кто такой чарльз сперджен
биографии
Чарльз Сперджен, король проповедников
По предвидению Божию время от времени на земле рождаются необыкновенные люди. Подобно звездам небесным, они горят, излучая Божественный свет и распространяя благословение Господне.
Одним из таких людей был величайший христианский проповедник Чарльз Гаддон Сперджен (1834—1892). Он родился в английском городе Кальведоне. Вскоре после рождения в связи с семейными обстоятельствами ребенок был перевезен в дом к деду, где и провел первые семь лет жизни. Второй период детства Чарльз жил с родителями. Его отец был проповедником в методистской церкви. Об этом времени известно, что мальчик учился в деревенской школе, много читал и посещал богослужебные собрания. Отличаясь хорошим физическим развитием, он увлекался детскими играми и состязаниями.
В 1849 году Ч. Сперджен оставил родительский дом и поступил учителем в школу Джона Свиндели в Ньюмаркете. С этого времени его жизнь коренным образом изменилась: начался период духовных исканий. Проповедь Ч. Сперджена «Искание Христа» свидетельствует о личном опыте поиска общения с Богом и обращения.
«Вспоминается мне тот период времени, когда я искал Бога. Религиозные обряды и всякое внешнее проявление веры казались мне, жаждущему, пустыми сосудами, в которых не осталось и капли живительной влаги… Одно имя наполняло мое сердце: Иисус! Иисус!» — делился впоследствии своими переживаниями Сперджен.
В шестнадцатилетнем возрасте Ч. Сперджен начал свое служение для Царства Божия. Как учитель воскресной школы он настолько благотворно действовал на детей, что его начали приглашать проповедовать на собрании учителей воскресных школ. Позднее Сперджен перешел в частную школу в Кембридже. Там его деятельность в деле проповеди Слова Божия расширилась. В окрестностях Кембриджа находилось двадцать три общины, которые не имели проповедников и обслуживались проповедниками-самоучками. К этим энтузиастам присоединился и семнадцатилетний Сперджен. Господь чудно благословлял его труд. Все полюбили нового служителя слова. Молодого благовестника возили из одной деревни в другую, а народ толпами следовал за ним.
Не прошло и года такой деятельности, как восемнадцатилетнего юношу, не имевшего богословского образования, пригласили наставником в одну из общин в Вотербиче. Сперджен принял это предложение, однако он не оставил школу в Кембридже. Плоды его проповеди в Кембридже были прекрасными. Каждое воскресенье многие люди, пробужденные Словом Божиим, каялись и обращались к Господу. В результате за восемнадцать месяцев община увеличилась настолько, что помещение уже не могло вмещать всех желающих слушать Слово Божие. Отец Сперджена, убедившийся, что его сын действительно имеет призвание и дар проповедника, посоветовал ему поступить в баптистскую семинарию, чтобы получить образование и стать пастором. Но Сперджен не захотел приносить в жертву служение Господу и решил продолжать обучение в школе Святого Духа, Который до сих пор был его Учителем. Отец, мать и его близкие рассматривали этот поступок молодого проповедника не только как ошибку, но и как пренебрежение их советом. Но Ч. Сперджен остался послушным Господу и продолжал служение.
Весть о Сперджене дошла до Лондона, и руководство одной из старейших церквей христиан-баптистов в Ньюпаркстрите решило пригласить его в качестве пастора и предложило ему прочесть пробные проповеди. Сперджен приехал в Лондон в 1853 году и произнес проповеди, которые имели такой успех, что за несколько недель молитвенный дом, ранее посещавшийся двумястами членами церкви, был переполнен. Голоса тех, кто все еще настаивал на получении им образования, не доверяя его молодости, смолкли. Все единодушно решили поставить Сперджена на это служение. По прошествии нескольких месяцев расширенный дом молитвы снова стал мал. Представители общины решили перенести собрания в самый большой зал города — в «Экетерхалле». И что же? Это огромное помещение по воскресным дням утром и вечером оказывалось также переполненным желающими слушать Слово Божие. Некоторые опытные, имеющие образование пасторы с недоверием смотрели на приезжего молодого проповедника, который в короткое время привлек внимание такой большой аудитории.
Однако скоро и этот зал уже не вмещал слушателей. После долгих обсуждений и поисков был найден большой концертный зал в южной части города, вмещавший до двенадцати тысяч человек. Наполнится ли этот зал? Первая проповедь должна была состояться 19 октября 1856 года, о чем было объявлено публично. И что же? К началу собрания зал был переполнен. Но, к сожалению, не обошлось без зависти и демонстрации недоброжелателей. Во время проповеди вдруг раздался чей-то крик: «Пожар! Пожар!» И хотя огня не было видно, началась паника, все бросились к выходу. От сильного напора обрушилась верхняя галерея. В результате многие погибли и получили ранения. Эта трагедия причинила невыразимые страдания молодому проповеднику. Глубоко потрясенный происшедшим, он заболел. Многие думали, что катастрофа надолго охладит пыл посетителей. Но через три недели после того, как зал был приведен в порядок и Сперджен выздоровел, была назначена проповедь. Каким благословенным было это собрание! Зал вновь был переполнен. С тех пор Сперджен проводил там собрания каждое утро по воскресеньям, на них собиралось от десяти до двенадцати тысяч слушателей. По вечерам он проповедовал в молитвенном доме для членов своей церкви.
Много пришлось претерпеть служителю Божию от недоброжелателей. Он встретил зависть, насмешки, клевету не только со стороны необращенных, но, что печальнее всего, и от некоторых верующих.
В своем проповедническом служении Сперджен не ограничивался Лондоном. Он ездил по всей Англии и Шотландии. Отовсюду ставший известным проповедник получал приглашения, так что обыкновенно он проповедовал не менее двух раз в день. Сотни тысяч душ обратились через эти проповеди ко Христу. Жизнь Ч. Сперджена была всецело отдана делу Божиему. Когда он проповедовал, тысячи людей, слушая его вдохновенное слово, чувствовали веяние Святого Духа.
Но Чарльз Сперджен был не только великим проповедником, но и чрезвычайно одаренным духовным писателем. Редкостный дар духовного видения делал его проповеди яркими и образными; в них глубокие духовные истины облекались в прекрасную и доступную форму. Чарльза Сперджена можно назвать Иоанном Златоустом XIX века. Полнота жизни во Христе, тонкий вкус, умение образно мыслить, способность ясно видеть духовные истины роднит этих замечательных светочей христианской церкви, живших в столь разное время. Примеры, сравнения, уподобления, взятые Спердженом из жизни окружающего мира для пояснения библейских истин, могут быть по достоинству оценены не только писателями, поэтами, живописцами, композиторами, но и простыми людьми, любящими природу. Зоркий глаз и чуткое сердце великого проповедника остро улавливали присутствие Божие во всей природе.
«Природа — это орган колоссальной величины. Но органиста не видно у инструмента, и мир не ведает, каким путем рождается столь величественная музыка. Все времена года одинаково прекрасны для того, кто научился видеть руку Творца во всех жизненных путях, кто принял дар благодати в свое сердце и прославляет день своего возрождения. Не существует на земле ни камня, ни насекомого, ни пресмыкающегося, ни сухой палки, которые не побуждали бы человека восхвалять Бога, если душа его проникнута сознанием Его вездесущия», — такие слова произнес Сперджен в одной из своих проповедей.
Музыкальность речи и утонченность формы проповедей Сперджена сочетались с глубоким проникновением в тайники человеческой души. Как истинный проповедник Евангелия, он вел ожесточенную борьбу с грехом и беспощадно обличал язвы и пороки, отравляющие душу человека. При этом он искренне любил людей и призывал их обратиться ко Христу, Спасителю грешников, и получить от Него спасение и освящение. Когда читаешь труды Сперджен, душа взывает: «Господи! Освяти и очисти меня!» И все наше существо охватывает святое желание шире раскрыть сердце Господу.
Чарльз Сперджен был также талантливым педагогом, наставником проповедников. Его известная книга «Добрые советы проповедникам Евангелия» — один из лучших учебников по гомилетике. Каждая лекция представляет собой духовное произведение. Характерным для метода Сперджена является отсутствие сухой морали, холодного академизма, отвлеченных рассуждений. Живая трепетная мысль наполняет каждую строку. Автор не поучает с высоты своего положения, а ведет непринужденный разговор, вдохновенную беседу с братьями по вере о самом важном и трудном служении — проповеди Евангелия. Во главу угла Сперджен ставил богоугодную жизнь проповедника. Ему принадлежит утверждение, что проповедник благодати Христовой прежде всего должен сам быть достоин ее. Это очень простая и вместе с тем важная истина. Ни ученость, ни образованность не могут заменить Божественного призвания к благовестию. Святая жизнь в Боге — вот непременное условие успеха.
Особенно изумляет тот факт, что Сперджен, обладая необыкновенным даром слова и всесторонним знанием Священного Писания, будучи чрезвычайно начитанным человеком, с поразительной тщательностью и усердием готовился к каждой проповеди. «Признаюсь, что часто сижу целыми часами, молясь и обдумывая тему проповеди, главные ее пункты, составляю план», — откровенно делился он своим опытом работы над проповедью.
Служители церкви, в особенности молодые проповедники, должны познакомиться с духовным наследием Чарльза Сперджена. Изучая его, они найдут там много полезного. Прежде чем выходить на кафедру, — советует Сперджен, — следует провести как можно больше времени в уединенной молитве, чтобы испросить у Господа тему будущей проповеди, а затем тщательно разработать ее. При выполнении этого основного условия проповеди будут свободны от излишних общих рассуждении и штампованных оборотов речи, каждое слово будет нести мудрую мысль, каждая мысль будет логическим звеном в цепи доводов.
Известно, что Чарльз Сперджен критически относился к богословам, которые чрезмерно увлекались толкованием сложных пророческих мест Священного Писания. Одно всепоглощающее желание двигало им — спасение душ для Христа. «Спасти хотя бы одну душу от погибели, — говорил он в лекции для студентов, — большее благоприобретение, нежели заслужить титул в богословских прениях. Кто верно и добросовестно раскрывает величие и славу Иисуса Христа, тому зачтется это за большую заслугу, чем тому, кто проникнет в тайны Апокалипсиса. Блаженно служение проповедника, всецело преисполненного Христом».
Человек большого и тонкого ума, широких взглядов, чистой евангельской жизни, глубокой духовности Чарльз Сперджен был свободен от проявлений узости и фанатизма. «Приобретя известный духовный опыт, — пишет он, — мы перестаем придавать значение различию в вероисповеданиях, в наименованиях, способах проявления духовной жизни… Мы изменяемся, когда нас посещает желание искать Христа, где бы Он ни был. А найдя Его, служить Ему. Тогда по милости Божией веронетерпимость исчезает в нас.»
Во многих странах Ч. Сперджена справедливо называют «королем проповедников». Говорят, что не осталось ни одного стиха в Библии, который он не раскрыл бы в своих проповедях. Его проповеди были изданы в сорока томах. Сочинения Сперджена составляют большую библиотеку, для прочтения которой потребуются годы.
Таковы могучая сила и обаяние этого проповедника.
Проповедь Ч. Сперджена для молодых людей, в основу которой он взял слова псалма: «О, Господи. я раб Твой и сын рабы Твоей; Ты разрешил узы мои» (Пс. 115; 7) была как бы духовным завещанием молодым людям, ищущим высшего блага. «Служение Богу так блаженно и прекрасно, — свидетельствовал он, — что я желал бы умереть совершая его. Когда мы принимаем это служение, то хотим, чтобы и наши сыновья и дочери вступили в него.
Нашим постоянным желанием становится желание, чтобы наш дом боялся Господа и служил Ему».
Всего пятьдесят восемь лет прожил Ч. Сперджен на этой земле. В 1892 году Господь отозвал Своего служителя в вечные обители. Он скончался, окруженный близкими и друзьями. До последней минуты с ним находилась его верная жена и друг. На протяжении всей жизни она много содействовала Сперджену в его благословенном проповедническом служении.
Похороны Ч. Сперджена вылились в грандиозное шествие. Траурная процессия растянулась на несколько километров. Вместо венков на крышке гроба лежала его большая Библия, раскрытая на сорок пятой главе книги пророка Иезекииля, из которой он проповедовал в последний раз. На могильном памятнике были начертаны слова: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды…» (2 Тим. 4; 7—8).
Давно ушел из жизни великий глашатай Истины Чарльз Сперджен, но Слово Правды, которое он возвещал, звучит и сегодня со страниц прекрасных книг, оставленных им.
Нетрудно понять, что делает такими популярными проповеди Чарльза Сперджена. Тайна его успеха заключается не только в его таланте, но прежде всего обусловлена тем, что в нем пребывал Дух Иисуса Христа.
Сперджен мог сказать вместе с апостолом Павлом: «…горе мне, если не благовествую!» (1 Кор. 9:16). Он проповедовал Евангелие потому, что был призван свыше пробуждать сердца людей к Истине, возвещать неисследимое богатство Христово. И мы можем возблагодарить Господа за его труд (Гал. 1:24).
Автор: Владимир Попов
Личные качества
Чарльз Хаддон Сперджен был человеком весьма неординарным. Он был великим человеком, великим богословом, великим проповедником, великим в хождении перед Богом и великим во взаимоотношениях с людьми. Он был хорошо сведущ в тех трех вещах, которые, по словам Лютера, делают человека служителем, – это искушение, размышление и молитва. Кроме того, он также прошел школу глубоких страданий.
Джеймс Дуглас. «Король проповедников».
Такая яркая личность, как Сперджен, не могла не отличаться особенностями мыслей и действий, что выделяло его среди прочих людей. Нам следует обратить внимание на эти особенности, потому что таким образом мы получим лучшее понимание его великого характера.
Можно вспомнить хотя бы его заявление о посвящении своей жизни Господу, которое он написал вскоре после своего обращения. В нем говорилось о полной отдаче Богу, и затем в дневнике он записывал, как это осуществлялось на практике. Читая эти записи, невозможно не увидеть прекрасную молодую жизнь в ее чистом и бескорыстном посвящении.
Мысль о посвящении была его главной движущей силой и по прибытии в Лондон. А потому, даже достигнув таких выдающихся успехов, какие приводили других к надмению, он оставался скромным и зачастую чувствовал себя совершенно сокрушенным перед Господом. Он учил своих прихожан молиться, достигая собственным примером намного лучших результатов, чем проповедью на тему о молитве. Люди слышали, как он молится с таким чувством реальной силы молитвы, что им становилось стыдно за то, что они сами всего лишь произносят слова молитвы, и затем, постепенно преодолев эту порочную привычку, они стали бороться в молитве, находясь в тесном общении с Богом так же, как это делал он.
Сперджен был человеком молитвы всю свою жизнь. Суть здесь не в том, что он проводил слишком долгое время в молитве, а в том, что он был весь пропитан духом общения с Богом. Один американский проповедник описывает пример такой молитвы.
Однажды летним днем мы вместе с ним ходили по пригородам Лондона, прогуливаясь под тенью деревьев. Так мы набрели на лежащее на земле бревно, и тут Сперджен обратился ко мне так естественно, как будто он был голоден и перед ним лежал хлеб: «Пойди сюда, давай помолимся вместе!» Он преклонил колени возле бревна и вознес душу к Богу в очень доверчивой, но в то же время благоговейной молитве.
Затем он поднялся с колен и продолжал путь, беседуя о разных вещах. Его молитва не выглядела как какая-то посторонняя вставка в разговор. Она была для его души чем-то столь же обычным, как дыхание для тела.
Другой американский проповедник, доктор Теодор Кайлер, тоже рассказывает о подобном случае. Однажды он прогуливался со Спердженом в лесу, разговаривая о «высоких материях», как вдруг Сперджен остановился и сказал: «Пойди сюда, Теодор, давай поблагодарим Бога за смех!» Таков был образ его жизни. «Расстояние от шутки до молитвы было у него не более толщины соломинки».
Вильям Вильямс, который после окончания Пасторского колледжа стал преуспевающим служителем, был частым компаньоном Сперджена. Он рассказывает:
Пожалуй, самым полезным временем, которое я провел в Вествуде, был час семейной молитвы. В шесть часов все обитатели дома собирались для молитвы в рабочий кабинет. Обычно Сперджен сам читал и объяснял Писание. И какими же удивительно полезными были эти простые и милые пояснения! Я особенно хорошо помню, как он читал из 24-й главы Евангелия от Луки: «И Сам Иисус, приблизившись, пошел с ними». Как славно он говорил о том, чтобы мы брали Иисуса с собой везде, куда бы мы ни ходили. Мы должны быть близки к Нему не только по особым случаям, но чтобы Он шел с нами всегда, какое бы дело мы ни предпринимали.
А затем следовала его молитва, полная нежных ходатайств, безмятежного доверия к Богу и всеобъемлющего сострадания. С каким трогательным доверием мог он беседовать со своим Божественным Учителем! Но, в то же время, каким благоговением были всегда наполнены его слова, обращенные к Господу. Его молитвы в церковном собрании были полны вдохновения и славословия, но молитвы в кругу семьи были для меня еще более удивительны. Они всегда поражали меня своей красотой. В ней были образы, символы, цитирование избранных мест Писания, – и все это выражалось так непосредственно и естественно, что очаровывало разум и затрагивало сердце.
Преклоняясь со своей семьей на колени перед Богом, Сперджен выглядел еще величественнее, чем когда он стоял перед тысячами людей, очарованными его красноречием.
Эти слова заставляют нас задуматься над тем, какой величественной была молитва Сперджена в глазах тех, кому довелось ее слышать.
Этот человек, живший в постоянном общении с Богом, проявлял плоды Духа в своей повседневной жизни. Здесь всегда были и любовь, и радость, и мир, и долготерпение, и благость, и милосердие, и кротость, и воздержание, а заодно с ними – ненависть к их противоположностям – к любому проявлению греха.
Нарисованный нами образ Сперджена как святого человека абсолютно правдив. И то, что мы должны будем о нем сейчас сказать, многим покажется несовместимым со святостью. Но, тем не менее, это тоже правда, потому мы и должны о ней сказать. Мы имеем в виду то, что Сперджен курил и употреблял алкогольные напитки.
Неизвестно, когда он начал курить, но в те времена курение считалось полезным для здоровья. Так, например, Роберт Холл, известный проповедник баптистской церкви на улице Святого Андрея в Кембридже, начал курить по совету своего личного врача. А поскольку Сперджен жил в Кембридже и посещал его церковь, он, без всякого сомнения, был знаком с этим событием. Более того, многие служители Англиканской и Шотландской церквей, а также во Франции и Голландии не только курили, но и не сомневались в том, что тут нет ничего плохого.
И, конечно же, Сперджен даже не думал скрывать то, что он курил. Один газетный репортер описывает, как он по дороге в Табернакл каждое утро «наслаждался своей утренней сигарой». Однажды утром, когда во время прогулки некоторые студенты закурили трубки и сигары, Сперджен сказал: «Как вам не стыдно курить в такую рань!» Те тут же прекратили курить, а он сам вытащил и закурил сигару, и все вместе от души посмеялись над этой маленькой шуткой. Этим он хотел показать, что курение его нисколько не смущает. Надо подчеркнуть, что он не видел в курении ничего плохого, а потому делал это открыто.
В 1874 году Джордж Пентекост, баптистский пастор из Америки, посетил Табернакл, и Сперджен пригласил его проповедовать на вечернем служении. Сначала Сперджен проповедовал «остро и ясно о необходимости оставить грех, чтобы преуспеть в молитве», причем он говорил о том, что у многих христиан проявляются кажущиеся пустяковыми маленькие привычки, которые мешают им пребывать в истинном общении с Богом.
Закончив проповедь, он предложил Пентекосту сказать слово, рассчитывая на то, что он предложит практическое применение той истины, которую только что излагал сам.
Вполне возможно, что доктор Пентекост не знал о том, что Сперджен курит. Но, как бы то ни было, он связал высказанную Спердженом истину с рассказом о том, как он бросил курить. Он говорил, что очень сильно любил курить наилучшие сигареты, какие только позволял его кошелек, однако потом понял, что эта привычка была вредной для христианина, и приложил усилия, чтобы ее бросить. Но привычка оказалась настолько сильной, что он стал ее рабом, и это продолжалось до тех пор, пока после долгой и мучительной борьбы он взял коробку с сигарами перед Господом, воззвал в отчаянии о помощи и одержал полную победу. В его словах звучала мысль, что курение не только порабощает, но что христианин должен рассматривать его как грех.
Наверное, еще никогда в жизни Сперджен не чувствовал себя так неловко, как в этот момент! Он поднялся и сказал:
Ну что же, дорогие друзья, – как вы знаете, некоторые люди делают во славу Божью то, что другие считают за грех. А потому, несмотря на то, что сказал брат Пентекост, я все равно намерен выкурить хорошую сигару во славу Божью сегодня перед отходом ко сну.
Если кто-нибудь покажет мне в Библии заповедь, гласящую «Не кури!», то я с удовольствием ее выполню, но пока что я не нашел такой заповеди. Я нашел там десять заповедей, и это как раз столько, сколько я могу выполнить, и я не желаю сделать из них одиннадцать или двенадцать заповедей. По сути дела, я говорил вам сегодня о подлинном грехе, а не об игре слов или о чем-то неопределенном… «Все, что не по вере, грех» – вот об этом, по сути дела, говорил и брат Пентекост. Да, конечно, кто-то может счесть за грех и то, если у него сапоги начищены черным кремом. Тогда пусть он прекращает чистить их черным кремом и начинает белить известью. Я желаю сказать, что не считаю курение зазорным, и не думаю, что должен его стыдиться, а потому буду продолжать курить во славу Божью.
Выражение «сигара во славу Божью» распространилось по Англии молниеносно. Эти слова подхватила пресса, и в редакции газет стали приходить многие письма, некоторые с одобрением, но большинство с осуждением Сперджена за его курение. Ему не оставалось ничего делать, как попытаться оправдать себя, и в письме в газету «Дейли Телеграф» он написал:
Я курю вместе с тысячами моих друзей христиан, и вместе с ними подвергаюсь порицанию за то, что живу во грехе, если верить некоторым обвинителям. Но поскольку я не позволил бы себе сознательно допустить никакого нарушения закона Божьего, – а грех есть нарушение закона, – то я не считаю, что живу во грехе, когда у меня нет убеждения в том, что это грех… И если я чувствую облегчение сильной боли, если усталый мозг получает отдых, если у меня бывает спокойный освежающий сон благодаря выкуренной сигаре, – то я преисполнен благодарности Богу и благословляю Его имя. Именно это я и имел в виду в своих словах «сигара во славу Божью».
Среди разных дискуссионных материалов на эту тему особенно серьезным было одно открытое письмо, адресованное Сперджену и опубликованное в форме памфлета. Оно было написано в спокойном, но весьма убедительном тоне, и в нем говорилось, что Сперджен причиняет курением не пользу, а вред для своего здоровья. В письме говорилось о том, какой дурной пример подает он для молодежи, и как трудно родителям уберечь своих детей от курения, когда они ссылаются на то, что и Сперджен курит!
Вильям Вильямс рассказывает, что в более поздние годы Сперджен отчасти воздерживался от курения, и иногда по несколько месяцев не брал в рот сигару. Может быть, это была с его стороны попытка доказать себе и людям, что он не является рабом привычки. Примерно за два года до смерти он, по-видимому, совсем бросил курить, возможно, после того, как понял, что курение не приносит для его здоровья той пользы, которую он ожидал. Но, как бы то ни было, многие из нас сегодня пожелали бы, чтобы он вообще не курил.
Довольно продолжительное время Сперджен также употреблял и алкогольные напитки.
В те времена трудно было достать хорошую питьевую воду, и, чтобы избежать заражения, большинство людей употребляли вместе с едой пиво. Этот обычай тянулся с незапамятных времен, и можно не сомневаться, что Сперджен приобщился к нему еще в детстве в доме у деда и у своих родителей, так что это было для него привычным делом. Известно, что по переселении в Лондон он употреблял такие напитки, как пиво, вино и бренди, правда, в очень умеренных дозах. Так же, как и курение, он и не думал скрывать то, что употребляет спиртное.
В 1863 году в Англию прибыл американский пропагандист трезвенности Джон Гауф, который опубликовал резкую критику в адрес Сперджена по поводу употребления алкоголя. Очевидно, он несколько перестарался в своей критике, и Сперджен в ответ написал статью в одном американском журнале. «Я всегда высоко ценил мистера Гауфа, как великого и хорошего человека… Я также считаю его джентльменом, и более того, – христианином, для которого вопросы религии намного важнее, чем вопросы трезвенности».
В 1871 году Гауф снова посетил Англию, и на этот раз более тщательно разузнал о Сперджене. Он узнал, что тот больше не употребляет алкоголь, и после посещения Сперджена на дому Гауф писал: «Я рад возможности сказать, что с некоторых пор, и в настоящее время, он вообще не употребляет спиртное, если же и принимает стимуляторы, то только по предписанию врача. В таких случаях он не скрывает, что проходит курс лечения, и говорит об этом открыто».
Может быть, Гауф несколько ошибался в точной дате изменения привычки Сперджена, но нам известно, что некоторые студенты колледжа были сильными противниками спиртного. Двое сыновей Сперджена тоже были трезвенниками, и, возможно, их отношение к спиртному повлияло на отца. Примерно в 1870-е годы Сперджен прекратил употреблять спиртное, а позже Гауф читал в Табернакл лекции против алкоголя и пропагандировал трезвенность.
В этих двух привычках мы видим человеческую сторону Сперджена, а именно то, что он был дитя своего времени. К тому же он был не одинок в этом отношении. Например, Джон Весли воздерживался от чаепития, зато пил пиво. Приобщался к пиву и Чарльз Весли. Известен довольно нелепый случай, когда этот старый методистский воин в последние годы своей жизни перечислял издержки на напитки для гостей, посещавших музыкальные концерты его сыновей. То же самое допускал и Уитфилд. Мы находим в его записях: «Передайте мою благодарность этому дружелюбному пивовару за бочонок рома, который он нам прислал».
Я рассказал вам об этих привычках Сперджена с большой неохотой. Они выглядят весьма прискорбно в жизни столь праведного человека, однако во имя христианской честности, а также ради исторической справедливости их невозможно опустить.
Но в жизни Сперджена было очень много того, что более достойно нашего упоминания, и об этом мы продолжим нашу речь.
Перейдем к описанию его внешности. Он совершенно не имел в себе величественной элегантности Эдварда Ирвинга, которого многие жители Лондона еще помнили в те времена, но был среднего роста и невзрачного телосложения. Ноги были несколько коротковаты, зато мощная грудная клетка отлично содействовала его ораторскому мастерству. Голова была большая, и о нем говорили, что он вовсе не похож на ангела. После тридцати лет он начал растить бороду, которая делала его внешний вид привлекательнее. Она также предохраняла его от сырости и холода, присущих английской зиме, и, кроме того, экономила время на бритье.
Его лицо было очень выразительным. Черты лица сами по себе казались несколько тяжеловатыми, но они озарялись его глазами, в уголках которых даже во время боли светилась неизменная улыбка. Один художник как-то взялся написать его портрет, но после четырех сеансов бросил затею и сказал: «Я не могу Вас нарисовать. Ваше лицо каждый день другое, Вы все время меняетесь».
Джеймс Дуглас, который хорошо знал Сперджена, дал ему такое описание:
Есть ли еще где-нибудь лицо, которое так полно могло бы выражать гениальность, дружелюбие и сердечное гостеприимство? Я не знаю другого человека, в котором все это сияло бы столь же ярко. Его приветствие было теплым, как лучи солнца… И какая бы ни была туча на душе или печаль на сердце, – все это улетучивалось от одного звука его приветствия. Его лицо излучало такой свет, от которого рассеивался всякий мрак. Я не знаю никакого другого человека, личность которого была бы столь же обаятельной и общение с которым превращалось бы в такое же обильное и разнообразное пиршество.
Он говорил с достоинством, и его голос обладал удивительным диапазоном и чистотой модуляции. Его речь была музыкой. Он был врожденным оратором, что было очевидно как по способу выражения мысли, так и по свободе речи. Ему не нужно было учиться ораторскому искусству, потому что он владел им от природы.
Его речь никогда не бывала набором слов или приятным звуком для ушей. Такой известный оратор, как Эдвард Ирвинг, часто погрешал в этом отношении. Сперджен никогда не говорил крикливым или напыщенным тоном. Раскрывая величие своей темы, он парил на высоте, не позволяя своим устам унижать священную истину. Если мысль была высокой, он выражал ее возвышенно, если она была простой, он придавал ей красоту.
Его широкий ум соответствовал широкому сердцу. Мозг этого поистине великого человека был всегда в полном порядке. Он легко и непринужденно выполнял такую умственную работу, которую иные тщеславные люди с громкими именами ни за что не сделают, даже если напрягут все свои силы… Он мог на лету схватывать суть вещей, мог четко придерживаться темы и бросать в бой свои мысли, как хорошо обученные войска. Он никогда не «плавал». Все у него было организовано и упорядочено.
Сперджен любил животных. Первые годы по прибытии в Лондон он ездил на одноконной повозке, а после переселения в Вествуд, откуда было дальше добираться до Табернакл, завел двуконный экипаж. Лошади содержались в отличных условиях, и он в шутку говорил, что они находятся «под законом», потому что отдыхали каждую субботу. Самые строгие выражения, которые только можно найти в его трудах, были высказаны как раз в статье против жестокости по отношению к животным, где он с пламенным негодованием приводит примеры ужасного отношения к лошадям и собакам.
В Вествуде у него был улей с пчелами, и он с удовольствием ухаживал за ними, когда выдавалось время. Он восхищался организованностью пчелиной жизни в улье. Однажды на него набросилась целая стая пчел, но он успел убежать в дом и закрыться, не получив ни одного укуса.
После того, как в дом проник вор и украл трость с золотым набалдашником, подаренную Джоном Гауфом, Сперджен обзавелся собакой. Но это была не сторожевая собака, а просто маленькая собачонка из боксерской породы. В Вествудском пруду также водились золотые рыбки, которые подплывали к нему, когда он подходил к воде, чтобы поиграть с ними. К тому же, он приносил им их любимую еду, и это было для них особенно привлекательным занятием.
В течение приблизительно двадцати последних лет жизни Сперджен старался обеспечить для себя выходной день по средам. А временами у него были выходные и на половину недели. В такие дни он обычно брал с собой кого-нибудь из молодых пасторов, студентов колледжа или служителей – иногда кого-нибудь из американских пасторов, посещавших Лондон. Они одевались в простую одежду и выезжали на лошадях по тихим загородным дорогам к югу от Лондона, останавливаясь в какой-нибудь живописной гостинице на ланч или на ночлег. Иногда они оставляли лошадей в конюшне при гостинице и ходили пешком по лесу или находили укромное место, чтобы посидеть и полюбоваться делами рук Создателя в окружающей их природе.
Во время таких прогулок Сперджен старался не думать о бремени своей ответственности и становился душой компании, излучая веселье. Он рассказывал истории о деревнях и строениях в той местности, он знал названия деревьев и цветов, причем сразу на английском языке и на латыни, и мог говорить практически на любую тему подробно и воодушевленно. У архиепископа Кентерберийского в этих краях было большое поместье, и, с его разрешения, Сперджен пользовался им в любое время. После таких прогулок спутники Сперджена обычно говорили о них, как об одном из самых важных событий в своей жизни и рассказывали о Сперджене, как о самом обаятельном и радушном хозяине.
Мы не сможем до конца понять характер Сперджена, если не упомянем его необыкновенную участливость, которая делала его очень уязвимым.
Несмотря на шероховатость, присущую мужскому характеру, он был очень чутким человеком и легко мог расплакаться. Он живо реагировал на всякие события в жизни и глубоко их чувствовал. Например, дважды случалось так, что он из-за своих переживаний молился всю ночь. Один из этих случаев носил глубоко личный характер, и о нем нет подробных воспоминаний, а другой случай произошел, когда его сын Том собрался уезжать в Австралию, в теплый климат, на новое место жительства. Сперджен надеялся, что в старости сыновья будут ему помогать, но теперь Том собрался уезжать в такую даль, и ему показалось, что он больше никогда его не увидит. В тот воскресный вечер он проповедовал на тему: «Анна, жена, скорбящая духом», а в последующие ночные часы усиленно молился, и только перед рассветом тихо смирился с отъездом сына.
Еще одна причина его уязвимости заключалась в том, что он боялся пересекать улицу во время бурного движения транспорта. В те дни улицы Лондона были заполнены лошадями, повозками и каретами, и некоторые извозчики гнали лошадей во весь дух, не соблюдая никаких дорожных правил. Однажды Сперджен стоял среди этой давки и суматохи возле здания национального банка Англии и никак не мог осмелиться пересечь улицу. Вдруг к нему подошел слепой человек и попросил помочь перейти сквозь этот движущийся поток. Сперджен отозвался на просьбу слепого, и они вместе без вреда перешли улицу.
Сперджен не раз переживал тяжелую депрессию, которая отчасти была последствием подагры, но, конечно же, для этого были и другие причины.
К нему приходили разные люди, чтобы поделиться наболевшим и попросить совета. В их числе – сотни членов церкви Табернакл, и особенно студенты колледжа, совершающие служение в разных местах. В обслуживаемых ими церквях возникали проблемы, которые надо было разрешать, принимая правильные решения. Они приходили к Сперджену, прежде всего чтобы выложить свою тяжесть, а также чтобы он помолился о них и помог мудрым советом. Один из лучших выпускников колледжа Джеймс Дуглас рассказывал, что когда он увидел, насколько Сперджен обременен этими нуждами, то дал зарок, что никогда не придет к нему со своими собственными. Однако ему все же пришлось прийти к нему за советом, и беседа принесла ему большое благословение и ободрение.
В то время как Сперджену приходилось выслушивать многочисленные жалобы от разных людей, у него самого не было такого человека, которому он мог бы высказать наболевшее. Поскольку Сюзанна часто болела, он, конечно же, не рассказывал ей обо всех своих трудностях. Созданный им огромный механизм – Табернакл и сопутствующие организации – надо было содержать в надлежащем порядке, а это доставалось слишком дорогой ценой. Правда, диаконы и пресвитеры по мере сил разделяли с ним ответственность, но очень многое зависело только от него, и очень часто ему приходилось нести этот груз в одиночку. Да, он полагался на Господа, но он также остро чувствовал на себе то бремя ответственности, которое не мог ни на кого переложить. Это порождало в нем тяжелые переживания, которые постепенно приводили к серьезной депрессии.
Вряд ли мы поймем те душевные страдания, которые он переживал в такие смутные времена. Боль души сопровождалась физическими мучениями от приступов подагры, и даже отчаянные молитвы к Богу не приносили ему облегчения. «В Замке отчаяния есть подземные казематы» – говорил он, и ему часто приходилось в них находиться.
Правда, эти тяжкие переживания имели благие последствия для его служения. Каждое воскресенье на собрание приходили сотни людей, которые в течение недели переживали многие трудности и теперь нуждались в добром слове и ободрении, и в церкви они находили человека, который мог им все это дать. Его голос часто дрожал из-за сочувствия к страждущим. Много раз во время проповеди он ощущал мучительную боль. Он знал, что такое страдание, поэтому его слова были полны сочувствия, которое окрыляло дух слушателей и наделяло их новыми силами, чтобы достойно встретить грядущие испытания.
Несмотря на периоды депрессии, Сперджен был очень жизнерадостным человеком. Вильям Вильямс, который часто общался с ним, пишет:
Юмор у Сперджена просто бьет ключом! Мне кажется, что в его компании я смеялся больше, чем во всех остальных случаях жизни. У него был поистине пленительный дар смеха, и притом он умел заставить смеяться всех, кто его слышал. Когда кто-то обвинял его в том, что он говорил смешное во время проповеди, он отвечал: «Этот человек не стал бы меня обвинять, если бы знал, сколько смешных историй я не рассказываю!»
Мы приводим ниже выдержку из его лекций, которая дает нам представление о его состоянии во время депрессии.
Братья, есть много мест в Писании, которые вы никогда не сможете понять, если их не истолкуют для вас те или другие испытания или переживание одиночества.
Однажды вечером я ехал домой после тяжелого рабочего дня. Я был изнурен и подавлен, но вдруг неожиданно мне на память пришел текст: «Довольно для тебя благодати Моей». Добравшись домой, я прочитал эти же слова в Библии, и тогда они зазвучали для меня следующим образом: «Моей благодати достаточно ДЛЯ ТЕБЯ!» Тогда я сказал: «Я согласен с этим, Господи!», – и разразился смехом. До этих пор мне был непонятен святой смех Авраама. А ведь на самом деле это был смех над неверием, как над чем-то абсурдным… О, братья, пусть у вас будет великая вера! Малая вера поднимает ваши души к небу, но великая вера спускает небо в ваши души.