­го супру­га над дру­гим либо тяжё­лая, неиз­ле­чи­мая душев­ная болезнь одно­го из них, при­чём при­об­ре­тён­ная в браке.

При­чи­ной рас­тор­же­ния семей­но­го сою­за при­зна­ва­лось так­же неиз­ле­чи­мая тяж­кая зараз­ная болезнь, в част­но­сти, сифи­лис и проказа.

О второбрачии

Цер­ковь неодоб­ри­тель­но отно­сит­ся к повтор­ным бра­кам и допус­ка­ет их толь­ко по снис­хож­де­нию к чело­ве­че­ским немо­щам. По кано­ни­че­ско­му пра­ву повтор­но всту­пить в цер­ков­ный брак может толь­ко тот супруг, кото­рый при рас­тор­же­нии брач­но­го сою­за ока­зал­ся постра­дав­шей стороной.

Винов­ник раз­во­да мог вновь создать семью толь­ко в слу­чае пока­я­ния и готов­но­сти поне­сти опре­де­лён­ное Цер­ко­вью нака­за­ние на это. Наме­рен­ное остав­ле­ние супру­га со вре­мён Визан­тии так­же рас­смат­ри­ва­лось как осно­ва­ние для развода.

При рас­тор­же­нии бра­ка сто­ро­на, при­знан­ная винов­ной, лиша­лась пра­ва на созда­ние новой семьи, неви­нов­ная сто­ро­на это пра­во получала.

С нача­ла ХХ века было раз­ре­ше­но всту­пать во вто­рой брак и тому, кто совер­шил супру­же­скую изме­ну, став­шую при­чи­ной раз­во­да. Одна­ко, это было воз­мож­но не ранее сро­ка окон­ча­ния цер­ков­ной епи­ти­мии, опре­де­ля­е­мо­го в 3,5–7 лет. Дан­ная нор­ма дей­ству­ет по сей день.

Как пра­ви­ло, вопрос о цер­ков­ном раз­во­де вста­ёт в тот момент, когда один из рас­торг­нув­ших семей­ный союз супру­гов – как пра­ви­ло, тот, кото­рый не был винов­ни­ком рас­па­да семьи, изби­ра­ет ново­го спут­ни­ка жиз­ни и реша­ет обвен­чать­ся с ним.

После отде­ле­ния Церк­ви от госу­дар­ства граж­дан­ско-пра­во­вые послед­ствия име­ют толь­ко акты, совер­шен­ные в ЗАГСе, либо через суды, поэто­му цер­ков­ное при­зна­ние фак­та пре­кра­ще­ния брач­ных отно­ше­ний ниче­го не зна­чит при отсут­ствии госу­дар­ствен­ной реги­стра­ции развода.

Цер­ковь может толь­ко учи­ты­вать сло­жив­ши­е­ся семей­ные отно­ше­ния. Если рас­пад семьи – это объ­ек­тив­ная дан­ность, в част­но­сти, если супру­ги уже дав­но не живут вме­сте, и вос­ста­нов­ле­ние семьи невоз­мож­но, цер­ков­ный раз­вод допус­ка­ет­ся по пас­тыр­ско­му снисхождению.

Цер­ков­ное пра­во, допус­кая повтор­ный цер­ков­ный брак (вен­ча­ние), тре­тий брак раз­ре­ша­ет лишь в поряд­ке исклю­че­ния, при обя­за­тель­ном выпол­не­нии двух тре­бо­ва­ний: лицо, всту­па­ю­щее в новый семей­ный союз, долж­но быть в воз­расте не стар­ше 40 лет и не иметь детей.

Если после двух бра­ков, даже в слу­чае ран­не­го вдов­ства, чело­век име­ет ребён­ка, цер­ков­ный брак не доз­во­ля­ет­ся. Если детей нет, но мино­вал соро­ка­лет­ний воз­раст, брак так­же не дозволяется.

Воз­мож­ность чет­вёр­то­го бра­ка цер­ков­ны­ми кано­на­ми вооб­ще не рассматривается.

Источник

Развод по-христиански?

В Евангелии от Матфея есть строки, о которые сегодня больно ушибаются многие: И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, [тот] прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует. Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано (Мф.19, 3-11).

Итак, если даже учеников Христа испугало Его бескомпромиссное отношение к браку, что уж говорить про современных читателей Нового Завета! Они и впрямь «не вмещают». Запрет на развод кажется жестоким. Житейский опыт усиливает сомнения: разве не бывает так, что дальнейшее пребывание в браке невыносимо и невозможно? Протоиерей Алексий Уминский, настоятель московского храма Святой Троицы в Хохлах, автор и ведущий программы «Православная энциклопедия» на ТВЦ, ищет, по сути, ответ на вопрос: как современному человеку принять и исполнить Евангелие?

И ненормальное нормально…

Фото Артема Коренюка

Иногда сравнивают современное отношение к браку с тем, которое было относительно недавно, например 100–150 лет назад, и удивляются переменам, произошедшим во взглядах людей. Чем же они вызваны? Причина их в том, что в общественном сознании брак перестал быть абсолютной ценностью. За время советской власти, да и вследствие так называемых революций и войн — экономических, сексуальных, информационных — само сознание человечества очень сильно изменилось, можно сказать, что оно разрушилось за этот период. Многие незыблемые и адекватно воспринимаемые понятия были в связи с этим переоценены, в том числе и понятия брака и семьи. То, что в XIX веке никому и в голову не могло прийти, что было табуировано сознанием, сейчас принимается легко и естественно. Человек свободно идет туда, где раньше полагался предел — прежде всего Евангелием. Сегодня люди приходят в Церковь с сознанием, воспитанным страшным ХХ веком, и это сознание превратилось уже в подсознание. На определенных этапах оно становится двигательной силой, вытесняя христианское мироощущение, уже открывшееся человеку, но еще не захватившее его полностью, не сделавшее его своим.

Отношение к браку, семье зависит от времени и социальных установок. Есть какие-то вещи, которые сознанием человек воспринимает как «возможность» или «невозможность». Например, сейчас возможно думать о том, что если первый брак неудачен, то не возбраняются новые попытки создания семьи. Или допускается иметь отношения с кем-то на стороне. Современное сознание воспринимает это как норму. В прежние века это воспринималось как отклонение от нормы, и хотя романтизация подобных отклонений в литературе сделала свое черное дело, взаимоотношения не были настолько свободными и люди не были так готовы к романам вне брака, как сейчас. Кроме того, вступающие в брак в большинстве своем были целомудренны и не имели опыта любовных приключений, что очень много значит.

Не хочу преувеличивать, говоря, что до революции все было так хорошо — сплошное благочестие, а сейчас времена такие плохие: если бы это было так, тогда бы мы до сих пор жили «до революции». Понятно, что не все было хорошо, а многое было совсем плохо, но, однако же, сознание людей отличалось от сегодняшнего.

Люди были более ответственны за свои поступки и более, я бы сказал, трезвенны: они с самого начала понимали, что такое супружество, и имели вполне реалистичный, немечтательный взгляд на своего избранника. Например, познакомили родители молодых людей друг с другом: «Приглянулся он тебе? — Да вроде симпатичный…». «А тебе? — Да вроде ничего…». И начинается более близкое узнавание: они пьют чай в присутствии родителей, ходят на прогулки вместе, общаются друг с другом, осторожно друг друга узнают. Ко дню венчания и он, и она уже имеют представление: с кем придется строить дальнейшую совместную жизнь. И не было ни романтики, ни страсти, ни мечтательства, которые так часто встречаются у нашей православной (да и не только) молодежи. Было четкое понимание ответственности и долга: я как муж должен буду делать для своей избранницы то и то, должен буду уважать ее и заботиться о ней. И жена знала: я должна быть с мужем ласковой и внимательной, должна заботиться о детях — быть «доброй супругой и добродетельной матерью». Взаимоотношения основывались, прежде всего, на уважении, симпатии и трезвом понимании, что это — на всю жизнь. А если так, значит, обоим надо стараться делать все, чтобы благополучно созидать семью. Сейчас у подавляющего большинства молодых людей вместо подобного мировосприятия — туман в голове, ни на чем не основанная мечтательность и инфантильность.

Расторгнуть нельзя. Только разрушить

В каких случаях допускается развод? Многие относятся к разводу именно с точки зрения причинности, повторяя вопрос фарисеев: по какой причине человеку можно разводиться? (ср.: Мф. 19, 3; Мк. 10, 2). А Христос отвечает, что нет таких причин, и только по жестокосердию вашему Моисей заповедал давать разводное письмо (ср.: Мф. 19, 8; Мк. 10, 5). Поэтому когда мы будем говорить о причинах развода, то вернемся к этому самому жестокосердию, или нежеланию, или невозможности, или неимению сил человеку нести свой крест до конца. По сути своей природа брака такова: его нельзя расторгнуть, его можно только разрушить.

Можно сказать, что все, приведенное в канонах или обозначенное Синодальными решениями (за последнее столетие), фиксирует не столько процедуру развода, сколько распад самого брака, его несостоятельность. А вот причиной распада может быть перечисленное там, например: все то же прелюбодеяние, детоубийство во чреве матери, алкоголизм или наркомания одного из супругов, скрытое сумасшествие — когда человек знает, что он психически болен, но скрывает это, обманывая того, с кем собирается вступить в брак.

Самая большая проблема нашего времени — проблема психических повреждений, причем в разной степени: заметных, малозаметных, воспринимаемых просто как форма поведения, даже поведения религиозного. Смещение целых пластов общественного сознания, происшедшее за последнее столетие, повредили очень многих людей,— тех, которых раньше общество держало в состоянии более-менее стабильном и адекватном.

Фото Ю. Ракиной

Например, гомосексуализм. Люди, которые были подвержены психологически или генетически к этому поведению, существовали всегда. Не следует рассматривать это как банальную человеческую развращенность. Гомосексуализм — такое же повреждение человеческой природы, как и всякое иное,— например, психическое заболевание, физическое недомогание и другое нездоровье, которое несет в себе мир, поврежденный грехом. Но то сознание общества и те табу, которые оно в течение веков так мудро созидало, хранили людей с поврежденной сексуальностью. Они о себе этого и знать не знали, и думать не думали, и всякую подобную мысль они убивали в самом зародыше, как невозможную, невыносимую, страшную, потому они жили адекватно законам общества и вере. И даже семьи имели, и детей рожали, и все было хорошо. Этих людей стало очень много после того, как были сорваны замки, удерживающие стихию страстей. Человек не в силах справиться с бурным разрушающим потоком, его сознание не может удержаться. Человеку постоянно внушают: ты — нормальный, ты имеешь право быть таким, какой ты есть, поступать так, как тебе хочется. Человек, проникшись такими внушениями, вступает в ложную борьбу за самого себя. За самоидентичность, как ему представляется. Тем более он действительно чувствует, что он «другой». А он такой не потому, что он особенный, просто пласты сознания у него взрыты, и глубинное повреждение вылезло наружу. И теперь он уже ничего с собой сделать не может. И это фактически самоуничтожение. То же самое можно сказать и о любых других психических повреждениях. Если натура человека подвержена страстям, и он будет смотреть по телевизору все то, что на эти страсти, собственно, и рассчитано, многое, что было до той поры заторможено, загашено семьей, общением, работой, выйдет наружу. Манипуляции массовым сознанием, которые происходили и происходят, породили различные психические повреждения, депрессии, истерии, всевозможные садомазохистские проявления. Такие душевнобольные ищут для себя некий социум, который бы реагировал, откликался на их болезненное состояние. Например, они составляют внутри Церкви собственные коллективы, маскируя свои психические повреждения под религиозное сознание. Да сейчас при каждом храме надо создавать психотерапевтический кабинет! Душевнобольные приходят в Церковь в большом количестве, но не потому, что они ищут Христа, не потому, что они верующие, а потому, что им нужно общество, адекватное их психическому повреждению, где они будут играть в смирение, в покаяние или во что-либо еще, называя это духовным.

Бурное развитие тоталитарных сект стало возможным только благодаря появлению в огромном количестве садомазохистов. Ведь они нуждаются в подобных организациях. Мазохисту нужен жесткий лидер, который всячески уничтожал бы его и унижал. А человеку с садистическими наклонностями нужен тот, кого он мог бы давить, над кем он мог бы издеваться. И они друг друга находят. К сожалению, это и в Церкви существует, и в огромных количествах, просто мы не умеем трезво на это взглянуть, честно назвать все своими именами. Меж тем понять, с чем мы имеем дело, просто необходимо. Тем более что и в семье мы тоже можем столкнуться с подобными вещами. Поэтому священнику необходимо знать, какие бывают патологии, как устроена человеческая психика. Для этого нужно, чтобы в семинариях были прочитаны серьезнейшие курсы по психологии и психиатрии. Да еще и каждый священник сам должен быть серьезно проверен на этот счет.

Была без радости любовь…

Но все-таки в большинстве своем браки рушатся не по таким серьезным и явным причинам, а по обыденным и бытовым, причем как невенчанные, так и венчанные. Подчас просто от того, что людям скучно друг с другом. Потому что они или изначально не были близкими, или не сумели сохранить любовь. Современное сознание успокаивает разводящихся супругов: «Никто не виноват, просто вы не сошлись характерами» и т. д. Но когда исчезает любовь — люди ответственны за это. Ведь сама по себе она не умирает. Просто ее не берегут, и она не сохраняется. А любовь надо поддерживать, как огонь, в который кладут дрова, чтобы он не потух.

Давайте вспомним слова апостола Павла о любви, а соответственно, о семье, потому что она на любви должна строиться. Там написано: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает (1 Кор. 13, 4–8). К сожалению, это те свойства любви и супружества, которые мало кому сейчас доступны.

Долготерпит, не раздражается — когда теряются эти свойства любви, то что угодно может произойти с браком. Любовь не ищет своего, а в браке люди часто ищут именно своего: дай, принеси, приготовь, почему не так постирала, почему не то сделала. Или: почему так мало денег принес, почему ты делаешь то и не делаешь это, почему ты мне не помог. И начинается дележка: кто кому должен. Когда вопрос ставится: ты должен мне, а не наоборот: я всегда должен тебе, тогда и уходит любовь. Тогда люди стремятся расстаться и начать все заново с кем-то другим.

Что Церковь может сделать, чтобы предотвратить такие браки без любви? Надо создать, причем законодательно (как обязательное для исполнения в каждом приходе), своего рода «защитное поле для брака» — испытательный срок до венчания, некую катехизацию, чтобы людей к браку подготовить, дать им возможность и время присмотреться друг к другу, пройти определенный путь в Церкви через общую молитву, участие в богослужении. Тогда многие браки и не состоялись бы. У меня в приходе было несколько таких случаев: люди симпатичные, очень верующие, нравятся друг другу, желают вступить в брак. Говоришь им: «Хорошо, давайте так: помолитесь, походите друг к другу в гости, поезжайте вместе в паломничество…». Смотришь, а через три-четыре месяца они «остаются лишь хорошими друзьями». И слава Тебе, Господи.

Подводные камни православных браков

Итак, первая опасность — браки по легкомыслию. Вторая причина недолговечности браков в православной среде — женская неустроенность. Женихов мало православных! И у девиц возникает «навязчивая идея» — выйти замуж за православного при первой же возможности. «Господи, я молюсь Тебе об этом! Где он? Подай мне знак!». Такой человек может принять за знак свыше любое обстоятельство, истолковать его по-своему и — замуж выйти. Почему, зачем. Да потому, что очень хотелось, потому что надо замуж! «Хочу замуж! Но я православная, значит, мне надо православного мужа!». Такие скоропалительные браки во многом являются «браками риска» — есть очень большая вероятность, что в этом случае ничего может не получиться с семейной жизнью.

Третье, что требует правильного осмысления и разрешения, это то, что священники начинают заниматься не свойственным им делом — составлять внутриприходские пары. Благословлять на супружество под тем видом, что «вот хорошая девушка, вот хороший юноша, пора бы им пожениться». Это так называемые «браки по послушанию». Таких браков, к сожалению, очень много, они даже популярны. Такова беда некоторых приходов, где царит такое умонастроение: батюшка лучше знает и видит людей. И по послушанию духовнику, без особой любви и даже симпатии создаются семьи. Они бывают довольно крепкими, но не уверен, что счастливыми. Они призваны являть собой пример образцовой многодетной православной семьи, но что они являют собой на самом деле? Ну, дети рождаются. Жена занимается детьми, всю нерастраченную любовь она отдает им. И слава Богу. А муж — уходит с головой в работу, в зарабатывание денег. Какие у них между собой отношения? Да, по большому счету, никаких. Радости большой в этих браках нет.

Расставаться или нет?

Один из русских классиков сказал, что все семьи счастливы одинаково, а несчастливы по-разному. И это несчастье всегда имеет множество выражений и оттенков. Поэтому невозможно назвать однозначно повод (входящий ли, нет ли в каноны или Синодальные постановления), достаточный для развода, потому что названный сам по себе, отдельно от ситуации, он никогда не будет звучать достаточно убедительно. Оправданно говорить что-то только в контексте конкретного случая. Слишком тонкий вопрос: взаимоотношения в браке.

Но развод, как, например, и аборт,— те случаи, которые священник вообще не может благословлять, поскольку это в принципе противоречит Евангелию. Он не может даже советовать, но может сказать так: если ты считаешь, что так нужно, делай так. Он может, скажем, не противодействовать, а оставить это решение на волю самого человека.

Но есть одно правило на все случаи жизни. Если семейный корабль дал течь, то супругам надо прежде всего подумать над вопросом: можно ли вообще сохранить семью? И если да, то каким образом? Если есть хоть какой-то шанс восстановить брак, то его, конечно, надо использовать. Это возможно при условии ясного видения причин разлада, искреннего раскаяния и желания сохранить семью. Но, к сожалению, чаще всего человеку не хочется смотреть на себя критически, признавать свою вину. Потому-то они и рассматривают разрушение взаимоотношений как уже свершившийся факт.

Фото А. Леонтьева

Но, с другой стороны, вряд ли нужно стремиться сохранить брак, если один из супругов активно и явно влечет остальных членов семьи в погибель, в геенну огненную, в преисподнюю. Тогда, наверное, стоит решать вопрос о разводе, ради сохранения и спасения детей, да и всех домочадцев.

Конечно, жизнь многообразна и многосложна, она не вмещается в схемы. Это надо четко понять, соотнести с нашим временем, с современным сознанием. Втянуть всех в каноническое поле XIX века уже невозможно. Сейчас люди нередко даже не понимают того, что послужило причиной развала их семьи. Поэтому Церковь колоссально снисходительно, по сравнению с прошлыми столетиями, относится ко вторым бракам. Этот процесс ничем нельзя остановить. Сказать человеку: «Неси свой крест, это твоя судьба» — по сути, это, без сомнения, правильно. Но реальность остается реальностью, и человек не может жить, противореча самому себе, если он не умеет относиться к жизни как к несению креста, как к подвигу, как к духовной борьбе. И заставить делать его то, к чему он не способен, невозможно. Говорить об ответственности и долге тоже оказывается бесполезным. Эта проблема, по большому счету, неразрешима. Сегодня Церковь не может подвести законную (каноническую) базу под бракоразводный процесс, потому что хотя и есть утвержденные основания для расторжения брака, о которых мы говорили выше, но в большинстве своем супружеские союзы распадаются по иным, не подпадающим под каноны, причинам.

Да, нельзя исправить мир и вернуться туда, откуда пришли, но можно, общаясь с каждым конкретным человеком, пытаться в нем что-то преобразить, затормозить или удержать в узде. Для этого нужно, по крайней мере, понимать, кто он, современный человек, и что в нем есть.

Мы сейчас переходим в новую эпоху, а что она принесет — пока непонятно. Компьютерный виртуальный мир уже сдвинул новый пласт сознания общества — жизнь в блогах, не имеющая ничего общего с реальностью, бурлящий мир сериалов, реклама безнравственности — все это сейчас окончательно разрушает ту социальную атмосферу, которая может защитить супружеские отношения. Поэтому семья в современном мире может держаться только на настоящей, серьезной, ответственной любви, когда люди действительно уверены, что любят друг друга, и что за эту любовь они будут бороться и нести ее до конца. А иначе в супружестве и смысла нет.

Записала Татьяна Бышовец

«Церковь настаивает на пожизненной верности супругов и нерасторжимости православного брака. Крайне беспокоит современное положение, при котором расторгается весьма значительная часть браков, особенно среди молодежи. Происходящее становится подлинной трагедией для личности и народа. Единственным допустимым основанием развода Господь назвал прелюбодеяние, которое оскверняет святость брака и разрушает связь супружеской верности. В 1918 году Поместный Собор Российской Православной Церкви в ”Определении о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью” признал в качестве таковых, кроме прелюбодеяния и вступления одной из сторон в новый брак, также отпадение супруга или супруги от Православия, противоестественные пороки, неспособность к брачному сожитию, наступившую до брака или явившуюся следствием намеренного самокалечения, заболевание проказой или сифилисом, длительное безвестное отсутствие, осуждение к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, посягательство на жизнь или здоровье супруги либо детей, снохачество, сводничество, извлечение выгод из непотребств супруга, неизлечимую тяжкую душевную болезнь и злонамеренное оставление одного супруга другим. В настоящее время этот перечень оснований к расторжению брака дополняется такими причинами, как заболевание СПИДом, медицински засвидетельствованные хронический алкоголизм или наркомания, совершение женой аборта при несогласии мужа».

Основы социальной концепции Русской Православной Церкви

Источник