репин портрет актрисы стрепетовой

Репин, Ярошенко. Стрепетова

А кто такая была Стрепетова? И кто её знает? Сегодня почти и никто. Но раз её портреты находятся в Третьяковской галерее, к тому же написанные двумя очень известными художниками, значит она была кем-то. А для того, чтобы приобрести тот или иной портрет, у создателя галереи были два критерия. Либо в силу исключительной художественной, живописной ценности произведения, даже если персонаж был неизвестен никому, да и не мог быть известен. Либо как раз потому, что персонаж слишком хорошо известен, и в силу этого не может не привлечь к себе внимание. И таких портретов в галерее очень много. Это очень хорошо. И совсем хорошо, когда портрет отвечает обоим этим подходам. Я думаю так, что иных портретов в знаменитой галерее и нет.

Да, правда, многим имя Стрепетовой сегодня неизвестно. Но были времена, когда имя актрисы Стрепетовой по всему, и по таланту прежде всего, было более знаменито, чем имя Ермоловой. Сегодня Ермолову знают все. Есть музей и театр, носящий её имя. А вот от Стрепетовой остались лишь эти портреты.

В чем суть профессии актрисы? В том, что она делает на сцене. И это действие должно быть наполнено какой-то идеей, чувством, вызывающими в нас какие-то мысли и настроения. И на этом заканчивается её назначение.

А что делает актриса на портрете? Почти и нечего. Одно застывшее её изображение. Но оно тоже может дать богатую пищу для ума и сердца. Портрет тоже создается для того, чтобы вызвать мысли, чувства, отношение к представленной личности. Особенно если это изображение создано умелым, талантливым художником.

И в залах Третьяковке,повторю, есть много портретов такого рода. Вот например, портрет Толстого написанный художником Крамским. Я стою перед ним и чувствую себя в поле магнетической силы, исходящей от портрета. Мое сознание пронзает этот взгляд создателя романа «Анна Каренина». А здесь, как раз,он и представлен в то время, когда работал над этим романом.

Но повезло не всем актёрам, а только тем, чей голос и образ остался записан на носителях всякого рода, известных всем сегодня. А тем, кто жил и творил на сцене до появления этих самых носителей? А вот от них осталось только имя. Да ещё отзывы очевидцев – современников. И это всё. Из ныне живущих их никто не видел на сцене и не слышал. Вот, как например, Волкова – основателя русского театра. Или Щепкина, имя которого носит известнейшее высшее театральное училище в Москве. Или вот та же Стрепетова. А она была очень знаменита. Что не спектакль – то и аншлаг. Правда от неё остались её изображения. Портреты. Их было много. Два самых лучших находятся в Третьяковской галерее.

И это удивительно. Портреты писались действительно большими мастерами своего дела. Ошибки быть не может.

И вот тут я начинаю думать вот о чём. Портрет, а это что? В живописи – это отдельный жанр. Какова его цель? Ну так ведь это просто. Показать на плоскости изображение человека. При помощи разных средств. Карандашом, кистью, резцом и не только. Можно акварелью, пастелью, гуашью, масляными красками, да чем угодно. Вот и мелкий ребёнок впервые взявший в ручку карандаш тоже пытается дать изображение своего папы с усами. И делает это как умеет. И это хорошо.

Сначала учатся делать портрет так, чтобы он был похож на свою модель. А потом по мере роста мастерства похожесть становится недостаточной. Появляется желание и возможность отразить ещё и внутренний мир человека. А это самое сложное. Этот внутренний мир надо ещё увидеть и распознать. А мы все такие разные. Как распознать? Да и потом, каждый распознает сидящую перед ним личность по-своему. Только так, как он видит сам эту модель. Отсюда большое разнообразие портретных изображений. В качестве, доказательства посмотрите на два портрета актрисы Стрепетовой. И вот тут я думаю нам надо поближе познакомимся с жизнью этой знаменитой актрисы.

Итак, родилась Пелагея (Полина) Антипьевна Стрепетова в октябре 1850 года. Но в какой день вам этого никто не скажет. Потому что нашли её крохотную завёрнутую в пелёнки на крыльце одного нижегородского дома. Подкидыш. Очень может быть, родила её какая-то крепостная баба,залетевшая мещаночка или ещё кто.И таким образом избавилась неведомая мамаша от нежеланного дитяти. И выбирала эта баба место не без расчетливого умысла. Видимо знала, куда положить свёрток.

Попала малютка в хороший дом и добрые руки. Были в этой семье ещё трое детей, все приемные. Её приняли и воспитали в этом доме. Отец, Антип Григорьевич Стрепетов, был театральным парикмахером, очень серьёзная и нужная должность. Пил, правда. Крепко пил, от чего и умер.

А мама приёмная была, говорят, даровитой актрисой. И у неё был замечательный голос. Сопрано. Как вы понимаете, это и предопределило дальнейший жизненный путь актрисы. Добавим, что это была очень нравственная семья. Детей старались оберечь от всего дурного в жизни. А ещё в ней культивировалась любовь к сцене. Да иначе и быть не могло. Чему же удивляться, что девочка в самом раннем детстве решила стать актрисой. Но взрослые отнеслись к этой затее Поли ( так её звали в семье) без энтузиазма. Им ли было не знать, как горек был этот хлеб с поля театральных подмостков.

Он и сегодня не сладок, но об этом чуть позже. К тому же девочка не обладали никакими сценическими харизматическими данными. Не очень красива, почти дурнушка, с резкими неправильными чертами лица. С одним физическим недостатком. Сколиоз едва не переросший в горб. Ну куда с этим на сцену. И ко всему прочему характерец у неё был ещё тот. Диковатая, с комплексами и неуклюжая, что ещё больше накладывало горестный отпечаток на формирование её личности.

И тем не менее со всем этим она стала выходить на сцену в семилетнем возрасте. Со своими братьями и сестрами. Понятно, играла детские роли.

Как бы то ни было, уже в 15 лет она стала профессиональной актрисой. То есть, стала зарабатывать себе на жизнь вот этим самым трудом. Она обратилась к своему знакомому антрепренёру с просьбой принять её в труппу театра в городе Рыбинск. Ну не столица, конечно. Но уже начало. Её приняли. И не одну, а с её матерью. И с тех пор пошло. Она работала одержимо. Призвание, которому она посвятила себя всю безоглядно. Она играла в разных театрах семи городов. За три года сыграла около ста ролей. Невероятно. И кого только не играла. Играла в драмах и водевилях. Играла подростков и кокоток. Лучше всего у неё получались роли женщин из низов.

В 20 лет приехала в Самару. И вот там случилось. Любовь. Да что же это за окаянное чувство. Влюбилась сама. По-настоящему. Не на сцене. Это на сцене она играла любовь. А в жизни? А в жизни так пошло и страстно влюбилась в актёра. Звали его Михаил Стрельский. Что уже должно было насторожить. Да ведь какого актера! Премьера – любовника! Есть такое амплуа. Красивый, на сцене и в жизни Дон Жуан, у которого и без неё хватало любовниц в жизни. Да и женатого, к тому же. Полюбила прожженного профессионала, для которого любовь была профессия. И поверила. А тот, как водится, поматросил и бросил. А ребёнок остался. А раз так, ребёнок стал не любим с самого рождения Девочка Маша. воспитывалась няней, и дальше жили сама по себе. Не любила мать.

Как ни странно крах в личной жизни совпал с творческим взлётом. Публика носила на руках. Сплошное браво. Произошло то, что называют сублимацией. Сублимация — защитный механизм психики, представляющий собой снятие внутреннего напряжения с помощью перенаправления энергии на достижение социально приемлемых целей, творчества. Это впервые было описано Фрейдом.

До некоторого время она была известна больше в провинциальных театрах. Но вот слава её докатилась и до столиц. К тому времени она вышла-таки замуж. Без личной жизни тоже нельзя. Особенно тем, кто постоянно на виду. Второй тоже был партнёром по сцене. Сначала только на сцене, а потом и по жизни. Ох, эти браки между актёрами Сколько между ними, именно между ними, оказывались неудачными. Вспомните. Даже и между самыми известными. Причем чем больше известность и слава, тем меньше шансов на счастливое супружество. Примеров – несть числа.

Вот и с Пелагеей случилось то же самое. Нет, Модест Петрович Писарев был человеком исключительно положительным. Кстати, имя Модест означает скромный. Он был человеком образованным, интеллигентным и благородным. Он сильно поспособствовал продвижению Стрепетовой на сцене. Их брак длился семь лет. А потом явилась молодая, красивая, и смелая. И тоже актриса. Рухнуло всё. Любовь, понимаете. Мужское гормональное тяготение – перед ним не устоит ничто. Нет такого предательства, которое оно могло бы не пересилить.

Словом, брак рухнул. Влюбился Модест в молодую красавицу актрису Александру Яковлевну Гламу-Мещерскую. Это был, видимо, её такой сценический псевдоним. И ушёл он к ней. Горе! И что после? А после нам уже знакомая сублимация. Вся жизнь теперь только на сцене. В которую она вкладывает всю душу. Радость и горечь, уже испытанные ею в её собственной жизни,нашли свое воплощение на сцене. Каждую роль она играла в каком-то нервном исступлении. Особенно всем запомнилась её роль Катерины из «Грозы» Островского.

А друзей не было. Да и не могло их быть. Она плодила врагов. Она видимо забыла простую истину. Не враги, а друзья способствуют успеху в жизни.

А зрителям она нравилась Что не спектакль – то и успех. Есть зритель. А значит и выручка. И всё простим.

Она 10 лет проработала в Александрийке – самом знаменитом питерском театре. Никем не любимая в театральной труппе. Я не представляю, как это было возможным со всем этим гадюшником выходить на сцену и работать. Что-то играть. Ненавидя. В голове не укладывается.

Вот, к примеру, все мы знаем пьесу и фильм «Лев Гурыч Синичкин» с несравненным Василием Меркурьевым. Хотя пьеса не совсем русская. Она французская. И называлась там «Le pere de la debutante» ( Отец дебютантки). Ну да ведь это не важно. Что у них, что у нас были показаны в этом водевиле нравы, царившие в закулисье между актёрами и их хозяевами. Да ведь как смешно всё показано. Особенно тогда, когда два десятка гусар забрасывают мочёными яблоками приму театра в этом своем жульническом поступке.

В водевиле всё смешно и весело. А вот в жизни–то было всё тоже самое, разве что без мочёных яблок. Зато была клака. Были интриги. Была потаённая злоба и зависть. Я думаю так, что она и сегодня есть. Да и как ей не быть, когда там и сегодня идет жестокая борьба за место под солнцем. И каждому хочется погреться в лучах зрительского обожания и славы. Это в природе человеческой. Работа у них такая. Издержки производства.

А жизнь идет. И вот в её жизни новый мужчина. Нет, не театрал и не актёр. Он был внуком очень известного историка А. Д. Погодина. Был на 13 лет младше Пелагеи. Что их толкнуло друг к другу, непонятно и неизвестно. Что касается характеров – было некоторое сходство. Чувствительность, обидчивость, несдержанность. Вы можете представить себе две частицы, заряженные вот такой энергетикой. И какое между ними может быть притяжение. Брак этот, как считали многие, был обречён. И не ошиблись. Всё закончилось трагедией. Как-то вернулась она после спектакля, вся в измождении и отстранённости от мира. То есть отстранённости и от него, от мужа, тоже. И это не в первый раз.

Она жила как бы в двух мирах. Причем довлел в ней мир сцены и образов, которые она играла. И муж не мог не ревновать к этому миру. Была бурная сцена. Закончилась она тем, что супруг застрелился на пороге её спальни.

В последние годы она жила одна. В одиночестве. Ни ролей, ни друзей. Она умерла от рака в 1903 году. А вскоре произошла ещё одна трагедия, о которой, к счастью для неё, она уже не могла ничего узнать. Застрелился и её сын Виссарион. А он был единственным, кто оставался в её жизни. И прямо ли, или косвенно, но и в этой смерти была виновна она тоже. Говорят он был искалечен материнской любовью.

А в жизни сына появилась любимая. Она не могла не появится. Время любить. Это в известные годы случается со всеми. А дальше… А дальше обыкновенная история. Мать не захотела делится своим живым творением с другой женщиной. И у таких вот натур власть их и вся неукротимость распространяется и на сам объект их любви. Страстная на сцена, она и в быту была деспотичной. Мое, не отдам. Любила, всю жизнь вложила! И так вот просто отдай! И остаться после одной! Не бывать! Никогда!

Но достигнутая слава далеко, совсем далеко не всегда сопутствует личному успеху в жизни. Я имею ввиду простое человеческое счастье, столь же необходимое каждому человеку. И сколько таких примеров, ставших почти правилом, мы знаем из жизни не только едва известных актёров, но и даже самых известных. Даже великих. Не хочется цитировать. Они всем известны. В каждом дому по кому. Вот, к примеру, и жизнь великой актрисы Стрепетовой.

Многие писали её портрет. Здесь мы видим только два самые известные. Но посмотрите ещё один раз, какие они разные. Черты лица вроде бы и схожие, но как будто два разных человека. Такое ощущение, что на портрете кисти Ярошенко мы видим вовсе не актрису, а девушку-курсистку. Тем более, что у него уже был такой портрет, который так и назывался «Курсистка». Весь её одухотворенный облик никак не говорит о том, что вся жизнь её связана с театром. Я бы даже сказал, что именно из таких вот дамочек являлись нам Софья Перовская и Вера Засулич. И эта мысль принадлежит не только мне. И причем здесь театр!

А вот на портрете Репина я вижу актрису. Во всем её нервном возбуждении. Но это моё ощущение. А вы как думаете, кто из художников был ближе к правде, в стремлении дать нам портрет Пелагеи Стрепетовой в сочетании её физического и духовного облика. В свете того, что вы узнали из этого рассказа.

Источник

Истории вещей. Рассматриваем ленту актрисы Полины Стрепетовой из Бахрушинского музея

Сегодня в рубрике «Истории вещей» — лента известной русской актрисы XIX века Полины Стрепетовой из коллекции Бахрушинского музея. Когда-то она украшала венок, вероятно подаренный артистке в честь блестящего исполнения роли Лизаветы в постановке «Горькая судьбина» Алексея Писемского в Александринском театре.

Белая муаровая лента интересна не только как предмет, принадлежавший актрисе: на ней изображена Полина Стрепетова в четырех разных ролях. Акварельные портреты выполнены рукой Ильи Репина — одного из главных русских художников-реалистов.

Четыре образа на ленте

Илья Репин любил театр, часто посещал постановки и знал главных актеров и актрис своего времени. Он высоко ценил талант Стрепетовой и ее манеру игры. В письме музыкальному критику Владимиру Стасову он отмечал: «Ермолова и Ильинская действительно прекрасные актрисы, но до Стрепетовой им далеко».

В 1878 году он нарисовал свою любимую актрису в образах героинь из четырех разных пьес: Катерины и Груни из пьес Александра Островского «Гроза» и «Не так живи, как хочется», Тизбы из пьесы Виктора Гюго «Анджело, тиран Падуанский» и Верочки из пьесы «Ребенок» Петра Боборыкина.

Спустя три года художник перенес три образа на ленту, а четвертый заменил — вместо Верочки он нарисовал актрису в образе Лизаветы из пьесы «Горькая судьбина». Тогда она заключила контракт с Александринским театром, и первая же роль там принесла ей невероятный успех.

Лента поступила в коллекцию Бахрушинского музея в 1957 году из частного собрания.

Актриса-самородок

Полина (Пелагея) Стрепетова родилась в Нижнем Новгороде. Кем были ее родители — неизвестно. Ребенком ее подкинули на крыльцо дома театрального парикмахера Антипа Стрепетова, который удочерил малышку. Датой ее рождения считается тот день, когда она была найдена, — 4 октября 1850 года. Приемная мать девочки, Елизавета Стрепетова, была актрисой, и та уже в детстве решила, что тоже свяжет свою жизнь с театром.

Полина Стрепетова не училась в театральном училище, но в 15 лет уже дебютировала в рыбинском театре. Она исполнила роль Верочки из пьесы «Ребенок», а в следующем году — Софьи из «Перемелется — мука будет». Несмотря на сутулость и резкие черты лица, она сразу полюбилась публике своей актерской игрой.

В юности Стрепептова выступала во многих провинциальных театрах страны. В 1866-м она играла на самарской сцене. Этот сезон она потом вспоминала с особой теплотой:

«Это был (если не самый) все-таки лучший период моей артистической жизни. Много хороших ролей я переиграла в этот достопамятный сезон… Беспечально, привольно жилось мне в том году в Самаре. Казалось, я готова была позабыть, что на свете рядом со счастьем об руку гуляет горе. » — писала она в воспоминаниях.

В 1881 году Стрепетова поступила в труппу Александринского театра, куда ее не сразу хотели принимать. И там ей пришлось нелегко — актеры приняли ее враждебно, прима Мария Савина видела в ней главную свою соперницу. Полина Антипьевна исполняла роли героинь из простонародья, чем привлекала демократическую публику.

«Как природный талант, это явление редкое, феноменальное. Ее среда — женщины низшего и среднего классов общества; ее пафос — простые, сильные страсти», — писал о ней Александр Островский.

Многие зрители видели в творчестве артистки связь с революционно-народническими идеями, которые были близки композиторам «Могучей кучки» и художникам-передвижникам, в том числе и Илье Репину.

«Живя в детстве и ранней юности у бедных людей, вращаясь между мелким мещанством и небогатым купечеством, я видела один грубый эгоизм и бессердечие…» — напишет она потом в своих воспоминаниях.

С годами из репертуара начали исчезать спектакли с лучшими ролями Стрепетовой. Проработав 10 лет на петербургской сцене, она уехала снова странствовать по провинции. Последние годы своей жизни она провела в Санкт-Петербурге и умерла в 1903 году именно в тот день, который считала днем своего рождения, — 4 октября.

Роль Лизаветы и портреты Репина

В 1881 году Илья Репин написал маслом портрет Стрепетовой в образе Лизаветы. Поэтому рисунок на ленте можно считать эскизом к этой работе.

Роль Лизаветы считается вершиной драматического искусства Полины Стрепетовой, манифестом ее сценического искусства. Она играет жену оброчного мужика, который вернулся с заработков из Петербурга. Пока его не было, Лизавета влюбилась в молодого помещика и родила от него ребенка.

На картине Стрепетова, обессиленная, полулежит в кресле, голова ее падает на плечо, рука безвольно покоится на коленях, во взгляде читается напряжение и безнадежность. Пуговица на сарафане расстегнулась, плечо оголилось, платок небрежно разметался. Все говорит о том, что женщина дошла до отчаяния.

Впервые эту роль Стрепетова исполнила в 1871 году в Казани. Она играла нервно и с полной самоотдачей. После спектакля она не раз лежала в беспамятстве за кулисами.

В последующие годы она перевоплощалась в Лизавету на сценах многих театров. Зрители рыдали в голос во время ее игры. Не мог удержать слез и писатель Иван Тургенев, когда впервые увидел Стрепетову в этой роли на гастролях в Петербурге в 1876 году.

«Это же сама действительность. действительность. Все говорят о школе. Какая это такая школа может дать то, что нам сегодня показали? Выучиться так играть нельзя. Так можно только переживать, имея в сердце искру Божию. » — писал он позже. (Цитируется по книге «Пелагея Стрепетова» Раисы Беньяш, 1967 год.)

В 1882 году Илья Репин напишет еще один портрет Стрепетовой. Всего за один сеанс, грубыми хаотичными мазками. На картине темные одежда и фон контрастируют со светом на лице. Взгляд напряжен, губы приоткрыты, как будто она что-то собирается сказать. На 12-й выставке передвижников портрет произвел фурор. Иван Крамской назвал его лучшей работой художника.

Оба портрета Стрепетовой хранятся в коллекции Третьяковской галереи.

Источник

Два портрета актрисы Стрепетовой

Бывают судьбы, поражающие воображение необычностью и внутренней завершенностью, – такова жизнь Пелагеи Антипьевны Стрепетовой (1850–1903), трудная и яркая, полная драматических поворотов. В семь лет она впервые вышла на сцену. Ей не было еще и пятнадцати, когда она стала профессиональной артисткой. А спустя некоторое время слухи о ее блистательной игре стали распространяться по всей России. Первые же выступления провинциальной актрисы на сценах Москвы и Петербурга буквально ошеломили театральную публику, породили искреннее преклонение одних и столь же искреннюю неприязнь других. И это не случайно: Стрепетова была не просто талантливой артисткой – она обновила самые принципы театральной игры. Будучи решительным противником рутины, актриса создавала сценические образы, насыщенные живым чувством, исполненные жизненной правды. По словам писателя А. Плещеева, Стрепетова «играла, как Толстой говорит, как Репин пишет».

Но восторги поклонников и широкая известность все же не принесли Стрепетовой личного счастья.

Сравнительно легко проследить очередность событий, составляющих человеческую судьбу. Но возникает вопрос: а какова была внутренняя жизнь этой замечательной женщины? Каков был ее характер? О чем она думала, чем жила? Отзывы современников о Стрепетовой противоречивы, часто поверхностны.

Интересные воспоминания о Стрепетовой оставил М. В. Нестеров: «Стрепетова, как и великий Мочалов, как и ряд выдающихся русских актеров, основывавших свою игру на непосредственном „чувстве“, была неровна в игре. Сегодня потрясала она зрителей глубокими, незабываемыми переживаниями мятущейся женской души – ее тяжкой доли, а завтра в той же роли была заурядна, бесцветна. И так всю жизнь, на сцене и в жизни, чередовались у нее успехи с неудачами, с отчаянием.

В репертуаре ее было несколько ролей, в которых она не имела себе соперниц. В „Грозе“ она была поразительной Катериной.

Немало и других ролей с ярко выраженным трагическим характером и преимущественно из народной русской жизни Стрепетова играла как истинно великая артистка. Звук ее голоса, простота, естественность – тот великий реализм, что бывает так редко, и даже у великих художников знали мы не так часто – вот этот реализм был у Стрепетовой в минуты ее высочайшего вдохновения».

В Москве, в Третьяковской галерее, находятся два портрета актрисы, которые можно рассматривать как художественные «документы», чья правдивость совершенно бесспорна. А бесспорна потому, что созданы портреты людьми высочайшей честности и большого ума, прославленными мастерами русского реалистического искусства второй половины XIX века – И. Репиным и Н. Ярошенко.

И. Репин. «Портрет актрисы П. Стрепетовой». Масло. 1881.

Репин всегда был в курсе последних театральных новостей, высоко ценил талант Стрепетовой, ее манеру игры. «Ермолова и Ильинская, – писал он В. Стасову, называя популярные в те годы артистические имена, – действительно прекрасные актрисы, но до Стрепетовой им далеко». Уже в 1878 году художник делает несколько карандашных набросков, изображающих актрису. Проходит еще три года, и Репин создает живописный портрет Стрепетовой, в котором она представлена в роли Лизаветы из пьесы А. Ф. Писемского «Горькая судьбина».

В 1882 году мастер пишет еще один портрет Стрепетовой. Пишет как подготовительный этюд к картине «Одиночное заключение» («Тоска»), что находится ныне в пражской Национальной галерее. Результат был довольно неожиданным: картина явно не удалась, зато этюд к ней стал одним из шедевров русской живописи.

Смело и уверенно изобразил художник выразительное лицо молодой женщины, длинными нечастыми мазками наметил волосы. Глаза несколько затемнил, отчего взгляд становится глубоким, исходящим словно бы из самой души человеческой. Очевидно, что перед нами человек, находящийся в особом психологическом состоянии. Выбран момент высокого душевного подъема: творческое горение оборачивается страданием – не за себя, за других.

И главным носителем внутренней драмы становится живописное построение портрета. Красочный слой составляет здесь нечто движущееся, волнующееся, полное жизни. Колорит выдержан в общей теплой, даже «горячей» цветовой гамме. Мазки кладутся на холст решительно, с кажущейся небрежностью, но всегда точно. Ощущается тот стремительный ритм, в котором двигалась кисть художника: широко и размашисто прописан фон, нервными белильными мазочками вылеплен воротник. Старший друг Репина, художник И. Крамской, так описывал ход его работы над картинами: «Он точно вдруг осердится, распалится всей душой, схватит палитру и кисти и почнет писать по холсту словно в ярости какой-то».

Н. Ярошенко. «Портрет актрисы П. Стрепетовой». Масло. 1884.

Портрет кисти Ярошенко создавался почти одновременно с репинским: впервые зрители увидели эту работу на XII Передвижной художественной выставке в 1884 году. Отклики на него были весьма разноречивыми. Восторженно отзывался о портрете Крамской. В то же время анонимный рецензент «Санкт-Петербургских ведомостей» назвал эту работу «довольно неудачной».

Вряд ли кто-нибудь согласится ныне с такой оценкой одной из лучших работ Ярошенко. Но интересно, что в пылу полемики безвестный петербургский журналист указал на важную особенность полотна: художник написал здесь не Стрепетову-актрису, а скорее Стрепетову-личность. Он вовсе не стремился продемонстрировать артистизм натуры, яркую талантливость Стрепетовой. Перед нами женщина с бледным и несколько суровым лицом в строгом черном платье. Ее взгляд не встречается со взглядом зрителя: она явно погружена в свои мысли, переживания.

Стрепетова представлена здесь как человек демократического круга, прогрессивных убеждений. Одному из исследователей творчества Ярошенко золотые браслеты на ее руках напомнили кандалы. И удивительное дело: как ни скромен внешний облик изображенной художником женщины, при первом же взгляде на холст ощущаешь всю нравственную значительность личности Стрепетовой. Большой мастер психологического анализа, Ярошенко использует минимум художественных средств, чтобы выявить и показать зрителю ее прекрасные человеческие качества: серьезность отношения к жизни, интеллигентность, душевную энергию.

Конечно же, манера письма Ярошенко отличалась от репинской. Портрет написан суховато, он почти монохромен – преобладают серые и черные тона. Но зато мастер необычайно точно нашел характерные для актрисы позу и жест рук, передал многосложное выражение ее лица. Сама строгость живописи соответствует всей неброскости портретного образа.

Художник ведет рассказ о Стрепетовой обстоятельно, уважительно и тактично. Несколько проигрывая, может быть, в эмоциональной «заразительности», столь свойственной созданию Репина, образ обретает черты духовной сосредоточенности и предельной достоверности. Авторская оценка личности знаменитой актрисы здесь тщательно продумана и взвешена. Потому произведение и нуждается в долгом и внимательном разглядывании, в умном и доброжелательном зрителе. Мимо этого скромного полотна легко пройти, но все же любому зрителю навсегда запомнятся строгое одухотворенное лицо Стрепетовой, ее напряженный мучительный взгляд, ее нервно сцепленные пальцы.

Часто возникает вопрос: а какой же все-таки портрет лучше – тот, что написал Ярошенко, или репинский? Однозначного ответа тут быть не может. Каждое из полотен хорошо по-своему, они словно дополняют друг друга, внося все новые и новые штрихи в наше представление о характере Стрепетовой.

Различными оказываются даже сами способы воздействия картины. Репин обращается к чувствам зрителя, он стремится «заразить» его своим сочувствием и симпатией к прекрасному человеку, к великой артистке. Ярошенко же прежде всего обращается к разуму публики. По мнению Крамского, холст, созданный Ярошенко, это не столько портрет, сколько «мысль художника, написанная по поводу Стрепетовой».

Впрочем, вряд ли правильно противопоставлять два произведения, созданных почти одновременно художниками-единомышленниками, ведущими мастерами Товарищества передвижных выставок. Как бы ни были портреты отличны друг от друга, в них много общего. Репина и Ярошенко роднит понимание портрета как жанра, раскрывающего внутреннее состояние человека, его роль в жизни общества. В обоих случаях изображается душевная драма женщины. В самом ее характере выделяются те черты, которые свойственны были большинству передовых женщин той эпохи. Поэтому оба образа воспринимаются как собирательные.

Русский реализм основывался не только на честном отношении к натуре, но и прежде всего на честном отношении к жизни. «Поэтом можешь ты не быть, – писал Н. А. Некрасов, – но гражданином быть обязан». Репин и Ярошенко были в своем творчестве поэтами и гражданами. Они не мирились с окружающим их злом, свято веруя – свидетельство тому портреты Стрепетовой – в красоту человеческого духа.

Источник