стих о дороге жизни ленинграда

Стихи о блокаде Ленинграда

Семьдесят один год назад завершилась блокада города Ленинграда, советские войска прорвали блокадное кольцо немецко-фашистских войск, закончились 872 дня блокады. 27 января официально отмечается День полного освобождения советскими войсками города Ленинграда от блокады его немецко-фашистскими войсками (1944 год). Сложно сегодня понять и представить, что было тогда.

Небольшая подборка стихов посвящена блокаде Ленинграда. Приз в 1000 стихобаллов за стихотворение «Блокада» и посвящение перечисляется Валерию Таирову.

Фото. Жители блокадного Ленинграда набирают воду, появившуюся после артобстрела в пробоинах в асфальте на Невском проспекте, фото Б. П. Кудоярова, декабрь 1941

Памяти павших посвящается

Без воды, без еды и без света,
от рассвета и вновь до рассвета
чётко помня: ни шагу назад,
выживал, как умел, Ленинград.
И горела Хатынь живою,
повязав всех единой судьбою.
И кричали от ужаса дети,
задыхаясь в объятиях смерти.

К 69-летию снятия блокады Ленинграда.

Кто-то помнит об этом со школьной скамьи,
Кто-то – с первых ступеней детсада.
В необъятной стране нет, пожалуй, семьи,
Где не знают, что значит – БЛОКАДА.

Про разруху и голод, про жизнь без прикрас,
Про спасение Летнего сада.
Мы вдыхаем, как воздух, правдивый рассказ
О суровой судьбе Ленинграда.

Из музейных архивов, из фильмов и книг
Про блокадные дни или ночи.
Я ни разу не слышал про тяжесть «вериг»,
Кровь за кровь – в череде многоточий.

Пискарёвские плиты – священный гранит
С миллионом непрожитых жизней.
Имена, словно знамя на теле, хранит,
Как присягу на верность Отчизне.

Вскоре – семьдесят лет с той жестокой поры,
Но не скоро затянутся раны.
Каждый год, в небеса отпуская шары,
В землю кланяюсь Вам, ВЕТЕРАНЫ!

Я – ровесник блокады,
Это значит – войне:
Был рождён в Ленинграде
В сорок первой весне.

Отбивался я криком,
Запелёнут до пят.
Рвался немец блиц-кригом
Взять Неву, Ленинград.

..В тишине думать лучше
О простейших вещах –
Как господствовал Случай:
И казнил, и прощал!

Фронт держал оборону,
Дом от взрывов дрожал.
И висел в небе чёрном
Колбасой дирижабль.

Коммуналка, Фонтанка,
Мать – в больнице врачом…
Жизнь проехалась танком.
Хлеб. Ещё-то – о чем?

О невиданных бедах,
Разведённых мостах?
Нет важнее Победы,
Побеждающей страх!

Чем прогневались боги?
Или мы так плохи`.
Вновь блокадные Ольги*
Я читаю стихи.

В память прошлое вбито,
Но вопрос не закрыт,
Что «Ничто не забыто,
И никто не забыт. »

..Дальше многое было –
Не опишешь весь путь,
Если память забыла,
Можно сердцем всплакнуть.

Не положено плакать –
Лишь усталым глазам,
Отступленье атакой
Уготовано нам.
……………………….
Я дожил… Что наградой?
— Позабыть о войне?
Позабыть о блокаде?
Да по силам ли мне?!

Вспоминать это надо,
Чтоб для радости жить –
Как пожар Ленинграда
Приходилось тушить.

Был рождён в Ленинграде
В сорок первой весне,
Я – ровесник блокады,
Это значит – войне.

Выжить – цель и обычная участь,
Чтоб пером нацарапать повесть,
Как в одних умирала трусость,
Как в других просыпалась совесть.

Только выжить – всего-то и надо,
Старый очень, неважно, иль молод…
Им, блокадникам. жаль Ленинграда,
Холод страшен был – внутренний холод!

Снова жизнь здесь боролась со смертью,
Встав за грань и порог истощенья
Тягой к жизни стегала, как плетью,
У врагов не моля снисхожденья.

Умирали за Родину роты
И не слышали сводок хвалебных.
Умирали, ползли на работу
Для победы и. карточек хлебных.

..Знал художник, поэт подворотен
Город тёмный не виден из рая!
На последнем из сотен полотен
Рисовал город свой, умирая.

Гневным стоном сирены завыли –
В небе тучи стервятников снова!
Как ладонями город прикрыли
Тучи – словно молились покрову.

Нет воды. Утром будет молитва,
Шёпот тихий сухими губами –
Лишь о будущем ( каждый день – битва),
О Победе своих над врагами.

Нет вина на печальные тризны.
Смерть привычна. Жестоки итоги –
Жизнь ушла на Дороге их жизни,
А другой не бывает дороги…

..На Фонтанке лёд – стылая корка,
Только чёрные пятна местами:
Санки с трупом – везут их из морга
Под слепыми от горя мостами.

И не знает блокадная пресса,
Кто в тех санках – блокадный подросток?
А быть может, ушла поэтесса
Или Мастер – упал, умер просто.

Нет, не выжить, окопы не роя.
Сколь героев в родимой отчизне?
Жертвы мы, или, может, герои?
Всё равно – каждый тянется к жизни.

..Метроном – звука точного сила,
Пострашней поднебесного грома,
И, когда бы меня ни спросили –
Слышу, чувствую стук метронома!

Не бомбите меня! НЕ БОМБИТЕ!
Говорят, что сегодня мой праздник?!
Повезло… Вот он я – жив, смотрите!
Я зовусь страшным словом – БЛОКАДНИК!

Вспоминают блокадные дети,
Зализавшие раны подранки.
Вот и я вспоминаю дни эти –
Берега лет военных Фонтанки!

..Как мне вспомнить всё это хотелось:
Всю блокадную, страшную повесть,
Где в одних просыпалась смелость,
А в других просыпалась совесть!

Александр Трубин 148

У женщины в поношенном наряде
Соседей не осталось по купе.
Читает о блокадном Ленинграде
И прижимает девочку к себе.

Скрывая слёзы, плачет, но, спросонок
Два кулачка вытягивая вверх,
С улыбкой просыпается ребёнок,
И тишина струится из-под век.

Отскочило упругой горошиной,
прокатилось по хрупкому льду
счастье, пеплом седым припорошено,
да часы отбивают беду.

Метронома глазницы провалены,
меж домов бродит каменный гость.
Лишь тепло из дырявеньких валенок
вытекает и стынет как кость.

Не помогут Казанский с Исаакием,
сиротливый, озябший причал.
То Нева, повидавшая всякое,
в душу мерно вливает печаль.

Двести грамм в зачерствелом кирпичике,
с отрубями ржаная мука.
Сеть морщинок на детское личико,
всё костлявая ближе рука.

Догорает щепой неутешною
еще помнивший деда сервант.
Голод теткою зело кромешною.
Соль да спички – скупой провиант.

18 января 1943 прорвано блокадное кольцо

За тебя, мой город, за тебя,
Не скрывая слёз, шепчу молитву.
Ты, как Феникс, вышел из огня,
Одолев врага в блокадной битве.

Сколько надо выплакать слёз,
Чтоб утешить печаль твою
Об ушедших в блокадный мороз,
И о выживших на краю.

Сколько надо болеть душой
О разбитых мечтах твоих.
Не они ли каждой весной
На могилах цветут седых.

Будете когда на Пискарёвском

Орехова Галина Григорьевна

Будете когда на Пискарёвском,
По Аллее Памяти пройдитесь,
Кланяясь с гвоздикой папироску
Деду моему вы положите.

Танк подбит был вражеским снарядом,
Повернув истории так вехи.
В нём сгорел тогда под Ленинградом-
Пётр Никонорович Орехов.

Пусть в доме будет чисто и светло.
И пусть любовь сердца оберегает.
И хлеб и соль за праздничным столом
По праву своё место занимают.

Богат, разнообразен, многолик
Мир хлеба на прилавке в магазине.
Кто бородинский чёрный есть привык,
А, может, рижский выберут другие.

Бывает, что кусок не доедим
И голубям на корм отправим крошки.
Но голод лишь однажды пережив,
Опять блокаду вспомнят, как нарочно.

Меня одна растрогала до слёз
История в блокадном Ленинграде:
Двум девочкам однажды довелось
Бесценную доставить маме радость.

И, спрятав от самих себя наверх,
Хоть съесть его хотелось им до дрожи,
Свою любовь в Международный день
Приподнесли на маленьких ладошках.

Пусть никогда не будет больше войн!
Пусть голод не придёт в твои селенья!
Пусть будет хлеб! Всего дороже он.
И перед ним склоняю я колени.

Источник

Дорога жизни в стихах и фотографиях

Накануне Дня Победы корреспонденты «Диалога» проехали по тому, что сейчас именуется автодорогой регионального значения 41К-064 (бывшей А128) – северному отрезку Дороги жизни, от Ржевки до Ладожского озера – чтобы узнать больше об истории этого живого мемориала, входящего в комплекс «Зелёный пояс Славы». Прославленную трассу мы представим – по возможности – через стихи, украшающие стелы памятников: Ольги Берггольц и Вольта Суслова, Михаила Исаковского и Бронислава Кежуна.

Первый большой памятник на Дороге жизни находится на третьем её километре от Ленинграда, по левую сторону, если ехать в направлении Ладожского озера. «Цветок жизни» – 15-метровая бетонная ромашка, как будто прорастающая через бетонные плиты небольшого холма. На лепестках – улыбающееся детское лицо и слова из песни на стихи Льва Ошанина: «Пусть всегда будет солнце». У этой фразы – тоже своя долгая история: в 1962 году Ошанин написал стихотворение, которое легло в основу песни, когда увидел плакат художника Николая Чарухина «Пусть всегда будет небо! Пусть всегда будет солнце!» Чарухина же вдохновило четверостишие, опубликованное ещё в 1928 году в журнале «Родной язык и литература в трудовой школе» как материал к статье детского психолога К. Спасской, затем – в книге Корнея Чуковского «От двух до пяти», и без изменений перекочевавшее в текст песни. Его автор – четырёхлетний Константин Баранников.

Памятник – и весь «Зелёный пояс Славы» – был создан, по сути, тоже по инициативе поэта. 23 февраля 1965 газета «Смена» опубликовала воззвание участника обороны Ленинграда, поэта Михаила Александровича Дудина, который от имени ветеранов войны писал: «Девятьсот дней и ночей возле самых стен Ленинграда, изрытая траншеями и блиндажами, опутанная колючей проволокой, проходила смертная линия обороны, кольцо нашей ненависти и надежды. Здесь ленинградцы сдержали натиск врага, отсюда защитники Ленинграда пошли в наступление и в святой правоте своей вместе с народами своей Родины заставили фашизм поднять руки… Пусть на месте кольца блокады вырастет вокруг Ленинграда зелёное кольцо мира, пусть оно обозначит на вечные времена своим зелёным шумом рубеж нашего мужества… Пусть каждый ленинградец, молодой и старый, долгом и честью своей сочтет в этот день посадить на смертельном рубеже дерево вечной жизни и памяти — это наш долг». После этого началось возведение «Зелёного пояса Славы», элементами которого стали и Дорога жизни, и «Цветок жизни», посвящённый детям, погибшим в годы блокады. Этот мемориал открыли 28 октября 1968 года. Рядом с ним – 900 берёз, на стволы которых с тех пор принято повязывать красные полотнища, подобные пионерским галстукам юных защитников Ленинграда.

Напротив этого холма – другой, на котором восемь гранитных плит, вытесанных наподобие страниц книги или тетради. На них – знаменитые строки дневника Тани Савичевой, ставшего частью свидетельств обвинения на Нюрнбергском процессе. Эта часть памятника была возведена позже – в 1975 году. Соединяет две возвышенности Аллея дружбы, созданная в 1970 году: её украшают восемь стел с поэтическими строчками, посвящёнными детям блокадного Ленинграда, и короткой информацией (например, из неё мы узнаём, что более 15 тысяч школьников были награждены медалями «За оборону Ленинграда»). Вот лишь одно из этих стихотворений:

Враг напал, и сотни юных
За свою Отчизну встали
Было страшно, было трудно
Всё равно не отступали!
Шли в леса и перелески
Вдалеке от Ленинграда
Из отрядов пионерских –
В партизанские отряды!

Автор этих стихов – Вольт Николаевич Суслов, который долгие годы (с 1954 по 1975-й) проработал литературным сотрудником и заместителем редактора журнала «Ленинские искры». У него была примечательная и необычная фронтовая судьба: после начала войны он дважды пытался, но не сумел попасть на фронт: помешал очень маленький рост. Только в январе 1944 года, в 17-летнем возрасте, он всё-таки получил такую возможность, но стрелковую подготовку не прошёл, и в итоге отправился на войну водителем, а затем был заведующим фронтовой передвижной баней, которая перемещалась на шасси «Полуторки» – ГАЗ-АА. В мирной жизни он нашёл себя как журналист, писатель (в том числе – детский) и поэт; на его счету тексты около 300 песен.

Через два с половиной километра, по другую сторону дороги, мы находим памятный знак «Балтийские крылья». Он посвящён военному аэродрому «Приютино», который размещался в этом месте и был частично перебазирован на аэродром «Гражданка» в Ленинград. Этот мемориал выглядит как врытое в землю хвостовое оперение самолёта, рядом с ним – стела с пояснительной надписью: «Здесь, на этом поле в 1941 — 1943 годах был аэродром авиации Балтийского флота. Морские лётчики в героической битве с врагом защищали город Ленина и Дорогу жизни». Памятник этот сооружён тоже в 1968 году, и автор его Александр Левенков – один из тех, кто придумал и создал «Цветок жизни» и другие монументы вдоль трассы.

фото: Евгений Степанов / ИА «Диалог»

На 10-м километре Дорога жизни начинает подъём, взбираясь на невысокую (69 метров), но довольно крутую Румболовскую гору. У юго-западного – со стороны Ленинграда – подножия мы находим третий памятник – мемориал «Румболовская гора». Он выполнен из металла в виде листьев благородного дуба и лавра, олицетворяющих силу и воинскую славу соответственно, а перед ними – жёлудь, символ новой жизни. Слева – небольшая прямоугольная стела, на которой мы находим четверостишие авторства Ольги Берггольц.

Дорогой жизни шёл к нам хлеб,
Дорогой дружбы многих к многим.
Ещё не знают на земле
Страшней и радостней дороги!

фото: Евгений Степанов / ИА «Диалог»

Этот памятник был создан в 1967 году трудящимися Фрунзенского района Ленинграда.

На самой Румболовской горе мы находим целую россыпь монументов. Здесь в ряд выстроились памятники узникам фашистских концлагерей, воинам-афганцам, погибшим на чеченских войнах, ликвидаторам Чернобыльской аварии. По соседству совсем недавно появился мемориал, на котором выбиты имена погибших при теракте на Синайском полуострове – пассажиров и членов экипажа самолёта авиакомпании «Когалымавиа», разбившегося 31 октября 2015 года. Напротив – храм Спаса Нерукотворного Образа на Дороге жизни. В общем, место скорбное и торжественное. По правую руку от дороги рядышком стоят 10-й километровый столб Дороги жизни и памятник фронтовому грузовику ГАЗ-АА, всё той же самой «Полуторке», с надписью «Памяти машины-солдата» на постаменте. Он открыт в январе 2012 года.

А немного вглубь, если повернуть направо – братское кладбище советских солдат (на мраморных плитах – 1286 имён, индивидуальных могил – около сорока). На стоящей наособицу стеле – фраза «Никто не забыт, ничто не забыто» из знаменитого стихотворения Ольги Берггольц, более полная версия которого украшает Пискарёвское мемориальное кладбище. Казалось бы, выражение уже заезженное до пошлости, подвергнутое осмеянию и «развенчанию» – особенно в период «переоценки ценностей» – но какова его сила, если вдуматься. Можно, стоя рядом с этой стелой, вспомнить и о трудной судьбе самой Ольги Берггольц. Её репрессировали в 1938 году, и пусть почти сразу реабилитировали, это оставило в её жизни тяжёлый след. Первый муж – расстрелян, второй – умер от истощения на строительстве укреплений под Ленинградом в 1942 году. Из детей не выжил ни один. И даже после того, как она стала признанным голосом обороны Ленинграда, тучи над её головой не думали рассеиваться.

«Я хочу сказать, что Берггольц, как и некоторые другие поэты, заставила звучать в стихах исключительно тему страдания, связанную с бесчисленными бедствиями граждан осаждённого города», — сказал в конце мая 1945-го на Х пленуме Союза Писателей СССР Александр Прокофьев, ответственный секретарь Ленинградского отделения СП РСФСР. Другими словами – обвинение в том, что Ленинград страдал недостаточно героически? В позднесталинское время такое случалось часто – недаром сразу после окончания войны тему блокады как-то замели под ковёр, и даже на Музей обороны, открытый только что, в январе 1946 года, спустя всего три года накатил каток «Ленинградского дела», приведший в итоге к закрытию этого культурного учреждения в начале 1953 года. Но, извините, кто из неспециалистов сегодня помнит Прокофьева (пусть его именем и названа улица в районе проспекта Просвещения, а несколько его стихотворений получили некоторую известность), и сколько человек в Ленинграде-Петербурге не смогли бы вспомнить имя и заслуги Ольги Берггольц? Вот то-то же.

Ещё через два километра пути, справа от шоссе, можно увидеть монумент, в котором сохранена часть исторической Дороги жизни. Если вас интересует, как она выглядела – что ж, вам сюда. Дорога была не асфальтированной, а мощённой камнем; сейчас среди брусчатки пробивается трава, а на фоне выстроились три высокие стелы работы всё того же Александра Левенкова. Они выполняют роль указателей: на той, что с восточной стороны, написано «На Кобону», «1200000 ленинградцев эвакуировано», на противоположной ей – «На Ленинград», «1500000 тонн грузов доставлено в Ленинград». На средней – такие слова: «Чем больше рейсов, тем быстрее победа над врагом» и «Слава героям Дороги жизни». Не обошлось и здесь без поэтического посвящения – с восточной стороны памятника стоит камень со стихами Вольта Суслова.

Потомкам здесь на память сохранён
Участок старой Ладожской дороги.
На ней остался след былых времён –
Гром батарей… воздушные тревоги…
По ней шёл хлеб. В огонь она вела.
И в те далёких три тяжёлых года
«Дорогой жизни» названа была.
И потому – бессмертна для народа.

Вдоль извилистой линии дороги – деревья с бережно побелёнными понизу стволами. Уже 2 мая кто-то принёс к центральной стеле венок и цветы. Но обычно здесь никого не бывает. Интересно, что ещё один сохранившийся кусочек исторической трассы (но уже без памятников) можно найти примерно через четыре километра, около отметки «16 км».

На 17-м километре внимание привлекает следующий монумент. Называется он «Катюша», хотя легендарный реактивный миномёт БМ-13 узнаётся в нём не сразу. Памятник этот – не машина, а пять двутавровых балок (причём они не взяты из стандартного проката, а специально сварены из стальных полос), установленные без всякого постамента, под углом 45º – наподобие направляющих той самой знаменитой РСЗО, которая в своё время наводила панический ужас на немцев… Перед ними – стела с надписью:

1941— 1945. Эти грозные годы запомни!
Здесь проходила Дорога жизни.
Мужеством храбрых спасён Ленинград,
Павшим героям бессмертная слава!

фото: Евгений Степанов / ИА «Диалог»

Отметим, что один из авторов памятника – архитектор Лев Чулкевич – во время войны командовал автоколонной, которая работала как раз на Дороге жизни, и доставлял по этой трассе продовольствие и боеприпасы в Ленинград. И вернулся спустя 20 лет, чтобы увековечить память.

Очередной крупный памятник мы находим только через 13 километров пути. За деревней Ириновка, на 30-м километре Дороги жизни, находится братское кладбище красноармейцев и жителей блокадного Ленинграда, умерших при эвакуации. Здесь погребены около 500 человек, причём многих хоронили уже в послевоенные годы, перенося сюда останки из многочисленных могил, появившихся вдоль трассы. Приезжающих сюда встречает стела со строчками Михаила Исаковского – первым четверостишием из его стихотворения «Здесь похоронен красноармеец»:

Куда б ни шёл, ни ехал ты,
Но здесь остановись,
Могиле этой дорогой
Всем сердцем поклонись.

Михаил Исаковский – автор стихов, которые стали основой знаменитейших советских песен: «Катюша», «Враги сожгли родную хату», «Каким ты был, таким ты и остался», «Одинокая гармонь» (в оригинале – «Снова замерло всё до рассвета…»). Часть своего таланта он подарил и Дороге жизни. А кроме этой надписи, здесь можно увидеть ещё три стелы с поэтическими посвящениями: умершим в госпиталях раненым бойцам Красной Армии, эвакуированным ленинградцам и – самое трогательное – девушкам-воинам: медикам, снайперам, инженерам…

Не долюбив, не доучившись в школе,
До Дня Победы нашей не дожив,
Они остались здесь навечно в поле,
Нам путь к счастливой жизни проложив.

Невозможно читать это – и не чувствовать, как на глаза наворачиваются слёзы.

VIII.

Рядом с ней по одну сторону установлено зенитное орудие калибра 85 мм, а по другую – мемориальная плита со стихами Бронислава Кежуна – военного корреспондента и поэта, сатирика, знаменитого переводчика и автора первой антологии советской партизанской поэзии.

Потомок, знай: в суровые года,
Верны народу, долгу и отчизне,
Через торосы Ладожского льда
Отсюда мы вели Дорогу Жизни –
Чтоб жизнь не умирала никогда.

Стихи такие же простые и строгие, как и сам памятник.

Кстати, почему «Разорванное кольцо» появилось именно здесь? Удачное с визуальной точки место, прямо на изломе дороги, которая здесь впервые (если ехать из Ленинграда) выходит на берег Ладоги – безусловно. Но ещё и потому, что поначалу водная Дорога жизни вела в деревню Коккорево, которая начинается непосредственно к югу от мемориала, однако эта точка была признана неудачной из-за непригодности берега, и баржи стали отправлять в Осиновецкую гавань. Кроме того, в ноябре 1941 года в Коккорево размещался командный пункт по организации ледовой дороги, а затем – и штаб Военно-автомобильной дороги № 101: так зимняя трасса называлась официально.

Последние пять километров Дорога жизни ведёт вдоль берега Ладоги. 45-й столб находится рядом со входом в музей, о котором «Диалог» рассказывал в январе нынешнего года. На железной же дороге последний указатель – 46/47 – стоит у самой станции «Ладожское озеро», конечной на этой ветке. Именно здесь – два последних памятника: паровоз Эш-4375 и мемориал «Кораблям Дороги жизни». Паровоз этот – настоящий фронтовой трудяга, в годы войны водивший из этих мест до Ленинграда, на ТЭЦ-5 в Невском районе, составы с добытым в окрестных копях торфом. В 1969 году машину разыскали в Подмосковье и вернули в Ленинградскую область по инициативе общественных организаций.

Памятник же кораблям представляет собой водружённый на гранитный постамент кусок исковерканного металла – часть корпуса одного из потопленных судов. Табличка на камне гласит: «Сталь можно согнуть, человеческую волю – никогда». Наверное, лучшего посвящения тем, кто воевал и побеждал здесь почти 80 лет назад, придумать было невозможно.

Илья Снопченко / ИА «Диалог»

Узнать, какие события ждут в этом году петербуржцев на День Победы, а также как изменится движение транспорта — можно в наших материалах.

Источник