Вы что хотите как на гаити
Анекдот №1227630
Прям с языка снял. Я в повторные попал с тем же самым, один в один 🙂
а я, оказывается, из Твиттера это скопипастил. бывает так, коллективный разум
Если речь идет о фортеле с Президентом, то да, хочу.
нет конечно, хочу чтобы власть менялась на честных выборах, а вот власть этого не хочет.
Честные выборы? Не, не видел.
Поменяйте первую букву на «Т»!
Вспомнился случай, когда самолет с американскими военными, вместо Гаити по ошибке прилетел на Таити.
Их и там неплохо кормят©
Не хотим, но что делать с Tonton Macoute?
Согласно мусорной реформе сначала отсортировать.
Бля, очень хочу как на Гаити!
Ну так ещё пару майданов и у вас будет как на Гаити))
Если вы об уровне жизни, то уже!
Да всё у них хорошо ну или более-менее
Вечно наши лишнехромосомные путинойды носятся со своими найданами и навукраинами.
Правильно, потому все теперь говорят что поедут навукраину.
А можно. (произносится с тихой надеждой)
Нашлась страна, где еще хуже, чем на Украине 🙂
Счастье то какое, что есть Украина. Что бы кремлеботы без неё делали?
Россию обогнали в этот раз такие страны, как Индия, Турция, Сальвадор, Иордания, Непал, Беларусь и Гватемала. При этом Россия опередила в рейтинге, например, Украину, Египет и Тунис. Непосредственные соседи России в рейтинге — Руанда (95-е место) и Кения (97-е). Первое место в рейтинге занимает Норвегия, за которой идут Новая Зеландия и Финляндия
Зачем ехать на Гаити – самое безнадежное место на Земле
Леонид Пашковский – нетипичный тревел-блогер из Белоруссии. Комфортным отелям и красивым пляжам он предпочитает трущобы Ирана, Пакистана, Индии, Кубы и Венесуэлы. С той лишь целью, чтобы показать, как там выживают люди. Из 31 страны, что он посетил, восемь считаются самыми опасными для посещения местами на земле. Их Леонид, бывший работник рекламного агентства, объединил в YouTube-проект «Хочу домой. Путешествия, в которые вы не поедете».
Нам Леонид Пашковский рассказал о том, как становятся путешественниками и стоит ли поехать на Гаити.
У тебя есть какая-то особенная история, почему решил стать тревел-блогером?
Я всегда активно интересовался путешествиями, читал блоги, еще до YouTube, когда это все было в ЖЖ. Потом мне стало мало того, что мне показывают. По сути большинство блогеров показывали только свое лицо, а не то, что происходит вокруг. Как люди становятся путешественниками? Может быть, у тебя просто есть деньги, может быть, ты задолбался на работе, может, ты авантюрист, может, ты обожаешь путешествовать. Я из тех, кто перегорел на работе и любил путешествовать.
Какая страна из проекта «Хочу домой» стала для тебя самой страшной?
Гаити, конечно. Самой неприятной, безнадежной и отвратительной. Долго, пока я не закончил монтаж, я думал, что это, наверное, единственное место, куда я не хотел бы вернуться. Но потом, когда смонтировал, стал искать гаитянскую музыку и понял, что у них она очень интересная. И еще я, возможно, хотел бы вернуться на вуду-фестиваль.
Почему тебя отговаривали от поездки?
Вся информация про Гаити, которую ты можешь найти, или те слухи, что ты услышишь от других, будут такие: «Я поехал и пять дней из отеля не выходил, потому что понимал, что если выйду – меня сразу зарежут». Или «Я читал на форуме в блоге одного американца, что он видел, как на улице зарубили человека ни за что». Мне, к счастью, на своей шкуре эти слухи проверить не удалось. Но я склонен верить, что они правдивы. Настолько все люди там голодные и не имеют никакой надежды. Ограбят тебя так точно легко! Не думаю, что там работает полиция. Во всяком случае, за время моего пребывания там я ни разу не видел полицейских, только голубые каски ООН.
Хотя нет, видел один раз, но при странных обстоятельствах: меня как раз привели к кому-то в гости, мы сидим и тут заходит парень лет 25-ти, гэнгста вида, в дорогих кроссовках, не здороваясь проходит и садится рядом. Я смотрю, что у него из заднего кармана джинсов торчит пушка. Я думаю «Ну я и попал, все серьезно», и только потом мне сказали, что это был полицейский.
В одном из недавних постов в соцсетях ты писал, что автор канала о путешествиях почти не выходит из дома. Это шутка такая?
Нет же, как я вернулся – действительно почти не выхожу их дома. Во-первых, потому что я фрилансер по основному месту работу, а «Хочу домой» — это тоже фултайм-проект. Продуктовый магазин у меня прямо напротив подъезда, так что… Плюс я сам всё монтирую, а смонтировать одну серию – где-то еще две недели работы.
Какой процент твоих съемок в итоге попадает в серию?
Маленький. Я мог бы делать 24 серии, то есть в три раза больше. Но они были бы такими же, как у основной массы русскоязычных тревел-блогеров. А я хочу отличаться от них – давать самый сок, чтобы всё было бодро, динамично и без воды.
Еще одно отличие – ты всегда ищешь местных проводников.
Мне хотелось менее субъективный блог. Да, мне не нравится, когда человек просто приезжает, снимает, но он не понимает, что он видит, не общается с местными. Я стараюсь, чтобы меня было минимум в видео, и все строилось на местных, потому что кто, как не они, знают, как там у них обстоят дела.
Где ты находишь проводников?
Я начинаю всегда с каучсерфинга. Чаще всего люди там англоговорящие, уже имели опыт общения с иностранцами. Даже если они не смогут оставить тебя у себя на ночлег, они могут помочь с другими контактами, что-то показать и посоветовать, к кому обратиться. Кого-то ты находишь просто на улице. На Кубе была такая история. Я хотел снять кусок про Сантерию – местный языческий культ, но у меня ничего не получалось: я ходил и нигде не было церемоний. И тут через открытое окно в доме я увидел огромный алтарь. Я постучался в дом и напросился, разговорил семью. Иногда вот так происходит, внаглую.
Кубинцы оказались гостеприимными!
Да, очень! Но их гостеприимство вызвано жаждой денег и только. Это мой опыт, может бывает и иначе. Но за три мои неделе на Кубе я не встретил ни одного искренне заинтересованного в общении со мной человека. Другие жители Карибов гаитяне наоборот подозрительные, закрытые, очень боятся камер, недоверчиво относятся к иностранцам, особенно к белым. Еще сложно, что мало кто говорит по-английски, больше – по-французски. Даже с тем, кого мне удалось разговорить, когда дело доходит до вопросов, до камеры – они моментально закрывались. Первые дней пять я просто ходил в отчаянии и думал, что ничего не получится. Даже на улице, когда я доставал камеру, я видел агрессию людей.
У людей на Гаити нет работы, они ходят по гостям и родственникам. И тебя приводят. И вот ты пришел и ожидаешь стандартную реакцию местного на белого иностранца – интерес. Но на Гаити в большинстве случаев не было вообще никакой реакции – тебя просто не замечали, с тобой могли не поздороваться, ты был пустым местом. Почему – стесняются, или игнорируют, или не любят – я не понимал. Общение не работало – и это было для меня стрессом.
В 2010 году на Гаити произошло крупное землетрясение, погибли, по официальным данным более двухсот тысяч человек. Насколько страна оправилась от трагедии?
Спустя восемь лет страна не оправилась совершенно. Сильнее всего пострадала, как я понял, столица, где я и был. Тогда там разрушилось всё, миллионы человек выехали за пределы города в палаточные городки. Сейчас большинство вернулись, но городки остались.
Сам Порт-о-Пренс имеет послевоенный вид: нет асфальта, большинство зданий недостроены, горы мусора, все грязное и пыльное, нет инфраструктуры. Например, водопровода, чтобы помыться или приготовить еду – тебе надо купить воду на разлив в ларьке. Электричество включают на пару часов в день, и не каждый день. У кого есть деньги – покупают генераторы, или составляют в цепи автомобильные аккумуляторы и от них заряжают телефоны.
Ты делаешь все необходимые прививки перед поездками?
Конечно. Без прививки от желтой лихорадки тебя просто не впустят в какие-то страны, Гаити в их числе. На больницы особо надеяться в таких местах не приходится.
В своем видео ты говорил, что на одну больницу в Гаити приходится чуть ли не полмиллиона человек.
Именно! Там очень много людей живет за счет гуманитарки, которую тоннами сваливают из США, Европы, Японии, в том числе и медикаменты. И шмотки. Все это не раздается, а продается мелким оптом. Те, кто это может купить, покупают для того, чтобы перепродать. Ты идешь – и везде на тротуарах продают настоящие брендовые шмотки, «Найки», «Дольче Габана». Там такие модники ходят по улицам!
С лекарствами то же самое: я видел в городе только две аптеки, в остальном опять же все продается с тротуаров. Сидят пацаны с горой таблеток. Понятное дело, что они никакие не фармацевты, и чем они руководствуются при продаже – формой, цветом лекарств – я не знаю.
Какой типичный рацион питания жителя Гаити, и что ел ты?
Рис, бобы и бананы. Иногда курицу, но не всегда и не все. Сколько раз я видел обед у семьи, у которой я жил по каучсерфингу, это всегда был рис с какой-то травой. В любом местном ресторанчике в меню – рис и жареные бананы. Еще на Карибах бананы варят. Отвратительно на вкус.
У какого количества населения есть работа?
Сложно сказать цифру, но визуально – все на улице. В столице я видел только два завода — пивной завод и еще какой-то. Очень многие продают одежду и фрукты. Кто-то возит в тук-туке людей. Но, для примера, в семье, где я жил, пятеро взрослых сыновей, но они все не работают. Работают только родители, и то мать просто готовит и продает еду на улице, а отец водит маршрутку. Двое из сыновей говорят по-английски и даже пару лет ходили в университет, но они не могут найти работу. У всех, кого я встречал на Гаити, не было работы.
Какие профессии считаются там самыми престижными?
Все, что связано с госдолжностями и полицией. На этот вопрос мне хорошо ответили на Кубе. Я тоже спросил: «Какая у вас самая престижная работа?» И ответом было: «Та, которую ты сможешь найти». Это применимо и к Гаити.
Еще они очень религиозны, но при этом почитают культ вуду?
Да, церкви везде, на каждой улице, всевозможных течений. Тем не менее, все верят, что вуду – это правда: даже если ты не исповедуешь его, ты веришь, что оно действует. Те, кто его не практикует, те его боятся. Для меня присутствие на обряде вуду было как сходить в тематический бар: классно напился, повеселился (при обряде тебя постоянно обливают ромом и дают его пить — прим. ред.). Если серьезно, это было круто, особенно попасть на фестиваль в трущобах Сити-Солей, на их древние обряды, которые проходили в церкви, сделанной из листов жести. Для гаитян это отдушина – там пьют, танцуют, поют. В христианской церкви то же самое – по воскресеньям они надевают лучшие свои наряды и идут общаться с людьми и приятно проводить время.
Еще одна из причин, почему все ходят в церковь – это единственный вариант развлечения, которые там можно себе позволить.
И все-таки зачем ехать на Гаити?
Абсолютно незачем. Если только вам очень интересно изучить вуду, то можно. Но учитывайте, что нужно ехать надолго, чтобы хорошенько разобраться в теме. Так быстро люди в Гаити, как вы уже поняли, не открываются. Можно поехать как волонтер, если вы хотите помочь местным, но, на мой взгляд, это достаточно бесполезное занятие.
Почему?
Ну вот прошло восемь лет с момента землетрясения. Десятки миллионов долларов вливаются в Гаити из западных стран, но не изменилось ничего. Это, кстати, еще одна из причин, почему гаитяне не любят белых, особенно белых с камерами: все приезжают, снимают их, обещают помочь, но в итоге ничего не происходит. Деньги разворовываются, вещи перепродаются, инфраструктура не восстанавливается, рабочих мест нет. Я снимал комнату в американской НКО, где пытаются поддерживать малый бизнес в Гаити. На базе НКО кто-то делает шлепанцы из старых покрышек, кто-то еще нечто подобное. Помогает ли это реально кому-то? Ну да, может пяти этим людям, но это ничтожно мало в масштабах той катастрофы. Получается распыление денег, времени и человеческих ресурсов в пустоту.
Фото предоставлены Леонидом Пашковским
«Это проклятое место» Разруха, колдовство и нищета. Репортаж из ада на Земле
Фото: Sergi Reboredo / Exclusivepix Media / East News
Белорусский журналист, автор YouTube-канала «Хочу домой» о забытых богом уголках планеты, опрометчиво решил посетить Гаити — нищую и опасную страну на одноименном острове. Сомнения в правильности такой авантюры посетили его еще до вылета, но он набрался храбрости и довел ее до победного конца. После чего рассказал «Ленте.ру» о вудуистских обрядах, войнах бандитских группировок, развлечениях местной молодежи и о том, как прожить на Гаити несколько недель и не превратиться в зомби.
Нехороший остров
«Это проклятое место… Проклятое место…», — русский мужик, шестнадцать лет живущий на далеко не благословенной Кубе и знающий Карибы не хуже родной Москвы, сочувствует мне, узнав, что послезавтра я лечу в самую бедную, опасную и нестабильную страну Западного полушария.
Google и YouTube выдают фото разрушенных землетрясением улиц, групповых захоронений его жертв, массовых драк за еду, а заодно — статистику смертности от эпидемий. Никаких тревел-отчетов, блогов или «орлов и решек», чтобы понять, чего ожидать от острова и страны. И от этой неизвестности страшнее, чем от апокалиптических предостережений доброжелателей.
«Если ты идешь по улице в Гаити, и у тебя на руке хорошие часы, с тебя их не станут снимать — просто отрубят руку мачете вместе с этими часами», — рассказывает пацан с Барбадоса, а я считаю, сколько мне будет стоить отмена рейса в ночь перед вылетом.
Я снимаю документальный проект «Хочу домой» — сериал о жизни людей в местах и странах с плохой репутацией. Гаити пока на вершине рейтинга, опережая даже Пакистан (где я снимал первый сезон шоу и, на самом деле, чувствовал себя, как в гостях у родного дяди). Нервно комкая в кармане справку о вакцинации от желтой лихорадки, еду на травалаторе к стойке регистрации и слушаю радио аэропорта: «Разрушительный ураган Мария пятой категории, вызвав катастрофические разрушения в Доминикане и Пуэрто-Рико, движется в сторону Гаити». Как круто, что нам по пути.
Просто жестянка
Ливень так грохочет по жестяной крыше дома, что чувствуешь себя в консервной банке, по которой дубасят палками. В комнате темно, потому что электричества нет: его нет почти никогда. Стэфан рассказывает, что завтра Земля может столкнуться с планетой Нибиру. «И что мы будем делать?» — спрашиваю я. «Ничего, просто ждать. Бог всех спасет». Я точно приехал вовремя.
После землетрясения 2010-го года Стэфан несколько месяцев работал переводчиком для китайской благотворительной миссии. Тогда еще трупы плавали по городу, как дохлая рыба, и нужно было постоянно через них переступать. На видео есть абсолютно потусторонние кадры, снятые через несколько минут после землетрясения, где гаитяне высыпали на улицы, чтобы встретить второе пришествие Иисуса. В тот момент они верили, что наступил судный день и конец света. Для многих так, фактически, и получилось: сопровождение китайской миссии стало единственной работой Стэфана за 30 лет жизни. У четырех его братьев не было даже такой. Семью из семи человек кормят отец и мать: водитель маршрутки и продавщица уличной еды.
Я нашел их в сети CouchSurfing: мои хозяева любят принимать у себя редких на Гаити бэкпекеров, потому что те возят братьев в другой город на пляж и водят в кафе, где можно съесть курицу, а не только рис с жареными бананами. В их наполовину недостроенном доме две комнаты, из мебели — только небольшой стеллаж и родительская кровать. Пятеро парней и я вместе с ними спим вповалку на полу на пяти квадратных метрах, подстелив спальники. На улице над вырытой в земле ямой стоит унитаз. Водопровода нет в большей части города: воду для гигиенических нужд и готовки нужно покупать в розлив в специальных ларьках. Поэтому я не моюсь: стесняюсь просить хозяев о такой роскоши.
Воду для мытья и приготовления пищи продают бутылками: водопровода нет даже в зажиточных домах
Фото: Леонид Пашковский
Нужно снимать материал и искать героев для интервью, но уже пять дней я тупо хожу по улицам, не понимая, что делать. Стоит мне достать из рюкзака камеру, со всех сторон доносятся агрессивные крики, сопровождающиеся соответствующими жестами. Камера возвращается в рюкзак, а я — домой к пацанам. Распорядок дня у них максимально простой: проснуться с рассветом, выйти на крыльцо, сидеть. Пока хватает зарядки на смартфонах, листать Facebook и слушать рэп на креольском. После — снова сидеть. Успеть зарядить телефоны, пока дали электричество на пару часов.
Избыток свободного времени местные заполняют настольными играми
Фото: Леонид Пашковский
Все это происходит в настолько тягучем, бесконечном, безэмоциональном молчании, что чувствуешь, как беспроглядная тоска постепенно заполняет все внутри и ты превращаешься в зомби. Кстати, зомби на Гаити — это не бабушкины сказки. У каждого есть знакомый знакомого, чьего родственника превратили в зомби, и теперь он работает на плантации. Мне удалось записать несколько таких историй — и каждая была рассказана с непоколебимой верой и священным страхом. На всякий случай я запомнил: вернуть зомби к жизни можно, дав ему съесть немного соли.
Зомбиленд
На вписке у братцев ты ни на секунду не можешь остаться один. Почти все немногочисленные разговоры в итоге сводятся к Богу и его неограниченным полномочиям (спустя три дня я не выдержал и съехал из жестяного домика в гостиницу при американской некоммерческой организации, которая меня буквально разорила). Каждое утро я просыпаюсь с мыслью «нужно поскорее отсюда улететь» и ношусь с ней до заката. Проблема в том, что у меня нет американской визы, а все рейсы из Гаити — только с пересадкой во Флориде. Это единственный способ убраться с острова, и без визы тут никак.
Местные парни говорят, что если гаитянину нужна виза, он идет в церковь. А еще эффективнее — пойти к колдуну вуду: он совершит специальный обряд над паспортом, и шансы на положительный ответ резко возрастут. Услуга дико популярна. Американское посольство забито под завязку, и я там единственный белый среди трех сотен желающих свалить. Еще столько же ждет снаружи. Заплатив непомерные по местному счету сто шестьдесят долларов, они с умоляющим видом подходят к окошку — часто сразу семьями, человек по пять. Каждому задают всего один-два вопроса и безжалостно отказывают. Я начинаю жалеть, что не сходил к колдуну. Стэфан говорит, что не хочет в Америку, потому что не верит, что это рай, как убеждены все остальные. В Библии сказано, что рай — это то, чего глаза человека прежде не видели, а уши не слышали. Америка под это описание не подпадает.
Домашние животные самостоятельно ищут себе пищу
Фото: Леонид Пашковский
Когда мы со Стэфаном не сидим молча на крыльце, мы навещаем его более успешных родственников: кто-то накормит, кто-то нальет пива. Вот эта полная женщина, тетя Стэфана, — жена чиновника. Ее на большом джипе возит личный водитель. Вот этот татуированный толстяк — его двоюродный брат, диджей. У него дома красный кожаный диван и пара десятков картин на стенах. А этот лысый в дорогих кроссовках, широких штанах и с пушкой за поясом — полицейский (кстати, единственный, которого я увидел в нищей, голодной, криминальной стране). И я не могу понять, почему никто из этих успешных по местным меркам граждан не обращает на меня ни малейшего внимания, когда я прихожу к ним в дом. В стране, где белых ровно столько же, сколько в Белоруссии черных, с иностранцем, вошедшим в дом, даже не здороваются. Смотрят, как на пустое место. Я ожидал любой реакции, кроме такой.
У очередного родственника большой и совершенно пустой дом. Посреди масштабной гостиной на табуретке сидит морщинистый дед и смотрит дешевые трехмерные мультики по телевизору, стоящему далеко в углу. Потом он переключает каналы и попадает на документальный фильм о религиозных обрядах африканских племен. Залипает в него надолго, на полчаса, не меньше, не обращая никакого внимания на меня, стоящего рядом. Потом вдруг поворачивается в мою сторону и произносит: «Вы убили очень много наших людей, чтобы мы поверили в Иисуса. А раньше у нас были такие же боги».
Расизм наоборот
Давать интервью на камеру мои домохозяева тоже не хотели. Потому что не были уверены: простой ли я турист или агент ЦРУ. Гаитяне вообще очень не любят камеры, потому что считают, что белые зарабатывают на их снимках и видео с ними огромные деньги. То, что ты белый, впервые в жизни по-настоящему осознаешь, только выйдя на улицу в Гаити. На каждом шагу тебе об этом напоминают крики «Hey, blanc! Hey, you!» («Эй, белый! Эй, ты!»). Звучит не слишком дружелюбно, но мачете пока никто не доставал.
Мои поиски полезных контактов наконец увенчались успехом. Местный, так сказать, «гид» везет меня в Сите-Солей — гигантские трущобы, которые поделены на районы с названиями американских городов. В самых крупных — Бруклине и Бостоне — много лет воевали между собой местные банды. Воевали так жестоко, что ООН пришлось ввести туда десятитысячный военный контингент для стабилизации обстановки. И часть этой дивизии — до сих пор там.
Трущобы построены из жести, мусора и старых дверей биотуалетов
Фото: Леонид Пашковский
Сите-Солей — это гигантский бидонвиль на триста тысяч жителей, существующих в хаотичном самоуправлении. Без какой-либо инфраструктуры, с одной больницей и несколькими школами на все громадное население, большая часть которого слишком молода, стара или больна, чтобы работать. Здесь живут в хижинах, собранных из листов жести, всякого мусора и дверей от биотуалетов, оставшихся после ухода контингента ООН. А собственно в туалет ходят туда же, где ловят рыбу. Дни местные проводят на улице, потому что под солнцем жестяные жилища раскаляются так, что превращаются в гриль.
Нас подзывают двое здоровяков в брендовых хип-хоп-шмотках, развалившиеся на пластиковых стульях. Виллио, мой гид, лебезит перед ними — видно, боится. Здоровяки узнают, откуда я, долго выражают уважение Путину и просят купить им пивка. Я, хотя и с опаской, отказываю — с чего бы мне просто так угощать пивом ребят, одежда которых стоит в несколько раз дороже моей.
Зато я покупаю обед и пиво Виллио и четверым его друзьям, и мы трем за жизнь, сидя в теньке. Один из парней открывает пиво зубами и поливает им свои туго заплетенные косички. Другой пытается насовсем отдать мне своего ребенка. Третий смачно дымит косяком, и Виллио раз десять вежливо уточняет, не против ли я, что рядом курят. Четвертый оказывается рэпером и ведет меня в свою трущобную студию. Кстати, лидер рэп-группы The Fugees Вайклеф Жан, родившийся в Гаити, в 2010-м пытался баллотироваться в президенты страны, но не прошел регистрацию.
Импровизированная студия звукозаписи: стены обиты картоном для звукоизоляции
Фото: Леонид Пашковский
Из огромных хрипящих колонок на весь квартал качает креольский рэп. Звук жесткий и «трушный», как музыка в Квинсе 1990-х. Студия — маленькая коробка из жести, изнутри обитая картоном для звукоизоляции. В ней харизматичный парень в «родной» американской бейсбольной форме пишет вокал. Хозяин — то ли беря меня на понт, то ли из искреннего интереса — предлагает мне зайти в будку и записать свой парт. Я без колебаний соглашаюсь и зачитываю не самый лучший фристайл, но вокруг моментально собирается толпа и бешено аплодирует — такое чудо тут равнозначно внезапному появлению Эминема.
В следующий мой приезд в Сите-Солей весь квартал при виде меня будет напевать мелодию из того трека. Шестнадцать импровизированных строчек быстро сделали меня своим, и я приглашен на церемонию открытия месяца вуду — первую из череды церемоний, которые будут проходить во всех вудуистских храмах страны каждый вечер и завершатся масштабным Днем мертвых — настоящим Хэллоуином, как шутят гаитяне.
Лопни, но держи фасон
Виллио говорит, что многие гаитяне будут неделю голодать, но купят себе свеженькие кроссовки и майку с большим логотипом вместо мяса на обед и ужин. У обочины останавливается фура, и вокруг нее мгновенно собирается толпа. Из контейнера выгружают тюки с одеждой, присланной американцами и европейцами в качестве гуманитарной помощи. Тюки меняют на пачки купюр, и через десять минут пустая фура уезжает. Завтра эти люди займут свои торговые места на тротуарах, чтобы перепродать местным то, что им должны были раздавать бесплатно.
Порт-о-Пренс — город-рынок. Каждый тротуар здесь — лавка, и ассортимент повторяется от продавца к продавцу: фрукты и овощи, ношеная одежда и обувь, таблетки в блистерах без упаковок. Самые предприимчивые гаитяне сейчас учат испанский. Не потому, что рядом более благополучная Доминикана, а чтобы обделывать дела с приезжающими на Гаити кубинцами. Для них тут выстроены целые мини-кварталы с отельчиками и магазинами, мелким оптом продающими западные вещи. Кубинцы дешево скупают их здесь и везут на родину, где ничего иностранного свободно не купишь, а безвкусная одежда со стразами и огромными логотипами модных брендов тоже ценится выше полного желудка.
Девушка не одну неделю копила на ботинки, которые должна была получить бесплатно
Фото: Леонид Пашковский
Я встречаюсь с Додли: он сын пастора большой баптистской церкви и обещал сводить меня на церемонию к колдуну вуду. Официально почти все население страны — христиане. Баптистские, адвентистские, иеговистские и какие угодно церкви здесь буквально на каждой улице. Но даже те, кто верит в Иисуса, точно знают: вуду работает, и его стоит опасаться. Поэтому Додли заметно волнуется, но храбрится и ведет меня в назначенное место. Вчера вечером он прислал мне смску: «Колдун сказал, чтобы ты взял местные деньги и доллары. Иначе дух не заговорит».
Из-за тотальной безработицы и почти полного отсутствия в стране бизнеса и производства вариантов заработать у гаитян мало. Большинство полагается на лотереи и денежные переводы от родственников из-за границы. Половину билбордов в городе занимает реклама Western Union, а ларьков с лотереей больше, чем церквей. Я видел их даже в деревеньках в три хижины посреди горной дороги. Те, у кого есть стартовый капитал и возможности, стараются заработать красивее — открывают свою церковь. На отпущение грехов деньги всегда найдутся. Поэтому дома у папы Додли две огромные плазмы и кожаное кресло. Но электричества и водопровода все равно нет.
Атрибуты колдуна вуду: репродукция иконы и знак доллара на цепи
Фото: Леонид Пашковский
Додли приводит меня на заброшенную стройку. В закутке, завешенном пестрой тканью, гремит погремушкой колдун в подшитых безразмерных штанах. На его помощнике — гавайская рубаха и здоровенный кулон в виде знака доллара на цепи. На полу расставлены детские игрушки, плюшевый ослик с шилом в боку, статуэтка Девы Марии, в углу — ржавый меч, на стене висит репродукция иконы и — вверх ногами — голая кукла с женскими половыми признаками. Помощник колдуна трясет щеками, как припадочный, — в него вселился дух.
Церемония началась. Это был лучший поход в тематический бар в моей жизни. Полтора часа меня поили ромом, обливали им мои конечности, выпрашивали и выманивали деньги с помощью дешевых психологических трюков и неумело предсказывали будущее. Я бы принял это за чистейший развод, если бы не видел собственными глазами, как мой проводник, переводя речь колдуна и снизошедшего до его помощника духа, трясся и заикался. Ему почему-то не налили.
На бога надейся
«Мистер американец, я счастлив, что вы сегодня с нами! Если в вашем сердце до сих пор нет Бога, это самое время, чтобы впустить его! Присоединяйтесь к нам. Вы — мой друг!» — пастор закончил приветственную речь личным обращением ко мне и вызвал на сцену двух девочек в коротких юбках. Под музыку из синтезатора они танцуют почти так же, как делали бы это в рэп-клипе «южной школы».
Это церковь Господа во Христе улицы Маи Гате, ежегодная церемония награждения молодежных церковных команд. Соревнуются они в том, кто усерднее молится, лучше поет и красивее танцует. Я планировал пойти на дискотеку в парке, но явился сюда и не пожалел. Здесь точно безопаснее, а сексуально танцующих девушек ничуть не меньше. Калис, брат Стэфана, который меня пригласил, надел на мероприятие свою лучшую одежду — ту, что носит в церковь каждую неделю: пиджак, похожий на фрак, красную рубашку и настоящие красные мокасины Lacoste. Его команда под названием Ideal Team в этом году лучшая, и он как ее вице-президент получает из рук пастора почетную грамоту и сертификат на сумму, равную примерно тридцати долларам. На всю команду.
Сегодня первое октября. Я еду в местный Бруклин на открытие вуду-фестиваля. Меня предупреждают, что понадобится бутылка виски — в благодарность за допуск. Ее я отдаю солидной на вид женщине в белом и протискиваюсь к храму через толпу пьяных жителей района. Бой барабанов слышен издалека.
Храм отличается от жилых построек Сите-Солей только размером: те же листы металла, сбитые в параллелепипед. Внутри, как и снаружи, битком набито. В центре толпы люди в белом исполняют ритуальный танец. Жрец пьет ром сам, поит зрителей, издает обезьяньи звуки, размахивает мечом и, в конце концов, падает без сознания. Ритм ускоряется, танец становится все импульсивнее, глаза одетых в белое — все мутнее. Вдруг начинается сильный ливень, солнце пропадает, а единственную освещавшую зал лампочку вырубает. Женщины зажигают несколько свечей, и толпу в этом абсолютно потустороннем мраке начинает потряхивать в бешеном ритме капель, грохочущих по металлической крыше. Барабанов почти не слышно.
Камлание будет продолжаться до утра. И так — каждую ночь до наступления дня мертвых, когда праздник переместится на кладбища. А пока люди передают друг другу бутылки с ромом и виски, выходят покурить, возвращаются в танец. Полвечера девочка лет тринадцати трогает мои кожу и волосы, а потом настойчиво жестами предлагает заняться сексом. Ставит мне засос на руке и еще больше распаляется, когда я начинаю танцевать вместе с толпой. Это моя лучшая дискотека в жизни: первобытно-рефлекторная, трезвая, но вводящая в транс.
Автобус-психодел и немного риска
Самое (и практически единственное) красивое, что есть на Гаити, — автобусы. Уверен, их рано или поздно выставят в каком-нибудь большом нью-йоркском музее. На каждом из них обязательно большими буквами выведена благодарность Богу, а вся поверхность изрисована портретами голливудских актеров разных эпох, героев комиксов, поп-звезд, Девы Марии и Иисуса. Лобовое стекло заклеено темной пленкой: чем меньше остается пространства для обзора, тем круче. В тренде оставлять только прорезь в форме логотипа Бэтмена. Из постоянно открытых дверей наружу непременно свисают пассажиры и с искренней ненавистью показывают гордый фак, когда наводишь на них объектив.