рассказы о жизни в деревне после войны
Русские крестьяне вспоминают о жизни при Сталине
Воспоминания Васильевой В.П.
Васильева Валентина Петровна родилась в деревне под Омском в 1928 г. Живет в Подъяково. Рассказ записала Лопатина Наталия в августе 1999 г. (спецэкспедиция фонда «Исторические исследования»).
«Я, конечно, могу рассказать, про то, что ты, милая, спрашиваешь. Но не заберут ли? Ведь я стану говорить не так, как про то в книгах написано. Про правду жизни мы только промеж собой могли говорить. Да и то… Это сейчас всё можно говорить. Мы привыкли к другому. С начальством или с кем приезжим мы всегда знали, как говорить. Как нужно им, так мы и говорили.
Типичная крестьянская семья до большевистских реформ
Воспоминания Михайловой А.З.
Михайлова Анастасия Захаровна родилась в 1906 г. в Алтайском крае. Живет в д. Балахоновке Кемеровской области. Беседу вела Лопатина Наталия в августе 1999 г. (спецэкспедиция фонда «Исторические исследования»).
Воспоминания Изотовой Д.М.
Изотова Дарья Максимовна родилась в 1909 г. в Минске. Живет в с. Елыкаево Кемеровской области. Рассказ записала Павлова Наталья в марте 1997 г.
Как только приехали, мужики наши стали пятистенки рубить. Завели, конечно, своё хозяйство. Сначала купили корову. Через три года у каждого хозяина не меньше шести коров стало. Скотины держали много. Деревня была середняцкой. Жили мы не совсем богато, но в достатке. Жили дружно.
Одевались мы в то, что сами ткали и шили: узорные юбки, рубашки холщовые, бельё для мужчин и женщин. Девчата вышивали такую красоту! Готовили сами себе приданое. На ногах во время работы носили лапти, а в воскресенье надевали ботиночки до колен, на каблучке. В них хорошо было выплясывать. Обувь покупали на базаре. Жили весело и дружно. Мужики тогда пили только по праздникам. Только по праздникам, даже не по выходным! В школе я не училась. Да какая там школа: некогда было!
Очень рано, в 17 лет, я вышла замуж и жила в семье мужа. Они были тоже, как и мы, середняками. Иван меня очень сильно любил. И я его. Бывало, едем с сенокоса, заберемся на воз, обопремся на локоть и смотрим друг на друга. Люди нас называли близнецами. Мы были с ним, как неразлей-вода. До свадьбы мы с ним дружили три года. Дружили по совести. Домой к друг другу не ходили, не то, что сейчас. Нигде не ночевали, не шарились. Зимой собирались большой компанией у кого-нибудь дома. Девки песни пели и пряли, а парни в карты играли, но не пили и не курили.
Воспоминания Благовещенской М.Г.
Благовещенская (Позднякова) Мария Гавриловна родилась в 1910 году в с. Грязное Курской области. Живет Кемерово. Рассказ записала правнучка Благовещенская Ольга в марте 2000 г.
Хлебозаготовки в сталинской деревне
Отец так переживал, что вскоре умер от сердечного приступа. Отношение односельчан к кулакам было неоднозначным. Работящие люди кулаками их не считали, а бездельники желали, чтобы раскулачивание проходило более жестоко. Со стороны властей к раскулачиваемым применялись всевозможные жесткие репрессивные меры. Всех, кто сопротивлялся раскулачиванию, выселяли в «Соловки», на Колыму и в другие отдаленные места. Так, мою сестру с семьей выселили на север. В чем были одеты, в том и, с голой душой, отправили этапом. Двое ее детей умерли по дороге от голода и мороза. Долгое время после коллективизации деревня оставалась крайне бедной. Но в период пика коллективизации это выразилось наиболее остро. Конфискации подлежало все: скот, имущество. Их дома брали под сельсоветы. При такой ситуации не обходилось без возмущений. Но это моментально подавлялось властями. А такие факты скрывались от народа. Противников коллективизации бесшумно арестовывали и ссылали. А люди узнавали об этом лишь по слухам. Сведения о выселенных, конечно, поступали, но они были далеко не радостными. Власти внушали людям, что коллективизация проходит замечательно, а жизнь людей вот-вот наладится. Активистами колхозов становились те, кто безгранично поверил в пропаганду. Бывало, доходило до фанатизма. Чаще это были легкомысленные люди, которым все равно терять было нечего.
Многих односельчан, наших друзей, знакомых вскоре назвали «врагами народа» и репрессировали. Людей забирали неожиданно, и большинство из них уже не возвращались. Обстоятельства и факты тщательно скрывались. У одной нашей соседки забрали мужа, и только через несколько лет она узнала, что его вместе с другими врагами народа согнали в заброшенную шахту и погребли заживо под землей. Все понимали, что людей чаще всего забирали без вины, но никто не протестовал, все молчали. Из-за страха за жизнь.
Был голод. В 1931-33 годах голод коснулся и нас. Взрослые приберегали скудную пищу детям, а сами пухли от голода. Это обстоятельство заставило нас покинуть центральную Россию и переехать в Кузбасс, где мы спаслись благодаря картофелю и другим местным овощам. В военные же годы в Сибири голод не коснулся моей семьи, так как работали на заводе и стабильно получали хлеб по карточкам, а все остальное выращивали на подсобном хозяйстве.
Воспоминания Панкратова А.Ф.
«Панкратов Алексей Федорович родился в 1907 г. в Тамбовской губернии, переехал в д. Покровку Кемеровской области. Рассказ записывался Берестовой Натальей со слов его сына Юрия Алексеевича в декабре 1999 г.
Раскулаченные на раскорчевке леса
Мы, конечно, могли бы и уехать. Но куда? Где было лучше? Да и паспортов у нас не было. Была только трудовая книжка, которая удостоверяла личность колхозника. Не уезжали мы из деревни и потому, что с детства к земле были приучены. Другого-то ничего больше делать не умели. Только за землей ухаживать…»
Воспоминания Дмитриевой Н.Д.
Дмитриева Нина Дмитриевна родилась в 1914 г. в д. Синяево Новосибирской области. Живет в Прокопьевске Кемеровской области. Рассказ записал Минор Дмитрий в январе 2000 г.
Колхознику разрешали держать свое хозяйство. Однако оно было очень маленьким: держали всего одну корову, несколько кур, уток, пару овечек. Инвентаря в таком хозяйстве не должно быть. Разве это хозяйство.
Воспоминания Владимира Купцова
Коллективизация в воспоминаниях. Архивные документы. Л.Н.Лопатин
Жизнь колхозников в СССР после войны
Согласно Уставу сельскохозяйственной артели, колхозный двор имел право на личный участок размером от 25 до 50 соток. И, естественно, поскольку показатели эффективности ведения хозяйства на этих клочках земли были несравненно выше, а также в целях ограничения потребления крестьян, государство пристально контролировало их.
Сразу же после войны в деревне началась т.н. «борьба с рвачеством», нацеленная на то, чтобы отрезать у колхозников излишки личных подворий (как правило, они возникали за счет прирезок крестьянами брошеных земель). В Коми АССР доля личных приусадебных участков из-за этого сократилась с 5,6 до 5 тыс. гектаров к 1947 году. По всей стране была проведена компания обмеров крестьянских наделов. На судах колхозники недоумевали, почему у них отрезают их жалкие сотки, когда у колхозов большие земельные наделы лежат необработанными.
В 1947 году вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за кражу колхозного имущества», по которому за такое деяние устанавливалось наказание от 5 до 20 лет лишения свободы с возможной конфискацией имущества. По сути, это был дубляж печально известного постановления о «трех колосках» (ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года).
Проиллюстрировать грабительство крестьян можно следующим примером. Так, колхозница Е.М. Семяшкина из колхоза имени Маленкова Троице-Печорского района заплатила в 1950 году налог в размере 539,04 рублей. Налог был выплачен с:
— 1 коровы;
— 390 кв. метров огорода под картофель;
— грядку в 20 кв. метров;
— 1,5 гектара сенокосов.
Помимо уплаты сельхозналога, советское государство обязывало крестьян уплачивать обязательные страховые взносы, местные налоги, добровольное самообложение, а также приобретать облигации различных займов. К слову, в 1947 году при реализации Второго государственного займа восстановления и развития народного хозяйства СССР колхозники Коми АССР выплатили государству 5,25 млн. рублей, что в пересчете на 1 двор составило около 130 рублей. Отмечу, что практика таких денежных заимствований была прекращена лишь в 1958 году. В 1952-1953 годах колхозники уплачивали государству также подоходный налог с полученных на трудодни продуктов!
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
d_v_sokolov
d_v_sokolovd_v_sokolov
А.А.Ильюхова
РОССИЙСКАЯ ДЕРЕВНЯ ПОСЛЕ ВОЙНЫ. ПОЛОЖЕНИЕ В ДЕРЕВНЕ ГЛАЗАМИ КРЕСТЬЯН
Послевоенные годы (1945-1950) вошли в нашу историю как время восстановления народного хозяйства, годы искреннего и напускного трудового энтузиазма, но и как тяжелейший период в жизни народа: материальная неустроенность, голод 1946 г., «завинчивание гаек» сталинским режимом, тяжкий труд при скудном вознаграждении. Тяжелее всего в те годы жилось деревне. Правительство страны осуществляло восстановление народного хозяйства (прежде всего промышленности), в том числе за счет деревни, по сути, за счет ее ограбления. Отсюда низкие темпы восстановления всего сельского хозяйства и уровня жизни крестьян. Мирная жизнь не принесла крестьянам реального улучшения положения. Большинство, как и в годы войны, жили не просто бедно, а нищенски, буквально выживали. И так в течение многих лет. Это не подвиг деревни, а ее трагедия.
Выдержки о настрояниях крестьян из сводок МГБ:
«Целый год не видим куска хлеба. Налог 800 руб., мяса 54 кг, яиц 75 штук, картофель 364 кг. За налог приходят и забирают последнюю тряпку и рубашку». (Захаринский с/с, дер. Абрамково, ЛПС).
«Чуть забудешь об одном, начинается другое. Толкают: плати мясо, давай заем, а чем платить? Грозят взять корову. У нас нет за душой ни копейки, даже нет денег на соль. Похоже, своей смертью не умереть, так тяжело жить». (Ельнинский р-н, Шунаренский с/с, дер. Брынь).
«Приехали к нам, забрали хлеб, тряпки. Маму оставили не при чем. Жить просто невозможно. Здесь разбирается каждый по-своему, по своей воле, плохо беззащитным жить». (Монастырщинский р-н, Барсуковский с/с, к-з «Новоселье»).
Сообщения о проведении подписки на заем до указания правительства и нарушения принципа добровольности:
«. уже спрашивают заем, а у меня денег нет. Козы нет, чтобы прожить. Неужели мне вести продавать корову, которую насилу дождалась!». (Ельнинский р-н, Рождественский с/ с, дер. Усово).
«Сегодня в сельсовете раскладывали заем и на меня наложили 200 руб., пришлось поругаться, а на Черниху 100 руб., а потом преподнесут налог. И не знаешь, что делать». (Вяземский р-н, Лосьминовский с/с, дер. Леонидово).
Как и в довоенный период, широкое распространение имели слухи о грядущей новой войне:
«Идет большая шумиха о войне среди народа. Соль гребут напропалую, спичек уже не найдешь». (Дорогобужский р-н, Первомайский с/с, дер. Лебедево).
«Будущее будет, наверное, хуже, чем настоящее. Разговор идет в пустую, даже в одном колхозе не идут на работу, говорят, все равно будет война». (Вяземский район, Масловская больница).
«Деревенский лапоть и тот передает известие, что скоро будем воевать, а Шестель вовсе говорит, что уже идет война. А власть нам пока не говорит». (Руднянский р-н, Кеновский с/с).
Начальник управления МГБ Смоленской области Волошенко.
ЦДНИСО. Ф. 6. Оп. 2. Д. 821. Л. 171-174.
Подлинник. Машинопись.
______
Комментарии, как говорится, излишни.
Это к вопросу о пресловутой «эволюции» режима во время войны.
«Люди в деревнях выживали как могли, питались плохо: муку смешивали с травой, куколем, мхом и корешками. »
Рубрика «Правнуки Победы».
Первоисточник продолжает проект «Правнуки Победы», в рамках которого мы публикуем работы кировских школьников, признанные лучшими на конкурсе сочинений о Героях Великой Отечественной войны. Напомним, конкурс проводился по инициативе депутата Законодательного собрания Кировской области Рахима Азимова. Победители – а это 30 школьников из 23 районов области – отправятся в Международный детский центр «Артек». Публиковать работы мы будем в течение всего мая.
Сегодня вашему вниманию сочинение ученицы 10 класса школы пгт Даровской Алёны Шавкуновой.
«Моя живая история»
Великая Отечественная война – война Союза Советских Социалистических Республик против нацистской Германии и её союзников. В нашей стране нет семьи, которых бы не коснулась, не затронула Великая Отечественная война. Она унесла сотни тысяч жизней, а значит, принесла много горя. И каждый наш соотечественник знает, помнит и чтит подвиги воевавших людей, своих родных – фронтовиков и тружеников тыла.
Всенародная трагедия не обошла стороной и нашу семью. В своём сочинении я расскажу о моих родственниках, которых Великая Отечественная война коснулась непосредственно.
Мой прапрапрадед – Двинских Георгий Петрович – участник русско-японской и гражданской войн, во время русско-японской войны за проявленную доблесть и мужество он был награждён Георгиевским крестом 4-й степени.
У Георгия Петровича была большая семья. Его детям досталась тяжелая судьба – они стали очевидцами самой страшной войны 20 века. Сыновья и внуки его участвовали в Великой Отечественной войне. Можно сказать, что нашим родственникам повезло в этой жестокой, кровопролитной войне. Все, кроме Александра Николаевича, внука Георгия Петровича, вернулись домой.
Александр Двинских, гвардии младший сержант, во время наступления советских войск в 1943 году вместе со своей “Катюшей” успешно форсировал Днепр. На правом берегу нашими войсками был отвоёван плацдарм, с которого должно было начаться новое наступление. Фашисты, собрав большие силы, пытались столкнуть русских солдат в Днепр. Они обрушили огневой шквал, но ничего им не помогло. Наступление советских войск продолжалось. В этом бою при форсировании Днепра и погиб Александр.
В нашей семье бережно хранятся и передаются из поколения в поколение воспоминания о родственниках, которые участвовали в той войне.
Служила на фронте и внучка Георгия Петровича, сестра Александра, Вера Николаевна Двинских (ныне Кулигина). Она была призвана на фронт 3 декабря 1942 года, служила на Карельском фронте в составе 6-го отдельного Краснознаменного батальона воздушного наблюдения, оповещения и связи, то есть охраняла небо Карелии. Демобилизовалась Вера Николаевна в августе 1945 года, а на празднование 50-летия Победы была приглашена в город Беломорск.
Именно Вера Николаевна через 40 лет после окончания войны разыскивала могилу погибшего брата Александра. Вера долго отправляла запросы в разные военные ведомства и архивы, но получала везде один ответ: «Пропал без вести». Наконец, из Центрального архива Министерства обороны СССР ответили, что ее брат Александр Николаевич Двинских захоронен в братской могиле в селе Ходорове Киевской области. С тех пор мы знаем, где могила нашего родственника. А это очень важно – знать, что есть место, которому можно поклониться и отдать дань уважения своим предкам.
Среди наших родственников есть не только фронтовики, но и труженики тыла.
Однажды, придя в гости к прабабушке, я начала с ней разговаривать о ее прошлой жизни. Мне было интересно узнать, как жили раньше, и она с удовольствием рассказала мне о своём детстве и молодости. Бабушкин рассказ запомнился мне надолго, я с трудом представляла то, как они жили раньше. Сила характера, стойкость моих родственников достойна уважения!
Моя прабабушка Криницына Татьяна Ивановна в годы Великой Отечественной войны трудилась в тылу. На военные годы пришлось как раз ее детство. Родилась прабабушка в 1932 году, когда единственный магазин находился в 25 километрах от их деревни. У бабушки были две младшие сестренки, и она старалась помогать родителям по хозяйству, присматривала за младшими девочками. Через некоторое время прабабушка пошла в школу, но учёба была недолгой. Проучилась она всего один год в 1940 году. А с началом Великой Отечественной войны прабабушка и ее одноклассники были отправлены на работу в колхоз. Работали они за трудодни, на работу ходили каждый день. У ребят не было ни выходных, ни праздников. За хорошую работу, проявленные старательность и ответственность в 1942 году Татьяне поручили новую работу – за девушкой закрепили быка. То есть ей, совсем еще молоденькой девчонке, доверили очень серьезную должность. Вообще, в годы войны в тылу всю непосильную работу выполняли дети, подростки, женщины. Они возили на быках сено, солому и дрова. Летом пахали землю, сеяли, заготовляли сено – всё это делалось вручную и бесплатно. Молотили, а потом сдавали зерно государству. Всё это было для фронта, для солдат, для победы! И победили! День Победы стал великим праздником не только для фронтовиков, но и для тех, кто всю войну неустанно трудился в тылу.
9 мая 1945 года закончилась Великая Отечественная война. Хотя война и закончилась, в стране начался страшный голод. Многие города за время войны были разрушены, и всё, что выращивалось в сёлах на полях, отправлялось для обеспечения городов, для рабочих, которые восстанавливали разрушенное. Люди в деревнях выживали как могли, питались плохо: муку смешивали с травой, куколем, мхом и корешками.
А мою прабабушку жизнь продолжала испытывать на прочность. Отец Татьяны погиб на фронте, а летом умерла мама, и девушка осталась одна с двумя сестрёнками. Младшую сестрёнку забрали в детский дом, очень тяжело было расставаться с сестренкой! Средняя сестричка осталась с Татьяной. Жили очень тяжело, бедно. Зимой ели то, что успели заготовить летом. Прабабушка вспоминает, как однажды поздней осенью на доме сорвало крышу, и, чтоб хоть как-то согреться, они топили печь почти круглосуточно и спали на ней. В 1947 году бабушку послали работать на Подосиновский льнозавод, там она и осталась. Зимой перерабатывала тресту (треста́ — льняная и конопляная солома, обработанная термически, биологически или химически), а летом ездили работать в колхоз. Продолжалось это до 1953 года. Затем прабабушка вышла замуж, и вместе с мужем они приехали работать в Даровской район – на строительство нового льнозавода. На нашей Даровской земле они и остались жить. Здесь родилась моя бабушка, а у нее родился мой отец. Конечно, сейчас прабабушка и прадедушка очень старенькие, но, к счастью, они ещё живы – это наша живая история!
Я горжусь всеми, кто воевал, кто вернулся с фронта, кто погиб на войне, кто отстоял мир, кто дал нам возможность жить, учиться, любить, мечтать! Закончить сочинение я хочу словами стихотворения Татьяны Лавровой, начало которого в эпиграфе:
Глава 5. Жизнь деревни во время войны
В 1941 году началась война. Фронт стремительно приближался. Через деревню бесконечным потоком пешим ходом шли наши отступавшие войска. Мы стояли на обочине дороги, всматривались в лица солдат в надежде встретить своих близких.
Люди недоумевали, почему наша Красная армия так спешно отступает. В газетах писали об успешных операциях Красной армии на востоке и западе страны. Газеты пестрили броскими заголовками: «Враг не пройдет!», «Враг будет уничтожен на его территории!». Ведь оборонная промышленность страны несколько лет работала в усиленном режиме, изготовляла в большом количестве самолеты, танки, другое вооружение, боеприпасы, снаряжение. Но фронт стремительно приближался к нашей деревне.
Уже в сентябре началась эвакуация. Всех коров у жителей отобрали, взамен выдали расписки с обещанием вернуть коров после окончания войны (вера в победу уже была!). Овец пришлось зарезать, хотя время было еще теплое, мясо сохранить трудно. Выкопанную картошку частично закопали в «ямки» в надежде, что к весне вернемся домой из эвакуации.
Нас эвакуировали на восток за 50 км от дома. С собой можно было взять вещей совсем мало, т.е. столько, сколько можно увезти на двух телегах. Наши дома остались без присмотра.
Эвакуировались мы вместе с семьей дедушки. Главное, что дед смог увезти с собой – это верстак и необходимые инструменты. Благодаря своему мастерству (он был и плотник, и столяр, мастер на все руки), он и дом в месте эвакуации обустроил и содержал всех нас, его детей и внуков (9 человек).
К весне 1942 года немцев остановили, точнее, они дальше села Полново сами не пошли, т.к. впереди были плохие дороги и болота. Наша деревня оказалась в 15 км от немецких позиций.
Несмотря на близость фронта, весной 1942 года нам разрешили вернуться из эвакуации домой. Наш дом был частично разрушен, стекла в окнах разбиты, двери сорваны, часть стены двора была распилена на дрова. Все ямки с закопанными продуктами были разорены. В доме зимой жили солдаты.
Благодаря дедушке дом был восстановлен и мы с мамой смогли как-то жить. Посадили в огороде овощи, семенами поделились соседи, картошку сажали «глазками». Лето прожили дома. Осенью 1942 года нас опять эвакуировали, но в другую деревню так же восточнее на 50 км. Опять остались почти все овощи на огороде. Видимо специально так делали, чтобы и население подкормить за счет огородов, и военным что-то оставить.
Весной 1943 года нас вернули домой и больше уже не эвакуировали. В деревне та же картина – полуразрушенные дома, разграбленные «схроны», хорошо хоть дома не сгорели. Близкое присутствие фронта чувствовали, немцы так и остались на своих прежних позициях в 15 км от деревни. Мы всегда знали точное время, потому что каждый день ровно в 12 часов немцы начинали артобстрел позиций наших войск и канонада от разрыва снарядов была хорошо слышна.
От отца известий не было. Мама писала во все инстанции, разыскивала отца. Ей все же сообщили, что ее муж «пропал без вести», тогда многим прислали такие стандартные формулировки. Но мама не теряла надежды на возвращение отца. И только после окончания войны было сообщено о его гибели. В 31 год мать осталась одна.
Мне шел седьмой год. Я помогал маме по уходу за огородом в меру своих сил. Летом вместе с взрослыми ребятами ходил в лес за ягодами (черникой) и грибами. Обуви нормальной не было. Сосед мне сплел маленькие лапти и я в них ходил в лес. Нужно сказать, что это очень легкая и удобная обувь, ноги в лесу не поранишь, а когда выйдешь из воды, ноги опять почти сухие. Это лучше, чем ходить в дырявых сапогах.
В деревне осталось много брошенной неисправной военной техники – машин наших и немецких, несколько пушек. В окопах за деревней были винтовки, патроны. Потом военные убрали свое имущество, но многое осталось. Взрослые ребята калечились, подрывая боеприпасы.
Война еще продолжалась, а колхоз начал работать. Впереди были посевные работы, а тракторов, лошадей и другого сельхозинвентаря не было. Землю в полях копали женщины лопатами, мужчины еще воевали. Земля в наших краях тяжелая, глинистая. Была установлена норма выработки, вскопать не менее трех соток. Мама приходила домой очень усталая, а нужно еще и свой огород обработать.
Приближалась зима 1943 года. Нужно было заготовлять дрова, чтобы обогреть свой дом. Ходили с мамой в лес, спиливали сухостойные деревья и на санках привозили домой по бездорожью. Привезенных дров хватало на два дня. И так всю зиму мы ездили в лес. Маме одной вертикальное дерево обычной двуручной пилой не спилить. Она мне говорила: «Ты только держи вторую ручку пилы, мне будет легче пилить».
Зимой 1944 года немцев «отогнали» от села Полново, вернее, они сами ушли т.к. опасались попасть в окружение. Наши войска уверенно продвигались на запад (известный Демянский плацдарм). В деревне организовали детский сад, чтобы наши матери смогли больше работать в поле, а мы дети были под присмотром. Осенью 1944 года мне уже было без малого восемь лет, и я пошел в школу.