Выгородка эпрон что такое
Тросы, люки и ЭПРОН: какими спасательными средствами оснащена подлодка «Великий Новгород»
Подводная лодка «Великий Новгород» проекта 636 «Варшавянка» обладает множеством средств обеспечения экипажа всем необходимым в аварийной ситуации. Многие из них находятся практически прямо на поверхности корпуса судна, но обычный человек навряд ли их распознает.
Например, от самой рубки подлодки идет специальный шов, ведущий в сторону ее носа и затем уходящий к флагштоку. Старший помощник командира подводной лодки «Колпино» Егор Егоров объяснил в эфире программы «Военная приемка», это под этим швом спрятан специальный трос.
Этот трос вмонтирован в тело лодки. Когда экипаж не имеет возможности выйти на палубу, а лодка потеряла ход, этот трос становится буксировочным.
В кормовой части подводной лодки проекта 636 «Варшавянка» около кормовой комингс-площадки также виден интересный трос, который вмонтирован в тело и уходит внутрь подводной лодки. По словам Егора Егорова, этот трос ведет к аварийному бую, где находится кабель телефонной связи.
Подводную лодку «Великий Новгород» проекта 636 «Варшавянка» на Западе называют «Черной дырой» за ее незаметность и тишину. Подлодки модифицированного 636-го проекта имеют более высокую (по сравнению с предыдущими проектами) боевую эффективность. Помимо минно-торпедного вооружения (шесть носовых торпедных аппаратов с боекомплектом 18 торпед или 24 мины) «Варшавянки» имеют собственные средства ПВО. Они включают переносной зенитно-ракетный комплекс «Стрела-3» либо «Игла», вооруженные управляемыми ракетами класса «поверхность-воздух». На ходовом мостике оборудован специальный герметичный кранец для ПЗРК.
Устройства и средства для поддержания жизнедеятельности л/с аварийной ПЛ
К этой группе относятся:
-регенеративные двухъярусные установки (РДУ) для химической регенерации воздуха в отсеках и комплекты регенеративных пластин В-64 для этих установок;
-аварийный запас воды и пищи, размещенный в каждом отсеке пл в специальных бачках и рассчитанный на 6 суток на весь личный состав.
Кроме того, для кратковременного поддержания жизнедеятельности личного состава можно использовать ССП, ИП-6, ПДУ, ШДА. Отсеками-убежищами (отсеками живучести) на пл являются отсеки, снабженные устройствами для выхода личного состава на поверхность. Такими отсеками являются концевые и центральный. Вентиляция производится через специальные выгородки, расположенные над этими отсеками. Выгородки аварийно-спасательных устройств размещены на палубе надстройки. Для облегчения их поиска на откидных листах выгородок наварен традиционный отличительный знак “Э” (ЭПРОН). Открытая часть буквы Э направлена в сторону кормы, точка – в сторону носа подводной лодки. В выгородке спасательных устройств подводной лодки (рис. 29) размещены сдвоенный штуцер 9 приема ВВД, штуцер 10 подачи воздуха с маховиком 11 привода клапана подачи, колонка 3 продувания цистерн главного балласта (ЦГБ) со штуцером 4 для присоединения шланга продувания, штуцер 7 для подсоединения стояка шлангов отвода воздуха из вентилируемого отсека с маховиком 8 клапана отвода воздуха. Маховики приводов клапанов подачи и отвода воздуха выполнены в виде воронки и установлены таким образом, чтобы образуемая воронкой стрелка показывала направление потока воздуха. На боковых стенках выгородки размещены обушки 5 для при-соединения ходового и направляющего концов и ключ 6 для прово-рачивания маховиков и рукояток арматуры. Поддон и стенки выгородок СУ окрашивают в белый цвет, арматуру, маховики и рукоятки – в красный.
Рис. 29. Выгородка спасательных устройств подводной лодки
1 – торцовый ключ; 2 – откидной лист; 3 – колонка продувания ЦГБ; 4, 7, 9, 10 – штуцера; 5 – обушки; 6 – рожковый ключ; 8, 11 — маховики
Выгородка эпрон что такое
Торпедой это не объяснить
Поднятый перископ говорит о том, что лодка всплывала. Все выдвижные устройства — перископ, антенны связи — выдвигаются, как правило, на глубине 30 метров. Существует такое понятие, как “шалаш”, или масштаб Банжана, — оценка остойчивости подлодки в надводном и подводном положениях. На бумаге это можно изобразить как песочные часы. Коротко: лодка наиболее остойчива в подводном и в надводном положениях — когда цистерны главного балласта либо продуты, либо полностью заполнены. Наиболее неустойчива ПЛ в “горлышке” часов — в момент перехода из подводного положения в надводное, когда любое внешнее воздействие может иметь роковые последствия для плавучести подлодки.
Пару слов о гидроакустике. При скрытном плавании используют пассивный режим ГА — шумопеленгацию. Активный режим (гидролокация) позволяет лучше “видеть”, но выдает местоположение лодки. При шумопеленгации хуже всего подлодка слышит то, что у нее происходит сзади — мешает шум собственных винтов. Это так называемая зона акустической тени. Но надводные цели фиксируются довольно легко, и, если лодка спокойно всплывала, значит, надводных судов там рядом не было: ни один командир не станет всплывать возле неопознанной надводной цели, опасаясь столкновения.
Игра в прятки
— Что можно предположить в такой ситуации? За “Курском” следила чужая подлодка, идя выше российской, сзади — со стороны винтов, чтобы “Курск” ее не засек. “Курск” пошел на всплытие, а у нас принято всплывать по восходящей спирали, так, чтобы, поворачиваясь, одновременно прослушать, что творится у тебя сзади — в зоне акустической тени. И когда “Курск” начал циркуляцию, лодка противника пошла в противофазе, уходя от прослушивания, рассчитывая быстро проскочить за корму “Курска”, где ее опять не будет слышно. Они же наши методы и приемы знают.
Судьба “чужого”
— Возникает вопрос: как же чужая лодка могла уцелеть, отправив на дно “Курск” водоизмещением 24 тысячи тонн? Помогли два обстоятельства. Во-первых, ЦГБ у “чужой” были полностью заполнены и, следовательно, ПЛ находилась в более устойчивом положении, чем “Курск”, — дальше от “горлышка”. Наверняка и она порвала себе носовые цистерны. Но у нее они все равно были заполнены водой, так как “чужая” и не собиралась всплывать. В результате удара у них мог быть затоплен и первый отсек, вполне допускаю. Но в нормально остойчивом положении под водой подлодка сохраняет живучесть и при одном затопленном отсеке. Во-вторых, чужая лодка шла выше “Курска”. И ударила его, скорее всего, днищем, то есть килевой выгородкой. Это наименее чувствительная часть подлодки, куда для остойчивости кладут чугунные балластные болванки еще при постройке.
Конечно, этой подлодке тоже мало не показалось после удара. Возможно, и у них сработала аварийная защита реактора. Но они не ударились о дно, оклемались и смогли уйти из района катастрофы. Даже на дизелях, пока “Курск” нашли наши, они 4-узловым ходом ушли бы на 250 км.
Другой вопрос: не близко ли к поверхности плыла чужая лодка, если она ударила дном “Курск” на глубине 20—30 метров? Могу привести пример из собственной практики: 1973 год, Баренцево море, отрабатываются дуэльные стрельбы двух подлодок К-5 и К-52. Договорились после стрельбы всплыть и устроить по результатам стрельб разборки в надводном положении. Наша лодка всплыла, старпом с мостика докладывает: “Гриценко всплыл слева 30”. Ему снизу: разуй глаза, Гриценко справа должен всплыть. Он смотрит: ой, и справа 30 Гриценко. Так что “они” и на наших полигонах никогда не стеснялись ходить на перископной глубине. Это я видел своими глазами.
Носовые отсеки
— Теперь вернемся к “Курску”. Обследования показали, что весь корпус затоплен водой. Как это получилось?
Пока очухались после удара — свет уже погас. Командир, возможно, успел отдать приказ автоматически загерметизировать отсеки, но автоматика и связь уже вышли из строя. На полную герметизацию переборки вручную — я проводил учения — в среднем уходит секунд 60. В носовых отсеках физически не успевают это сделать — максимум через двадцать секунд “Курск” ударится о дно. Вода хлещет из всех магистральных труб под все увеличивающимся давлением.
Методам борьбы за живучесть учат еще в училище. Там в специальной камере мы ставили раздвижной упор, заводили пластырь. Так вот струбцину эту на пробоине можно удержать при давлении воды в одну атмосферу, при двух (что соответствует 20 метрам глубины) — работать тяжело, но можно, при пяти — уже немыслимо. Поэтому самый эффективный метод против поступления воды в отсек на глубине — заполнить его сжатым воздухом и создать противодавление. Для этого в каждом отсеке есть красный клапан подачи ВВД (воздуха высокого давления). Даже если бы ВВД не полетел к черту в первые секунды — прийти в себя после удара, найти в темноте этот клапан. а лодка идет со все увеличивающимся дифферентом, и все оборудование начинает срываться с фундаментов и калечить людей. А вода при 7—10 избыточных атмосферах распространяется моментально, за секунды.
Реакторы и турбины
— Говорят, что экипаж сам заглушил реакторы. Я вам как специалист по ЯЭУ сразу скажу: в первую же секунду, как только пошли короткие замыкания, автоматически сработала аварийная защита реакторов. Операторы пульта управления главной энергетической установки, возможно, еще не успели даже прийти в себя после удара. Да и не надо, в списке аварийных сигналов на этом пульте “обесточ.” — самый страшный. Стержни аварийной защиты тут же погружаются в активную зону и гасят нейтронные потоки. А затем под собственным весом опускаются компенсирующие решетки — им никаких источников энергии для этого не нужно.
Самое страшное при этом, что пар еще некоторое время вырабатывается, пока реактор не охладится. И пар этот с температурой 260 градусов под давлением 36 кг/см2 продолжает “шуршать” в турбинные отсеки — винты уже не вращаются (сработала аварийная защита турбин), пар этот никому не нужен, но деть его некуда. В нормальных условиях он, отработав в турбине, поступает в главный конденсатор, где охлаждается, вступая в соприкосновение со змеевиками, через которые насосы прогоняют холодную забортную воду. А насосы встали в первые же секунды — когда полетели все энергосистемы. И произошло запаривание турбинных отсеков — пар, который теперь нечем охлаждать, заполнил их. Ребята там просто сварились. Что касается реакторных отсеков, то там при работающем реакторе постоянно находиться вообще запрещено. И получается, что единственные, кто мог выжить после удара о грунт, находились в 9-м отсеке.
В 9-й поступает вода
— По расписанию в 9-м находятся командир отсека — старший лейтенант и два мичмана. В принципе, командира отсека могло там и не оказаться — вызвали в центральный, например. А мог от удара “выключиться”. Это может объяснить, почему они не попытались выйти из лодки самостоятельно. Впрочем, и другие объяснения есть.
Из 9-го потом стучали “SOS” и “вода”. То ли не успели загерметизироваться, то ли забыли про какую-то мелочь. На “Комсомольце”, например, в кормовом отсеке была цистерна для слива грязного масла от главного упорного подшипника. А основные масляные цистерны — в турбинных отсеках, и это масло по трубочке идет туда самотеком. Конструкторы “забыли” о возможности гибели вахтенного, не предусмотрели автоматический клапан и.
Вода пошла в 9-й отсек. Заодно она выдавила в него весь оставшийся воздух из остальных отсеков. Когда давление в отсеке и давление воды сравнялось — 10 атмосфер, вода остановилась. Образовался воздушный пузырь, в котором моряки еще некоторое время держались.
Объем 9-го отсека на “Курске” — 1070 куб. метров. Судя по тому что люк аварийного выхода при вскрытии оказался затопленным, вода отсек заполнила процентов на 80. То есть осталось кубов 200, пусть даже 300. При нормальном давлении действует формула — 1 человек :1 куб : 1 час жизни. При 10 атмосферах времени на дыхание остается гораздо меньше — если грубо, раз в десять. Потому что выдыхаемый углекислый газ тут же и вдыхаешь, причем под давлением, следовательно, кровь и легкие им перенасыщаешь в десять раз быстрее. По грубым прикидкам, один человек мог там продержаться часов 30, два — 15.
Эти же расчеты, но более точные, делали спасатели. По лицам офицеров, которых я лично знаю и которые прятали глаза от телекамер, я понял: они уже в понедельник знали, что никого там в живых нет. Один Дыгало еще что-то говорил, так Дыгало — сын известного адмирала, он море хорошо если по телевизору видел. “Связь установлена, мы им подаем сигналы. ” Дурачок, одним словом.
Регенерация воздуха? Да, есть комплект регенерации В-64, который используют при выходе из строя общекорабельной системы вентиляции и кондиционирования воздуха (СВКВ). В-64 — это пластины с очень агрессивным покрытием, их устанавливают в переносной РДУ (регенерационная двухъярусная установка) в резиновых перчатках, на резиновом коврике, строго в вертикальном положении и желательно в сухом отсеке. Потому что не дай бог попадет хоть капля масла или жира на такую пластину — огонь вспыхнет, как при аргонно-дуговой сварке. Использовать их в затопленном отсеке, при крене, — нереально. Что остается? ПДУ — портативное дыхательное устройство. Хватает на 10 минут. ИДА-59 — изолирующий дыхательный аппарат. Хватает на четыре с половиной часа. СДС — стационарная дыхательная система. Вышла из строя вместе с ВВД.
Почему они не выходили?
— Первое правило подводника гласит: борись за живучесть корабля. Спасая корабль, спасаешь себя. Поэтому в первые минуты — не до аварийного выхода. Тем более знают — это же наш полигон, 20 км до берега, кораблей тут до хрена. Неужто не найдут и не спасут? Ведь все знали случаи, когда на Тихоокеанском флоте спасали в аналогичных ситуациях. Это же не “Комсомолец” у берегов Норвегии. И они начали колотить “SOS” по прочному корпусу. Я бы так же поступил: осмотрелся, обозначился, прикинул, на сколько хватит воды, консервов.
А потом время было упущено. Отсек затапливало, подход к аварийному люку оказался под водой. Холодно. Температура воды 2—4 градуса. Изолирующие дыхательные аппараты уже наверняка затоплены — нырять за ними? Замерзнешь же потом мокрым. Никаких одеял тут нет. Должны быть аварийные комплекты шерстяного белья, но его, как правило, воруют — уж очень зимой хорошо греет на рыбалке. Так что если оно и было, его командир отсека наверняка шхерил под огромным замком. Не успели достать — все намокло. А давление уже повышено, дышать все тяжелее, сознание мутится. Это мы тут сейчас можем рассчитать, на сколько у них воздуха хватало, а там.
Поиск улик
— Почему не смогли спасти — это отдельный большой вопрос. Понятно, что к деформированной комингс-площадке не пристыкуешься. Но снаружи на борту лодки у каждого отсека есть выгородки ЭПРОН (экспедиция подводных работ особого назначения). Под крышкой — штуцера, через которые в отсек можно подавать воздух, электроэнергию, кофе горячий. Спустить водолаза, присоединиться. Значит, действительно, не осталось водолазов.
Если отойти от эмоций, то спасатели уже 14-го, в понедельник, знали — никого в живых нет. Причем столкновение с чужой подлодкой сразу стало одной из наиболее вероятных версий. Это значит, что наших моряков убили — пусть неумышленно, но убили. И отомстить за них можно только одним способом — собрать улики на убийц. Гарантированно перекрыть этот район и никого туда не впускать, пока не обыскано дно. Думаю, этим они и занимались, вызывая огонь критики и на штаб по спасению и на президента, который тоже знал, что спасать некого, поэтому и не полетел сразу в Североморск.
При любом столкновении остаются следы. При таком и подавно — куски обшивки, противогидроакустического резинового покрытия. Очевидно, нашли. Вспомните слова Попова, командующего Северным флотом, ведь он не просто так сказал: “Я всю свою жизнь посвящу тому, чтобы взглянуть в глаза человеку, который все это устроил”. Вот когда улики нашли, тогда и пригласили норвежцев с англичанами. Норвежцы спустились под воду, констатировали — все заполнено водой, живых нет. То есть штаб по спасению добился, что независимая сторона подтвердила факт гибели всего экипажа.
Теперь, чтобы подавать в Международный арбитражный суд, нужно поднять лодку. На ней будут следы внешнего удара. А потом предъявить фрагменты чужой лодки — как улики. Если удастся найти виновника — это будет означать, что экипаж “Курска” хоть как-то отомщен. А уж если удастся прекратить эту холодную войну под водой. Ведь лодки бьются постоянно. Наша лодка как-то в Тунисском проливе стукнулась в американскую, у нас скула помята, а они аварийно всплыли и пошли на базу. Но тогда была четко выраженная конфронтация. А сейчас отношения вроде нормальные, но американские и английские подлодки на наших полигонах пасутся, как и раньше.
Записывают шумы — акустический портрет лодки, чтобы потом классификатор мог ее по шумам определить, отрабатывают учебные пуски по вероятному противнику. Рано или поздно количество “контактов” должно было перейти в трагическое качество. Может, хоть сейчас проймет.
ЭПРОН ОГПУ при СНК СССР. Летопись
Вроде бы и не много времени прошло с тех лет, но вместе с тем существует путаница в определении даты создания легендарной Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН).
2 ноября 1923 года вышел приказ ОГПУ за № 463 о создании Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) с объявлением ее первого штата. 17 декабря 1923 года вышел приказ ОГПУ №528, которым вновь объявляется о создании Экспедиции подводных работ особого назначения. Не очень ясно, но ЭПРОН всегда праздновал свой день рождения 20 декабря – в День чекиста.
Первым начальником ЭПРОНа был назначен помощник начальника Особого отдела ОГПУ Лев Николаевич Захаров (Мейер).
Окончил 1-й Московский кадетский корпус. Владел французским, немецким языками и эсперанто.
Участник Первой Мировой войны.
В мае 1916 зачислен юнкером в Михайловское артиллерийское училище. По окончании ускоренного курса училища, 15.02.1917 произведен в офицеры с присвоением чина прапорщика и направлен по должности младшего офицера в Московскую запасную бригаду.
С марта 1917 младший офицер офицерского батальона, начальник связи, врид командира батареи 18-й артиллерийской бригады. Участвовал в боях на Германском фронте.
После победы Февральской революции избирался в состав батарейного, бригадного и дивизионного комитетов солдатских депутатов.
С 15.05—15.08.1918 начальник охраны штаба Высшего военного совета Республики.
В 1918 вступил в РКП(б) и профсоюз транспортных служащих.
В 20.08.1918—1.05.1919 – в системе Наркомата путей сообщения: лаборант Главной рабочей инспекции, затем – инструктор Всеобуча.
С 1.05.1919 помощник начальника, с июля 1919 – начальник Активного и Информационное отделений ОО ВЧК.
Участник Гражданской войны. В 10.11.1919—5.03.1920 командир учебной батареи отряда ОСНАЗ на Туркестанском фронте. В период войны взял себе псевдоним «Мейер», соответствующий одному из псевдонимов В.И.Ленина и фамилии погибшего товарища. Грамота к именному оружию
С 1.04.1920 помощник начальника Оперативного отдела ОО ВЧК.
В 15.01.1921—1.06.1922 помощник управляющего делами НКИД РСФСР. Одновременно с 15.05.1922 – управляющий объединением «Бюробин».
С 1.06.1922 помощник, а с 1.12.1922 – заместитель начальника ОО СОУ ГПУ. По совместительству – с 13.03.1923 комиссар Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) при ОО ГПУ, а с 20.12.1923 – начальник ЭПРОН при ОГПУ.
Одновременно с 17.11.1923 – представитель ОГПУ в Высшем совете физкультуры при ВЦИК.
С 9.01.1924 начальник ОО ОГПУ МВО и, по совместительству, по 6.10.1925 (228) – помощник начальника ОО СОУ ОГПУ.
С 1.06.1929 начальник Московского окротдела ОГПУ.
Также в 1924–33 – член Совета Пролетарского спортивного общества «Динамо», в 1925–27 – заместитель председателя Стрелковой секции ВСФК, в 1928–30 – председатель Правления Военно-охотничьего общества МВО.
1.03.1930 переведен в резерв ОГПУ, а с 25.04.1930 утвержден заместителем начальника УЛАГ ОГПУ.
С 1.06.1930 и/о заместителя полпреда ОГПУ по Нижне-Волжскому краю.
30.07.1930 освобожден от руководства ЭПРОН ОГПУ. С 7.09.1930 заместитель ПП ОГПУ НВК.
С 21.11.1930 в резерве назначения Административного отдела ОГПУ.
В 15.04—13.11.1931 начальник Тульского оперсектора ПП ОГПУ по Московской области.
С 10.12.1931 заместитель врид начальника Центральной школы ОГПУ, по совместительству, с января 1932 – начальник Курсов высшего руководящего состава ОГПУ.
С 19.05.1933 помощник(зам?) начальника ГУЛАГ ОГПУ М.Д.Бермана,.
1.12.1933 переведен в кадры РККА, где утвержден помощником начальника Разведывательного управления Красной Армии и направлен на учебу на Особый факультет ВА РККА им. М.В.Фрунзе.
25.12.1935 приступил к работе в Разведупре.
11.06.1937 арестован. 9.08.1937 по обвинению в шпионаже на Польшу и осужден ВКВС СССР к высшей мере наказания по ст.58 п.1а, 8, 11, 17. 10.08.1937 расстрелян. Кремирован. Прах захоронен в общей могиле на Донском кладбище в Москве.
8.02.1956 определением ВКВС СССР приговор отменен, и дело в отношении Л.Н.Мейера-Захарова прекращено за отсутствием состава преступления. Реабилитирован посмертно.
Член РКП(б) с 25.08.1918, п/б № 75288.
Отмечен благодарностью РВС СССР (20.09.1928: «За успешный подъем английской подводной лодки «L-55»).
Корпусной комиссар (17.01.1936).
В руководящую группу ЭПРОН вошли инженеры Владимир Сергеевич Языков, Евгений Григорьевич Даниленко, Феоктист Андреевич Шпакович, врач Константин Алексеевич Павловский, опытный капитан-черноморец, командир катера Антон Никитич Григорьев. Первыми водолазами ЭПРОНа были Федор Хандюк, Яков Жуков и Василий Сергеев.
Первичный штат ЭПРОНа был определен в 58 человек. Руководители ЭПРОНа зачисляются на довольствие и поступают в распоряжение ОГПУ. (Этим же приказом зачисляется в списки и на все виды довольствия (войск ОГПУ) экипаж полученной для экспедиции из Морского ведомства бывшей канонерской лодки «Кубанец»), которая до 1929 г. станет плавучей базой ЭПРОНа..
К началу июля намечается отправить корпус снаряда в Севастополь для окончательной сборки. 14 июля платформа с корпусом уходит в Крым, а 18-го Захаров (Мейер) сам выезжает в Севастополь, и все лето там и в Балаклаве ведутся подготовительные работы.
Перед спуском на снаряде Даниленко в поисках “золотого клада”. 1923 г.
По указанию руководства ОГПУ в помощь эпроновцам приданы значительные для того времени силы и технические средства. В Балаклавской бухте работают военные тральщики, производя контрольное траление, промеры глубин и поиск металлических объектов. Для выхода в море используются корабли Севастопольской пограничной флотилии. С воздуха, используя гидроплан, а затем и аэростат, осматривается дно бухты и проводятся его аэрофотосъемки. С начала августа проводятся также эксперименты по использованию подводных взрывов для создания условий по проникновению водолазов внутрь корабля через металлический корпус.
Переход погранвойск с января 1923 года на комплектование добровольцами себя не оправдал и с августа 1925 года СТО вновь обязал РВС СССР комплектовать пограничные войска и, естественно Эпрон, обученными краснофлотцами.
29 августа плавучие средства ЭПРОНа – два катера, баржа-болиндер, служащая для спусков снаряда Даниленко (ЕГД) под воду, переводятся из Севастополя, где они дислоцировались на базе 2-го отряда Черноморской пограничной флотилии, в Балаклаву.
С 11 сентября начинаются регулярные работы по обследованию дна Балаклавской бухты. Поиск «Черного принца» не прекращается ни на один день. Каждая неделя работы экспедиции обходится государству в 3-4 тысячи рублей золотом.
Первое время все работы ведутся на кредитные деньги, полученные от Севастопольского порта.
Водолазы часто натыкаются на остатки деревянных судов, находят якоря и якорные канаты, цепи, кабели. Эпроновцы поднимают их со дна моря для возрождения Черноморского флота.
В это время подключается к поисковой работе одна из самых известных и удачливых японских фирм «Синкай Когиоссио Лимитед», которая предложила ЭПРОНу 110 000 рублей за предварительные работы по поиску и обследованию «Черного принца», а также приняла на себя все дальнейшие расходы по подъему золота. Поднятое золото должно было делиться между ЭПРОНом и фирмой в соотношении 60 к 40 процентам.
Но главное, японцы должны были ознакомить советских водолазов со своей глубоководной техникой и передать ЭПРОНу по одному экземпляру технического оборудования.
Договор был заключен. Работы начались летом 1927 г. У трудолюбивых японцев каждый день « в поле» работали 7 водолазов и 5 ныряльщиков. Однако за два месяца изнурительного труда японцам удалось обнаружить всего лишь четыре золотые монеты: английскую, французскую и две турецкие. Кроме того, в активе фирмы оказались также: офицерская сабля, кусок саперной лопатки, несколько кожаных подметок, галоша с датой 1848, огромное количество свинцовых пуль, замок, втулка от колеса, две вилки и ложка белого металла, лопаточка для пирожных, подковы, лошадиные кости и др.
Все накопленные специалистами ЭПРОНа материалы говорят о том, что пароход, видимо, был раздавлен глыбами размытых прибоем тысячепудовых скал и погребен под ними. Чтобы добраться до золота, которое может быть разбросано и замыто на значительной площади, нужно удалить тысячи кубометров грунта и скальных пород. Затраты на проведение этих работ будет соизмеримы со стоимостью мифических сокровищ. Принимается решение о завершении поисковых работ. Таким образом золото «Черного принца» ЭПРОНом так и не было найдено.
Однако авторы фильма «Где золото Черного принца?» (сценарист и режиссер В.Арясов) на основе документов и свидетельств историков выдвигают сенсационную версию – после 5-ти лет сверхсекретных работ в Балаклавской бухте чекисты-подводники подняли золото «Черного принца», и оно в начале 30-х превратилось в фабрики, заводы, корабли и пароходы.
Организацию перенацелили на работы по подъему затонувших судов и снятию с непригодных для восстановления кораблей вооружения и другого ценного оборудования.
Так Балаклава стала крупнейшим в стране центром судоподъема и водолазного дела.
Расширялась география ЭПРОНА. Его отделения были созданы в Одессе, Новороссийске, Туапсе и Керчи, а затем в Ленинграде, Мурманске, Баку, Астрахани, Владивостоке и Хабаровске.
Подъем подводной лодки «Пеликан»
Первой масштабной судоподъемной работой Эпрона был подъем в августе 1924 года подводной лодки «Пеликан».
Водолазы Эпрона, осмотрев лодку, пришли к выводу, что «Пеликан» можно поднять с помощью 400-тонных понтонов. После продувки понтонов «Пеликан» благополучно всплыл и в августе 1924 г. лодку привели в Одессу, где она была разобрана на металлолом. (Русские подводные лодки.т.1, часть 1.стр.205-206)
Эта работа еще раз показала большие возможности Эпрона и принесла ему известность на Черном море.
Подъем 12-дюймовых орудийных башен линкора «Императрица Мария»
Огромный труд, большую изобретательность, самоотверженность и находчивость проявили Эпроновцы при подъеме в период с середины 1931 года по март 1933 года четырех артиллерийских башен главного калибра линкора «Императрица Мария» в Севастополе. Каждая башня весила в среднем около 860 тонн.
Для подъема башен специалистами ЭПРОНа под руководством профессора П.Ф.Папковича и инженера Т.И.Бобрицкого были сконструированы и изготовлены стальной бандаж весом в 23 тонны и специальный кольцевой понтон круглой формы весом около 170 тонн, подъемной силой 1100 тонн, диаметром 23 метра и высотой 4, 2 м.
Для того, чтобы освободить башни до верхней кромки броневой крышки от грунта) требовалось удалить около 8,5 тысяч куб.м. грунта. Больших трудов стоило отмыть грунт изнутри башен – теснота не давала возможности водолазам свободно работать грунтососами. С помощью грунтососов у башен отмывался глубокий котлован. Стенки его часто оплывали, заваливая водолазов толстым слоем грунта. В эти критические моменты особенно энергично и умело действовали водолазные инструкторы.
Несмотря на все трудности, задание было выполнено. Требовавшие высочайшей квалификации работы, проводившиеся в сложнейших условиях, явились хорошей школой для инженеров, водолазов и всего личного состава, занятого на операции. В процессе работ был разработан и освоен целый ряд новейших методов, приемов, а также технических средств, нашедших впоследствии широкое применение в судоподъеме.
Руководство ЭПРОНа особо отмечало, что за весь период работ по подъему башен экспедиция не имела ни одной аварии или ЧП т.к. все было сделано весьма профессионально и надежно.
305-мм орудия линкора установили под Севастополем на 30-й батарее береговой обороны, героически защищавшей город до 25 июня 1942 года
Спустя два года в Новороссийске с использованием накопленного опыта были подняты на поверхность еще две многотонные башни линкора «Свободная Россия» («Императрица Екатерина II»), которые лежали на значительно большей глубине.
Поднятые башни, а также снаряды и полузаряды передавались Черноморскому флоту.
Соответственно новым планам ЭПРОН получает и новое руководство: вместо романтика-одиночки Языкова начальником экспедиции назначается инженер В.П.Пономарев, а обязанности военного комиссара возлагаются на начальника Особого отдела Черноморского флота Горина.
Эту административную пирамиду завершал сам Мейер, одновременно являвшийся начальником Особого отдела Московского военного округа.
В этом же году ЭПРОН стал единой государственной организацией подводных работ в Черноморско-Азовском бассейне. В него вливаются все ранее существовавшие судоподъемные подразделения, и он становится крупной организацией с военной структурой, занимавшейся уже не только судоподъемом, но и работами по спасению советских и иностранных судов, терпящих бедствие в отечественных и иностранных водах, по строительству портов, прокладке подводных трубопроводов и так далее.
К 1926 г. штат ЭПРОН возрос уже до 360 человек (72 водолаза).
На 1929 г. численность ЭПРОНа была уменьшена и определена в 192 человека, В т.ч. 60 водолазов (один старший водолазный инструктор, 5 водолахных инструкторов, 14 водолазных старшин, 20 водолазов, 20 младших водолазов). В целях сокращения штатной численности ЭПРОНу разрешен набор на местах дополнительной рабочей силы по вольному найму (подсобные рабочие, такелажники, качальщики на ручных водолазных помпах и др.)
Подводная лодка L-55
Летом 19-го, отряд боевых кораблей британского военно-морского флота под командованием контр-адмирала Вальтера Коуэна действовал на Балтике, поддерживая белогвардейскую Северо-Западную армию генерала Юденича, наступавшую на Петроград. Морская группировка англичан состояла из 12 крейсеров, 20 эсминцев, 12 подводных лодок (ПЛ), трех минных заградителей и до 30 вспомогательных судов.
4 июня в Копорском заливе подводная лодка L-55 безуспешно атаковала советские эсминцы «Азард» и «Гавриил», выпустив три торпеды. Однако из-за малых глубин после залпа над водой показалась рубка и часть корпуса лодки. Эсминцы, открыв по ней огонь из орудий, пошли на таран. Первые же снаряды «Азарда» разорвались близ L-55: при аварийном погружении она потеряла управление, попала на минное поле и, подорвавшись, затонула.
В сентябре 1927 г. в этом месте в ходе траления один из советских кораблей зацепился тралом за неизвестный массивный металлический предмет. Флотские водолазы из-за мутности воды не смогли определить его назначение. Один из них по неопытности даже был выброшен с глубины 30 метров наверх.
На помощь военным морякам из Севастополя прибыли водолазы ЭПРОНа.
Из отчета руководителя ЭПРОНа Л.Н. Захарова председателю ОГПУ: «Получив в сентябре месяце прошлого (27-го) года сведения о возможном обнаружении погибшей английской лодки Л-55 (название установлено официальными сообщениями Английского адмиралтейства о гибели в 1919 г. этой лодки в Финском заливе), я просил. дать распоряжение о повторном тралении этого района». Далее в отчете было указано, что обследованное 20 октября партией ЭПРОН под руководством Н.С. Хроленко погибшее судно действительно оказалось подводной лодкой Л-55 и были приведены подробные данные о характере ее повреждений
Лодка лежала на глубине 32 метров, погруженная в донный грунт.
19 мая 1928 г. Управлением морских сил РККА было принято решение о подъеме Л-55. В это время в СССР была принята шестилетняя программа военного судостроения, предусматривавшая строительство 12-ти новых советских подводных лодок. Советских кораблестроителей интересовали технические решения, использовавшиеся при строительстве английских лодок, подобных Л-55. Все судоподъемные работы были поручены ЭПРОНу.
11 августа рубка L-55 появилась на поверхности, а 12-го под красным флагом в сложных погодных условиях и минной обстановке лодка на гинях «Коммуны» была доставлена в Кронштадт и заведена в док. На следующий же день балтийскую партию ЭПРОН посетил нарком по военным и морским делам К.Е.Ворошилов, лично осмотревший лодку, а РВС СССР объявил благодарность всему личному составу экспедиции.
Захаров (Мейер) был отмечен орденом, в наградном листе к которому говорилось: “Эта подлодка поднята под непосредственным руководством тов. Мейера, который в самый решающий момент подъема взял на себя риск и своей распорядительностью спас положение, благодаря чему подлодка была успешно поднята и введена в кронштадтский порт. При отсутствии этой распорядительности и решительности налетевший шторм мог бы порвать стропа, на которых уже была приподнята подлодка, в результате чего подлодка могла бы быть сломана или в лучшем случае подъем ее был бы отложен до следующего года, так как осенние штормовые погоды не дали бы возможности продолжать операцию. Л-55 кроме своего боевого значения принесла огромную пользу в смысле великолепных образцов, разрабатываемых Мортехупром новых конструкций механизмов подлодки”.
При осмотре лодки в кронштадтском доке (на предмет возможного ремонта) были обнаружены останки 38 английских подводников, о чем советское правительство сообщило Великобритании. В конце августа для транспортировки тел погибших английских моряков в Кронштадт прибыло норвежское судно “Трору”, и 30 августа 1928 г. в торжественно-траурной обстановке 38 гробов были перенесены на норвежский корабль, доставивший их в Англию.
«Англичанка» была отремонтирована. Из отчета Экспедиции: «Сохранность корпуса, механизмов и оборудования самая хорошая, все, что не повреждено взрывом, может быть отремонтировано или даже только перебрано. Эта океанская лодка много лучше и много могущественнее тех, которые нами сейчас строятся. Подлодки этого типа составляют основные группы подводного флота Великобритании и по сие время». Как и предполагалось, многие технические решения английских инженеров были заимствованы и в дальнейшем использовались в советском кораблестроении.
Следует заметить, что подъем лодки L-55 привел к максимальному развертыванию работ подводной экспедиции.
Возможно, что именно в связи с этой операцией в августе 29-го ЦИК СССР наградил ЭПРОН орденом Трудового Красного Знамени.
Успех подъема L-55 привел к максимальному развертыванию работ ЭПРОН. Пришли сведения, что сам Сталин заинтересовался работой ЭПРОН и возможностью подъема затопленного в 1918 г. под Новороссийском линкора “Свободная Россия” для усиления Черноморского флота. В сентябре 1928 г. эпроновскую партию хотели отправить в Китай (г. Нанкин) для подъема парохода “Память Ленина”, незадолго до того затопленного русскими белогвардейцами.
Авторитет ЭПРОН быстро рос: признанием его заслуг является постановление Президиума ЦИК СССР от 14 августа 1929 года, которым ЭПРОН на Черном и Азовском морях был награжден орденом Трудового Красного Знамени.
В 1929-м под эгидой ЭПРОН фактически сконцентрировано все водолазное и судоподъемное дело на всех морях и реках Союза. Балтийская партия ЭПРОН переименована в Северную базу; здесь создается свой музей, строится опытная камера для больших давлений, проектируется создание особого судоподъемного бассейна и исследовательской лаборатории.
Отдельные партии ЭПРОН работают в Кронштадте, Мурманске, Архангельске. Южная база ЭПРОН и партии в Севастополе, Керчи, Новороссийске, Туапсе, Батуми, Баку энергично занимаются подводной акваторией Черного и Каспийского морей. Штат ЭПРОН достигает в это время 750 человек, и он явно перерастает в самостоятельную, мощную, авторитетную военизированную структуру, в которой задачи собственно военно-морской разведки отошли на второй план.
Несмотря на отстранение, Мейер продолжал поддерживать интенсивные контакты с членами экспедиции, которые постоянно сообщали ему о проводившихся работах. В 1931-м продолжается разборка линкора “Ростислав”, пароходов “Ялта”, “Казбек”, “Корнилов”, “Ермолов” и многих, многих других. Но уход Мейера тяжело отозвался на внутреннем моральном состоянии эпроновцев.
1 января 1931 года был последним днем «чекистского периода» в истории Экспедиции. В целях концентрации всех подводных работ Совет Труда и Обороны 1 января 1931 года передал Эпрон из ОГПУ в состав Наркомата путей сообщения, а в феврале того же года во вновь созданный Наркомат водного транспорта. Эпрон становится всесоюзной самостоятельной организацией, призванной выполнять судоподъемные, спасательные и подводно-технические работы. В оперативном отношении Эпрон подчинялся Наркомату Военно-Морского Флота. Структура Эпрона осталась военной.
Накопленный за 8 лет существования уникальный опыт был востребован государством и с 1932 года ЭПРОН стал единственной в стране организацией, на которую были возложены все подводные, спасательные и опытные глубоководные работы для всех министерств и ведомств. Во главе Эпрона был поставлен Фотий Иванович Крылов, активно руководивший им с 1932 до 1942 года.
22 июня 1941 года ЭПРОН вошел в состав ВМФ, сохранив свое первоначальное название. С 1942 года ЭПРОН переименован в Аварийно-спасательную службу Военно-морского флота (АСС ВМФ). Военно-морской водолазный техникум стал именоваться Аварийно- спасательным учебным отрядом — АСУО ВМФ.
За годы войны спасатели флота оказали аварийную помощь 745 кораблям и судам, сняли с мели 840 и подняли из глубины 1920 кораблей и судов, проложили сотни километров подводных коммуникаций (трубопроводов и кабелей), восстановили и построили десятки гидротехнических сооружений, схематически проводили работы с взрывоопасными предметами — минами, торпедами, снарядами.
© Перепечатка и иное воспроизведение материалов сайта и альманаха без письменного разрешения редакции ЗАПРЕЩЕНЫ!