надоел так отдай мне фанфик бтс
Надоел? Так отдай мне!
Часть 4
Знаешь ли ты? Такие полудни, когда Разлетишься вот-вот без следа, Как колокольный звон — Летит одиноко он, И срывается одиноко. Такие просторы, в глубине которых Уходишь один Сквозь бесслезные волны. Ледяную грозу, когда Без дождя Стынут кости, насквозь промокнув. Да знаешь ли ты.
* О да, Юнги помнит эти строки. Они говорят о его одиночестве без такого яркого солнышка, как Сокджин. Его любимый омега. Даже спустя три года дыра в сердце все еще не затянулась, а душа все еще помнит милые и красивые черты омеги, и Мин готов молить Бога и ломаться вечность, лишь бы снова целовать их, касаться, чувствовать кожей. А между тем голос Чимина за стеной становился все тише и печальнее, и посудой Пак перестал греметь. Юнги искоса смотрит на его сгорбившуюся спину и опущенные в пол глаза и понимает, что Пак тоже одинок. И неизвестно, есть ли у него друзья, потому что Чимин уж совсем не общительный и ощущение складывается, что тот рад каждому новому знакомству, как открытию Америки. И в телефоне у него, кроме контактов родителей и Чонгука, а теперь уже и Юнги, больше ничего нет, что очень странно и вызывает сомнения. Проходит ещё час, и Юнги все-таки отрывается от созерцания потолка и поиска потерянного вдохновения и выходит в коридор, параллельно смотря на часы, на которых показывало половину двенадцатого. Вообще-то альфа обычно ложится в часа три-четыре, не раньше, но Чимин уже клюет носом, держа в руках телефон с включенной игрой «Тетрис». — Пошли спать, — Юнги кладет руку на его плечо, отчего тот сначала дергается, а потом кивает, медленно вылезая из-за стола. Но омега застывает перед кроватью, начиная колебаться, а Юнги, уже раскинувшийся на постели, усмехнулся и поманил к себе пальцем. — Не бойся, не укушу. Чимин косится недоверчиво, но потом улыбается и аккуратно занимает отведенную ему левую половину кровати, стараясь занять как можно меньше места, чтобы не доставлять альфе дискомфорт. Но следующие действия альфы его шокируют. Мин, явно недовольный тем, что омега лежит на самом краю и ближе не пододвинется, обхватывает его талию, резко прижимая к себе. Омежья спина плотно прилегает к его груди, а сам Чимин от шока сказать ничего не может. — И не говори, вот такой я наглый, — издаёт смешок Юнги, расплывшись в улыбке, и утыкается носом в белобрысый затылок Пака. — Я не трону тебя, пожалуйста, доверься мне. Я не сделаю ничего плохого. Чимин не отвечает и дрожать перестаёт, заметно расслабляется, и альфа наконец дергает за цепочку светильника на тумбочкe, и в последнем окне дома затухает свет. Оба засыпают не сразу. Пак свыкается со своим положением и даже вдыхает успокаивающий запах кофе. Может, все не так уж и плохо, и у Чимина все еще есть шанс обрести счастливую жизнь. Юнги же в это время боролся со своими демонами и пытался понять, куда катится мир. Куда катится он сам. Этот сладкий запах ванили и корицы, исходящий от омеги, до ужаса напоминает ему Сокджина. Опять. Но в груди не так ноет, как раньше, и чувство удовлетворения растеклось по телу табуном мурашек. Мин ещё больше прижимает к себе уже заснувшего омегу, с жаром вдыхая дурманящий разум запах, и стискивает зубы до боли. Голова кружится и представляет перед собой Джина на месте Пака, такого же уютного и домашнего. «Хватит!» — говорит себе Юнги, зажмурившись. — «Его больше нет. Есть Чимин. Я должен уберечь его». Альфа злится на самого себя. Если заставить другого человека отпустить прошлое он может, а себя заставить все никак не получается. Как же раздражает. А тут ещё Чонгук звонит, ладно, телефон на безвучке и в кармане штанов вибрирует, Чимина не разбудит.
— Да? — спрашивает Юнги в трубку, прикрыв за собой дверь и облокотившись о внешнюю стену дома под деревом, и чиркает зажигалкой, зажав между губ сигарету. — Привет, хён. Как там Чимин? — интересуется Чонгук. — Первые два дня все смириться не мог, а сейчас успокоился. Ты за этим звонишь мне в такое время? — Нет, просто Хоуп кое-что нарыл. Это касается твоего дружка Намджуна. — Он не мой дружок, Чонгук, — скрипнув зубами, произнес холодно Мин и сделал затяжку. — Что там? — В последний раз он ошивался около твоего клуба вчера днем, что-то вынюхивал. Охранник может сказать даже, что именно. — Передай Хоупу, что в следующий раз выпивка за счёт заведения. — Отлично, кстати… — Чонгук на секунду замолк. — Почему ты предложил мне это? Значение «это» Юнги прекрасно знал, а потом ответил без затруднений: — Потому что проучить тебя хотел, оболтус. Понял наконец, что значит жить без своего омеги? — Да. Я скучаю по Чимину и искренне сожалею, что все так получилось, — с досадой согласился Чон. — Я не знаю, захочет ли он вернуться к тебе. Вам нужно обсудить это вдвоём, наедине и все решить. — Хён… — Не дрейфь смотреть ему в глаза после всего этого. — Я не про это, — сухо ответили с другой стороны трубки. — Я не лучший альфа для него. — Ну да, ты его бросил, просто отдав мне, как ненужную вещь, — согласился Мин, подливая масла в огонь. — Сомневаюсь, что Чимин вернётся к тебе. — Хён, пожалуйста, прекрати. — Это из-за тебя я сейчас нянчусь с омегой, как с маленьким ребёнком. А ты извиниться передо мной, перед Чимином не думал, а? Он у меня на плече столько слез пролил, что самому тошно стало, а ты звонишь, как ни в чем не бывало. Так нельзя, Чонгук, нельзя, — брошенная на землю горящая сигарета оказывается раздавлена и потушена ногой. Пальцы Юнги пахнут никотином и пеплом и напрягаются от телефонного разговора, стремительно перетекающего в ссору. А вот ссориться сейчас очень некстати, потому что есть общие проблемы, которые не решить в одиночку. — Прости, хён, — после недолгого молчания говорит Чонгук. — Знаю, что доставляю много проблем и тебе, и Чимину. Я просто понял, что со мной Чимин не будет счастлив. У меня в голове совсем не то, что ему нужно. И я пока не готов к серьезным отношениям. — Значит ты встречался с ним так, для галочки? — и услышав согласный вздох, Юнги недовольно цыкнул, потирая рукой шею. — Балбес ты, а ещё пацану сердце разбил, а ведь он к тебе чувства испытывал. — Я тоже, но потом это прошло. Я не знаю почему. — Недорос значит ещё встречаться с омегами. В общем передай остальным, что завтра встречаемся у меня в клубе. — Хорошо, хён, спокойной ночи. Юнги со вздохом кладет телефон в карман, с минуту пялясь в усыпанное звёздами ночное небо. Намджун спустя столько времени тишины внезапно зашевелился, и это явно не к добру, а зная этого альфу, Мин уверен, что пора готовиться к худшему. Он возвращается в дом так же тихо, как вышел, и ложится на кровать, проверив, проснулся ли омега. Но Чимин спит, забавно морща носик и подтягивая к себе одеяло, а ещё когда альфа лёг, повернулся к нему лицом и прижался к его спине, что-то пробормотав сквозь сон. «Ей богу, какой ребёнок», — улыбается альфа и прикрывает глаза. Почему-то рядом с Чимином все волнения исчезают, хотя знакомы они чуть меньше сорока восьми часов.
Пак просыпается, когда лучи солнца пробиваются сквозь шторы и светят в глаза. Омега жмурится и переворачивается на другой бок, а потом чувствует на своих губах тёплое дыхание. И в этот момент сон как рукой сняло. Омега распахивает глаза и видит перед собой спящего альфу, находящегося опасно близко к его лицу. Его губы практически касаются его, а это совсем уж интимно для такого невинного омеги, который и целоваться стесняется. Чимин краснеет, чуть отстранившись и попытавшись вернуться в исходное положение, но рука, лежащая на его талии, вдруг напряглась и развернула омегу обратно. — Доброе утро, — все еще не открывая глаз, сонным голосом произнес альфа. — Д-доброе, — смущенно лепечет Пак, и Юнги с усмешкой открывает один глаз, наблюдая как стремительно краснеют пухлые щечки. Видеть омегу таким — сплошное удовольствие. Мину хочется ещё его посмущать, достаточно притянуть к себе и сказать какую-нибудь пошлость на ухо, но у него есть дела поважнее, а пофлиртовать можно попозже. — Что у нас на завтрак? — Я…а что ты хочешь? — Обычно я ем что-то из разряда фруктов, но так как у меня теперь есть повар и уборщица в одном лице, то готовь все, что хочешь. Про повара и уборщицу было немного обидно, но Чимин знает, что альфа сказал это не со зла. Омега тянется к телефону, чтобы посмотреть время, как видит пришедшее сообщение от Чонгука с просьбой: «Нам нужно поговорить». И как-то становится не до готовки завтрака. Альфа замечает, как меняется выражение лица омеги, но ничего не говорит, уходя в ванную. Впрочем, когда он возвращается, на столе уже лежит яичница с беконом и записка «Я скоро вернусь».
Надоел? Так отдай мне!
Часть 3
Чимин с грустью перечитывает сообщения двухлетней давности, давясь собственными слезами. В груди что-то сломалось, оборвалось, рухнуло, с треском разбивая душу, но омеге кажется, будто на его ребра давили-давили, а те не выдержав напора и тяжести, сломались, как и его отношения с Чонгуком. Чонгук: Я люблю тебя. Два года назад. А потом ответное «Я тоже тебя люблю» от когда-то наивного и беззаботного Чимина, которого больше нет. Хотя наивность все же присутствует, потому что Пак верит, что в один прекрасный момент Чонгук придёт и заберет его, скажет, что любит бесповоротно и не может без него. — Что делаешь? — из ниоткуда появляется Юнги и замирает, когда видит скатывающиеся по омежьим щекам слезы. — Что-то случилось? Чимин мотает головой, прижимая телефон к груди. — Слушай, перестань держать все в себе, — вздыхает Юнги, сев напротив омеги. — Я понимаю, что это ужасно, когда твой истинный тебя бросает. Но время лечит, и чем меньше об этом думаешь, тем лучше. — Он не мог так со мной поступить, — всхлипывает Чимин. — Мы ведь познакомились даже, он подошёл первым, в то время как я не решался. — Как вы познакомились?
— Ты мне нравишься, — говорит тихо омега, но Чонгук все равно услышал и не смог сдержать улыбки. — Ну, раз у нас все обоюдно, так давай начнём встречаться. Ты милый и невинный, а мне такие омеги очень даже нравятся.
— Мы начали встречаться. Тогда я правда был счастлив. Чонгук дарил подарки, старался проводить побольше времени со мной. Но он ходил в школу, а я в институт, а потому было сложно. Чонгук предложил мне переехать к нему, и я согласился, и видеться мы стали чаще. Все было нормально, пока он не стал бегать по клубам с друзьями. Возвращался поздно, на звонки не отвечал, начал грубить. Порой мне приходилось не спать, а ждать его до утра. Чонгука раздражала моя забота, из-за чего он частенько уходил ночевать к друзьям. Но я все равно любил его без памяти и надеялся, что скоро его похождения закончатся. А потом он начал приводить домой друзей, а меня прятал, потому что не хотел, чтобы кто-то меня видел. Я не мог ему возразить ни в чем, — с грустью рассказывал Чимин. «Так вот откуда у него такая неуверенность и боязнь не повиноваться», — хмыкнул Мин, сжав руки в кулаки. — Можешь дать на секунду свой телефон? — просит он, и Чимин по началу колеблется, но отдаёт. Юнги внезапно перед его носом удаляет всю переписку, и омега испуганно смотрит на него и пытается вырвать из рук телефон. — Что ты сделал?! Зачем?! — Тебе нужно оставить все в прошлом, Чимин. Твою встречу с Чонгуком, ваши отношения, все, понимаешь? — альфа берет его за плечи и обнимает, пока у омеги не возник новый поток слез. Тот жмется к нему и кричит, но это не было словами ненависти. Это были просто крики. Омега цепляется пальцами за рубашку Мина, вместе с ним оседая на пол, проливает слезы на его плечо, а Юнги ждёт, пока тот наконец отпустит то, за что хватался раньше. Омега приходит в себя не так быстро, как ожидалось, но выглядеть стал лучше. — Спасибо, — шепчет он, отстраняясь, и со смущенной улыбкой трет глаза. Мин почему-то залипает, внимательным взглядом подчеркивая каждую деталь Пака, и понимает, что Чимин чем-то похож на Джина. Губы, форма лица, взгляд. Правда у Сокджина характер был не такой уж скромный, в отличие от Чимина, который три слова в минуту говорит максимум. Нет. Так нельзя. Чимин не Джин, он не сможет заменить его, даже если бы этого захотел сам Мин Юнги. Тем временем омега смутился под его взглядом и прижал ладони к груди. — Не против, если я приберу немного? Тут пыльновато, — спрашивает он. — Даже очень, — соглашается Юнги, с неохотой вставая с места. — Слушай, мне нужно кое-куда съездить. Побудешь один ненадолго? — Конечно, — кивнул омега. — Я пока приберусь, если на то пошло. — Отлично, я постараюсь не задерживаться. Пак проводил альфу, застенчиво сказав ему тихое «пока», а когда тот скрылся на своей машине, облегченно вздохнул и осмотрел творящийся в доме хаoс. Беспорядок, судя по всему, здесь уже давно, а сам альфа, по предположению Чимина, либо не обладает достаточным количеством свободного времени, либо ему просто лень прибирать. Чимин собирает с пола одежду и отправляет в стирку, вытирает пыль и моет посуду. Пылесос найти ему так и не удалось, хотя, может, он просто невнимательно искал, да и мусора в урне накопилось много. Однако мусор здесь состоял в основном из скомканных листов бумаги, которые омега, борясь с собственным любопытством, скидывает в мешок. Он не замечает, как падает на пол один клочок, и уносит мешок на улицу. Проходящие мимо альфы и омеги, устремив на него свои взгляды, начали перешептываться, отчего Чимину стало немного не по себе. Он и раньше не любил обращенные на него взгляды, привлекающие внимание к его персоне, потому что боялся осуждения и сплетней за спиной. Омега сжался и поспешил вернуться в дом, решив сделать небольшой перерыв. Сейчас в доме стало на порядок чище и уютнее. Однако Пака смутила одна комната, которая была заперта, а ключа нигде не было: ни в прикроватной тумбочке, ни в шкафчике, ни в куртке Мина в коридоре на крючке. «Что же там спрятано?» — заглядывая в скважину с энтузиазмом и нескрываемым интересом, думает Чимин, пытаясь что-нибудь разглядеть. Видно плохо, потому что темно. Скорее всего шторы мешают солнечным лучам осветить комнату. Но все-таки омеге удаётся рассмотреть поблескивающую рамку на столе, пока не слышит хлопок двери в коридоре. У Юнги из горла вырывается удивленное «вау», когда Чимин выглядывает из-за угла и, кажется, смущается от того, с какими эмоциями альфа оглядывает каждую комнату в доме. И вот тогда Пак замечает рядом с собой клочок бумаги и аккуратно поднимает его, пряча за спиной, пока Мин повернулся к нему спиной. — Ты точно не волшебник? — спрашивает Юнги с улыбкой и треплет омегу по волосам. — Меня не было чуть больше часа, когда ты успел? — Возможно, привычка, — пожимает тот плечами, а в груди все равно тепло становится, от похвалы и таких, на первый взгляд, детских прикосновений к голове. Чимин более чем на сто процентов уверен, что жизнь его хоть чуть-чуть, но изменилась. А в какую сторону, нужно ещё понять только с течением времени.
Надоел? Так отдай мне!
Часть 10
Уладить проблемы было довольно трудно. От какого-то влиятельного клиента поступила жалоба, причём он грозился ухудшить репутацию клуба, и Мину около двух часов пришлось уверять его, что он готов выплатить компенсацию за причиненный моральный ущерб. Тут не обошлось без помощи Чонгука, у которого просто великолепный дар убеждения, и Хосока с Тэхеном. Так что он позволил ребятам отпраздновать их маленькую победу дома. Но каково же было их удивление, когда на стук двери никто не отозвался, и альфа дернул за ручку. Дверь со скрипом открылась, а обеспокоенные таким явлением переглянулись. — Чимин? — позвал омегу Юнги и вместе со всеми зашёл в дом. Вместо привычной чистоты, на полу грязные следы от ботинок, разбросанные вещи и какое-то красное пятно. Тэхен тут же взглянул на него, рассмотрев что-то маленькое и белое, а потом схватил это «что-то» в ладонь. — Зуб? — предположил он, осматривая находку со всех сторон. — Коренной, клык, как у лошади. Спокойно, ребята, это не зуб Чимина. У него красивые, маленькие и ровные зубки. — Что здесь произошло? — задал вопрос Хосок. — Хен, — обратился Чонгук к Юнги, явно шокированный таким вот раскладом событий. — Неужели. — Намджун, — зарычал низким голосом Мин, сжав руки в кулаки. — Клянусь, я найду тебя и собственноручно пущу тебе кишки. Чонгук закусил губу до крови. Он чувствовал себя так же, как и Юнги. Но что делать, никто, увы, не знал.
Alpha’s generation — альтернатива к женской к-поп группе Girl’s generation.
Надоел? Так отдай мне!
Часть 7
Юнги вздыхает. Течку Чимина можно приравнять к взрыву атомной бомбы. Запах омеги уже начал усиливаться, и крыша постепенно начинает съезжать. Рядом с Чимином у Мина начинает приятно щемить внутри. Улыбка омеги вызывает бурю эмоций, и каждый его поступок кажется до жути милым и невинным, что из-за любимой разбитой чашки хочется не кричать, а улыбаться и говорить, что все в порядке, все хорошо. Альфа начал испытывать собственнические чувства к Чимину, вдыхать его запах и нуждаться в нем, как в кислороде. И эти чувства до жути ему приятны, и мир наполняется новыми яркими красками. А Чимин рядом с ним чувствует себя свободным и счастливым, хотя все еще смущается объятий, которые ему дарит Юнги во время просмотра какого-нибудь фильма перед сном на диване или когда омега орудует у плиты и напевает песенки, а альфа прижимается к нему сзади и кладет голову на плечо, спрашивая, что сегодня у них на обед. Чимин привык спать в одной кровати с альфой, иногда гулять с ним по парку, а однажды и сходить в ресторан на свидание. От альфы можно было ожидать всего. А один раз к Чимину подошли омеги, что недели две назад оставили на его руках кровавые надписи. Пак даже сообразить ничего не успел, как они бухнулись ему в ноги и слезно просили прощения. Их руки тоже были все в царапинах, только более глубоких, и на лицах многочисленные синяки, отчего омеге стало их жаль до глубины души. Так что он просто улыбнулся и уверил их, что совсем не злится и не желает им ничего плохого. Омегам даже совестно стало за свое поведение, ведь Чимин такой добрый и нежный, что издевательства над ним сравнимы с настоящим тиранством. Чимин, конечно, так и не понял, из-за чего омеги вдруг поменяли к нему свое отношение, но довольный собой Юнги наводил на кое-какие мысли. — Юнги-я, давай купим парные браслеты, — зайдя в прилавок с сувенирами, которые продаются здесь буквально на каждом шагу, предлагает Чимин, с мольбой смотря в глаза альфы. — Мне Чонгук однажды подарил парные кольца. Давай сделаем так же. Юнги соглашается, вспоминая, как он ходил в магазин одежды вместе с Джином, и они купили одинаковые футболки, а потом и джинсы, и обувь, и шляпы. Это было похоже на безумие, но Мину нравилось казаться сумасшедшим на пару со своим омегой. И история повторяется, но Паку, кажется, достаточно и браслетов, которые он с таким рвением сейчас выбирает на прилавке. — Как тебе эти? — спрашивает он у альфы, вертя в руках серебряные с висящими красными сердечками, на которых можно было выгравировать имя. — Симпатичные, — улыбнулся Юнги и застегнул один браслет на худом запястье омеги, другой надел на свое и внимательно рассмотрел их. — А знаешь, как они будут выглядеть еще красивее? — омега качает головой и поднимает заинтересованный взгляд на альфу. Мин берет его за руку и переплетает с ним пальцы, отчего Чимин внезапно краснеет, но руку не выдергивает, смущенно накручивая локон на палец. — И вправду красивее, — совсем тихо говорит он, но Мин его все равно услышал и не сдержал улыбки. Смущенный Чимин выглядит красивее всех на свете. Маленький и нежный, как цветок белой лилии, сладкий, как самая вкусная ириска, и в то же время к нему тянет, как магнитом, и каждую гласную в его имени хочется растягивать, словно это тягучая карамель на позолоченной ложке. Юнги он нравится. До безумия. Хотя не уверен, настоящие ли это чувства или же просто кратковременная влюбленность. Чимину же Юнги кажется спасителем, открывающим для него двери в мир с новыми возможностями, красками, эмоциями. Ведь раньше омега ничего такого не чувствовал, ощущая грубые толчки в спину, грязные и совсем не имеющие смысла слова и тяжесть вечного одиночества и заточения в собственном мирке. Чимина кроет от теплого запаха альфы, руки автоматически тянутся навстречу Мину, желая обнять крепко-крепко, так чтобы впоследствие никогда не отпустить. — Чимин, — выдыхает альфа глухо, притянув к себе омегу. — Я правда хочу, чтобы ты был счастлив, и буду защищать. Поэтому, пожалуйста, не оставляй меня. Неожиданные слова Юнги удивили омегу, но Чимин лишь улыбнулся и уверяюще шепчет: — Не оставлю. Чимин уже знает о своих чувствах и хочет, чтобы Мин тоже о них узнал. У Юнги невероятно мягкие волосы и обворожительная улыбка, греющая душу и дарящая чувство, что ты не одинок, что ты в безопасности. Они покупают браслеты и снова переплетают пальцы, и Пак уже не чувствует такого стеснения, ведь он доверяет и любит Мина всей душой. И они были так поглощены своими мыслями и чувствами, что не заметили, как из-за угла за ними наблюдает объектив камеры в руке у таинственного мужчины, который тут же скрывается, сев в припаркованную рядом машину, где его ожидал его товарищ. — Глянь, — тот, что держал фотоаппарат, показывает на сделанные им фотографии с довольной и оскаленной улыбкой. Его напарник внимательно осмотрел фотографии и усмехнулся. — Босс будет доволен, — сказал он, выруливая на дорогу и постепенно набирая скорость.
Ближе к вечеру Чимин решает принять душ, поэтому оставил альфу наблюдать за сковородкой на плите. Он берет махровое полотенце и пижаму, чтобы потом не бегать из ванной в спальню переодеваться, как это любит делать Юнги. Каждый раз, когда он выходит из душа в одном лишь полотенце на худых бедрах, с мокрой головой и влажным телом, у Чимина уши горят и состояние близко к обморочному, потому что пусть Мин и не имеет мускулов, но умеет приклеить к себе взгляд, да так, что не оторвать. Молодой альфа не стесняется, когда его видят в чем мать родила, а омега при нем даже футболку боится снять и часто просит отвернуться, чтобы лишний раз не смущаться под пристальным и внимательным взглядом черных глаз. Пак залезает под горячие струи воды и прижимается лбом к холодному кафелю, расслабляя мышцы. Он смотрит на запястье, где звякает браслет, который он твердо решил никогда не снимать, и улыбается, читая выгравированное на сердечке имя альфы. Одно лишь «Юнги» внушает спокойствие и радость, и щеки каждый раз предательски краснеют, когда слышат его из чьих-либо уст. У омеги сердце готово выскочить из груди, когда слышится это странное, но в то же время умоляющее: «Не оставляй меня». Он не оставит, он обещал. — Чимин! Твой ужин почему-то горит! — вдруг раздается требовательный стук в дверь и вопящий о помощи альфа, которому еще никогда в жизни не доводилось иметь дело с горящей на плите едой, ибо у самого в опыте до такого не доходило. И тут омега вспоминает, что дверь в ванную он забыл закрыть, и одно движение железной ручки может показать его в чем мать родила. Но дверь распахивается прежде, чем Чимин успевает прикрыться полотенцем. — Ой, — у Мина шок, у Чимина волна стеснения, накрывшая его с головой. Омега поздно опоминается, но когда тянется к полотенцу, чтобы прикрыться, поскальзывается и приземляется на дно ванны пятой точкой, кажется, сильно подвёрнув ногу. Громкий вскрик Пака приводит альфу в себя, и Юнги ринулся к нему, тут же ощупывая поврежденную ногу и не обращая внимание на обнаженное тело омеги. Чимин скрипит зубами и позволяет вытащить себя из воды, успевшей накопиться в белоснежной ванне, тут же пряча в плече альфы болезненный стон. — Сейчас, подожди немного, — как-то стало плевать на испорченный ужин, превратившийся в дымящиеся угольки, на запах, распространившийся по всему дому. Юнги беспокоится и в который раз корит себя за то, что Чимин пострадал из-за его глупости, а потому хочется все исправить. Пака усаживают на диван и обвязывают вокруг бедер полотенце, и Чимин с благодарностью смотрит на альфу, давя в себе улыбку боли. — Я такой неуклюжий, — стыдливо пряча взгляд, мямлит омега. — Это не так. Это моя вина, — отрицательно покачал головой Мин. — Может в травмпункт? Мне позвонить родителям? — Не нужно, со мной все в порядке, — маленькая ладошка ложится альфе на плечо и медленно и ласково перемещается на его щеку. И вот, когда Юнги поднимает голову и видит в глазах напротив горечь и беззащитность, нутро его скручивается от непонимания и желания утешить. Он просит объясниться, хочет узнать, что таится в хрупкой омежьей душе, и прикладывает свою ладонь к чиминовой, что покоится на его щеке. — Скажи мне, что тебя тревожит. Чимин растекается под его словами и прикосновениями. — У меня нет родителей, они отказались от меня и отдали в детдом, когда я только появился на свет. И поэтому… — из его глаз вдруг потекли слезы, и становилось тяжелее дышать. — Спасибо, что ты у меня есть. Мне так…не хватало твоей заботы все эти годы. Юнги, хоть и пораженный неожиданным откровением, улыбнулся и обнял Пака за плечи, дав ему волю расплакаться. И Чимин заплакал, размазывая слезы по щекам. Он, наконец-то, смог рассказать Юнги о чувствах, что гложили его с самого рождения. Он больше не чувствует себя одиноким, ненужным и вечной обузой. Он слепо любит альфу и хочет разделить с ним каждое мгновение. — Я, — омега готов был признаться в чувствах, но неожиданный стук в дверь прервал его, заставив его и альфу обернуться. Юнги пошел открывать дверь, а Чимин побежал в ванную, чтобы смыть с лица соленую влагу и остатки грустных эмоций и, наконец, одеться хоть во что-нибудь. Альфа ума не приложил, кому захотелось прийти к нему в гости. Открыв дверь, он очень удивился, увидев на пороге вечно улыбающегося Тэхена, Хосока и подозрительно тихого Чонгука. — Вы что тут делаете? — воскликнул Мин, не спеша пропускать гостей в дом. — А мы так, заглянуть захотели, посмотреть, как ты. О, вижу ты времени зря не терял, — принюхался к горелому запаху Тэхен, спокойно проходя в дом. — Хм, кажется, это были оладьи. Я и не знал, что кроме яичницы ты можешь готовить что-то еще. — Перестань болтать, Тэ, — хмыкнул Хоуп, плюхаясь на диван и тут же соскочив с него. — Айщ, что это у тебя мокрое? — Я уберу, — в коридоре появляется Чимин, уже одетый в домашние шортики и футболку. Все тут же обратили на него внимание, а Чонгук, встретившись с взглядом Пака, закусил губу и кивнул в знак приветствия. После стольких дней разлуки Чимин кажется еще красивее, и его усиливающийся из-за приближения течки запах забивается в ноздри, и Чонгук жадно вдыхает его, борясь с собственным желанием прижаться к омеге. — О, — Тэ с интересом оглядывает омегу, подойдя к нему. — Это ты тот омега, которого Гук Юнги отдал? И вроде вопрос задан из любопытства, но хорошо резанул по троим — Юнги, Чонгуку и Чимину. И если последний лишь улыбнулся и сделал вид, что нисколько не обиделся на Кима за довольно щепительный вопрос, то двое альф в унисон зашипели на не умевшего держать язык за зубами омегу. — Тэ, заткнись. Но тот проигнорировал и улыбнулся Чимину. — А ты ничего такой, симпатичный. — Спасибо, — смутился Чимин, упорно игнорируя колючую боль в области сердца. Он взглянул на Юнги, которому тоже было неловко из-за слов Кима, а потом на Чонгука, чей взгляд был прикован к нему, влюбленный, но в то же время отдаленный и запуганный. Чимин знает, что он скучает, хотя уже принял решение для себя. Чонгук не решал за них двоих. Он дал ему возможность выбирать между ним и Юнги, и Чимин сделал свой выбор. — Эм, — Хосока пугала воцарившаяся тишина и аура, постепенно скапливающаяся вокруг Тэхена, которого, кажется, все это только забавляло. Чимин с ним солидарен, а потому привычно и мягко улыбается, спрашивая: — Может чаю? — Было бы неплохо, — кивает доселе молчавший Чонгук. Благодарственная улыбка озаряет лицо Чимина, и Чонгук внезапно краснеет, как омега, и отводит взгляд. Юнги хмыкает на подобную сцену и тащит всех на кухню, по-собственнически положив руку на талию омеги. Чимин прыскает в кулачок, понимая, что тот, кажется, начинает ревновать, и послушно прижимается к телу альфы, вдыхая аромат сладкого кофе, в котором появился привкус легкой горчинки.