Выходит так что мне туда а вам куда

vse_horosho

«Родился сам, помоги другому»

Очень я люблю разные первоисточники находить и раскручивать что из чего выросло. И вот искала тут первоначальный анекдот с фразой «Вы уж определитесь, доктор, а то это ваше туда-сюда раздражает» и нашла у v_zooparke здесь целую подборку с устойчивыми фразами и первоначальными анекдотами:

Хрен с тобой золотая рыбка
Поймал новый русский золотую рыбку
— Отпусти меня, добрый человече, у меня детки малые, океаном править некому будет.
— Хрен с тобой, золотая рыбка, плыви (Выбрасывает за борт)
— Спасибо тебе, добрый человече! А три желания?
— Хрен с тобой, золотая рыбка, загадывай!

Просто праздник какой-то
Бывает, лежишь на диване, пьешь пиво, смотришь телевизор! А тут звонок:
— Ты сына забрал? Продукты купил? Завтра мама приезжает, не забыл? Что ты молчишь, Сережа.
. А ты не Сережа, ты Коля. И на душе просто праздник какой-то.

Либо туда, либо сюда Раздражает, доктор!
Молодая женщина приходит на прием к врачу и жалуется:
— Доктор, меня все раздражает: эти автобусы, трамваи, троллейбусы, эти люди, вечно куда-то спешащие, эта бестолковая городская суета!
— А вы не пробовали выехать за город, на природу?
— Да выезжала я! Там меня тоже все раздражает: эти деревья, эта дурацкая зеленая трава, эти несмолкающие птицы!
— А вы не пробовали заниматься любовью?
— Нет. Вы думаете, доктор, поможет?
— Ну давайте сейчас попробуем. Уложил врач женщину на койку и начал. Через некоторое время она ему заявляет:
— Доктор, вы либо туда, либо сюда, а то туда-сюда так раздражает.

Я х%%%ю, дорогая редакция
«Я х%%%ю, дорогая редакция, от Вашей последней публикации!» — пишет нам девочка шести лет…

Хотите поговорить об этом?
Два психоаналитика выходят из здания.
— Кажется, дождь собирается.
— Вас это беспокоит? Хотите об этом поговорить?

Ну не шмогла я
Мужик играет на бегах, стоит, выбирает, на кого поставить. Подходит к нему старая кобыла и говорит:
— Поставь на меня, клянусь, первая приду.
Мужик подумал-подумал и все деньги поставил на ту кобылу – ну говорящая же, вдруг и правда первой придет? Начался заезд, кобыла дергается, делает 10 шагов, падает и больше не поднимается. Мужик после забега подходит к ней с угрожающим видом. Кобыла смотрит виновато и шепелявит:
— Ну не шмогла я, не шмогла.

Источник

Баллада о прибавочной стоимости (Александр Галич)

Я научность марксистскую пестовал,
Даже точками в строчке не брезговал.
Запятым по пятам, а не дуриком,
Изучам «Капитал» с «Анти-Дюрингом».
Не стесняясь мужским своим признаком,
Наряжался на праздники «Призраком»,
И повсюду, где устно, где письменно,
Утверждал я, что все это истинно.
От сих до сих, от сих до сих, от сих до сих,
И пусть я псих, а кто не псих? А вы не псих?
Но недавно случилась история —
Я купил радиолу «Эстония»,
И в свободный часок на полчасика
Я прилег позабавиться классикой.
Ну, гремела та самая опера,
Где Кармен свово бросила опера,
А когда откричал Эскамилио,
Вдруг своё я услышал фамилиё.
Ну, черт-то что, ну, черт-те что, ну, черт-те что!
Кому смешно, мне не смешно. А вам смешно?
Гражданин, мол, такой-то и далее —
Померла у вас тетка в Фингалии,
И по делу той тети Калерии
Ожидают вас в Инюрколлегии.
Ох, и вскинулся я прямо на дыбы:
Ох, не надо бы вслух, ох, не надо бы!
Больно тема какая-то склизкая,
Не марксистская, ох, не марскистская!
Ну прямо срам, ну прямо срам, ну, стыд и срам!
А я ведь сам почти что зам! А вы на зам?
Ну, промаялся ночь как в холере я,
Подвела меня падла Калерия!
Ну, жена тоже плачет, печалится —
Культ — не культ, а чего не случается?!
Ну, бельишко в портфель, щетка, мыльница, —
Если сразу возьмут, чтоб не мыкаться.
Ну, являюсь, дрожу аж по потрохи,
А они меня чуть что не под руки.
И смех и шум, и смех и шум, и смех и шум!
А я стою — и ни бум-бум. А вы — бум-бум?
Первым делом у нас — совещание,
Зачитали мне вслух завещание —
Мол, такая-то, имя и отчество,
В трезвой памяти, все честью по чести,
Завещаю, мол, землю и фабрику
Не супругу, засранцу и бабнику,
А родной мой племянник Володечка
Пусть владеет всем тем на здоровьечко!
Вот это да, вот это да, вот это да?
Выходит так, что мне — ТУДА! А вам куда?
Ну, являюсь на службу я в пятницу,
Посылаю начальство я в задницу,
Мол, привет, по добру, по спокойненьку,
Ваши сто мне — как насморк покойнику!
Пью субботу я, пью воскресение,
Чуть посплю — и опять в окосение.
Пью за родину, и за не родину,
И за вечную память за тетину.
Ну, пью и пью, а после счет, а после счет,
А мне б не счет, а мне б еще. И вам еще?
В общем, я за усопшую тетеньку
Пропил с книжки последнюю сотенку,
А как встал, так друья мои, бражники,
Прямо все как один за бумажники:
— Дорогой ты наш, бархатный, саржевый,
Ты не брезговой, Вова, одалживай! —
Мол, сочтемся когда-нибудь дружбою,
Мол, пришлешь нам, что будет ненужное.
Ну, если так, то гран мерси, то гран мерси,
А я за это вам джерси. И вам — джерси.
Наодалживал, в общем, до тыщи я,
Я ж отдам, слава Богу, не нищий я,
А уж с тыщи-то рад расстараться я —
И пошла ходуном ресторация…
С контрабаса на галстук — басовую!
Не «Столичную» пьем, а «Особую»!
И какие-то две с перманентиком
Все назвать норовят меня Эдиком.
Гуляем день, гуляем ночь, и снова ночь,
А я не прочь, и вы не прочь, и все не прочь.
С воскресенья и до воскресения
Шло у нас вот такое веселие,
А очухался чуть к понедельнику,
Сел глядеть передачу по телику.
Сообщает мне дикторша новости
Про успехи в космической области,
А потом:
— Передаем сообщение из-за границы. Революция
в Фингалии! Первый декрет народной власти —
о национализации земель, фабрик, заводов и всех
прочих промышленных предприятий. Народы Советского
Союза приветствуют и поздравляют народ Фингалии с победой!
Я гляжу на экран, как на рвотное:
То есть как это так, все народное?
Это ж наше, кричу, с тетей Калею,
Я ж за этим собрался в Фингалию!
Негодяи, бандиты, нахалы вы!
Это все, я кричу, штучки Карловы!
…Ох, нет на свете печальнее повести,
Чем об этой прибавочной стоимости!
А я ж ее от сих до сих, от сих до сих!
И вот теперь я полный псих!
А кто не псих?!

Источник

Простите меня

Я так рад, что своей жизнью подтверждаю чью-то теорию.

И какая-то такая с детства боязнь огорчить окружающих. Двадцать километров пешком, чтобы не спрашивать. Огромные попытки самолечения, чтоб не вызывать. Громкий храп, чтоб не свидетельствовать.

Обидно огорчать стольких людей чем попало, самой жизнью своей. Близких – мы уже как-то привыкли. Это обычно. Вернее. Хотя. тоже. Но все-таки нет. А вот дальних, то есть совершенно незнакомых, за что? Он же ни в чем. Вернее. Хотя, может. Так сомневаешься – рассказывать, не рассказывать. Тут. вряд ли что исправишь. Я и не для того, чтобы исправить. но душу облегчить себе. вернее. да, себе.

Сейчас каждый рвется высказаться и слушать некому. Встречаются двое, перебивая друг друга, вываливают и расходятся как бы облегченные. Слушать все это внимательно невозможно. А может. не стоит. хотя. чтобы облегчить, надо выслушать. А я не могу просто слушать. я вхожу в его положение. А выбраться оттуда. А он уже ушел.

Почему слушающий засыпает, а говорящий нет? Примеры мелкие, но для меня это жизнь.

Бог меня не наградил интересной работой. Вообще никакой. то есть хожу туда. страшнее нет, чем ничего не делать. Я понимаю, чтоб мы не хулиганили на улице, нас надо где-то держать, и вот это назвали КБ, и мы притворяемся конструкторами, бухгалтерами, а один притворяется заведующим, и даже, если появилась работа, мы загораемся, наваливаемся, придумываем, и это никому не нужно. Еще раз навалились, придумали – опять никому не нужно.

В колхоз поехали. Помидоры с криком, скандалом собрали – до сих пор лежат. Когда результат не нужен, трудно процесс сделать захватывающим, и люди меняются. Невозможно поймать чьи-либо глаза. Недовольный зарплатой не может поднять глаз. За что ему увеличивать? Он же сам придумал причину. Стыда уже нет, и нет достоинства, и начальник решительный, деловой, и ему рассказать нечего, кроме заграничной поездки.

Кто-то строит дорогу, ведет газ. Я думаю, вы их отличаете, потому что главное в мужской жизни – дело. Чтобы он не стал слезливым и женственным. И это не безработица. Это сущая безделица. Каламбур. вернее. ну какая же это шутка. Так, чушь. Если моя жизнь вызывает улыбки. я рад. Берите ее в качестве сюжета, эпизода или хотя бы шутки. Я уже давно ищу ей какое-то применение.

Мы так привыкли делать то, что никому не нужно, что, когда это кому-то понадобилось, оно все равно не работало. Такие мы неудачники. Хотя многие завидуют.

Таким образом, в жизни остались две трети, где я сам – работа для других. Представляю, как это увлекательно.

Мы уже столько лет предъявляем свои смешные претензии. Кто должен? Что его вынуждает меня везти? Если бы он меня просил. Это же я их прошу: отвезите, отпустите, продайте, их же мои деньги не интересуют. Он ничего от меня не хочет, а я его останавливаю, чего-то кричу, прошу ехать со мной. И уже столько лет мы кричим, а они едут, что я в восторге от незыблемости, от ощущения огромной прочности, которая вселяет надежду, что жить можно припеваючи, если проникнуть, понять и ехать туда, куда он едет, и быть голодным, когда столовая открыта, и в очереди учить английский, в приемной вязать, на работе готовить наживку, утром ужинать, вечером делать зарядку, чтоб попасть в систему.

Мы же должны когда-нибудь встретиться.

Теперь она. Мне действительно нужны были штаны этого размера. Я же не шутил или там издевался. но штаны мне нужны. как же без них. вернее. хотя. Нет, все равно тяжело. Я ей показал сантиметр. Ну действительно сорок восьмой, третий рост. И такой размер у миллионов, а штанов было сто. Она мне показала документы, и по документам я без штанов совершенно официально ушел домой, Я хочу объясниться, чтоб меня правильно поняли наверху: штанов много, их очень много, в случае катастрофы их хватит на всех. Просто нет тех, что подходят.

Я опять хочу, чтобы меня правильно поняли наверху: такой размер, какой мне нужен, тоже есть, только нет тех, что подходят. Это буквально незначительный процент от всего огромного процента, что есть, и я ношу те, что не подходят, и с удовольствием. Они приятны тем, что внутри них можно двигаться какое-то время, пока тронутся они, и в карманы, не искажая формы, помещается до двух килограммов картошки. И я доволен, если б. не женщины у нас на работе. Я одинок. Мне, чтоб подойти к даме, столько нужно преодолеть.

а в тех штанах. они такой тон вызывают у них, что я уже не приподнимаюсь, нужно, чтоб кто-то поговорил с женщинами, это они толкают мужчин, чтоб. очень по размеру или по фигуре. Но чтоб одеть по цвету и размеру, надо сразу жить нечестно. И пусть не притворяются, что они этого не понимают. и нужно с ними поговорить. они хотят красоты. И тут. хотя надо. Это же. Но все-таки. честность прежде. хотя тоже неизвестно почему. но ведь. может быть, это не должно противостоять, с ними нужно поговорить. хотя можно и не говорить. Может, они правы. Извините.

Пока меня не настигают сомнения, я могу что-то сказать, потом, как нахлынут – и там, и там, и все правы. Я бы не мог командовать людьми. этих освободить, тех посадить, потом тех посадить, этих освободить. Я как-то не хочу вмешиваться в чужие жизни, я хочу прожить, не огорчая других; честно это или нечестно, порядочно или нет – не мне судить. Но уж если живешь, то и лечиться надо. Ну я же не знал, что, входя к ней в кабинет, нельзя дверь широко открывать. Она сразу сказала: «Почему они все за вами. » Я сказал: «Как же. действительно. что за черт». Она сказала: «Я же только до двух, что, в регистратуре не соображают?» Я сказал: «Действительно. что же это. черт. как же. » – «Ну я приму еще троих, а куда денутся остальные? А. » Я сказал: «Действительно. черт. ну, как же. что же. вот черт. да. » – «А почему они все ко мне? У нее же меньше людей!» Я сказал: «Ну да. черт. действительно. » – «Это где же вас так лечили? Это же безграмотно». Я кивнул. «Вам что, прогревали?» Я кивнул. «Ни в коем случае. Чем же вас теперь спасать? Поднимите рубаху! Боже, опустите быстрее. Я буду звонить. Они начали, пусть они доведут до конца!»

Она долго звонила. Они долго боролись, чтоб меня не лечить, но отбиться нам не удалось, и она меня лечит.

Я все-таки хочу, чтоб меня правильно поняли наверху: она права. Они же действительно меня безграмотно лечили, а потом направили к ней, потому что она хороший врач. Но ведь и у плохих кто-то должен лечиться. Пусть и выкручиваются. А я бы сдох у них на столе. Вот бы они затанцевали. У врача, который меня лечил, на руке была татуировка: «Не забуду мать родную!» – и говорил он: «Это наш гламный терапеут». А чем его наказать, кроме как умереть у него на столе. Сколько нас должно у него умереть, чтоб он перестал поступать в медицинский институт? А прокурор правильно кричал: вам только позволь, и вы помчитесь к хорошему врачу, и он заживет как барин, и дом его будет выделяться богатством и огнями, и станет он жить не нашей жизнью, а это еще хуже, чем хорошо лечить. Так что давай оставим пока так, как есть. Очень тяжело менять, ничего не меняя, но мы будем.

Вот так я живу, огорчая незнакомых. И документы у меня огорчительные, там что-то невероятное: техотдел, сектор. Ни пройти, ни выйти как следует и уж точно никуда не войти. Какой-то постовой сказал, что проверяет всех подряд, ищет ректора и медика для дочери. Мой документ его взвинтил. И я тихо продвигаюсь к завершению, огорчая и расстраивая. И думаю. ну, думаю же. Чтобы выиграть сражение, надо спасать раненых, нельзя их бросать, иначе здоровые, видя свои перспективы, не выйдут из окопов, жить все-таки хочется!

Кто захочет стареть, видя предрассветную очередь пенсионеров? Кто захочет быть мамой и, не переводя дыхания, бабушкой без вида на отдых в самом конце? И никто не захочет умирать, видя, какие дикие хлопоты он развернет перед родными, где горе расставания меркнет перед радостью окончания работ. И пусть меня правильно поймут наверху: путь к веселью трагичен, но мы его прошли. Вот и будем бегать, чтоб не появляться в поликлиниках, будем придумывать себе работу, чтоб у делового верха был достойный низ. Будем меньше есть, чтоб не торчать в ресторанах. И, предвидя борьбу за место на кладбище, будем жить и жить вечно, сверкая препятствиями и трудностями, переделанными в шутки и куплеты. Ухожу, пока меня не одолели сомнения и правильно понимают наверху.

Источник

Отличный анекдот 2. Читать до конца.

Всем перед чтением обратить внимание на раздел (Крокодил Геннадий)!
Поехали.

Идет мужик с работы. На пути встречается старуха. Старуха протягивает ему свернутую в несколько раз бумагу и настоятельно так произносит: «Сам не читай- дай другим прочитать!». Мужик приходит домой, рассказывает жене, что встретил старуху которая дала ему записку, но настоятельно просила: «Сам не читай- дай другим прочитать!» Жена взяла записку, развернула ее и сказала: «Да за такие слова я больше жить с тобой не буду!» И выгнала мужа из дома.

Мужик пошел к лучшему другу проситься на ночлег. Приходит и говорит, что жена выгнала из дома. Тот удивляется: за что? Мужик рассказывает, как встретил старуху, которая дала ему какую-то записку и сказала: «Сам не читай- дай другим прочитать!» Жена прочла и выгнала его. Ну тут друг попросил посмотреть записку, чтобы разобраться. Но как только прочел ее, так злобно произнес: «Да после таких слов я тебе больше никогда не буду другом!» И выгнал мужика.

Идет мужчик по улице. Встречается ему милиционер, интересуется, почему тот в полном одиночестве идет поздно по улице. А мужик рассказывает, что встретил старуху, которая дала ему какую-то записку и сказала: «Сам не читай- дай другим прочитать!». Пришел показал жене, а та из дома выгнала. Пришел к лучшему другу, тот тоже прочел записку и тоже выставил его за порог. Милиционер заинтересовался и попросил дать ему эту записку. Прочел и возмутился: «Да за такие слова тебя судить надо!»

В день суда судья просит мужика объяснить, что произошло. Мужик вспоминает, как встретил бабку, которая дала ему записку и сказала: «Сам не читай- дай другим прочитать!» Дал почитать ее жене, а та из дома выгнала. Друг прочел- отказался от него! Потом встретился милиционер, которому тоже стало интересно, что же написано в этой записке. Прочел, после чего мужик оказался здесь, в суде. Судья так заинтересовался тем, что могло быть в записке, что попросил показать ему ее. Прочтя содержимое он произнес: «Да за такие слова тебя расстрелять мало!». Мужика расстреляли.

Попал мужик на Тот свет. А там апостол Петр встречает его и спрашивает, что, мол произошло? Ну мужик и давай рассказывать, как встретил старуху, которая дала ему записку и строго наказала: «Сам не читай- дай другим прочитать!» Дал жене почитать, а та из дома выгнала. Дал другу почитать, а тот от него отрекся. Милиционер прочел и под суд отдал. А судья после прочтенного приговорил к расстрелу. Апостол Петр заинтересовался и попросил показать ту самую записку. Развернул ее и…: «Да за такие слова тебе в раю не место!»

Попал мужик в ад. Встречает его чёрт и спрашивает, что произошло и как он к нему попал. Мужик и начал заново свою историю о том, как встретил старуху, которая дала ему записку и просила самому не читать, а дать другим прочитать. Жена из дома выгнала, лучший друг отрекся, милиционер под суд отдал, судья приговорил к казни, из рая тоже выгнали. Ну чёрту стало интересно и он попросил показать ему записку. Прочтя, черт заявил: «Да за такие слова тебе и в аду не место!».

Попал мужик в Лету. Очутился в лодке с каким-то старцем. Старец спросил, что же такого произошло, что мужик оказался в Лете? Мужик и рассказал, как встретил старуху, которая дала ему записку и сказала: «Сам не читай- дай другим почитать!» Жена из-за прочтенного выгнала из дома, лучший друг тоэже выставил за порог, милиционер отдал под суд, судья приговорил к расстрелу, апостол Петр выгнал из рая, а чёрт из ада. Старец заинтересовался и попросил дать ему записку. Прочитав слова в ней, старец воскликнул: «Да за такие слова тебе и в моей лодке не место!» …и вышвырнул мужика за борт.

Плывет мужик. Долго плывет. И думает: «Дай-ка я прочту, что же там написано!». Достает он эту записку, разворачивает, а буквы водой смыло.

Источник

Выходит так что мне туда а вам куда

Войти через соцсети:

Если нет своего аккаунта

Если у вас уже есть аккаунт

И.Воробьева ― 15 часов и 7 минут в Москве. Всем здравствуйте! Это программа «Персонально ваш». Меня зовут Ирина Воробьева. Сегодня в виде исключения, так получается, что я сегодня одна с музыкантом Василием Обломовым. Здравствуйте, Василий!

В.Обломов ― Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Здравствуйте, Ирина!

И.Воробьева ― А что, вы с таксистами больше не здороваетесь?

В.Обломов ― Таксистам отдельное уважение, привет, друзья! Счастливой и безопасной дороги вам.

И.Воробьева ― Вот. Мне кажется, это важным. Я сейчас шла в студию как раз мимо службы информации. Там на всех экранах уже началась трансляция вручения Нобелевской премии мира. Мне, честно говоря, очень радостно. Вам, скажите, радостно, что там сейчас Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты».

В.Обломов ― Офигенная новость. Я очень рад. А какую еще можно испытывать эмоцию? Это прекрасно.

И.Воробьева ― Ну, разные эмоции.

В.Обломов ― В моем представлении никаких эмоций кроме радости за человека я не могу. Это здорово. Это замечательная премия, почетная. И мои самые искренние поздравления. Я думаю, много людей его поздравило и без меня. При случае, если мы увидимся, я поздравлю, конечно. Круто.

И.Воробьева ― А вы бы так отреагировали на любого россиянина, которому бы дали Нобелевскую премию мира?

В.Обломов ― Думаю, что да.

И.Воробьева ― Честно? А Владимиру Путину?

В.Обломов ― Они бы не дали ему.

И.Воробьева ― А если бы дали?

В.Обломов ― Ну, это из серии: Если бы нашли рассказ Чехова, а он был бы окончательно глупый бездарный, вы бы тоже сказали, что Чехов гениальный писатель? Там же есть некие критерии премии и прочее. Очевидно, что наш президент, хоть он и великий и всех нас защищает от НАТО, но он еще недостаточно по критериям Нобелевской премии проходит, очевидно. Они же ему не дали.

И.Воробьева ― Все стрелки на Нобелевский комитет перевел сейчас Василий Обломов.

В.Обломов ― Все же очень просто. Мы же либо уважаем решения Нобелевского комитета, тех людей, которые выдают премию, либо не уважаем. То есть либо мы отдаем дань уважения, говорим — им виднее, кому выдавать эти награды, и просто принимаем их выбор как зрители, обыватели. Или мы начинаем сами выяснять. Это похоже на шизофрению. Когда тебе кино нравится, и ты говоришь: «Вот у него заслуженный «Оскар», а если ты его не понял, а у него «Оскар», ты говоришь: «Они все там тупые, 18 тысяч киноакадемиков». Конечно, нет. Это ты что— то не понял.

Поэтому если они посчитают дать Александру Лукашенко…

И.Воробьева ― Это вот сейчас осторожно. Не подсказывайте.

В.Обломов ― Они же могут дать. На самом деле, конечно, они не могут дать, это шутка. Но он же может сказать: «Я мирил Донбасс с Украиной, Россию с Украиной, я старался ве это делать, а вы…». Он же может так сказать.

И.Воробьева ― Забота о беженцах опять же.

В.Обломов ― А это вообще я молчу.

И.Воробьева ― Международная деятельность.

В.Обломов ― Ну да, вместе с Владимиром Путиным они спасают Европу от смерти, а него не понимают до сих пор.

И.Воробьева ― Все-таки раскололся Василий Обломов. Все ждала, когда же вы засмеетесь.

Для тех, кто нас слушает по радио, вам скажу, что можно писать сообщения, вопросы по номеру: +7 985 970 45 45. Кто хочет посмотреть нас в YouTube или смотрите уже, то вы это делайте в YouTube на канале «Эхо Москвы», там в чатике можно свои вопросы нашему гост вполне себе присылать.

В.Обломов: Это Россия, come on! Вы чего, какие спецслужбы

Не могу вас не спросить про разных творческих людей, музыкантов. Вы Моргенштерна слушайте?

В.Обломов ― Слушаю. Являюсь ли я им? Нет, я не он. Это другой человек.

И.Воробьева ― Я более-менее отличаю Моргенштерна от Василия Обломова, даже от Оксюмирона, вы не поверите. Даже от Face.

В.Обломов ― Я знаю, что есть такое артист, я знаю, что у него есть песни, я даже знаю, что у него они выходят, периодически альбомы, клипы, что он это популярный. Я все это знаю, я не живу в хижине в лесу.

И.Воробьева ― А то, что у него проблемы сейчас возникли, он вынужден уехать. Вот он сегодня клип выпустил, вчера песню, сегодня клип под называнием «Домой». Она такая, в общем, провокационная в адрес всяких властей.

И.Воробьева ― Хочу спросить вас, видели ли.

В.Обломов ― Я видел, конечно, я в курсе.

И.Воробьева ― И ничего про этот клип Моргенштерна, кроме того, что вы его видели, вы сказать не можете. Вам понравилось, не по нравилось, вы считаете, что то творчество, что это вынужденное творчество, политика?

В.Обломов ― Это жизнь. Он высказал все, что ему пришло в голову в той ситуации, в которой он оказался. Я читал новости о том, что с ним ведут переговоры по каким-то трем источникам, хотя с ним дружить, хотят что-то заставить… Я видел заявление главы Следственного комитета Александра Бастрыкина по этому поводу. Смешно.

Я короче в курсе того, что с ним происходит и с интересом, как и многие наши слушатели, зрителю слежу за развитием событий. Я не вовлечен в них, я не знаю, какое предложение ему сделали или сделают, от которого ему нужно или не нужно отказываться. Но вот он высказал то, что посчитал нужным. По-моему, там все понятно. Как говорит один классик, академик известный, «кто не понял — тот поймет».

И.Воробьева ― Академик, действительно, вы правы. Какая-то картина все-таки появляется. Вот Моргенштерн, который просто что-то сказал в интервью Собчак. Оксимирон выпустил свой новый альбом, про него я не буду вас спрашивать, хотя мощный альбом, как мне кажется. Noize MC. Их тоже собираются проверять. И возникает ощущение, что Следственный комитет внезапно открыл для себя YouTube или iTunes: «Ничего себе! У нас тут музыканты, оказывается, есть». Хотя на самом деле музыканты были всегда. И почему сейчас вдруг такое внимание?

В.Обломов ― Я не могу ответить, я же не Следственный комитет. И, мне кажется, это все нужно адресовать туда, в профильный органы и задавать вопрос им, чего это они вдруг решили интересоваться людьми, которые пишут песни в 21-м году. Умеют ли они отличать художественные произведения от статьи, претендующей на правду. Что-нибудь такое.

И.Воробьева ― Хорошо. А музыка стала сейчас смелее, как вам кажется?

В.Обломов ― Нет. Думаю, нет.

И.Воробьева ― Просто мне кажется, что в последнее время вышло много разных музыкальных композиций у разных групп, они, в общем, политические. Я уж не говорю про того же Оксимирона и Noize, но есть еще Anacondaz с новым альбомом, год ему уже как. Есть «Порнофильмы» с очень провокационными песнями.

В.Обломов ― Есть просто список обычных подозреваемых, как это называется, которые периодически выпускают… Мы сейчас говорим об артистах, которые пишут песни сами себе, авторы. И вот есть ряд авторов, которые актуально отзываются на происходящее вокруг, описывают время так, как им кажется правильным. Есть определенный набор таких авторов. А набор авторов, которые совершенно этим не занимаются, и в их сферу интересов не входит социальная сфера нашей жизни, духовная. Они по-своему живут. Кстати, Моргенштерн вообще не входил, насколько я помню, в число людей, которые хоть как-то завязаны на политическую повестку дня, в том числе. Тот, от кого это, в принципе, ожидаемо, они ожидаемо пишут об этом. А тот, от кого не принято ожидать, тот об этом ничего и не пишет. И, мне кажется, что если взять топ 100 популярных песен в России, едва ли там в первой десятки будут песни социального протеста. Мне кажется, совершенно нет.

И.Воробьева ― В одном из интервью, не помню, в каком, вы уж меня извините, вы говорили как раз о том, что творчество — это описывать жизнь сегодняшнего дня. И как раз в сегодняшний день политика, мне кажется, больше должна проникать, в жизнь людей, и это отражаться на творчестве должно в том числе.

В.Обломов ― Моргенштерн же спел песню. По его меркам это мегаполитический манифест, прямо программное заявление сделал, можно сказать. Поэтому вот вам пример. Она проникла в творчество Моргенштерна. Я по-прежнему считаю, что глобально это не является какой-то путеводной нитью авторов, которые пишут на русском языке.

И.Воробьева ― Музыкант Василий Обломов у нас в эфире. Просто, мне кажется, что это музыка какая-то вокруг меня тоже крутится, поэтому я замечаю все эти вещи.

Тут вчера была встреча президента Российской Федерации с Советом по правам человека при президенте Российской Федерации. Вы наблюдали за этим всем, следили?

В.Обломов ― Нет. Меня всегда забавляет эта формулировка, что Совет по правам человека при президенте России встречается с президентом России.

В.Обломов: Все же очень просто: закон должен работать и быть един для всех

И.Воробьева ― А что, вам кажется, что это формат какой-то не очень?

И.Воробьева ― Славно вы как-то закольцевали наши темы. Просто, понимаете, вчера прозвучало очень много важных слов и в буквальном смысле на всю страну, потому что с президентом встреча была. Это важно хотя бы где-то поговорить об этом где-то, хотя бы на каких-то площадках? Потому что есть у нас с вами эфир «Эхо Москвы». А где еще сказать-то, кроме иностранных агентов всех перечисленных?

В.Обломов ― О чем говорить?

И.Воробьева ― О пытках, о «Мемориале*», который уже заставляют меня называть иностранным агентом, пытаются закрыть. О Сергее Зуеве, о несправедливостях, экологии, обо всем.

В.Обломов ― Ну, смотрите, Совет по правам человека чудесное, конечно, начинание, но если он бесполезный, то не нужно туда ходить. Все же очень просто. Люди, которые там сидят, периодически разочаровывают в нем и говорят: «А чего я туда ходил? Делал вид, что я представляю интересы люди и правду рассказываю». Я просто не помню, кто это говорил, но периодически люди, которые выходят…

И.Воробьева ― Вот вчера Максим Шевченко у нас в эфире говорил.

В.Обломов ― Ну да, они периодически туда входят, потом выходят, говорят: «Ну, а что я тут сижу, порядочный человек, говорю за справедливость, а они это показывают по телевизору, изображают, что о ни это делают справедливо, а в тюрьме стоит в каждой камере швабра». Ну, типа «зачем я туда хожу?» Потом на их место приходят другие люди.

Я считаю, что если Совет по правам человека не работает, тогда не нужно туда ходить нормальным людям. То есть не обманывать ни себя, ни свои ожидания. Потому что это в конечном итоге спектакль. Он сказал ему это, а тот ответил ему то. Всё. Точка. Это НРЗБ или буллинг, все спрашивают после того, как произошла встреча по правам человека. Вот и весь результат.

И.Воробьева ― А что тогда работает, как вам кажется? Что-то же должно работать.

В.Обломов ― Дело в том, что депутаты Государственной думы вместе с правительством и президентом нашим приняли так много запретительных законов, что говорить об этом в эфире «Эха Москвы» говорить становится опасно публично. О том, что на самом деле работает. Эта тема стала токсичной. Как нам изменить жизнь к лучшему? В интернете об этом писать нельзя, потому что там сидит Роскомнадзор, защищая права детей, и он все время мониторит, кто бы что не сказал неправильного, не натолкнул людей не на ту мысль. Все же очень просто: закон должен работать и быть един для всех. Он должен соблюдаться. А правоохранительные органы должны следить за соблюдением законов и правил. Все очень просто. Если так будет, то все будет для всех чудесно. Если совсем упростить эту схему.

И.Воробьева ― Не представляю себе такого в нашей стране, если честно. Вы себе представляете, чтобы у нас были законы для всех едины и чтобы все выполняли?

В.Обломов ― Вот смотрите, наш нынешний президент, я увидел недавно его интервью 96-го года, и он тогда лично в 96-м году сказал следующее: «Наши правоохранительные органы должны будут четко следить за выполнением закона, потому что власть будет сменяться каждые несколько лет, и новые люди, пришедшие во власть для управления страной, они будут спрашивать с этих правоохранительных органов, насколько честно и справедливо вы исполняли закон, насколько все было справедливо и правильно при предыдущей власти». И вот эта сменяемость власти, по мнению нашего президента, в 96-м году и должна была стать залогом той стабильности, той справедливости с точки зрения закона. Когда начальники постоянно, хочется им, не хочется, они все время меняются, то единственное, на что может опираться общество, это закон, который не меняется.

А если все время группа людей у власти находится одна и та же, получаются другие последствия.

В.Обломов ― Я знаю, он разоблачал ЦРУ уже.

И.Воробьева ― Поэтому он и верил в закон и в его неукоснительное соблюдение.

И.Воробьева ― Еще в суд он иногда отправляет, помните?

В.Обломов ― Да, конечно. Суд, он на него никогда не влияет вообще.

Помните, была история, когда автобус въехал в подземный переход в Москве?

И.Воробьева ― Да, помню.

В.Обломов ― Там была какая-то история мутная абсолютно. Непонятно, почему автобус внезапно въехал в подземный переход.

И.Воробьева ― Там водителю плохо стало, насколько я помню.

В.Обломов ― Они так сказали, что водителю плохо стало. Но почему-то из-за того, что этому водителю случайно, как мы поняли, стало плохо, все подземные переходы Москвы на следующий день закрыли бетонными арматурами, которые до сих пор не убрали. Они сделали из них какие-то лавки и рекламные нелепые конструкции, которые тупо загораживают подземный переход только для того, чтобы туда не въехал автобус или автомобиль. Я же внимательный телезритель. Я задаю вопрос. Не пойму. Если это случайно, если просто водителю плохо стало, а зачем тогда все переходы так закрыли?

И.Воробьева ― Ну, это же про безопасность. Разве нет?

В.Обломов ― Случай один на миллион. Почему в Париже не закрыли, а в Москве закрыли. Почему? То есть странно, что мы не знаем. Что-то недоговаривают. Странно, ведь правда, согласитесь? Какие-то бетонные шлакоблоки наложили около входа в переходы подземные, при этом одновременно рассказывая, что это было несознательное действие водителя, что он вообще не специально туда поехал. Хотя видео выглядело странно. На видео автобус тронулся с остановки и тут же заехал со всего маху в подземный переход.

Но об этом тут же забыли, всё, больше об этом не говорим. А не один журналист потом на эту тему даже не высказался, но каким-то образом вся Москва обзавелась этими бетонными шлакоблоками около переходов, которые никуда не делись.

И.Воробьева ― Василий, а я не понимаю, что эти блоки, которые у перехода стоят, разве они не обеспечивают безопасность в случае, если водитель так поступит или еще что-то произойдет?

В.Обломов ― Вот у меня недалеко от дома есть подземный переход. Для того, чтобы туда въехал водитель, еще метров сто ехать по пешеходной части, чтобы он в принципе туда заехал. У нас нет отбойников на трассах…

И.Воробьева ― На Кутузовском проспекте нет.

В.Обломов ― Но зато мы позаботились, положили шлакоблок. Как тогда все развитые страны…? Как в Осло решают этот вопрос? Почему в Норвегии не лежит этот бетонный шлакоблок, чтобы не дай бог водитель туда не въехал. В Италии почему, в Париже, в Лондоне так не сделали? Или это наша инновация?

Я это связываю с тем, что история нам рассказана, наверное, не полностью. Наверное, что-то было такое, чем нам знать не положено. Государственная тайна.

И.Воробьева ― Неожиданная конспирология от Василия Обломова.

В.Обломов ― Она не просто неожиданная. Какой-то мужик непонятным образом въехал в подземных переход на автобусе, подавил там людей. Причем это было… по-моему, Россия в Сирии помогала спасать мир. И внезапно нам после этого говорят, что это просто случайный чудак, ему плохо стало. Но вся Москва внезапно обложилась бетонным и шлакоблоками. Да, пускай это будет конспирологией. Так и должно было быть. Это просто планы были у мэрии Москвы так обезопасить городскую среду. А мужчине просто плохо стало.

И.Воробьева ― С вами ту наши некоторые слушатели согласны. Пишут, что ужасные блоки, согласны с Василием, — пишет Наталья. В общем, натолкнули людей на определенную мысль.

В.Обломов ― Ну как. А когда женщина ходила с отрезанной головой возле метрополитена. Ее фамилия была Бабакулова. Есть на видео запись: полиция прячется за цветочным ларьком от нее. А она ходила, размахивала, кричала что-то про Сирию. А потом сказали, что она просто сумасшедшая. Странно тоже, почему она кричала про Сирию?

И.Воробьева ― Разве она про Сирию кричала?

И.Воробьева ― Вы же не исключаете, что какие-то вещи, действительно, происходят случайно, правда?

И.Воробьева ― Про Навального мы все равно сейчас с вами поговорим.

В.Обломов ― Нет, какие-то вещи, конечно, происходит случайно. Женщина с отрезанной головой — это, в общем, случайное происшествие, конечно. Но у него есть причина, скорей всего.

И.Воробьева ― Просто вы же говорите, что ее назвали сумасшедшей, и это не очень, видимо, правда, с вашей точки зрения. Но она же явно нездоровая, если совершила такой поступок.

В.Обломов ― Вы неправильно интерпретируете. Конечно, не считаю ее вменяемой, возможно, она была невменяемой. Но нужно отделять причинно-следственную связь. Невменяемый человек, у него же должен быть повод. То есть невменяемые люди они могут ходить по улицам, но в дурдоме они оказываются, как только становятся социально опасными. У их поступков все равно есть первопричина.

И этот чувак, который пришел сейчас в МФЦ и пострелял, они сейчас тоже рисуют, что он просто невменяемый. Но он же какую-то дичь рассказывал, что он не верит в коронавирус. Соответственно, давайте искать, кто рассказал о том, что коронавируса не существует, что это обычная простуда? Ой, внезапно доктор Рошаль полгода назад. Как неужели вы такое говорите? Еще какой-то доктор.

И.Воробьева ― Не помню доктора Рошаля с такими…

В.Обломов ― А Никита Михалков говорил про вышки 5G. Не может такого быть…

И.Воробьева ― Мы сейчас еще продолжим буквально несколько минут после паузы на рекламу и новости

И.Воробьева ― 15 часов, 33 минуты в Москве. Продолжается программа «Персонально ваш». Сегодня это музыкант Вася Обломов. До перерыва вы упомянули Алексея Навального. Давайте об этом поговорим. Накануне команда Алексея Навального объявила вознаграждение за любую информацию про отравление Алексея и про тех людей, которых они считают командой убийц. Как вам кажется, это этично так поступать? Потому что очевидно же, что такую информацию у нас могут дать только представители спецслужб.

В.Обломов ― Они просят записи с камер наблюдения в гостинице Омска…

И.Воробьева ― Они изъяты, мы же знаем об этом.

И.Воробьева ― Вот смотрите, предыдущее расследование, которое выпустила команда Навального и Христо Грозев, куда уж дальше-то. И то расследование ни к чему не привело, только к новым уголовным делам и вовсе не в отношения тех, кого они назвали.

В.Обломов ― Ну да, все так. Если вы говорите про отравления расследования…

В.Обломов ― Я тоже смотрел, я видел, вы правы. Так и есть.

И.Воробьева ― То есть, зачем сейчас еще больше? Какой смысл, условно говоря, делать еще, если и так очень много информации, за которую в нормальной стране правоохранительные органы должны схватиться и побежать, хотя бы завести уголовное дело?

В.Обломов ― Мы опять сейчас заходим на территорию Роскомнадзора. А они сейчас будут нас пристально слушать и смотреть.

И.Воробьева ― Так что же вы так боитесь Роскомнадзора-то, Василий?

В.Обломов ― Я не боюсь Роскомнадзора.

И.Воробьева ― Тогда говорите. Тут только матом нельзя ругаться. Призывать нельзя. А вы призывать собираетесь?

В.Обломов ― Зигзаг никогда не проигрывает. Разве что в шашки, в шахматы, в нарды, в домино, в карты… То же самое. Нам можно все, кроме — и большой список, чего нам нельзя.

И.Воробьева ― Но вы же не собираетесь призывать, правда? Вы же собираетесь сказать что-то важное.

В.Обломов ― Я собирался прорекламировать в эфире «Эхо Москвы» еще раз 20 идей Дмитрия Давыдова, как только что было сделано в эфире «Эхо Москвы». Как можно следом за этой рекламой разговаривать о каких-то серьезных вещах, come on.

Я резюмирую. Я, честно говоря, не ожидал просто, когда это услышал. Не ожидал. Кстати, интересно, сколько они заплатили вам.

И.Воробьева ― Я понятия не имею. Я даже никогда на этот сайт не за ходила «20 идей», понятия не имею, о чем они.

В.Обломов ― А я просто расследование читал. Мне было очень интересно. Мне тоже предлагали, мне тоже приходило на почту несколько писем.

И.Воробьева ― Предлагали? И вы не согласились? Ну, что ж вы, Василий?

В.Обломов: Что же может быть дороже для нашего государства, чем жизнь наших граждан?

В.Обломов ― Нет, первый раз мы не обратили внимания на это. Второй раз мы уже обратили внимание, потому что это уже было где-то. А в третий раз уже было смешно, потому что это было везде, даже были статьи об этом. Это было чудесно. Нет, мы не согласились, к сожалению.

И заканчивая историю типа с ними борется государство российское, чиновники, которые находятся у власти и борются с оппозицией, которая им не нравится теми способами, какими считает нужно. А оппозиция в первую очередь выбирает те способы, которыми они считают нужными бороться за справедливость. Каждый из них понимает справедливость по-своему. Кто-то считает, что «справедливость — это я, потому что я сижу у власти и закон здесь я». А кто-то считает, что нет, должно быть по-другому, и мы будем стараться будить народ Российской Федерации, чтобы они восстали, что-то там сделали и шли к справедливости, участвовали в «Умном голосовании», в чем угодно. Вот они в условиях, когда ничего нельзя, что-то делают. Вот так и происходит. Все остальное запрещено произносить вслух. Мы же с вами законопослушные люди, правда?

И.Воробьева ― Конечно. Я знаю, что нельзя ругаться матом, произносить четыре запрещенных слова и их производные, которые укладываются в аббревиатуру ХПБЕ, а все остальное, в принципе, можно. Василий задумался. Я, в принципе, на это и рассчитывала.

Вася Обломов у нас в эфире. Программа «Персонально ваш». Задавайте свои вопросы в YouTube на канале «Эхо Москвы» или по номеру: +7 985 970 45 45.

Знаете ли вы, что происходит сейчас с Джулианом Ассанжем? Вот сегодня был суд в Лондоне, которые сказал, что все-таки его надо экстрадировать в США.

В.Обломов ― Я эту новость читал. Мне очень жаль его.

И.Воробьева ― Жаль Ассанжа? Почему?

В.Обломов ― Мне жаль Ассанжа. Я единственное, не вспомнил. Там же эта история длится очень давно. Он же когда-то давно взломал переписку американскую, выложил кучу каких-то документов, переписку и так далее. Выдал это как общественно значимую информацию. Все дружно журналисты эту информацию распространили. А виноватым оказался Джулиан Ассанж, на которого завели кучу уголовных дел. Он скрывался по посольствам. А теперь его отправят в США, где по суду ему грозит 175 лет лишения свободы. Чтобы сформулировать свое отношение до конца… я не помню, насколько общественно значимой была та информация, которую он разглашал. То есть он рассказал, где находятся военные шахты или какие-то базы военные или что-то, что касается секретности, безопасности, или он рассказал что-то, что порочит людей, находящихся во власти? Просто я не помню суть того слива документов WikiLeaks, который он сделал.

Но история на самом деле печальная, потому что на нем заработали многие. Большинство СМИ мировых, которые публиковали все эти документы. То есть хитрость в том, что они х выложил, а все остальные СМИ выложили эти документы у себя, ссылаясь на него как на источник. Но виноват он. Они подняли себе тиражи, продажи, сенсации какие-то у них были. Они сняли даже фильм про Джулиана Ассанжа. Бенедикт Камбербэтч играет его в главной роли. Заработали на нем денег, на этом фильме. Но при этом опять-таки чуваку грозит 175 лет тюрьмы. Я не знаю, мне жалко. Очень трагичная судьба у человека.

Если те документы, которые он выложил, представляли большое общественное значение, то он, в общем, выполнил работу журналистов.

И.Воробьева ― Работу журналистов?

В.Обломов ― Ну, если он придал огласке то, что считается общественно-значимым, конечно, да. Я еще раз говорю, что я не могу до конца вам экспертное мнение выдать, потому что я не помню, это было очень давно, о чем шла речь в тех документах, которые он выкладывал. Если это было что-то, что компрометирует действия правительства — их переписку, что-то, что говорит о том, что правительство занимается чем-то незаконным, ужасным, скажем по-российски, противонародным, но, конечно, это был какой-то подвиг, в общем, то, что следует делать журналистам. А если просто информация, где размещаются ракетные шахты, базы, куда передвигаются солдаты в Ираке или какую-нибудь раскрыл сеть американскую где-то, — это немножко другая история уже.

И.Воробьева ― Я уже обещала про коронавирус. Хотя, мне кажется, что Василий много говорил про QR –коды и вакцинацию, чуть ли не предыдущей программе. Но, может быть, что-то поменялось с тех пор, и вы как-то стали лучше относиться к «Спутнику», к QR-кодам. Я так и не поняла, вы привились сами-то?

В.Обломов ― Во-первых, это личное дело каждого.

И.Воробьева ― Можете не отвечать.

В.Обломов ― Не будут отвечать. Потому что ну, это как рассказывать, ходил ли ты сегодня в туалет. Вот кто-то любит об этом размышлять.

И.Воробьева ― Нет, это разные вещи. Это, знаете, спросить, за кого вы голосовали на выборах. Это примерно из той же серии вопрос. Кто-то может отвечать, кто-то не отвечать.

В.Обломов ― Но дело даже не в том. Но дело тут в том, что если ты говоришь, что ты привился или не привился, то ты можешь служить ролевой моделью для тех, людей, которые прислушиваются к твоему мнению и так далее.

То есть если бы в России была хотя бы одна вакцина, которая была одобрена ВОЗ, на мой взгляд, то можно было тогда на полном серьезе сидеть и размышлять на тему того, вакцинация — это хорошо или плохо. И можно было говорить тогда: «Я привит. Делайте как я». У нас же очень лукавые надписи висят. «Я сделал себе прививку от коронавируса. А вы?» А какую ты прививку сделал? Я гляжу на человека, я знаю, что у него грин-карта вообще есть, он мог сделать Pfizer себе уехать. Я знаю, у этого человека есть грин-карта, я лично знаю об этом. Я знаю, что ты сделал. Вопрос — какую прививку ты поставил? Это же такая маленькая-маленькая хитрость.

Поэтому, кстати, я и говорю… То есть решение о том, колоть себя вакциной российской «Спутником» или не колоть, она должна оставаться на совести у людей. Единственное, что нужно сделать — рассказать людям правду. Что на самом деле представляют из себя эти вакцины. Не рассказывать, что в Аргентине привилось столько людей и так далее. Расскажите, в России сколько привилось, что в России происходит с этими вакцинами.

Недавно была в «Коммерсанте» абсолютно чудесная статья, что даже удивительно было для газеты «Коммерсантъ» современно. Она рассказывала о том, почему россияне не доверяют российской вакцине. Речь шла о том, что у нас есть такая организация, которая называется Росздравнадзор. Она должна следить за наличием и побочных эффектов в различных, одобренных в России, лекарствах. А учитывая, что вакцины одобрили в экстренном порядке, очень быстро, то, тем более, чуть ли не в ежедневном ли еженедельном формате эти люди, работающие в организации Росздравнадзор — там сидят тетки, мужики, — они должны каждый день рассказывать о том, что представляет из себя эта вакцина, какие побочные эффекты и так далее. Ну, как в Штатах, у них же, например, есть единая база независимого исследования на тему того, что от Pfizer случилось, что от Moderna.

И вот, мол, статья сводится к тому, что когда ты знаешь риски — тебе говорят: «Есть такой-то процент, что у тебя заболит голова», или температура будет или еще что-то… рога вырастут, то ты идешь на этот риск осознанно. А учитывая, сто в России внутренних данных нам никто не предоставляет. Просто периодически и говорит: «Это отличная вакцина, но я не покажу, как я привился». Потом он говорит: «Я порошком себя орошал». А человек, который, по его словам этот порошок ему наносил в ноздрю, он почему-то трубку перестал брать. Журналисты не смогли ему дозвониться, узнать, где же он этот порошок взял. Внезапно. Странно. Это же все человек вводит… Наш человек, он же сидит и думает: «Что-то здесь не так».

И новости эти. Вот они говорят: «ВОЗ ее обязательно одобрит». Владимир Соловьев уже не знает, как объяснить, что это же все политика. Но раз в период выходят новости, в которых говорят… организация ВОЗ одинаково как попугай говорит: «Как только нам дадут, информацию, данные, мы рассмотрим и ее зарегистрируем». Последний раз это было в октябре. В октябре тут же под этой надписью появляется надпись, комментарии министра здравоохранения, который говорит: «До конца октября, обязательно дадим эти данные. Мы уже знаем, как их передавать». Следующая новость выходит — в ноябре. Мы до конца ноября это дадим.

И вот на днях была еще одна новость чудесная РИА «Новостей». Они сказали: «ВОЗ, они нарисовали карту, как они будут одобрять вакцину». А карта… предложение такое, они говорят: «Нам нечего одобрять, поскольку данных нам еще не предоставили. Как только нам предоставят данные, мы тут же рассмотрим», — заявили в ВОЗ. И тут внизу опять комментарии министра здравоохранения, который говорит: «Ну, мы до конца года стопудово эти данные дадим».

И единственное, что нужно было сделать для доверия к вакцине нашего населения за весь год, что это длиться, даже больше года, — это нужно было зарегистрировать в ВОЗ. И это не первый раз в нашей истории. Дело в том, что Россия не в первый раз там лекарство регистрирует. То есть это лекарство от гриппа, которое колют сейчас во всех поликлиниках бесплатно российское, она зарегистрирована в ВОЗ, и с ней никаких проблем с одобрением не было, вообще в природ не существовало.

Но все время рассказывается, что это какая-то политика. Вы ее не регистрируете, но уже ее где-то в Сан-Марино кто-то уколол… Придет международный регулятор, скажет: «Вакцина работает. Всё, мы проверили завод в Уфе. Идите колитесь». После этого можно даже сразу рассказать, чем кто укололся из этих людей, которые на плакатах…

И.Воробьева ― А почему вы так доверяете ВОЗ?

В.Обломов ― Так это не я доверяю, а Россия. Россия же приходит туда и говорит: «Мы хотим зарегистрировать лекарство. Россия признает авторитет ВОЗ. Россия сама.

И.Воробьева ― И вы тоже говорите, что как только ВОЗ скажет, что «Спутник»— ок, так сразу будет все нормально. Пока доверять нечему.

В.Обломов ― Я говорю, что каждый человек из той информации, которой владеет… может быть, кто-то любит смотреть Никиту Михалкова. Никита Михалков в эфире федерального телевидения несколько часов рассказывал про вышки 5G. Кстати, Никита вроде бы привился.

И.Воробьева ― Да, поменял свое мнение.

В.Обломов ― Не факт, что он поменял, но привился. Были другие врачи, я уж не помню фамилии этих чудесных людей, которые рассказывали о том, что это обычная фигня, никакой заразы не существует, это все выдумка. Потом эти врачи поменяли свое мнение. Вопрос, кому верить? Мы же живем в России. Вот когда говорят, что ты должен людей призвать, не призвать… Ты можешь призвать только к тому, в чем ты на самом деле уверен. Безнравственно рекламировать, например, еду, к которой ты в жизни не подойдешь. Ты говоришь: «Это супервещь! Берите!» То есть тебе дают это рекламировать, чтобы ты своим авторитетом внушил большее доверие к продукту. А как я могу внушать доверие к продукту, к которому профессиональное сообщество само не может никак прийти к консенсусу: это нормальный продукт или не нормальный? Они же сами должны это сделать. Если бы они сказали: «Мы не пойдем в эти европейские регуляторы никогда»…

Вот я хочу сказать, хорошая новость: в России зарегистрировали этот золгенсма препарат. Прекрасная же новость. Много лет был идиотизм, что всей страной собирали эсэмэсками деньги на лечение несчастных детей, по телевизору собирали притом, что это лекарство было не зарегистрировано в России. И для того, чтобы его уколоть, я так понимаю, приходилось ехать в другие страны. Потом этот «Круг добра», фонд при президенте, он тоже собирал деньги…

И.Воробьева ― Не с граждан, граждане туда не жертвовали.

В.Обломов ― Да, но хитрость в том, что он собирал деньги на незарегистрированное в России лекарство. Президентский фонд. Это как бы… А на что он собирал. И, наконец, все-таки стало все логично. Наконец, они зарегистрировали это чудесное лекарство.

Поэтому, на мой взгляд, единственной новостью про отечественные вакцины должны быть только о том, когда отечественный производитель передаст данные в ВОЗ. Это единственное, что от них требуется. Не рассказывать про медицинские журналы… А еще они прикольно любят приводить пример: «Врачи сказали…». Мы живем в России. Здесь врачи живут, которые могут сказать, что прививку от гепатита ставить не надо, и они при этом не потеряют должность в больнице. Женщина родит ребенка. Есть врачи, которые в обход рекомендации Минздрава будет говорить какую-то дичь.

И.Воробьева ― Это всё понятно, что вы говорите. Но люди должны хоть как-то ориентироваться в пространстве. Коронавирус — это же не шутка. Надо же как-то себя защищать. А чем им делать? Вот Вася Обломов сказал: «Никто не говорит правду». И что делать?

В.Обломов ― Петр Толстой сказал правду…

И.Воробьева ― Тоже нашли, на кого…

В.Обломов ― Я специально ссылаюсь на этих людей. Он же специально сказал, что история про информирование о коронавирусе в нашем государстве в медиа проиграна. Он сказал правду. В кои веки я согласен с Петром Толстым.

Было, кстати, очень смешно, когда Маргарита Симоньян, насколько я понимаю, написала письмо от 11 врачей, приглашающих антипрививочников…

И.Воробьева ― Почему Маргарита Симоньян написала? Думаете, они не имеют отношение к этому письму, эти 11 врачей?

В.Обломов ― Я так думаю, что нет. Я читал новость о том, что часть врачей была не согласна, получается, приглашали людей в реанимации с больными коронавирусом, то есть заразиться. Часть врачей сказала, что это дичь полнейшая. Ну, не важно. Оказалось, что часть людей, к которым он рандомно обращались, они вообще привиты. Что у этих людей стоит прививка. Что часть из этих людей болели, там Кинчев из группы «Алиса», он тяжело болел, несколько месяцев лежал в реанимации. То есть у вех претензия исключительно к тому, что представляет из себя отечественная вакцина. Мне вообще кажется, выставили всех, кто не доверяет Минздраву или словам президента про порошок, или Валентина Матвиенко про впрыскивание назальной вакциной, они выставляют всех, что верующие в вышки 5G, больные люди и так далее. Они ведь недавно набрали каких-то клоунов, направили их в больницу, сказали, что они антипрививочники. Кто эти люди были, почему они оказались в больнице? Какие-то ноунеймы абсолютно. И показали по первому каналы. Сказали: «Это сумасшедшие, все из-за них».

Не знаю, по-моему, ничего не из-за них. Государство должно было изначально сказать: «Это смертельно опасный вирус. Все очень плохо. Соблюдайте социальную дистанцию». Государство должно было одобрить всевозможные, одобренные ВОЗ, прививки, привезти их сюда, сделать их бесплатным. Потому что что же может быть дороже для нашего государства, чем жизнь наших граждан? Все должно было сделать государство. И сказать: «Прививайте чем угодно, только делайте это поскорее, чтобы вы были все здоровыми и счастливыми». А не рассказывать всем про вышки 5G, заговор Запада и так далее.

29 января у Васи Обломова у Васи Обломова концерт в «16 тоннах», друзья, приходите, пожалуйста!

И.Воробьева ― Надеюсь, с концертом будет все хорошо. Спасибо большое! Музыкант Вася Обломов в эфире «Эхо Москвы».

Источник