Военные преступления что это
Понятие, виды военных преступлений в международном праве и ответственность за их совершение
Военное преступление в международном праве – особо тяжкое правонарушение, совершенное в ходе боевых действий, сопряженное с массовым уничтожением людей. Впервые международное сообщество заговорило о преступности в ходе вооруженных конфликтов после Первой мировой войны. После принятия ряда международных нормативных актов, регулирующих порядок ведения боевых действий, военные преступления не прекратились. Примеры таких правонарушений встречаются и по сей день.
Характеристика военных преступлений
Стремление уничтожить противника привело к появлению особых методов ведения войны. Разрушение гражданских построек, жилища, атаки на гражданское население, убийство военнопленных подрывают обороноспособность государства. Тем не менее деяния являются не оправданными с военной точки зрения, поскольку наносят ущерб не участвующим в конфликте людям.
Система международного гуманитарного права предусматривает исчерпывающий перечень военных преступлений во всех проявлениях. Они делятся на две крупных категории:
Первая категория образует группу преступлений против человечности. Правонарушения связаны с умышленными действиями военнослужащих и распространяются на вооруженные силы противника. Женевская конвенция выделяет 8 наиболее тяжких военных преступлений в международном праве:
Категория правонарушений, связанных с нарушением норм иных актов международного права, более разносторонняя. Среди такого рода деяний выделяют следующие группы преступлений:
Важно! Преступления, совершенные в боевых условиях, не имеют сроков давности. Известны случаи, как военачальники привлекались спустя 50-60 лет после событий, когда имело место преступное деяние.
Международно-правовое регулирование
Нормативно-правовое регулирование военной преступности обеспечивается специализированными международными актами. Основным актом общего содержания является Римский статут Международного уголовного суда. Это документ, включающий понятие, классификацию военных преступлений, описывающий особенности уголовной ответственности и одновременно устанавливающих порядок производства по делам преступников.
Вопросам регулирования военных преступлений посвящены другие документы. Они направлены на детализацию установленных в упомянутых выше конвенциях преступлениях, в том числе к условиям современных реалий вооруженных конфликтов. Условно документы можно разделить на следующие группы:
Правоведы особую роль придают Закону № 10 Контрольного Совета в Германии, в который входили высшие военные начальники США, СССР, Великобритании и Франции. Документ стал первым нормативным актом внутреннего права, регулирующим положения о военных преступлениях. В § 1 ст. 2 Закона впервые была закреплена классификация преступлений, совершаемых в ходе вооруженных конфликтов, а в § 2 – круг субъектов, подлежащих привлечению к ответственности.
Ответственность за совершение военных преступлений
Ответом на совершение правонарушений в ходе вооруженных конфликтов является привлечение к уголовной ответственности. Долгое время главными юрисдикционными органами, принимавшими решения в отношении военных преступников, являлись трибуналы. Подобного рода органы создавались с целью расследования преступных деяний и наказания виновных в рамках определенных военных действий. Наиболее яркими примерами являются:
Римским статутом 1998 года был утвержден единый юрисдикционный судебный орган, действующий на постоянной основе. Международный уголовный суд начал работу в 2002 году, но первое дело было рассмотрено в 2005 году. С тех пор суд вынес приговоры в отношении порядка 30 лиц. Наказаниями могут быть только тюремное заключение, хотя трибуналы активно использовали смертную казнь.
Внимание! Консультативная служба МККК по международному гуманитарному праву известна лишь в узких кругах. Тем не менее орган является одним из важнейших в вопросе об уголовной ответственности за военные преступления. Служба содействует государствами, преступникам в выполнении обязательств, которые были назначены в качестве наказания судом или трибуналом.
Военные преступления являются наиболее серьезными правонарушениями, охватывающими широких спектр общественных отношений. Преступность подобного плана имеет направленность против мира, против человечности, поэтому вопросы о ней решаются на межгосударственном уровне. Международным сообществом принято множество нормативных актов, регламентирующих вопросы военной преступности. Привлечением к ответственности занимаются специальные юрисдикционные органы, основным из которых является Международный уголовный суд.
Военные преступления
Международное право устанавливает не только личную ответственность за военные преступления, но также и командную. Командир несёт ответственность за нарушения конвенций подчиненными в том случае, если он знал о возможности совершения ими преступлений, но не принял необходимых мер для их предотвращения. Для того, чтобы не создавать отдельный трибунал для каждого конфликта, в 1998 году было решено создать Международный уголовный суд, в компетенции которого находятся военные преступления, для которых определена универсальная юрисдикция.
— Убийства, истязания и увод в рабство военнопленных, а также гражданских лиц, оказавшихся в зоне боевых действий
— Захват и убийства заложников
— Умышленное причинение сильных страданий или серьёзных телесных повреждений или ущерба здоровью
— Незаконное, бессмысленное и крупномасштабное уничтожение и присвоение имущества, не вызванное военной необходимостью
— Принуждение военнопленного или другого охраняемого лица к службе в вооружённых силах неприятельской державы
— Умышленное лишение военнопленного или другого охраняемого лица права на справедливое и нормальное судопроизводство
— Незаконная депортация или перемещение или незаконное лишение свободы
— Умышленные нападения на гражданское население как таковое или отдельных гражданских лиц, не принимающих непосредственного участия в военных действиях
— Умышленные нападения на гражданские объекты, то есть объекты, которые не являются военными целями
— Умышленное нанесение ударов по персоналу, объектам, материалам, подразделениям или транспортным средствам, задействованным в оказании гуманитарной помощи или в миссии по поддержанию мира в соответствии с Уставом ООН, пока они имеют право на защиту, которой пользуются гражданские лица или гражданские объекты по международному праву вооружённых конфликтов
— Умышленное совершение нападения, когда известно, что такое нападение явится причиной случайной гибели или увечья гражданских лиц или ущерба гражданским объектам или обширного, долгосрочного и серьёзного ущерба окружающей природной среде, который будет явно несоизмерим с конкретным и непосредственно ожидаемым общим военным превосходством
— Использование биологического или токсинного оружия
— Использование вооружений, чьи поражающие элементы невозможно выявить с помощью рентгеновского излучения
— Использование ослепляющего лазерного оружия
Совершение любого из деяний, отмеченных как запрещённые, является военным преступлением, а лица, их совершившие, являются военными преступниками.
7 апреля 1994 года местным народом хуту начат геноцид против народа тутси в Руанде, массовые убийства по всей стране продолжались около четырех месяцев. Политика геноцида была санкционирована правительством хуту. В ходе этих событий погибло, по разным оценкам, от 500 000 до 1 000 000 человек, среди которых тутси насчитывали около 70 процентов.
10 апреля 1992 года резня в армянском селе Марага, Нагорный Карабах, была устроена азербайджанскими вооруженными формированиями, занявшими село. По данным правозащитных организаций и армянских источников, основанных на свидетельских показаниях, жертвами массового убийства стали по разным данным от 50 до 100 мирных жителей, а еще около пятидесяти человек были взяты в заложники.
16 марта 1988 года произошла газовая атака в Халабдже, предпринятая иракскими военными против гражданского населения города Халабджа на территории Иракского Курдистана, находящегося в непосредственной близости от границы с Ираном. Атака была совершена после захвата Халабаджи иранскими войсками и союзными им иракско-курдскими отрядами пешмерга в ходе ирано-иракской войны.
1 и 2 марта 1943 года было совершено массовое убийство мирного населения поселка Корюковка Черниговской области Украины отрядами СС, украинской полицией и солдатами венгерской 105-й легкой дивизии генерала Золтана Алдя-Папа. В результате карательной акции погибло около 6 700 человек, сожжено 1 340 зданий, что в несколько раз больше известных массовых убийств в белорусской Хатыни, чешском Лидице делает ее самой масштабной во Второй мировой войне.
Военные Преступления — что это такое и какие они бывают.
Военные преступления – это акты необоснованного насилия и жестокости, совершаемые во время военных конфликтов гражданскими лицами, военными или политиками.
Что такое Военные Преступления – значение, определение, понятие простыми словами.
Простыми словами, Военные преступления – это акты чрезмерного насилия, нарушающие обычаи или определенные договора, которыми регулируется ведение военных действий. По сути, военные преступления совершались на протяжении всей истории человечества, но именно в 20-ом веке между многими странами были заключены определенные договоренности о том, как должны проходить военные действия. Так к примеру, в Женевской конвенции было четко определено, какие действия являются допустимыми для применения между комбатантами, а какие входят в разряд военных преступлений. Для простоты понимания, можно привести довольно банальный пример: «Плененного вражеского солдата разрешено допрашивать – и это вполне логично и законно, но его нельзя подвергать пыткам, ибо это уже будет перечить положениям Женевской конвенции об содержании военнопленных.»
Если говорить о военных преступлениях в общем, то нужно отметить, что под данную классификацию попадает множество различных действий. Следует также понимать, что из-за самой природы военного времени, многие акты довольно сложно классифицировать, расследовать и доказывать. Тем не менее есть перечень того что безусловно является военным преступлением. Так согласно Статье 147 Женевской конвенции военными преступлениями считается:
Помимо перечисленных в 147 статье критериев, есть и более обширный список, в который входит:
Виды военных преступлений.
В сложившейся мировой практике военные преступления принято делить на три основных вида, это:
Что такое традиционные военные преступления?
Что такое преступления против мира?
В данную категорию попадают акты враждебных и агрессивных действий, направленных против суверенной страны, которая не находится в стадии обороны.
Что такое Преступления против человечности?
К данной группе преступлений относятся самые жестокие и бесчеловечные преступные действия. Так преступлением против человечности можно считать порабощение, жестокость и убийство не комбатантов, истребление целых групп людей по расовому (расизм), национальному, религиозному или другому признаку.
Ответственность за военные преступления и срок давности военных преступлений.
Первые серьезные попытки преследовать военных преступников произошли после Первой мировой войны, и они в значительной степени считались провалом. Однако после Второй мировой войны в Германии был создан трибунал с целью осудить подозреваемых военных преступников. Трибунал управлялся союзными силами, и ряд видных нацистов были осуждены во время Нюрнбергского процесса, включая Германа Геринга и Рудольфа Гесса. Именно этот трибунал создал почву для будущих судебных преследований подозреваемых военных преступников и вызвал изменение международного отношения к концепции военных преступлений.
Что касается сроков давности, за которые могут быть привлечены военные преступники, то, как правило, они вообще отсутствуют. Говоря другими словами, у военных преступлений нет срока давности. Так к примеру, еще совсем недавно происходили суды над уже изрядно постаревшими и долгое время скрывающимися нацистскими преступниками.
Что касается современности, то сейчас самым авторитетным органом, который разбирается с военными преступлениями, является нейтральный Международный уголовный суд в Гааге (Гаагский Трибунал).
10. Дефиниция военного преступления
10.1. Состав военного преступления — общие понятия
Понятие «военное преступление» обозначает преступное деяние, совершенное во время вооруженного конфликта против защищенных международным гуманитарным правом лиц или объектов. Традиционный термин «военное преступление» синонимичен более архаичному понятию «нарушение законов или обычаев войны» или более современному определению «серьезное нарушение международного гуманитарного права»[1].
Если говорить более развернуто, то под военным преступлением понимаются действия или упущения, совершенные в контексте вооруженного конфликта как международного, так и немеждународного характера, которые (1) являются серьезным нарушением норм обычного или договорного гуманитарного права, защищающих важные ценности, (2) вызывают серьезные последствия для лиц и объектов, защищенных международным гуманитарным правом, и (3) влекут индивидуальную уголовную ответственность.
Источниками запрещений, нарушения которых образуют военные преступления в контексте вооруженного конфликта международного характера, являются, в первую очередь четыре Женевские конвенции 1949 г. и Дополнительный протокол I, Гаагская конвенция о законах и обычаях войны и другие соглашения в области МГП, и соответствующие нормы обычного права.
Источниками запрещений, нарушения которых образуют военные преступления в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера, являются:
Состав военного преступления предполагает три обязательных элемента: объективный (actus reus), субъективный (mens rea) и контекстуальный.
Под объективным элементом понимается противоправное поведение субъекта преступления и последствия этого поведения для защищенных лиц или объектов.
Под контекстуальным элементом (или контекстуальными обстоятельствами) понимается, что деяние имело место в контексте вооруженного конфликта и было тесно связано с ним.
Под субъективным элементом подразумевается, во-первых, форма вины (в большинстве случаев в виде намерения или безрассудства) и, во-вторых, осознание исполнителем фактических обстоятельств, свидетельствовавших о существовании в момент преступления вооруженного конфликта (умозаключительный элемент).
Таким образом, отличие военного преступления от любого другого преступного деяния состоит прежде всего в том, что противоправное действие совершается в контексте вооруженного конфликта, тесно связано с ним, а исполнитель преступления отдает себе отчет в том, что вооруженный конфликт действительно имеет место. Эти условия можно назвать «родовыми признаками» военного преступления.
Военное преступление может совершаться членами вооруженных формирований против вражеских комбатантов или гражданских лиц и гражданскими лицами против вражеских комбатантов или гражданских лиц. Однако преступления, совершенные членами вооруженных формирований против комбатантов своей собственной стороны, не могут составить военные преступления[3].
10.2. Объективный элемент военного преступления
10.2.1. Преступное поведение
Как справедливо отмечает Антонио Кассезе, в международном праве не существует никакого авторитетного и юридически обязательного списка военных преступлений. Их перечисление содержится в Статье 8 Римского Статута, однако ее формулировки не предназначены для того, чтобы зафиксировать нормы обычного права. Поэтому объективный элемент преступления в каждом конкретном случае должен выводиться из той материальной нормы международного гуманитарного права, которая была предположительно нарушена[4].
Критерии выделения военного преступления были определены Апелляционной камерой МТБЮ в решении по промежуточной апелляции Душко Тадича. Выработанный в данном деле четырехступенчатый тест в дальнейшем неизменно использовался Международными трибуналами ООН, и к настоящему моменту может считаться наиболее авторитетным. В соответствии с ним требуется, чтобы определенное деяние являлось нарушением обычной (customary) по своей сути или применимой договорной нормы международного гуманитарного права, защищающей важные ценности, имело серьезные последствия для жертвы и влекло за собой индивидуальную уголовную ответственность по обычному или применимому конвенционному праву[5]. Подробно применение данного теста будет рассмотрено нами ниже (см. раздел).
Ниже мы перечислим основные виды военных преступлений, опираясь на классификацию, предложенную Антонио Кассезе[6]:
На практике исполнитель (субъект) военного преступления, как правило, является комбатантом, государственным служащим или иным представителем одной из сторон конфликта. Однако в обычном международном праве нет никакого обязательного требования, чтобы преступник был представителем одной из сторон конфликта или имел какие-либо специальные отношения с одной из сторон конфликта. Это обстоятельство особенно подчеркнуто Апелляционной камерой МТР в решении по делу Акаезу, где заявлено, что Судебная камера «допустила ошибку в вопросе права», определив, что потенциальными субъектами военного преступления могут быть только лица, принадлежащие к вооруженным силам, или должностные лица, имеющие де-юре и де-факто мандат на действия, связанные с поддержанием военных усилий»[7]. Достаточно того, что деяние имело место в контексте вооруженного конфликта и было тесно связано с ним[8]. Поэтому виновным в военных преступлениях может быть признано и гражданское лицо[9].
10.2.2. Объект преступления
Объектом военного преступления являются лица и объекты, защищенные международным гуманитарным правом. Международные соглашения в области международного гуманитарного права детально устанавливают перечень покровительствуемых лиц и объектов, определяют права военнопленных и т.п. Договорное право внутреннего конфликта определяет защищенных лиц и объекты в более общих выражениях.
Таким образом, для определения лиц, пользующихся защитой в ходе внутреннего вооруженного конфликта, Статья 3 дает так называемый «отрицательный критерий». Для того, чтобы определить, является ли данное лицо защищенным, необходимо установить, принимала ли предполагаемая жертва в момент совершения преступления непосредственное участие в военных действиях. Если ответ на это вопрос будет отрицательным, то жертва будет признана защищенным лицом. Очевидно, что установление защищенного лица на основании данного критерия является вопросом факта[10].
Дополнительный протокол II к Женевским Конвенциям детализирует перечень защищенных лиц, данный в общей ст. 3. Он относит к ним:
Особая защита предусматривается в отношении детей, не достигших пятнадцатилетнего возраста; она продолжает применяться к ним, даже если они принимают непосредственное участие в военных действиях и попадают в плен (статья 4(2)(d)). Это, пожалуй, единственная группа, которая не может быть уверенно выделена из общей Статьи 3 на основании «отрицательного критерия», т.к. детям гарантируется защита даже в случае, если они являются фактическим комбатантами. Данное требование тесно связано с условиями статьи 4(2)(с), в соответствии с которой «дети, не достигшие пятнадцатилетнего возраста, не подлежат вербовке в вооруженные силы или группы и им не разрешается принимать участие в военных действиях».
Под защищенными объектами Дополнительный протокол II понимает:
Комбатанты (лица, принимающие непосредственное участие в военных действиях) также могут считаться защищенными лицами в соответствии с нормами обычного права, если в их отношении используются запрещенные средства или методы ведения военных действий.
10.3. Контекстуальный элемент военного преступления
Под контекстуальным элементом (контекстуальными обстоятельствами) военного преступления подразумевается фактическое существование вооруженного конфликта и очевидная связь преступного действия (упущения) с этим конфликтом[11].
При этом не обязательно, чтобы преступное деяние было совершено в ходе активных боевых действий или на территории, непосредственно охваченной этими боевыми действиями. Такая прямая связь в каждом конкретном случае не требуется. Международный трибунал по бывшей Югославии установил: «Достаточно, что инкриминируемые преступления были близко связаны с военными действиями, происходящими в других частях территорий, контролируемых сторонами конфликта»[12], так как гуманитарное право продолжает действовать на всей территории, находящейся под контролем любой из сторон конфликта, независимо от того, в каком конкретном месте этой территории совершаются нарушения[13].
Прецедентное право специальных трибуналов ООН позволяет выделить основные критерии связи между преступным действием и вооруженным конфликтом. Существование конфликта должно, как минимум, оказаывть значительное влияние на способность преступника совершить преступление, на принятие им решения о совершении преступления, на способ его совершения или на цель, для достижения которой оно было совершено. Для того, чтобы сделать вывод о тесной связи деяния с вооруженным конфликтом, достаточно установить, что действия преступника способствовали достижению цели какой-либо из сторон конфликта или были совершены с использованием обстановки вооруженного конфликта. При установлении данного обстоятельства могут быть приняты во внимание, в числе прочего, следующие критерии:
Не существует никакого обязательного требования относительно того, чтобы военное преступление являлось частью политики либо частью официально одобренной или дозволенной практики какой-либо из сторон конфликта, либо было совершено с целью осуществления политики государства или организации, либо чтобы оно совершалось в контексте массового и систематического совершения подобных деяний[15].
Особое внимание к контекстуальным обстоятельствам должно быть уделено в ситуации преступления, совершенного гражданскими лицами против других гражданских лиц. Если существует связь между таким преступлением и вооруженным конфликтом, то оно может составить военное преступление. Если такая связь отсутствует, то деяние составляет обычное преступление согласно внутригосударственному уголовному закону, применимому на данной территории[16].
10.4. Субъективный элемент военного преступления
Субъективная сторона (mens rea) военного преступления состоит из формы вины и (по крайней мере в целях Римского Статута) дополнительного умозаключительного элемента, касающегося осознания исполнителем контекстуальных обстоятельств.
Форма вины в зависимости от конкретного состава преступления может состоять либо в намерении, либо в безрассудстве. В последнем случае обычно присутствует элемент знания в смысле «осознания исполнителем предсказуемости вероятных последствий действия». Так, например, в случае неизбирательного нападения должно быть доказано не только намерение лица осуществить такое нападение, но и предсказуемость для него высокой вероятности чрезмерных потерь среди гражданского населения или вреда гражданским объектам вследствие такого нападения[17]. В некоторых случаях может быть достаточно грубой преступной халатности.
Для умозаключительного элемента, касающегося осознания контекстуальных обстоятельств, достаточно, чтобы исполнитель преступления сознавал, что вооруженный конфликт действительно существует. При этом совершенно не требуется, чтобы он понимал, к какому типу относится конфликт: международному или внутреннему. «Элементы преступлений» Международного уголовного суда формируют это следующим образом:
Кроме того, исполнитель должен осознавать фактические обстоятельства, свидетельствующие о защищенном статусе жертв.
Необходимо отметить, что требование умозаключительного элемента, связанного с контекстуальными обстоятельствами, не выражено в прецедентном праве специальных трибуналов ООН и других судов и содержится только в «Элементах преступлений» Международного Уголовного Суда. Поэтому оно, возможно, не является нормой обычного права.
10.5 Военные преступления и вооруженный конфликт немеждународного характера
10.5.1 Ответственность за военные преступления, совершенные в контексте внутреннего конфликта
Рассмотрев главные признаки класса военных преступлений, остановимся теперь подробнее на проблеме уголовной ответственности за военные преступления, совершенные в ходе вооруженного конфликта немеждународного характера. Специальное обращение к этому вопросу необходимо в связи с тем, что вплоть до середины 1990-х годов он не был урегулирован в международном праве.
В принципе то, что «законы войны» ограничивают средства и методы ведения боевых действий как в международных, так и во внутренних вооруженных конфликтах, было признано уже давно. Так, Кодекс Либера, выпущенный президентом Авраамом Линкольном 24 апреля 1863 г., регулировал действия армии в ситуации гражданской войны. Однако условия первых международных соглашений по данному предмету были ясно ограничены войнами между государствами, то есть международными вооруженными конфликтами[19]. Поэтому традиционно считалось, что наказание лиц, совершивших серьезные нарушения гуманитарного права в ходе немеждународных конфликтов, является исключительно внутренним делом государств, а международная юрисдикция на них не распространяется.
Как это ни покажется странным, начало формированию нормы обычного права, в соответствии с которой индивидуальная уголовная ответственность за военные преступления распространяется и на лиц, совершивших нарушения в условиях внутренних конфликтов, было положено международной практикой Советского Союза. 7 июня 1976 года при принятии статьи 6(5) Дополнительного протокола II, предусматривающей, что после завершения вооруженного конфликта немеждународного характера «органы, находящиеся у власти, стремятся предоставить как можно более широкую амнистию лицам, участвовавшим в вооруженном конфликте», СССР посчитал необходимым разъяснить свою позицию по голосованию. В своем объяснении на Дипломатической конференции Советский Союз указал, что это положение не может быть истолковано как позволяющее военным преступниками или лицам, виновным в преступлениях против человечности, избежать наказания[20]. Данный подход был поддержан Международным Комитетом Красного Креста[21].
Однако в корне ситуация изменилась лишь в первой половине 1990-х гг., после того, как Советом Безопасности ООН были созданы и начали свою работу Международные трибуналы по бывшей Югославии и Руанде. Следует, конечно, отметить, что эти поистине революционные изменения произошли не на пустом месте: они были подготовлены интенсивным развитием международного гуманитарного права и права прав человека. Принятие Статьи 3, общей для четырех Женевских конвенций, Дополнительного протокола II, ряда универсальных договоров в области прав человека, и параллельное формирование соответствующих обычно-правовых норм заложили прочную основу для распространения принципа международной уголовной ответственности на ситуации внутренних конфликтов и для придания этому принципу универсального характера.
2 ноября 1994 г. Резолюцией 955 (1994) Совета Безопасности ООН был принят Устав Международного трибунала по Руанде, статья 4 которого прямо предусматривает «судебное преследование лиц, которые совершают или отдают приказ о совершении серьезных нарушений статьи 3, общей для Женевских конвенций от 12 августа 1949 года о защите жертв войны и Дополнительного протокола II к ним от 8 июня 1977 года».
2 октября 1995 г. в своем историческом решении по промежуточной апелляции Тадича Апелляционная камера Международного Трибунала по бывшей Югославии признала, что предметная юрисдикция статьи 3 Устава этого Трибунала – «нарушение законов и обычаев войны» – распространяется на все серьезные нарушения норм договорного и обычного международного гуманитарного права, совершенные как в контексте международного, так и в контексте внутреннего конфликта. Суд большинством (один из пяти судей заявил особое мнение) установил, что уголовная ответственность за военные преступления вне зависимости от типа конфликта является нормой обычного международного права, и что лица, виновные в таких преступлениях, подсудны международному Трибуналу[22]. Так как временная юрисдикция МТБЮ распространяется на преступления, совершенные в период с 1991 года, то из этого следовало, что данные преступления могут преследоваться судом «ретроактивно».
Данное решение затем постоянно использовалось МТБЮ и МТр в качестве руководящего прецедента и стало важнейшей частью корпуса прецедентного права специальных международных трибуналов ООН. Ряд лиц был привлечен этими трибуналами к индивидуальной уголовной ответственности за военные преступления, совершенные в контексте внутреннего конфликта.
Особенно следует отметить несколько знаковых судебных решений. В деле Георгеса Рутаганда, одного из руководителей руандийской молодежной милиции, Апелляционная камера МТР признала подсудимого виновным в убийствах как нарушении Статьи 3, общей для Женевских конвенций[23]. В деле Энвера Хаджихасановича и Амира Кубуры, офицеров вооруженных сил боснийских мусульман, Судебная камера МТБЮ, определив конфликт в Центральной Боснии 1993 года как «внутренний вооруженный конфликт», признала подсудимых виновными в «нарушении законов или обычаев войны» в связи с провалом их попыток предотвратить и наказать преступления своих подчиненных (убийства, жестокое обращение с задержанными и разграбление)[24].
Решение Апелляционной камеры по делу Тадича (которую возглавлял тогдашний Президент трибунала Антонио Кассезе) было для своего времени поистине революционным. По меткому замечанию Вильяма Шабаса, «судьи большинства предприняли довольно смелый и драматический шаг»[25], который в тот период не избежал критики со стороны сторонников консервативного подхода. Однако позиция апелляционной камеры получила убедительную поддержку, «когда Римская Конференция по учреждению Международного Уголовного суда согласилась криминализировать диапазон ”военных преступлений”, совершенных в ходе немеждународного вооруженного конфликта. Теперь вне всякого сомнения, что военные преступления, совершенные в ходе немеждународного вооруженного столкновения, влекут международную уголовную ответственность, и это произошло, безусловно, благодаря смелой инициативе четырех судей большинства Апелляционной камеры в упомянутом решении по делу Тадича»[26].
6 июня 2000 г. Секцией 6 (1) Постановления Временной администрации ООН в Восточном Тиморе № 2000/15 Группы по серьезным уголовным преступлениям Окружного Суда в Дили были наделены юрисдикцией в отношении «серьезных нарушений законов и обычаев, применимых в вооруженных столкновениях немеждународного характера в пределах установленной структуры международного права». На основании Соглашения между Организацией Объединенных Наций и Правительством Сьерра-Леоне от 16 января 2002 был принят Устав Специального Суда для Сьерра-Леоне, в который также включены две статьи, предусматривающие уголовную ответственность за нарушение норм гуманитарного права в ходе внутренних конфликтов. Статья 3 предусматривает ответственность за нарушение ст. 3, общей для Женевских конвенций и Дополнительного протокола II, а ст. 4 – за «другие серьезные нарушения международного гуманитарного права». Кроме того, в соответствии со ст. 6-7 Закона об учреждении Чрезвычайных Палат в Судах Камбоджи для рассмотрения преступлений, совершенных в период существования Демократической Кампучии, принятого 10 августа 2001 г. и снабженного поправками от 27 октября 2004 г. (Палаты учреждены на основании Соглашения между ООН и Камбоджей от 6 июня 2003 г.)[27], данные Палаты в прямой форме были наделены юрисдикцией по военным преступлениям, совершенным во время немеждународного вооруженного конфликта[28].
Наконец, как было уже упомянуто, индивидуальная уголовная ответственность за военные преступления, совершенные во время немеждународных вооруженных конфликтов, предусмотрена ст. 6 и 25 Римского Статута Международного Уголовного Суда.
Индивидуальная уголовная ответственность за военные преступления, совершенные во время внутренних вооруженных конфликтов, в прямой форме предусмотрена и двумя недавними договорами по международному гуманитарному праву: Протоколом II к Конвенции об обычном оружии с поправками (ст. 14) и Вторым протоколом к Гаагской конвенции о защите культурных ценностей (ст. 15, 22). Она неявным образом признается в Оттавской конвенции о запрете противопехотных мин (ст. 9), а также в Факультативном протоколе 2000 г. к Конвенции о правах ребенка (ст.4), которые требуют, чтобы государства криминализировали запрещенные действия, совершенные в том числе и в ходе внутренних конфликтов. Очевидно, что упомянутые статьи представляют собой кодификацию положений, уже ставших нормами обычного международного права.
Исследование МККК по обычному гуманитарному праву отмечает, что к настоящему моменту 53 государства приняли законодательные акты, криминализирующие военные преступления, совершенные во время внутренних конфликтов. К их числу относится и Российская Федерация (Уголовный кодекс РФ 1996 г., ст. 356-360 в сочетании со ст. 4). Законодательство еще 13 государств не исключает применения данной нормы к немеждународному конфликту. Наконец, ответственность за данные деяния в условиях внутренних конфликтов предусматривают проекты законодательства еще семи государств. Несколько лиц были судимы национальными судами за военные преступления, совершенные во время немеждународных вооруженных конфликтов. Авторы исследования МККК также подчеркивают, что с начала 1990-х годов на внутригосударственных и международных встречах было сделано множество официальных заявлений, касающихся индивидуальной уголовной ответственности во время немеждународных вооруженных конфликтов. Преступность серьезных нарушений международного гуманитарного права, совершенных в контексте внутренних конфликтов, подтверждает и практика международных организаций: Совета Безопасности ООН, Генеральной Ассамблеи ООН, Комиссии ООН по правам человека, а также Европейского Союза и Организации Африканского Единства[29].
Таким образом, к настоящему моменту индивидуальная уголовная ответственность за военные преступления, совершенные в ходе внутренних конфликтов, является нормой обычного международного права.
10.5.2. Критерии выделения военных преступлений для контекста внутреннего конфликта
Как мы сказали выше (см. раздел), авторитетный набор критериев, в соответствии с которыми то или иное деяние может быть отнесено к категории «нарушения законов и обычае войны», содержится в решении апелляционной камеры МТБЮ по промежуточной апелляции Душко Тадича от 2 октября 1995 г. С тех пор данный тест последовательно применяется специальными трибуналами ООН в их прецедентном праве, относящемся к серьезным (serious) нарушениям международного гуманитарного права, которые не относятся к числу нарушений, специально перечисляемых Женевскими конвенциями в числе «серьезных» (grave).
В соответствии с данным решением те или иные нарушения образуют состав военного преступления (нарушения законов и обычаев войны) безотносительно к типу конфликта, если они удовлетворяют следующим условиям:
«(i) нарушение должно составить нарушение нормы международного гуманитарного права;
(ii) норма должна быть обычной по своей сути, или, если она относится к договорному праву, все необходимые условия должны быть соблюдены;
(iii) нарушение должно быть “серьезным”, то есть оно должно составить нарушение нормы, защищающей важные ценности, и повлечь серьезные последствия для жертвы ;
(iv) нарушение нормы должно повлечь за собой, по обычному или договорному праву, индивидуальную уголовную ответственность для человека, нарушающего эту норму[30].
Суд заключает, что «не имеет значения, совершено ли “серьезное нарушение” в пределах контекста международного или внутреннего вооруженного конфликта, если требования, изложенные выше, соблюдены» [31].
Для правильно понимания п. (ii) следует обратиться к толкованию Суда. Военные преступления могут представлять собой серьезные нарушения как норм обычного права, так и применимых договорных положений, то есть тех положений, которые «бесспорно были обязательны для сторон на момент совершения предполагаемого правонарушения»[32]. В качестве примера норм обычного права, не закрепленных в международных договорах, но являющихся общепринятыми и общеобязательными для внутреннего вооруженного конфликта, Суд называет запрещение неизбирательных нападений, запрещение применения отравляющих веществ и некоторые другие запрещения[33]. К применимым договорным положениям относятся международные соглашения, имеющие юридически обязывающий характер, участником которых на момент предполагаемых нарушений является сторона конфликта.
Иллюстрируя положение, содержащееся в п. (iii), суд приводит пример нарушения гуманитарного права, не достигающего, однако, требуемой для преступления степени серьезности: «Действия представителя воюющей стороны, просто присваивающего ломоть хлеба в оккупированной деревне, не составили бы “серьезного нарушения международного гуманитарного права”, хотя они могут быть расценены, как противоречащие основному принципу, установленному в параграфе 1 Статьи 46 Гаагского положения (и соответствующей нормы обычного международного права), в соответствии с которым “частная собственность должна уважаться” любой армией, занимающей вражескую территорию».
Разрешая вопрос о том, влечет ли то или нарушение определенного запрещения индивидуальную уголовную ответственность «в соответствии с обычным или договорным правом» (пункт iv), Суд ссылается на решение Нюрнбергского трибунала: «Международный Военный трибунал в Нюрнберге заключил, что возложение индивидуальной уголовной ответственности не запрещено отсутствием договорных положений о наказании нарушений». Напоминая критерии, которые назвал Нюрнбергский трибунал в качестве определяющих индивидуальную уголовную ответственность, Суд указал на «ясное и определенное признание правил войны в международном праве и государственной практике, указывающее на намерение криминализировать запрещение, включая заявления правительственных чиновников и международных организаций, так же как и наказание нарушений федеральными судами и военными трибуналами. Где эти условия удовлетворены, люди должны считаться уголовно ответственными». Суд указывает, что, «применяя предшествующие критерии к рассмотренным здесь нарушениям [т.е. серьезным нарушениям международного гуманитарного права – ред.], мы не сомневаемся, что они влекут за собой индивидуальную уголовную ответственность независимо от того, совершены ли они во внутренних или международных вооруженных конфликтах. Принципы и нормы гуманитарного права отражают “элементарные соображения человечности”, широко признанные в качестве принудительного минимума для поведения в вооруженных конфликтах любого вида. Никто не может сомневаться ни в серьезности рассматриваемых деяний, ни в интересе международного сообщества в их запрещении» [34].
Далее суд подкрепляет данный вывод тем, что «многие элементы международной практики показывают, что государства намереваются криминализировать серьезные нарушения общепринятых норм и принципов внутренних конфликтов», и иллюстрирует это соображение национальной судебной практикой, а также нормами национального уголовного законодательства ряда государств, в соответствии с которыми наказания за серьезные нарушения обычных норм гуманитарного права предусмотрены либо вне зависимости от статуса конфликта, либо особо оговаривается, что они применяются и в условиях внутренних конфликтов.
Завершая этот обзор, Суд констатирует: «Все эти факторы подтверждают, что обычное международное право возлагает уголовную ответственность за серьезные нарушения как общей [для Женевских конвенций] Статьи 3 и дополняющих ее других общих принципов и норм защиты жертв внутреннего вооруженного конфликта, так и за серьезные нарушения определенных фундаментальных принципов и норм, касающихся средств и методов ведения войны в ходе гражданских волнений»[35].
Важные дополнительные соображения относительно критериев, позволяющих установить, что то или иное нарушение гуманитарного права составляет уголовное преступление, высказаны Антонио Кассезе:
Во-вторых, возможно, что нарушение называет военным преступлением Устав международного трибунала. В этом случае, даже если нарушение никогда не рассматривалось национальным или международным трибуналом, оно может обоснованно расцениваться как военное преступление, или, по крайней мере, как военное преступление, подпадающее под юрисдикцию этого международного трибунала.
В-третьих, допустимы случаи (их следует отнести к числу наиболее трудных), когда [соответствующие] прецедентное право и уставы международных трибуналов отсутствуют или обходят данный вопрос молчанием. Как тогда определить, составляет ли нарушение запрета нормы международного гуманитарного права военное преступление? В свете прецедентного права и общих принципов международного уголовного права в каждом случае в поиске ответа на этот вопрос необходимо исследовать: (i) военные руководства, (ii) национальные законодательства государств, принадлежащие главным юридическим системам мира, или, если этих элементов недостаточно, (iii) общие принципы уголовного правосудия, признанные нациями мира, как они изложены в международных инструментах, действиях, решениях и т.п.; и (iv) законодательную и судебную практику государства, к которому принадлежит обвиняемый или на территории которого было предположительно совершено преступление[36].
Таким образом, при выделении составов военных преступлений определяющее значение имеют запрещение того или иного деяния в обычном или применимом договорном международном праве, степень серьезности этого нарушения и тенденция криминализации данного деяния в практике государств.
[1] МТБЮ. Решение апелляционной камеры по делу Тадича от 2 октября 1995 г, пар. 87.
[2] МТБЮ. Решение апелляционной камеры по делу Тадича от 2 октября 1995 г, пар. 86 –137.
[3] Кассезе, 2003, p. 48 со ссылкой на решения Голландского Специального кассационного суда по делу Пилза от 5 июня 1959 г., пар. 1210-1211, а также на решение Временного трибунала Нидерландов в Ост-Индии по делу Мотосуке от 28 января 1948 года, пар. 682-684.
[5] МТБЮ. Решение апелляционной камеры по делу Тадича от 2 октября 1995 г, пар. 94. Подробнее об этом см. в разделе 19.3.
[6] Кассезе, 2003, p. 55-57.
[7] МТР. Решение апелляционной камеры по делу Акаезу от 1 июня 2001 г., пар. 425-446.
[8] МТР. Решение апелляционной камеры по делу Акаезу от 1 июня 2001 г., пар. 425-446. Решение судебной камеры по делу Семанза от 15 мая 2003 г., пар. 358-362.
[9] МТР. Решение судебной камеры по делу Мусема от 27 января 2000 г., пар. 274-275 (со ссылками на прецедентное право, сформировавшееся после Второй Мировой войны).
[10] МТБЮ. Решение судебной камеры по делу Тадича от 7 мая 1997 г., пар. 615.
Решение судебной камеры по делу Блашкича от 3 марта 2000 г., пар. 177. МТР. Решение судебной камеры по делу Акаезу от 2 сентября 1998 г., пар. 629.
[11] МТБЮ. Решение судебной камеры по делу Кордича и Черкеза от 26 февраля 2001 г., пар. 22.
Решение судебной камеры по делу Фурунджия от 10 декабря 1998 г., пар. 258.
[12] МТБЮ. Решение апелляционной камеры по делу Тадича от 2 октября 1995 г, пар. 70. Так же см. Решение апелляционной камеры по делу Кунараца и др. от 12 июня 2002 г., пар. 58-59.
[13] МТБЮ. Решение судебной камеры по делу Кунараца и др. от 22 февраля 2001 г., пар. 57, 407.
Решение судебной камеры по делу Кордича и Черкеза от 26 февраля 2001 г.. пар. 32.
См. также: МТР. Решение апелляционной камеры по делу Акаезу от 1 июня 2001 г., пар. 425-445.
[14] МТБЮ. Решение судебной камеры по делу Делалича и др. от 16 ноября 1998 г., пар. 196.
[15] МТБЮ. Решение апелляционной камеры по делу Кунараца и др. от 12 июня 2002 г., пар. 58-59 См. также решение судебной камеры по делу Налетича и Мартиновича от 31 марта 2003 г., пар. 225.
[18] Элементы преступлений МУС, ст. 8 «Военные преступления». Введение.
[19] Schabas, 2006, p. 231.
[20] СССР. Заявление на дипломатической конференции (Акты Дипломатической конференции, т. IX CDDH/I/SR.64, 7 июня 1976 г., с. 333-334, пар. 85).
[21] Хенкертс, Досвальд-Бек, 2006. Том I. Нормы. С. 788, прим. 236.
[22] МТБЮ. Решение апелляционной камеры по делу Тадича от 2 октября 1995 г. пар.71-137.
[23] МТР. Решение апелляционной камеры по делу Рутаганда от 26 мая 2003 г., пар. 584.
[24] МТБЮ. Решение судебной камеры по делу Хаджихасановича и др. от 15 марта 2006 г., пар. 28, 2080 и раздел IX.
[25] Schabas, 2006, p. 235.
[28] The Law on the Establishment of the Extraordinary Chambers in the Courts of Cambodia for the Prosecution of Crimes Committed during the Period of Democratic Kampuchea, Articles 6-7. || http://www.cambodia.gov.kh/krt/pdfs/KR%20Law%20as%20amended%2027%20Oct%2….
[29] Подробно об этом см.: Хенкертс, Досвальд-Бек, 2006. Том I. Нормы. С. 707-709.
[30] МТБЮ. Решение апелляционной камеры по делу Тадича от 2 октября 1995 г, пар. 94.