Вознесенский снег в сентябре о чем
Вознесенский снег в сентябре о чем
На пару дней снег выпал в сентябре
Не просто так, а в 10 сантиметров,
Всех удивил на утренней заре,
130 лет тех не было примеров.
Как будто сразу осень и зима
И осознать душой все непривычно,
Так можно даже сдвинуться с ума,
Обозревая мудрости величие.
Откуда все приходит и куда
Несет нас удивительное время,
Ученые не знают господа
Рождения космической системы.
Что есть для нас начало и конец,
Уход из жизни- вечный зов разлуки,
Тупая боль обиженных сердец,
Для всех родных неведомые муки.
Так снег внезапно выпал в Астане,
Покрыл столицу белым одеялом,
Все пронеслось в кошмарном, дивном сне
И также вмиг опять его не стало.
Такие вот в природе чудеса
И нечему сегодня удивляться,
Когда заденет грусти полоса,
Приходится всему повиноваться.
И еще долго плыть в потоке дней,
Пока наступит ясная погода,
При этом не топить себя в вине,
Не портить легкие дымя в угоду моде.
За этой неприятной полосой,
Всегда стучатся яркие рассветы,
И мир обогревают непростой,
В котором и взрослеют наши дети.
Мне помечтать об этом недосуг,
Так мало в жизни времени осталось
И хочется писать о чем-то вдруг,
Забыть о том, что в мире есть усталость.
Для будущих потомков передать
Что хорошо, а что безумно плохо
И почему приходится страдать,
Не получая сказочные крохи.
Довольствоваться тем, что Бог пошлет
И на судьбу совсем не обижаться,
Что не случился в жизни этой взлет,
Не прикоснулось краденое счастье.
Возможно я серьезный человек,
Держу себя в руках и не теряюсь,
Когда лечу мечтами в новый век,
Куплетами обильно расслабляюсь.
И тают беззаветные мечты,
Подобно снегу в северной столице,
Уносят шум осенней суеты,
А с ним людей встревоженные лица.
Загадок мне в словах не разгадать
И в новых измерениях ответы,
Где не нужны как нынче города
И личные для всех апартаменты.
Разгрузится от лишнего душа,
Избавится немножечко от груза,
В галактике духовной не спеша,
Предстанет, может даже не обузой.
По замыслу верховного творца,
Душа живет в пространстве этом вечно,
Заботится о счастье у крыльца,
Во времени болтаясь скоротечном.
Как нежный вырастает лепесток
И незаметно тихо увядает,
Изведает творения чуток,
В другую оболочку улетает.
А в мире незаметно ничего,
Не рушится земное равновесие,
Присутствия не видно моего
В математической запутанной прогрессии.
Как это трудно нам осознавать,
Неведомое мозг перегружает,
Везде звучат одни только слова
А шар земной вращаться продолжает.
Что будет, даже после без меня
Волнует мои мысли и тревожит,
Подвинется ли мрачная стена
Небытия и загляну быть может.
В извечной тайны дивной глубину,
Где много непонятного увижу,
Прочувствую желанную весну
И поиграю клоуном на бирже.
Мне размышлять над этим не впервой,
В обед гоняя мысли в одиночку,
Я погружаюсь в омут с головой
И не могу никак поставить точку.
Гипотезы ответов не дают
На мной давно поставлены вопросы,
Они проблем немало создают,
В итоге оставляют только с носом.
Как снег, что появлялся в сентябре
Заставил призадуматься и только,
И дворники с лопатой во дворе
Весь день скребли дорожки без умолку.
А он добротно с неба подсыпал,
Затем исчез_ как будто не бывало,
А нервов, сколько людям потрепал,
В двухдневном необычном карнавале.
Я шапку как зимою натянул
И даже отпустил в ней сразу уши,
Как будто мимолетно заглянул
В январь, где бури голос смог послушать.
И по пути на службу перемерз,
В осенней куртке с кожи заменителя,
Хоть был и незначительный мороз,
Но припугнул нас в роли победителя.
Пришлось весь гардероб пересмотреть
И выявить пробелы и изъяны,
Подумать что, куда, когда и впредь
Не корчиться подобно обезьяне.
Пословицу, что нужно покупать
Зимою кепку, ну а летом шапку
И дачу в ясный день перекопать,
Когда еще не холодно не жарко.
По осени, возможно по весне
Стараться своевременно прибраться
И жить как мы спокойно в Астане,
Трудиться повседневно и играться.
А в выходные только для себя
И непременно в лучшую погоду,
О прошлом светлом времени скорбя,
Когда в грязи копались в огороде.
И это только все из-за того,
Что урожаев дивных выжидали,
Хоть также мы с участка своего,
Всего чуть-чуть обычно собирали.
Я не умею лихо отдыхать,
Предпочитаю пить компот и воду
И если нужно здорово пахать,
Себе и окружающим в угоду.
Писать сейчас о снеге начинал,
Который припугнул нас и растаял,
А мыслями приблизился в финал,
Где осень процветает золотая.
Желтеют листья чуточку слегка,
Колышутся за окнами деревья,
Зима стучится в дверь издалека
И хочется в квартире обогрева.
Не дорого не мило волшебство
Когда дрожишь от холода и стонешь,
Не помогает мысли колдовство,
В глазах влюбленных сам себя уронишь.
Куда уж там о музыке мечтать,
Какие лезут в голову сюжеты,
Душой не сможешь в облаке взлетать
И выдать умудренные советы.
Как только станет видимо тепло,
Все сразу на глазах преобразится,
Серьезно в каждом доме расцвело,
Влетело счастье сизокрылой птицей.
И не помеха снежная метель,
Когда в семейном гнездышке уютно,
Ложишься ночью в теплую постель,
Во сне играют звездочки на струнах.
Летишь полетом плавно над землей
Все так легко, понятно и приятно,
Не нужен аппарат и рулевой,
Я это делал ночью многократно.
Ну а в натуре сказка наяву,
Мечты нелепой глупые пороки,
Но как романтик этим я живу
И в этом помогают мне пророки.
Как этот снег безвременно прошел,
Так и здоровье лучшего желает,
Опять чего-то хочется еще,
А сердце, почему то не пылает.
Гляжу, как и тогда на красоту,
Но этого, ни капельки не чувствую,
На важном и ответственном посту,
Страдаю в надвигающем предчувствии.
Мне нравится работа в одиночестве,
Базарный ритм с трудом переношу
И честно это делать так не хочется,
Хотя на уши вешаю лапшу.
И это длится два десятилетия,
Не ведаю что делаю, зачем,
Шагнул с любовью в новое столетие,
Столкнулся снова с тысячей проблемм.
Уехать бы конечно не мешало,
Но что увидишь там на стороне,
Где утонуло солнышко в печали
И люди в самогоне и вине.
Дороговизна стала сумасшедшая,
Бытует безработица везде,
Какие ждут меня дела сердечные,
Без лирики на хлебе и воде.
Я там в два дня как этот снег растаю
И сам отправлюсь к предкам на покой,
О финише таком и не мечтаю,
Пусть все бурлит сибирскою рекой.
Где я тону и гордо выплываю
И снова расслабляюсь и пишу,
Стараюсь приобщиться к караваю,
Оформить книгу близким сам спешу.
Пока господь мечтам идет на встречу
И помогает думать и творить,
И временем свободным обеспечить,
Куплетами свободно говорить.
Чтоб почитать когда то на досуге,
Мечты рожденных в книге теплых слов,
Как понимал я женщину подругу,
Возвышенную чувствовал любовь.
И ничего что только на бумаге,
Так много строчек нежных пролилось,
В которых и безумство и отвага,
И чувства, что плескались на авось.
Возможно, так угодно было Богу,
В творении мне просто не мешать
И отогнать не нужную тревогу,
Духовно и уверенно дышать.
Да я доволен этим и в итоге,
За выдержку Творца благодарю,
Что мне помог нести мой крест в дороге
И встретить обновленную зарю.
Вознесенский снег в сентябре
Тяга к поэзии проявилась у Андрея Вознесенского еще в юности. Детские стихи Андрей Андреевич никогда не упоминает, хотя, очевидно, они уже обнаруживали талант. Недаром Борис Леонидович Пастернак, получив их по почте от четырнадцатилетнего мальчика, пригласил его к себе и затем приблизил.
В то время поэтические вечера в зале Политехнического музея стали собирать полные залы, поэты привлекали многотысячные аудитории на стадионы, стали кумирами миллионов. И одним из первых в этой замечательной плеяде был Андрей Вознесенский. Его сборники моментально исчезали с прилавков, каждое новое стихотворение становилось событием.
Уже тогда наиболее прозорливые знатоки поняли, что в лице Вознесенского Россия получила нечто ранее не бывавшее. Уже тогда они говорили, что остросовременная, новаторская, во многом экспериментальная поэзия Андрея Вознесенского воплощает в себе своеобразный синтез лирики и философского начала, музыкальности и бьющей в набат тревоги. Необычный ритм стиха, дерзкие метафоры, тематические «порывы» ломали устоявшиеся каноны «благополучной» советской поэзии. Именно поэтому еще громче и чаще слышались злобные вопли советских ортодоксов и просто завистников. Вознесенский снег в сентябре Сохранился плакат, выпущенный огромным тиражом, где рабочий выметает метлой «идеологический мусор», в котором наиболее заметна книжечка с названием «Треугольная груша»
В марте 1963 года Н.С.Хрущев, Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров СССР собрал в Кремле «представителей художественной интеллигенции». На трибуну был вызван Вознесенский. Он не успел сказать и нескольких слов, когда Хрущев обрушился на молодого поэта с яростной руганью, с угрозами выслать его из страны. По стране началась кампания проработок и разоблачений. Вознесенский решил на всякий случай не появляться в Москве, скитаясь по стране, где всегда находились его почитатели.
Ему повезло, что еще до хрущевской ругани он успел побывать за границей. После снятия Хрущева у Вознесенского с властью складываются двойственные отношения. Его выпускают за границу, но только изредка, далеко не на все приглашения, которые он получает. Его печатают, но чаще не печатают. Каждый его сборник моментально исчезает из магазинов (часть тиража просто забирает себе номенклатура). За три десятка лет критика писала о нем считанные разы.
Перу А.А.Вознесенского принадлежит два десятка сборников прозы и стихов, в том числе «Треугольная груша», «Антимиры» (1964), «Ахиллесово сердце» (1966), «Взгляд» (1972), «Дубовый лист виолончельный» (1975), «Витражных дел мастер» (1976), «Соблазн» (1978), «Избранная лирика» (1979), «Безотчетное» (1981), «Прорабы духа» (1984), «Ров» (1986), «Аксиома Самоиска» (1990), «Видеомы» (1992) (тираж 1000 экземпляров), «Casino «Россия»» (1997), «На виртуальном ветру» (1998), «Страдивари сострадания» (1999), а также «Девочка с персингом», «Жуткий кризис «Суперстар»», «Гадание по книге»и другие. В 1993 году в журнале «Дружба народов» опубликован безразмерный молитвенный сонет «Россия воскресе». В 1983 году вышло собрание сочинений в 3-х томах. В настоящее время издательство «Вагриус» приступило к выпуску 5-томного собрания сочинений поэта.
Цикл стихов Вознесенского «Антимиры» (1964) был поставлен в виде сцен и песен Театром на Таганке, где впервые на сцену с гитарой вышел В.Высоцкий. На Таганке был поставлен также спектакль «Берегите ваши лица», снятый сразу же после премьеры. Рок-опера «Юнона и Авось» (музыка Алексея Рыбникова) в Ленкоме и в других театрах России, ближнего и дальнего зарубежья приобрела огромную популярность, стала классикой жанра.
На стихи поэта написаны многие популярные эстрадные песни, в том числе «Миллион алых роз» (муз.Р.Паулса), «Песня на «бис» (муз.Р.Паулса), «Начни сначала» (муз.Е.Мартынова), «Плачет девочка в автомате» (муз.Е.Осина), «Новые московские сиртаки» (О.Нестеров), а также много романсов на музыку М.Таривердиева.
Каждый восхваляет те добродетели, в которых ему самому нет надобности упражняться: богачи проповедуют бережливость, а бездельники красноречиво распространяются о великом значении труда.
Рецензии на произведение «Снег в сентябре»
Образно написали! Спасибо, Елена!
Доброго дня Вам и всего доброго!
С теплом осенним
Добрый вечер, Мирослава!
Благодарна Вам за отзыв!
С уважением!
Осень,что женщина. Сегодня с хорошим настроением, а завтра в слезах.
Это точно. Спасибо, Сергей Лукич, за прочтение!
С уважением
С уважением
Марина.
Трогательно, очень трогательно.
Жизнь – череда как хороших, так и плохих событий. Не стоит расстраиваться, если что-то не получается или не даётся с первого раза. Иногда на нашем пути могут встретиться очень неприятные события, которые могут ударить по нам, но не стоит унывать, надо преодолевать их.
Всё получится, я в этом уверен, огромное за рассказ спасибо.
С уважением, Александр.
Заходите на огонёк.
Спасибо, Саша, за прочтение и отзыв.
С уважением.
Елена, здравствуйте ОТВЕТЬТЕ НА СООБЩЕНИЕ
Осень- она такая, любительница поплакать. Наверное, душа у нее хрупкая, нежная, как высыхающие листья, как первый снег, еще ненужный, но уже поспешивший украсить ( не спрятать) осеннюю красу. Спасибо за мини. Вдохновения и всего Вам доброго!
Спасибо, Галина! Очень трогательный отзыв!
С уважением!
Врата судьбы, наглухо примерзшие, не позволят что-то изменить.
Спасибо Вам за прочтение и глубокий анализ!
С уважением.
Добрый вечер, Елена!
ХитрО так пишите, Елена, умно, аллегорично, своеобразно и не тривиально.
Приятное чтение.
В Вас прячется талант, только вот совсем мало пишите, жаль……
С уважением,
Мореас Ф.
Спасибо большое!
От Ваших рецензий самооценка взлетает до небывалой высоты.
С уважением Валентина Кузнецова.
Спасибо за душевное стихотворение!
Елена. Понравилось про плачущую осень. И хотя осенью дожди бывают часто, всё равно как то неожиданно. Всё больше о ней как о золотой красивой. А ведь и правда плачет и часто плачет.
Спасибо, Наталия. Рада, что Вам понравилось. Только в миниатюре имеется в виду не дождь, а капель, вызванная таянием не вовремя выпавшего большого количества снега.
))) У вас не совсем понятно, слова снег нет, только белый наряд и на фото снег. а у меня сразу возникла ассоциация с дождями. ))) Ну ничего страшного.
Значит надо подумать, отредактировать. Спасибо, Ваша рецензия оказалась полезной!
Елена, так стало ещё лучше ))).
Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+
Вознесенский снег в сентябре
Всякий великий человек является единственным в своем роде. В историческом шествии ученых у каждого из них своя определенная задача и свое определенное место.
12 мая 1933 года в семье Андрея Николаевича и Антонины Сергеевны Вознесенских родился сын, Андрей Андреевич Вознесенский, поэт, художник, прозаик и архитектор, самая известная творческая личность 60-х годов. Еще учась в школе, в четырнадцатилетнем возрасте юный талант пишет свои первые стихи, которые посылает Борису Пастернаку, сыгравшему в дальнейшем огромную роль в судьбе Вознесенского.
Андрей Вознесенский, окончив Московский университет в 1957 году, получает специальность архитектора, хотя все мысли Андрея заняты литературой. Уже через год после окончания университета публикуются первые произведения, а с 1959 года (после выхода поэмы «Мастера») к поэту приходит настоящая слава и признание миллионов поклонников. Вознесенский снег в сентябре Выход каждого нового сборника многие воспринимали, как важное событие, от чего полки в магазинах с произведениями Андрея Андреевича Вознесенского пустели «на глазах».
Поэтические вечера с участием Вознесенского собирали полные залы, но в 1963 году, выступая перед Хрущевым Н. С., поэт был сильно обруган последним, который грозился даже выслать Вознесенского из страны. С этого времени начался серьезный период гонений и придирок к творчеству поэта, отчего Андрей Андреевич принял решение уехать из Москвы. Тогда же поэт впервые посещает США, где становится самым популярным русским поэтом. Там же он встретился с актрисой Мэрилин Монро, о которой в будущем написал стихотворение.
За всю свою творческую жизнь Вознесенский выпустил около 20 сборников стихов и поэм («Ахиллесово сердце», «Соблазн», «Прорабы духа», «Аксиома Самоиска» и многие другие).
А сборник «Антимиры» стал основой для спектакля, поставленного в «Театре на Таганке» в 1975 году. Владимир Высоцкий написал песню на стихи Вознесенского, которая была использована в спектакле. Кроме того, Андрей Андреевич активно участвовал в эстрадной жизни страны, писал тексты песен, самые популярные из которых полюбились обывателям из уст А. Пугачевой («Миллион алых роз»). Вознесенский снег в сентябре В основу этих стихов Вознесенский взял историю бедного художника Нино Пиросмани, влюбившегося в известную французскую актрису. Не менее известен Андрей Андреевич и по рок-опере «Юнона и Авось», которую впервые зритель увидел в Московском театре Ленинского комсомола в 1981 году.
В конце своей жизни Вознесенский вел активную деятельность, результатом которой стало создание музея Пастернака, сыгравшего в свое время важную роль в становлении поэта в молодости. Умер Вознесенский в 77-летнем возрасте после тяжелой и изнуряющей болезни. Вознесенский снег в сентябре
Пусть человеку нет никакой выгоды лгать – это ещё не значит, что он говорит правду: лгут просто во имя лжи.
Снег в сентябре (5 стр.)
Я бормотал свои тирады,
Не поднимая головы,
Но иронически цикады
На них свистели из травы.
Они одни мне отвечали,
Смеясь на тысячи ладов.
А виноградники молчали,
Уже грузнея от плодов.
А на горе желтела точка
И вспять звала меня, к крыльцу,
Где в стекла рамы билась строчка,
Роняя с крылышек пыльцу.
Тогда-то, это все изведав,
Давно, средь этих же долин,
Живой склонялся Грибоедов
Над бедным правнуком своим.
Он ничему не удивлялся.
Он просто веровал и знал.
И белый дух над ним склонялся,
И лик ронял, и горько звал.
Зачем смеяться над любовью!
Мы не годимся в свистуны.
Мы чистой завистью и кровью
Не суесловью преданы.
И если что-то мне мешало,
Так только то, что за стеной
Пора осенняя шуршала,
Да мышь летучая летала,
В окно влетала. И витала,
Как тень, за бабочкой ночной.
Первый иней
Деревья черные стояли
На желтом дерне и листве.
Их ветки черные торчали
В пустой и голой синеве.
Деревья черные качались,
Как только воздух наплывал.
А птицы белые бросались
Вверх, точно в тянущий провал.
Я утром вышел в этот сад.
Он, весь заросший белым мохом,
Просил, чтоб даже легким
вздохом
Я не нарушил тишь оград
И взлетов серых воробьят.
Ни тропки нет. А я и рад
Тому, что все, как в белой шали,
Там, где лишь день тому назад
Деревья черными стояли.
Забыв про хлынувшую стужу,
Белеет сад, едва дыша,
Как будто явлена наружу
Деревьев чистая душа.
«Время тянется, катится, мчится…»
Время тянется, катится, мчится.
Штемпелюет. И ставит печать…
Надо письма читать научиться,
Научиться на них отвечать.
Не пора ли! Затеряна в росах,
В бездорожьях печаль затая,
Я ведь знаю, в каких ты вопросах
Бьешься там, незадача моя.
И рука моя сызнова метит
За тетрадью другую тетрадь.
Кто напишет тебе, кто ответит,
Если я перестану писать!
«Хотел бы я долгие годы…»
Хотел бы я долгие годы
На родине милой прожить,
Любить ее светлые воды
И темные воды любить.
И степи, и всходы посева,
И лес, и наплывы в крови
Ее соловьиного гнева,
Ее журавлиной любви.
Но, видно, во мне и железо
Сидит, как осколок в коре,
Коль, детище нежного леса,
Я льну и к Магнитной горе.
Хочу я любовью неустной
Служить им до крайнего дня,
Как звездам, как девочке русой,
Которая возле меня.
На станции
Густым гудком ночной покой затронут.
Скрипит фонарь, и желтое пятно
Скользит по мокрым камешкам перрона,
Не виданного кем-то так давно.
Перрон, перрон, есть и такое счастье:
Опять ступать по шлаку твоему.
Почтовый поезд, черный от ненастья,
С пыхтеньем удаляется во тьму.
И тополя, продрогшие порядком,
Шумят под градом капель дождевых
И обнажают светлую подкладку,
Отмахиваясь ветками от них.
А возле грязь, да в колеях солома,
Да лужа с отражением столба.
И радуясь, что наконец-то дома,
Приезжая стирает пот со лба…
Вешние дали
Низкая впадина, речка высокая,
Ветер, шумящий отпевшей осокою.
Где это было, когда это было?
Лишь бы не думать, что было да сплыло.
Что бы там ни было, как бы там ни было,
Только б не убыло, только бы прибыло.
Черные гнезда в дыму налетающем,
Легком, но, кажется, ветки шатающем,
Чтобы унесть их вослед за гудком,
Чтобы не жили своим закутком.
И взбаламученных галок орда
Смотрит на гнезда и на поезда.
Где это было, когда это было?
Даль окликала, мелькала, трубила,
Ветром и веткой будила чуть свет,
Сердце твое изучала на свет.
Там это было. Тогда это было.
Девочка русая парня любила.
Да развела их, развеяла даль.
Разве не весело? Разве не жаль?
Где это было? Да там это было,
Где еще наша земля не остыла,
Где еще ленточка вьется твоя
Возле опушки тропой у жнивья.
Так это было. И так это будет.
Даль разведет, да сведет, не остудит,
Только б не убыло, только бы прибыло,
Как бы там ни было, что бы там ни было.
Родные стены
Эти окна подернуты инеем,
Эти стекла запаяны льдом.
Только свечкой да собственным именем
Оживил я заброшенный дом.
И сижу. Пригорюнилась рядышком
Тень, во тьме потерявшая спесь.
Одиноко жила моя бабушка,
Александра Ивановна, здесь.
Все сыновние жизни, дочерние
Озаряла ее доброта.
Час, как областью стала губерния,
Пропустила, была занята.
В наших судьбах являясь провидицей,
Малограмотна бабка была.
И нехватку обоев в провинции
Возмещала чем только могла.
Клей ведерными лился замесами.
Одевали стену за стеной
И газеты с большими процессами,
И плакаты любой стороной.
Назубок и парады, и бедствия
Знал по стенам бревенчатым я.
Педагогов пугала впоследствии
Образованность эта моя.
Там, где окна мне кажутся льдинками,
Помню, возле кровати моей,
Две огромных бумаги с картинками,
Льва Толстого большой юбилей.
Помню выезды Анны и Вронского.
Помню Левина, Кити, каток.
И собаку парения броского,
Узколицую, длинную. Дог!
Печь, как бабка, поет в полутемени.
Помогают мне с легкой руки
Сообщения нового времени
И попутные черновики.
О малине, о черной смородине,
О годах, уносящихся прочь…
Помогают и стены на родине,
Отчего же им нам не помочь.
Ростов Великий
Осеннее золото куполов
Всплывает на синеве
При полном молчанье колоколов
Со звонницей во главе.
Не знаю, не знаю! Но этот лист
С прожилками черноты,
Как купол округл, и как купол чист,
И звонок до высоты.
Под ясными сумерками стволов
Не холодно ль вам со мной!
Осеннее золото куполов
Восходит над белизной.
Качается дерево у стены,
И листья его вершин
Касаются самой голубизны
И падают у машин.
Погост
Деревья черные стояли
На красном зареве зари.
Они погоду предвещали.
Как бы пылая изнутри.
Среди сугробов был один.
Ветра низин на перевале
С него, как с птенчика, сдували
Пух остывающих вершин.
На красном зареве зари
Деревья белые стояли.
И день настал. Сады сияли.
В садах алели снегири.
Как заплутавшаяся старость,
Листва опавшая осталась.
Там, где дышал уже погост
Средь черных трав и красных звезд.
Но час настал. И синь настала.
Все вешним пухом обметало.
Лишь над сугробом молкнет ширь.
Да пташек мелкая цифирь
Там, где объемлет весен гул
Почетных сосен караул.
Напев
Неувядаемое лето.
В цветке промокшая пчела.
А там, за вырубками где-то,
Полей желтеющих дела.
Как может болью и отрадой
Овеять душу сторона,
Где есть за старенькой оградой
Избушка ветхая одна.
Хочу продолжить песнь о певне,
Хвост выгибающем дугой.
О дорогой моей деревне
И о пшенице дорогой.
Грибной качающийся дождик.
Мерцанье падающих глаз.
У мамки выхватив творожник,
Босой задумался художник:
А где же бабочки сейчас!
«Художник должен быть закрепощен…»
Художник должен быть закрепощен,
Чтоб ощущал достойную свободу,
Чтоб понимал, когда и что почем
Не суете, а доблести в угоду.
Художник знает музыку и цвет,
Он никогда не бог и не безбожник,
Он только мастер, сеятель, поэт.
На двух ногах стоит его треножник.