птица за птицей заметки о писательстве и жизни в целом энн ламотт книга

Птица за птицей заметки о писательстве и жизни в целом энн ламотт книга

Art Traffic. Культура. Искусство запись закреплена

Энн Ламотт «Птица за птицей. Заметки о писательстве и жизни в целом» (2014)

Культовая книга о писательстве от состоявшегося писателя. В остроумной манере Энн Ламотт рассказывает о реалиях жизни писателя, которая имеет мало общего с литературными тусовками — скорее, состоит из зависти, творческих кризисов и отчаянных сражений за каждый абзац. Эта книга проверена временем — с момента первого издания прошло уже почти 20 лет. Книга для тех, кто мечтает выразить себя в словах, но не знает, с чего начать. А еще для маркетологов, копирайтеров, блогеров и всех, кому приходится много писать.

Вместо посвящения
Предисловие

С чего начать?
Малые дозы
Рабочий мусор
Перфекционизм
Школьные завтраки
Проявляем снимок
Персонаж
Сюжет
Диалог
Антураж
Фальстарты
Что делать с сюжетом?
Как понять, что книга готова?

Часть II. Писательский настрой

Смотрим по сторонам
Моральный аспект
Разговор с брокколи
Отстой FM
Зависть

Часть III. Рука помощи

Картотека
Консультации
Групповая терапия
Читатель для черновиков
Письма
Творческий кризис

Часть IV. Публикация, или Для чего мы пишем

Книга в подарок
Обретение голоса
Дарить себя
Публикация

Источник

Птица за птицей заметки о писательстве и жизни в целом энн ламотт книга

Птица за птицей. Заметки о писательстве и жизни в целом

Some Instructions on Writing and Life

Издано с разрешения The Wylie Agency (UK) LTD

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Вегас-Лекс»

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Дону Карпентеру, Нешаме Франклин и Джону Кею

Хочу выразить горячую благодарность писателям, которые так много рассказали мне о творчестве за годы нашей дружбы: Мартину Крузу Смиту, Джейн Вандербург, Итану Канину, Алисе Адамс, Денису Макфарленду, Орвиллу Шеллу и Тому Уэстону.

Я безмерно ценю поддержку и мудрость издателя Джека Шумейкера, а также помощь моего замечательного агента Чака Веррилла и прекрасного редактора Нэнси Палмер Джонс, которая с любовью и пониманием отнеслась к этой книге (и к предыдущей[1]).

Еще раз повторю, что я не представляю себе жизни без моих друзей из пресвитерианской общины при церкви Сент-Эндрю в калифорнийском Марин-Сити.

Мой сын Сэм позавчера сказал: «Мама, я люблю тебя, как двадцать тираннозавров на двадцати горах». Я люблю его точно так же.

Мои родители читали в каждую свободную минуту и по четвергам водили нас в библиотеку, чтобы запастись книгами на следующую неделю. Почти каждый вечер после ужина отец растягивался с книжкой на диване, а мама со своей забиралась в кресло-качалку. Мы же, трое детей, расходились по своим уголкам для чтения. После ужина в доме становилось очень тихо – если, конечно, к нам в гости не приходили папины друзья – писатели. Мой папа тоже был писателем, как и большинство его знакомых. Это не самые тихие люди на свете, зато, как правило, очень добрые и в их компании есть что-то по-настоящему мужское. Чаще всего они проводили вечера в баре в Саусалито, но иногда заглядывали к нам выпить по стаканчику и в итоге оставались на ужин. Я их обожала, но они, бывало, напивались у нас до отключки. Меня это пугало, я вообще была нервным ребенком.

Каждое утро, как бы поздно отец ни лег накануне, он вставал в 5:30, шел в свой кабинет, пару часов писал, потом готовил нам завтрак. Они с мамой читали газеты, а затем он возвращался за письменный стол и проводил там остаток утра. Прошли годы, прежде чем я поняла, что у него такая профессия, что он сам ее выбрал, что он не безработный и не больной. Мне хотелось, чтоб у него была нормальная работа, как у других отцов: чтобы он надевал галстук, шел в какую-нибудь контору, сидел там за столом и курил. Но работать на кого-то и сидеть в чужом кабинете мой отец бы не смог; он противился этому всем существом. Думаю, это его убило бы. Он и так умер рано: ему не было и шестидесяти. Но хотя бы прожил жизнь по-своему.

Итак, я выросла в одном доме с человеком, который днями напролет сидел за столом и писал книги и статьи про те места, где бывал, и людей, которых знал и видел. Он читал много стихов. Иногда он путешествовал. Он мог отправиться куда угодно, если ему всерьез хотелось туда попасть. У писательского ремесла есть огромный плюс: оно дает законный повод перепробовать разные занятия и исследовать разные места. Еще один плюс в том, что сочинительство учит вглядываться в жизнь, в ее гущу, в то, как она кипит и движется вокруг.

Творчество научило отца наблюдать за жизнью; он сам учил других наблюдать и записывать подмеченное. Он работал в тюрьме Сан-Квентин[2] с заключенными, которые решили окончить писательские курсы. Но он учил и меня – прежде всего собственным примером. Он советовал мне – и уголовникам – набрасывать хоть что-то каждый день. Читать все толковые книги и пьесы, какие подвернутся под руку. Стихи. Быть смелыми и оригинальными, позволять себе ошибки. Отец любил цитировать Джеймса Тербера[3]: «Падать можно разным стилем: хочешь – плюхнись на живот, хочешь – завались на спину». Отец помог и заключенным, и мне найти в себе массу чувств, наблюдений, воспоминаний, фантазий, и (о боже!) мнений, которыми мы мечтали поделиться с миром. Но наше счастье омрачала одна мелочь: в какой-то момент надо сесть и начать писать.

Наверное, мне это оказалось проще, чем уголовникам, потому что я была еще ребенком. Но все равно нелегко. Сочинять я начала лет в семь или восемь. Я была странной, очень застенчивой девочкой, больше всего на свете любила читать и весила в то время от силы восемнадцать килограммов. К тому же я была зажатой, постоянно втягивала голову в плечи по самые уши, как Ричард Никсон. Как-то я посмотрела домашнюю съемку одного дня рождения, на котором побывала в первом классе: трогательные мальчики и девочки играют вместе, как щенки, и вдруг на первом плане прохожу я, словно краб-переросток. У меня явно были все задатки, чтобы стать серийной убийцей – или дюжинами разводить дома кошек. Но вместо этого я научилась шутить. И все потому, что мальчишки постарше меня, даже незнакомые, проезжали мимо на велосипедах и дразнились. Чувство было такое, словно меня расстреливают. Наверное, оттого я и ходила как Никсон: пыталась заткнуть уши плечами, но безуспешно. Так что я сперва научилась шутить, а потом стала писать. Правда, я не всегда писала смешно.

Первые мои стихи, на которые кто-то обратил внимание, были про Джона Гленна[4]. Начинались они так: «В небеса взлетел Джон Гленн / На ракете “Дружба-семь”». Там было очень много четверостиший – как в старых английских балладах, которые мы разучивали с мамой и потом пели под ее аккомпанемент. Каждая песня состояла из тридцати-сорока куплетов. От этого представления наши родственники мужского пола буквально размазывались по креслам и диванам – будто под воздействием центробежной силы – и смотрели в потолок остекленевшими глазами.

Учительница прочла стихи про Гленна всему классу, и это был мой звездный час. Одноклассники смотрели на меня так, словно я вдруг выучилась водить машину. Потом выяснилось, что учительница послала мой опус на школьный конкурс штата и он даже занял там призовое место. Его напечатали на ротапринте вместе с другими работами победителей. Вот так я и узнала, что за радость, когда тебя издают. В каком-то смысле это наглядное доказательство бытия: ты издаешься – следовательно, существуешь. Уж не знаю, откуда берется эта потребность: проявить себя, выйти за пределы собственного внутреннего мирка с его хаотическими озарениями, а не просто выглядывать иногда наружу, как обитатель морского дна из глубоководной пещеры. Когда видишь свое слово в печати, происходит удивительная перемена. Ты привлекаешь внимание, и тебе для этого даже не надо куда-то идти. Многие хотят что-то высказать, что-то сделать, чего-то добиться – например, музыканты, бейсболисты, политики. Но им нужно выйти на публику, к людям. А писатели (в большинстве своем народ тихий и застенчивый) могут спокойно сидеть дома. Публика появляется сама. Это очень удобно: например, можно не мучиться с выбором одежды, да и в лицо тебя не освищут.

Источник

Птица за птицей заметки о писательстве и жизни в целом энн ламотт книга

Заметки о писательстве и жизни в целом

Дону Карпентеру, Нешаме Франклин и Джону Кею

Хочу выразить горячую благодарность писателям, которые так много рассказали мне о творчестве за годы нашей дружбы: Мартину Крузу Смиту, Джейн Вандербург, Итану Канину, Алисе Адамс, Денису Макфарленду, Орвиллу Шеллу и Тому Уэстону.

Я безмерно ценю поддержку и мудрость издателя Джека Шумейкера, а также помощь моего замечательного агента Чака Веррилла и прекрасного редактора Нэнси Палмер Джонс, которая с любовью и пониманием отнеслась к этой книге (и к предыдущей[1]).

Еще раз повторю, что я не представляю себе жизни без моих друзей из пресвитерианской общины при церкви Сент-Эндрю в калифорнийском Марин-Сити.

Мой сын Сэм позавчера сказал: «Мама, я люблю тебя, как двадцать тираннозавров на двадцати горах». Я люблю его точно так же.

Мои родители читали в каждую свободную минуту и по четвергам водили нас в библиотеку чтобы запастись книгами на следующую неделю. Почти каждый вечер после ужина отец растягивался с книжкой на диване, а мама со своей забиралась в кресло-качалку. Мы же, трое детей, расходились по своим уголкам для чтения.

После ужина в доме становилось очень тихо — если, конечно, к нам в гости не приходили папины друзья — писатели. Мой папа тоже был писателем, как и большинство его знакомых. Это не самые тихие люди на свете, зато, как правило, очень добрые и в их компании есть что-то по-настоящему мужское. Чаще всего они проводили вечера в баре в Саусалито, но иногда заглядывали к нам выпить по стаканчику и в итоге оставались на ужин. Я их обожала, но они, бывало, напивались у нас до отключки. Меня это пугало, я вообще была нервным ребенком.

Каждое утро, как бы поздно отец ни лег накануне, он вставал в 5:30, шел в свой кабинет, пару часов писал, потом готовил нам завтрак. Они с мамой читали газеты, а затем он возвращался за письменный стол и проводил там остаток утра. Прошли годы, прежде чем я поняла, что у него такая профессия, что он сам ее выбрал, что он не безработный и не больной. Мне хотелось, чтоб у него была нормальная работа, как у других отцов: чтобы он надевал галстук, шел в какую-нибудь контору, сидел там за столом и курил.

Но работать на кого-то и сидеть в чужом кабинете мой отец бы не смог; он противился этому всем существом. Думаю, это его убило бы. Он и так умер рано: ему не было и шестидесяти. Но хотя бы прожил жизнь по-своему.

Итак, я выросла в одном доме с человеком, который днями напролет сидел за столом и писал книги и статьи про те места, где бывал, и людей, которых знал и видел. Он читал много стихов. Иногда он путешествовал. Он мог отправиться куда угодно, если ему всерьез хотелось туда попасть. У писательского ремесла есть огромный плюс: оно дает законный повод перепробовать разные занятия и исследовать разные места. Еще один плюс в том, что сочинительство учит вглядываться в жизнь, в ее гущу, в то, как она кипит и движется вокруг.

Творчество научило отца наблюдать за жизнью; он сам учил других наблюдать и записывать подмеченное. Он работал в тюрьме Сан-Квентин[2] с заключенными, которые решили окончить писательские курсы. Но он учил и меня — прежде всего собственным примером. Он советовал мне — и уголовникам — набрасывать хоть что-то каждый день. Читать все толковые книги и пьесы, какие подвернутся под руку. Стихи. Быть смелыми и оригинальными, позволять себе ошибки. Отец любил цитировать Джеймса Тербера[3]: «Падать можно разным стилем: хочешь — плюхнись на живот, хочешь — завались на спину». Отец помог и заключенным, и мне найти в себе массу чувств, наблюдений, воспоминаний, фантазий, и (о боже!) мнений, которыми мы мечтали поделиться с миром.

Но наше счастье омрачала одна мелочь: в какой-то момент надо сесть и начать писать.

Наверное, мне это оказалось проще, чем уголовникам, потому что я была еще ребенком. Но все равно нелегко. Сочинять я начала лет в семь или восемь. Я была странной, очень застенчивой девочкой, больше всего на свете любила читать и весила в то время от силы восемнадцать килограммов. К тому же я была зажатой, постоянно втягивала голову в плечи по самые уши, как Ричард Никсон. Как-то я посмотрела домашнюю съемку одного дня рождения, на котором побывала в первом классе: трогательные мальчики и девочки играют вместе, как щенки, и вдруг на первом плане прохожу я, словно краб-переросток. У меня явно были все задатки, чтобы стать серийной убийцей — или дюжинами разводить дома кошек. Но вместо этого я научилась шутить. И все потому, что мальчишки постарше меня, даже незнакомые, проезжали мимо на велосипедах и дразнились. Чувство было такое, словно меня расстреливают. Наверное, оттого я и ходила как Никсон: пыталась заткнуть уши плечами, но безуспешно. Так что я сперва научилась шутить, а потом стала писать. Правда, я не всегда писала смешно.

Речь о книге «Инструкция по применению. Первый год из жизни сына» (Operating Instructions: A Journal of Му Sons First Year. Pantheon Books, 1993). Прим. ред.

Источник

Птица за птицей. Заметки о писательстве и жизни в целом

Перейти к аудиокниге

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

Одна из самых популярных книг о писательстве от профессионального автора. Откровенно и с юмором Энн Ламотт рассказывает о настоящей жизни писателя, которая имеет мало общего с литературными вечеринками. Реальность – это творческие кризисы, зависть и отчаянные сражения за каждый абзац. Эта книга проверена временем – с момента первого издания прошло уже почти двадцать лет, и она до сих пор занимает первые строчки в рейтингах продаж Amazon. Книга для тех, кто мечтает выразить себя в словах, но не знает, с чего начать. А еще для маркетологов, копирайтеров, блогеров и всех, кому приходится много писать.

Когда мы читаем и пишем, мы не одни. Книги открывают горизонты и питают душу. Меткая и хлесткая фраза, честно и убедительно сказанная истина либо поражает в самое сердце, либо помогает посмеяться над собой. Тогда и жить становится легче. Бытие, конечно, абсурдно и несуразно, но если придать ему строй и ритм, получится почти песня. Уж лучше танцевать под нее или хотя бы хлопать в такт, чем позволить хаосу раздавить себя. Не зря же моряки на судне поют даже в самый чудовищный шторм. Конечно, песне не тягаться с бурей. Но сплотить и ободрить людей на корабле ей вполне по силам.

Когда мы читаем и пишем, мы не одни. Книги открывают горизонты и питают душу. Меткая и хлесткая фраза, честно и убедительно сказанная истина либо поражает в самое сердце, либо помогает посмеяться над собой. Тогда и жить становится легче. Бытие, конечно, абсурдно и несуразно, но если придать ему строй и ритм, получится почти песня. Уж лучше танцевать под нее или хотя бы хлопать в такт, чем позволить хаосу раздавить себя. Не зря же моряки на судне поют даже в самый чудовищный шторм. Конечно, песне не тягаться с бурей. Но сплотить и ободрить людей на корабле ей вполне по силам.

Для моей мамы в мужчинах самое главное — чтобы они были интересны. В переводе это означает, что они должны ценить мою мать и понимать ее шутки, которые обычно построены на тончайших каламбурах или игре понятий из сферы высшей математики. Думаю, картина ясна. Робби не более интересен, чем пара красных потрепанных кроссовок. Но когда он подводит меня к матрасу на полу, лукаво усмехается, расстегивает на себе ремень и шепчет «Ложись!», мне достаточно интересно.

Для моей мамы в мужчинах самое главное — чтобы они были интересны. В переводе это означает, что они должны ценить мою мать и понимать ее шутки, которые обычно построены на тончайших каламбурах или игре понятий из сферы высшей математики. Думаю, картина ясна. Робби не более интересен, чем пара красных потрепанных кроссовок. Но когда он подводит меня к матрасу на полу, лукаво усмехается, расстегивает на себе ремень и шепчет «Ложись!», мне достаточно интересно.

С этой книгой читают

Отзывы 24

Неоднозначная для меня книга, но меж тем вдохновляющая и забавная. Проблема с внутренними метаниями и терзаниями есть у всех и эти ощущения поразительно схожи (вот даже сейчас, когда я пишу вам отзыв, я сомневаюсь в его целесообразности, актуальности, понятности и вообще 🙂 Книга хорошо экстраполируется на любые другие виды творчества и помогает чуть легче относиться ко всем своим неувернностям и что важно, учит справляться с внутренним критиком. Как? Ответ прост: ежедневной работой независимо ни от чего.

Неоднозначная для меня книга, но меж тем вдохновляющая и забавная. Проблема с внутренними метаниями и терзаниями есть у всех и эти ощущения поразительно схожи (вот даже сейчас, когда я пишу вам отзыв, я сомневаюсь в его целесообразности, актуальности, понятности и вообще 🙂 Книга хорошо экстраполируется на любые другие виды творчества и помогает чуть легче относиться ко всем своим неувернностям и что важно, учит справляться с внутренним критиком. Как? Ответ прост: ежедневной работой независимо ни от чего.

Это книга не о том, как стать писателем. Это книга о том, как быть писателем. Что мучает каждого пишущего. Как он справляется с тревогой и страхом. Откуда брать сюжеты, портреты, диалоги и факты. Станете ли вы писателем после прочтения книги? Возможно – не станете. Но если решитесь, то все, что нужно – писать. Птица за птицей…

Это книга не о том, как стать писателем. Это книга о том, как быть писателем. Что мучает каждого пишущего. Как он справляется с тревогой и страхом. Откуда брать сюжеты, портреты, диалоги и факты. Станете ли вы писателем после прочтения книги? Возможно – не станете. Но если решитесь, то все, что нужно – писать. Птица за птицей…

Для начинающих писателей. И опытных читателей.

Эту книгу полезно прочитать не только тем, кто планирует написать роман (а лучше – целую серию), но и тем, кто много читает и хочет узнать, какова жизнь писателя на самом деле. «Птица за птицей» развенчивает популярные мифы: 1. писатели полагаются на музу и приливы вдохновения 2. они обожают садиться за работу 3. публикация книги меняет жизнь раз и навсегда и даёт мощный карьерный толчок. Как дело обстоит на самом деле и зачем вообще писать, если всё это неправда, лучше узнать у самой Энн Ламотт: так смело и честно рассказать о своём ремесле получается не у каждого. А в том, что писательство – именно ремесло, убеждаешься раньше, чем поглощаешь хотя бы половину текста. Тем кто, узнав о писательстве правду, не передумает им заниматься, пригодятся полезные советы Энн. Остальные получат большое эстетическое удовольствие.

Эту книгу полезно прочитать не только тем, кто планирует написать роман (а лучше – целую серию), но и тем, кто много читает и хочет узнать, какова жизнь писателя на самом деле. «Птица за птицей» развенчивает популярные мифы: 1. писатели полагаются на музу и приливы вдохновения 2. они обожают садиться за работу 3. публикация книги меняет жизнь раз и навсегда и даёт мощный карьерный толчок. Как дело обстоит на самом деле и зачем вообще писать, если всё это неправда, лучше узнать у самой Энн Ламотт: так смело и честно рассказать о своём ремесле получается не у каждого. А в том, что писательство – именно ремесло, убеждаешься раньше, чем поглощаешь хотя бы половину текста. Тем кто, узнав о писательстве правду, не передумает им заниматься, пригодятся полезные советы Энн. Остальные получат большое эстетическое удовольствие.

Только что дочитала книгу. Эмоции менялись от главы к главе. Началом зачитывалась, в середине забуксовала, к концу, честно говоря, меня слегка накрыло негативом.

Книга добрая, предельно честная история пишущего человека.

Много практических советов, полезных для тех, кто уже пишет и тех, кто еще собирается писать.

Причем не важно, пишете ли вы книгу, или в свой блог, или просто для себя.

Книга жизнеутверждающая, но мне показалось, что очень уж много каких-то негативных примеров – когда автор призывает писать, основываясь на своем опыте.

Зачем мы пишем? Почему? Для кого и для чего? Как справиться с завистью и побороть творческий кризис?

Ответы на все эти вопросы вы найдете в книге.

Бонусом – прекрасный язык автора – легкий, с юмором, слегка печальный и саркастический.

Только что дочитала книгу. Эмоции менялись от главы к главе. Началом зачитывалась, в середине забуксовала, к концу, честно говоря, меня слегка накрыло негативом.

Книга добрая, предельно честная история пишущего человека.

Много практических советов, полезных для тех, кто уже пишет и тех, кто еще собирается писать.

Причем не важно, пишете ли вы книгу, или в свой блог, или просто для себя.

Книга жизнеутверждающая, но мне показалось, что очень уж много каких-то негативных примеров – когда автор призывает писать, основываясь на своем опыте.

Зачем мы пишем? Почему? Для кого и для чего? Как справиться с завистью и побороть творческий кризис?

Ответы на все эти вопросы вы найдете в книге.

Бонусом – прекрасный язык автора – легкий, с юмором, слегка печальный и саркастический.

Эта книга – отнюдь не самоучитель писательского мастерства. В ней вы не найдёте списка задач, выполнение которых мигом вознесёт вас на вершину литературного Олимпа. Это просто разговор с глазу на глаз с человеком, имеющим опыт в писательском деле. Разговор в спокойном ключе, весьма увлекательный и познавательный, местами даже смешной. Он больше о психологии профессии, о её реалиях, о том, как всё бывает на самом деле. Своего рода встреча с автором за чашкой кофе или, если быть ближе к содержанию, бокалом вина. Вы не задаёте вопросы, но автор их как будто предугадывает, раскрывает вам душу, повествует без утайки. Книга не в стиле «порвите их всех», скорее «будет сложно, но оно достойно того, чтобы попробовать». Отдельное спасибо хочу сказать переводчику. Если из книги убрать все иностранные имена и названия, вы ни на миг не усомнитесь, что книга написана по-русски.

Источник

Птица за птицей. Заметки о писательстве и жизни в целом

Энн Ламотт

1 сентября 2021 г. 14:27

4 Как писатель с писателем

«Птица за птицей» — это возможность поболтать с опытным писателем. Не спросить у него совета по тексту, не узнать его излюбленный приём в работе, а именно что поболтать. О жизни творческих людей, о жизни сильных и слабых, о жизни вообще.

Поэтому советую прочитать эту книгу тем, кто стремится найти родную душу, понимающего товарища, честного собрата. Энн Ламотт пишет с юмором, без утаек. Она поможет новичкам сесть за письмо, а опытным авторам укажет нехоженые тропки в гармонизации себя и своего дела. Хорошая книга. Читайте её, когда хочется поддержки.

12 августа 2021 г. 13:12

Книга вызвала у меня разные впечатления. Предисловие к книге было длинное и в основном о жизни писательницы и мне подумалось, что я читаю книгу не о писательстве, а автобиографический роман. И так-так Энн Ламот мне не близка по характеру, то эта часть меня сразу настроила не очень положительно. Наверное, потому что я сама не склонна к остроумию и выпивке, остроты автора мне часто не понятны. По мне так в книге часто говорится о ненависти и много моментов в негативном ключе, а вот о любви мне мало что припоминается. Так уж получилось, что как раз до этого я прочитала книгу «Мартин Иден». И вот она мне дала больше вдохновляющих мыслей из жизни писателя. Конечно, это книжный персонаж, но сам Мартин был настолько пропитан духом красоты, тяги к прекрасному, настолько возвышенны были его…

16 июля 2021 г. 19:03

5 строчка за строчкой

Писать. Писать в любой момент своей жизни, закупоривать любые воспоминания, обращаться со словом, вбирать его до конца. Перечеркивать, впадать в уныние и отчаяние, уничтожать черновики. Выдыхать. Браться снова за работу.

Я обожаю такие книги, где вы будто бы с рассказчиком сидите на маленькой уютной кухне, пьете ароматный чай, уплетаете вкусные булочки из пекарни напротив и просто разговариваете о жизни, о взлетах и…

. по медленному чтению

5 Птица за птицей, строчка за строчкой

Если вбить в поисковик фамилию автора книги, то гугл выдаст нам следующее: «Энн Ламотт — американская писательница, политический активист и общественный деятель. Ее книги в значительной степени автобиографичны и затрагивают такие темы, как алкоголизм, жизнь матери-одиночки, депрессия и христианство». После такого большинство из нас наверняка бы сразу свернули строку поиска и вышли из сети. И вообще старались в будушем гуглить поизбирательнее.

На самом деле, с личностью и творчеством автора все не так плохо, как могло показаться. Энн Ламотт родилась в Сан-Франциско в 1954 году. После окончания колледжа жила в Калифорнии и там же начала писать книги. Энн Ламотт вела рубрику «Книжное обозрение» в журнале Mademoiselle и колонку о ресторанах в журнале California. Преподавала литературное…

27 апреля 2021 г. 17:49

9 февраля 2021 г. 10:52

5 Правду своей жизни можно выразить только своим голосом

Давным-давно увидела эту книгу в блоге у Натали Ратковски, которая нарисовала обложку. Запомнила, но читать не решилась: где я и где писательство. И вот завалив экзамен, где надо было внятно и с огоньком написать ответ в 4000 слов, я наконец-то дотумкала: именно потому, что я никудышный писатель, мне и надо ее прочитать.

Оказалось, что книга крутая. Во-первых, автор обладает потрясающим чувством юмора, и это расслабляет. Здесь есть и самоирония, и забавные сравнения с животными (это также легко и приятно, как выкупать кошку), и неожиданные сочетания (нежно сказать себе: у тебя же есть выбор, писать или застрелиться). Читать ее весело.

Во-вторых, книга аккуратно терапевтична. Она говорит, что вероятность стать великим писателем очень мала и не для этого стоит все затевать. Не нужно…

Источник