кто такой уриэль акоста

Уриэль Акоста

Уриэль Акоста

Уриэль Акоста (Acosta [da Costa], Uriel; 1585, Опорто, Португалия, — 1640, Амстердам) — голландский философ, предшественник Баруха Спинозы. Настоящее имя Гавриэль Коста

Содержание

Биография

Родился в семье марранов; его отец был католиком. В 1620-х семья Акосты бежала в Амстердам, чтобы свободно исповедовать иудаизм. В Амстердаме вся семья открыто объявила себя евреями, и Акоста переменил свое первоначальное имя Гавриэль на Уриэль. Однако представления об иудаизме, выработавшиеся у Акосты на основании чтения Библии, существенно отличались от реально существовавшего иудаизма его времени.

В 1624 г. он выпустил книгу «Исследование традиции фарисеев в сравнении с Писаным Законом». За эту книгу раввины подвергли Акосту херему, а светские власти — аресту и штрафу. Книга была сожжена. В 1633 г., не выдержав одиночества, Акоста стал искать примирения с еврейской общиной. Отлучение было снято, но Акоста не изменил своих взглядов.

Философские взгляды

В книге «Исследование традиции фарисеев в сравнении с Писаным Законом», в которой утверждал, что сложной обрядностью и сухим формализмом раввины исказили Учение Моисея, и что доктрина о бессмертии и загробной жизни не вытекает из Библии.

Все существующие религии рассматривались им как изобретённые самими людьми. Не отрицая существования Бога, Акоста, тем не менее, отказался от всякой обрядности и стал усматривать высшую санкцию этических принципов в законах человеческой природы, в свободной от обрядности деистической «естественной религии».

Акоста обычно рассматривается как первый еврейский вольнодумец нового времени, предшественник и вдохновитель Баруха Спинозы.

Образ в искусстве

Образ Акосты использован в ряде художественных произведений.

Источник

Акоста, Уриель

Содержание

Биография

Родился в семье марранов, некогда принявших католицизм во избежание изгнания евреев из Португалии; его отец был священником. В 1617 году семья Акосты решила вернуться в иудаизм и вскоре бежала в Амстердам, где уже существовала крупная община португальских евреев. В Амстердаме вся семья открыто объявила себя евреями и Акоста сменил первоначальное имя Гавриэль на Уриэль. Однако представления об иудаизме, выработавшиеся у Акосты на основании чтения Библии, существенно отличались от реально существовавшего иудаизма его времени.

В 1624 году он выпустил книгу «Исследование традиции фарисеев в сравнении с Писаным Законом». За эту книгу раввин сефардской общины Амстердама подверг Акосту херему, а светские власти — аресту и штрафу. Книга была сожжена. В 1633 году, не выдержав одиночества, Акоста стал искать примирения с еврейской общиной. Отлучение было снято, но Акоста не изменил своих взглядов.

Философские взгляды

В книге «Исследование традиции фарисеев в сравнении с Писаным Законом», в которой утверждал, что сложной обрядностью и сухим формализмом раввины исказили Учение Моисея, и что доктрина о бессмертии и загробной жизни не вытекает из Библии.

Все существующие религии рассматривались им как изобретённые самими людьми. Не отрицая существования Бога, Акоста, тем не менее, отказался от всякой обрядности и стал усматривать высшую санкцию этических принципов в законах человеческой природы, в свободной от обрядности деистической «естественной религии».

Акоста обычно рассматривается как первый еврейский вольнодумец Нового времени, предшественник и вдохновитель Баруха Спинозы.

Образ в искусстве

Образ Акосты использован в ряде художественных произведений.

Источник

Акоста Уриэль

(точнее да Коста) Уриэль ( Uriel Acosta [da Costa] ; 1585, Порту /Опорто/, Португалия, — 1640, Амстердам), философ.

Родился в семье марранов; его отец был верующим католиком. Во втором десятилетии 17 в. семья Акосты (отца к тому времени уже не было в живых) бежала в Амстердам, чтобы свободно исповедовать иудаизм, в который, как писал позже Акоста, он обратился сам и обратил свою семью в результате изучения Библии. В Амстердаме вся семья открыто объявила себя евреями, и Акоста переменил свое первоначальное имя Гавриэль на Уриэль.

Однако представления об иудейской религии, выработавшиеся у Акосты на основании чтения Библии, весьма существенно отличались от реально существовавшего иудаизма его времени, и Акоста опубликовал в 1624 г. книгу «Исследование традиции фарисеев в сравнении с Писаным Законом», в которой утверждал, что сложной обрядностью и сухим формализмом раввины исказили учение Моисея, и что доктрина о бессмертии и загробной жизни (см. Олам ха-ба) не вытекает из Библии. За эту книгу раввины подвергли Акосту херему, а светские власти — аресту и штрафу. Книга была сожжена. В 1633 г., не выдержав одиночества, Акоста стал искать примирения с еврейской общиной. Отлучение было снято, но Акоста не изменил своих взглядов и продолжал развивать и высказывать их. Теперь ему представлялась сомнительной даже Божественность самого происхождения учения Моисея, и все существующие религии стали рассматриваться им как изобретенные самими людьми.

Акоста обычно рассматривается как первый еврейский вольнодумец нового времени, предшественник и вдохновитель Баруха Спинозы. Почти все имеющиеся сведения об Акосте почерпнуты из его автобиографии «Пример человеческой жизни» (русский перевод — в книге «Критика иудейской религии», М., 1964). На основании изучения архивов португальской инквизиции недавно было выдвинуто предположение, что первоначально иудаизм Акосты не был результатом его занятий Библией, а, скорее, представлял собой особую форму марранского иудаизма, почерпнутого им у кого-то из семьи по линии матери.

В конце 19 в. был опубликован интересный очерк об Акосте И. Зангвила (в книге «Мечтатели гетто», 1898). В 1935–38 гг. на иврите вышла трехтомная биография Акосты И. Тверского.

Источник

Личность в истории. Уриель д Акоста

«»Можно попасть в антисемиты за одно слово «еврей» или за самый невинный отзыв о еврейских особенностях. Евреев превратили в какое-то запретное табу, на которое даже безобидной критики нельзя больше навести, и от этого обычая теряют больше всего именно евреи, потому что, в конце концов, создается такое впечатление, что и само имя «еврей» есть непечатное слово, которое надо реже произносить. » Зеев Жаботинский.
* * *

Правоту этих суждений проверим на судьбе избранного нами героя.

* * *
Еврейский род д’Акоста известен на Пиренейском полуострове ещё с времён исламского владычества. Евреи пользовались тогда значительными правами, их религия не ущемлялась. Реконкиста, отвоевание полуострова христианами,сопровождалось гонениями на инаковерующих. И в 1492 г. в Португалии, где обитало семейство Дакосты (другое написание фамилии) был издан эдикт об изгнании из королевства всех, не принявших господствовавшей веры. Уже предки Уриэля приняли католичество, а отец его, Бента Дакоста, даже удостоен был дворянства.
За новообращёнными зорко следила инквизиция, подозревая их в тайном сочувствии прежней вере. Один из предков нашего героя, Эммануил д’Акоста, был сожжен на костре.

Победа Нидерландской революции в начале XVII в. привела к созданию первой современной европейской республики (если не считать таких крохотных территорий как Сан-Марино. ) Здесь евреи (как естественные враги католической Испании, до революции владевшей Нидерландами) пользовались практически полной свободой.

Род д’Акосты и на новом месте пользовался уважением и жил в достатке. Один из братьев стал совладельцем банка в Гамбурге. Уриель некоторое время также жил там, но всё же вернулся в более либеральный Амстердам.

Однако, широкое самоуправление еврейской общины в Амстердаме означало лишь полное одноначалие раввинов. Их абсолютно произвольные и разноречивые толкования священной Торы были, однако, неуклонно обязательны для всех членов общины.
Сефардам (пиренейская ветвь еврейства), уже обогащённым культурой южноевропейского Ренессанса была чужда тупая догматика – да ещё и произвольно толкуемая – амстердамских раввинов-ашкеназов, выходцев из затхлых германских княжеств.

В Португалии до эмиграции Уриэль учился в достославном тогда университете Коимбры. Уже там у него появились сомнения в христианском учении, в котором он видел лишь искажение иудаизма. Он идеализировал свой народ, его историю и религию.

Знать бы ученому, что научные реконструкции Вавилонской башни, гигантского зиккурата Энтеменанки, появятся вскоре, ещё при жизни Дарвина, в фундаментальнейших трудах по месопотамским древностям.

Лишь величайшим книгам человечества суждено такое пренебрежительное развенчание перед очередным переворотом в их бессмертной судьбе. «Обращаюсь к вашей литературе, которая учит вас разуму и благородству. Какое издевательство! Боги сражаются между собой, как гладиаторские пары, за троян и ахейцев: Венера ранена человеком, когда хотела вынести своего Энея, чуть не убитого тем же Диомедом. Какой поэт после этого не позорил богов, следуя своему наставнику?»
Кто же этот нечестивый «наставник поэтов»? Сам Гомер!

Так писал в своей «Апологии» Квинт Септимий Тертуллиан, христианский теолог, лишь на склоне лет, впрочем, «открестившийся» от язычества и, заодно, от Гомера, «клеветавшего на богов». Охристианнившимуся Тертуллиану ближе иное понимание истины: «Сын Божий распят; мы не стыдимся, хоть это постыдно. И умер Сын Божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно. И после погребения воскрес; это несомненно, ибо невозможно».

Век за веком гомеровы «россказни» выглядели все более неправдоподобно. Творцы итальянского Возрождения упивались благозвучностью классических гекзаметров, не доверяя, вместе с тем, ни единому их слову. Эстетические восторги росли век от века, величайшие европейцы восхищались фантазией и образной изобретательностью Гомера. Но можно ли было поверить в реальность Троянской войны, спровоцированной, по свидетельству поэта, любовными шашнями и ссорой богов.

Напомню: Торой открывается вся Библия, священная и для христиан.

Через много лет предстоит ему возвращение на родину, встреча с Исавом, которого он предал.
Иаков отчаянно трусит. Посылает подарки, чтобы задобрить брата, всячески заискивает перед ним.
«И поднял Иаков свои глаза, и посмотрел, и вот: Исав идёт, и с ним четыреста человек. И пошёл Иаков пред его лицо, и кланялся до земли семь раз, пока не приблизился к своему брату. »

Но простодушный Исав не помнит зла. «И побежал Исав навстречу ему, и обнял его и пал на его шею, и целовал его, и они плакали оба. И сказал Иаков: «. если я снискал милость в твоих глазах, то возьми мой подарок из моих рук, ибо я увидел твое лицо, как видел лицо Бога, и ты был благорасположен ко мне». И он заставил его (взять подарок), и Исав взял. И сказал Исав: «Отправимся в путь, и пойдём, и я пойду рядом с тобой»». (Б, 33).

Казалось бы, всё абсолютно ясно и однозначно: сравниваемые (выше) тексты – совершенно разные. И «10 отличий» искать глупо.
Вполне очевидная раввинская галиматья насчёт «каменной шеи» Иакова и «сломанных зубов» Исава.
Да и надо ли было Исаву («с ним 400 человек!») впиваться в горло «противнику», который предстал перед ним только лишь со своими женщинами и детьми.
К чему бы эта даже и не изощрённая – глупая, примитивная ложь?

Обратимся к мнению самого Дакосты в его «тезисах» «Об «устной торе» (орфография подлинника. – М.Т.): «Достаточно одного утверждения о необходимости толкования Моисеевых законов согласно традиции и преданию, чтобы опровергнуть основы Торы. Это ведет к изменениям в текстах торы и даже к замене ее новой, противоречащей истинной. По следующим соображениям нельзя допускать наличие «устной торы» сверх письменной:
1. Из Пятикнижия не видно, чтобы существовала еще какая-либо тора. Нет в нем также никаких пояснений, касающихся такой другой торы. Коль скоро такие пояснения отсутствуют, то утверждения о наличии еще какой-то торы не имеют смысла. Пусть чудотворцы (талмудисты. – М.Т.) проповедуют о наличии другой торы, мы все равно не придаем никакой цены их словам, раз их проповедь расходится с Пятикнижием.
2. Пятикнижие обязывает нас признать наличие только одной торы. В стихах 1 и 2, главы IV Второзакония сказано: “Итак, Израиль, слушай постановления. не прибавляйте к тому, что я заповедую вам, и не убавляйте. ”. И словом “сегодня”21 Моисей как бы хочет сказать: нет никаких заповедей, кроме тех, которые я тебе заповедал сегодня. Не обращай внимания на тех, кто будет тебе говорить, что есть заповеданное еще сверх этих предписаний. Все законы преподаны публично, громогласно и записаны без добавлений и устных преданий. Одним словом, нет другой торы, кроме Пятикнижия».
(Уриэль Дакоста. О смертности души человеческой).

* * *
«Устная Тора» не просто плод невежества «толкователей» книги, священной доныне для адептов трёх религий, именуемых «авраамическими» – иудаизм, христианство, ислам; «Устная Тора» обеспечивала прижизненную(!) «святость» самим толкователям, укрепляла их власть над верующими, загнанными в безвыходное духовное гетто.
Власть эта была непререкаемой в продолжение тысячелетий.

В «Русской Правде», программном документе Южного общества декабристов (начало XIX века!), читаем об евреях – одном из народов Российской империи (стиль и пр. подлинника. – М.Т.):
«§14. Народ Еврейский.
Евреи обитают преимущественно в Губерниях Белорусских, Малороссийских, Новороссийских и Литовских и преимущественно тем отличаются от Всех прочих народов что неимоверно тесную связь между собой неизменно сохраняют, никогда друг друга не выдают ни в каких случаях и обстоятельствах и всегда готовы ко всему тому что собственно для их общества может быть выгодно или полезно.
Главные причины поддерживающия и Усиливающия сию тесную между Евреями связь суть следующие:
1.Евреи собственную свою веру имеют, которая их уверяет что они предопределены все прочие Народы покорить и ими обладать; а тем самым она их отделяет от Всех прочих Народов, заставляет их все прочие Народы так сказать презирать и всякое смешение с каким бы то ни было другим Народом совершенно запрещает и невозможным делает.
2.Еврейские Духовные лицы называемые Рабинами содержат свой Народ в неимоверной от себя Зависимости: запрещая именем веры всякое чтение каких бы то ни было книг кроме Талмута и некоторых других собственных своих духовных книг; народ немогущий просветиться останется всегда под властью предрассудков.
3.Сия Зависимость от Рабинов происходит оттого что по Еврейскому Закону всякое деяние частного лица даже самое маловажное от духовного распоряжения зависит и сии распоряжения одними рабинами делаются. Еврей даже в яствах не может обойтиться без рабинского разрешения. »

* * *
В Торе ни слова о загробной жизни. И, следуя Писанию, Уриэль около 1623 г. пишет книгу, в которой объявляет инобытие и бессмертие души выдумкой «толкователей».
Годом спустя д’Акоста, пренебрегая талмудическими предписаниями, называя раввинов фарисеями, публикует труд «Исследование традиций фарисеев в сопоставлении с писанным законом»:
«В то время как Тора должна исполняться в точности, те, которых называют мудрецами, выдумали множество законов, ей противоречащих. »

Это уже был настолько прямой и дерзкий вызов, что по поручению раввината против мятежника выступил для пущего эффекта соотечественник Уриэля Самуэль да’Cильва. Его иезуитская речь послужила основанием публичного и торжественного отлучения «еретика» от синагогальных служб – и, следовательно, от самой общины.

Обвинение гласило, что «безумец» отрицает бессмертие души на том основании, что об этом не говорится в Торе. Никто из обвиняющих и не утверждал, впрочем, что там хоть словом упоминается бессмертие души..
Тем не менее, сочинения Акосты было приговорены к сожжению на костре.

Никого из присутствовавших не смутило, что такая кара обычна для христианской инквизиции, от которой евреи спасались в либеральной Голландии.
О впечатлении, произведённом при этом на либеральных (по тогдашним меркам) голландцев, можно только догадываться.

Отлучение обязало евреев Амстердама стали избегать Акосту. Он едва не лишился всего своего состояния, находившегося в обороте у ортодоксального родственника.
Не мог жениться, пока находился под анафемой.

Почти через десять лет, в 1633 г., Акоста, не выдержав жестокого остракизма, стал искать примирения с общиной. По требованию раввинов он подписал формальное отречение от прежних своих воззрений, был помилован и возвращён в лоно синагоги.

Невыносимо было общественное положение отлучённого. Родные братья завладели всем его имуществои. Соотечественники избегали его. Либеральные амстердамцы взирали на с изумлением на такое мракобесие.

Однако, раввины упорствовали. Ими было поставлено жесточайшее условие: еретик не только должен был публично отречься от всего им написанного, но ему предстояло также подвергнуться бичеванию. Он должен был лечь на пороге синагоги, чтобы прихожане переступили через него, символически попирая его ногами.
Но и перед угрозой так называемого Великого отлучения, Акоста всё же не пошёл на предписанные ему унижения.
Усугубилась отвратительная общественная травля отверженного. От него с ужасом отвернулись все родные; никто не смел заговорить с ним. Уличные подростки преследовали и оплевывали Акосту. Против него было написано множество мерзейших памфлетов, зачитывавшихся в синагоге.

Притом он не мог найти защиты и у городских властей: действия его гонителей были зачастую скрытые, неуловимые, трудно доказуемые. Была и иная причина. Либеральные власти Нидерландов старались не вмешиваться в дела еврейской общины, опасаясь обвинений в ущемлении прав скандальных пришлецов, прокламирующих себя в качестве «избранного народа».
Избранного среди всех прочих – самим Всевышним.
Всегдашняя какая-то неизбывная, прямо-таки параноидальная уверенность этого народа в собственной святости и непогрешимости, вызывала естественную неприязнь окружающих – «гоев» согласно еврейской терминологии.

Говоря о параноидальности, имею в виду не клиническую патологию, но – общественную, социальную. В глазах окружающих протестантов-голландцев народ, подаривших миру Христа, как-то не оправдывал возлагавшихся на него моральных упований.

* * *
Полагать ли «Устную тору», измышления «толкователей», аналогией греко-римским мифам и легендам. Ничего общего! Древнегреческие мифы – плод народной фантазии, авторства не имеют.
Легенды римлян – приукрашенные фантазией эпизоды истории Рима и, опять-таки, анонимные. Тогда всякий «измыслитель» очередной талмудической «мудрости», непременно объявляет о себе. Он видит себя вровень с Повествователем Учения (чуть ли не с самим Моше); «толкования» возвышают его в глазах верующих, уже он цадик, пользующийся особым расположением Всевышнего, уже мудрец, а то и святой. Безбедная жизнь обеспечена.
Огромная каста из столетия в столетие жила и живёт за счёт народа.

Народная фантазия (любая фантазия как таковая) разительно отличается от надуманной «мудрости». Трудно даже поверить в возможность такой причудливой галиматьи, не погрузившись в недра многомудрых «талмудов»: Авот, «МорэНевухим», Респонсы, Миншнэ-Тора, Зогар. в мистическое бормотание «каббалы».

Свидетельство современного израильского историка Михаила Штереншиса: «Мидраши (толкования раввинов. – МТ) толкуют пассажи Танаха (Ветхого Завета. – МТ). Толкования перешли и в Талмуд. Оказывается Ева в Раю занималась сексом со змеем (трактаты ****от 103а, Шаббат 146а, Авода Зара 22б), а потом со всеми дьяволами (Берешит Раба 24:6) и имела от них детей. Если у женщины случается выкидыш, это наказание ей за евины похождения (Берешит Раба 20:6). Делались также намёки. что женщины это кастрированные мужчины.
В таком роде переиначили весь Танах.
Оказывается. Потифар (персонаж Торы. – МТ) был гомосексуалистом и купил Иосифа Прекрасного для своих удовольствий (Берешит Раба 86:3). Оказывается, Господь наслал на Египет лягушек. чтобы те откусили у египтян их мужские достоинства (трактаты Техиллим 105:452 и 78:350 и Шмот Раба 10:3). Оказывается, иудейский царь Иехоиаким вытатуировал на своём члене имя Господа (трактат Санхедрин 103б) и так вступил в инцест со своей матерью. (Ваикра Раба 19:6). » («ЕВРЕИ. История нации». Израиль, 2008.стр. 228).

Образец талмудического умствования:
«Мишна (Шабат 1:3) говорит: «Читать при свете субботнего светильника запрещено».
Гемара объясняет: «Потому что у тебя может возникнуть соблазн подвинуть лампу или подкрутить фитиль вверх или вниз».

Но вот Раби Ишмаэль бен Элиша, сам большой мудрец, был уверен, что уж с ним-то такого не случится. И читал при свете субботней свечи. Однако, он настолько увлекся чтением, что забыл все на свете и все же подвинул лампу, таким образом нарушив Субботу.
Осознав, что произошло, он воскликнул: «Как же велико учение мудрецов, объявивших, что чтение при свете субботнего светильника запрещено!».

Мудрецы запретили перемещать субботний светильник, потому что при этом есть вероятность ненароком загасить свечу, а это уже нарушение, равносильное зажиганию огня в Субботу.

«Какое отношение это имеет к «откровенному» знанию, источник которого кроется в глубинах трансцендентного или иррационального разума?» – спрашиваете вы. Самое непосредственное. Следует понять: мы не знаем, какое повеление Торы важнее, а какое менее важно. Не всегда об этом можно судить по тяжести наказаний за нарушение, потому хотя бы, что не для всех нарушений Писание указывает наказание. Нельзя также судить о причине того или иного повеления на основании того объяснения, какое дается в Писании. Чаще всего, эта причина – не единственная.

И если мы доверяем Трасцедентному Разуму, давшему нам ту или иную мицву, нам только и остается, что стараться любое Его повеление выполнять максимально точно, как указали мудрецы».

Кому назначено быть мудрецом, кем уполномочено.

Так кто же еретик –Акоста или его гонители?

* * * Положение отверженного день ото дня становилось всё невыносимее. Он окончательно обнищал, жизнь его была сломана. В течении семи лет выдерживал и это отлучение, пока невзгоды и лета всё же сломили его.
Он явился к раввинам, соглашаясь подвергнуться предписанной процедуре публичного покаяния.
Акоста должен был явиться в синагогу, битком набитую народом, взойти на кафедру и громогласно отречься от своих «прегрешений».
Тут же, пред всем народом, раздели его и подвергли установленным 39 ударам ремнем по спине.
Далее положили его на порог в преддверии синагоги.
Такое неслыханное публичное унижение вынудило Акосту покончить с собой. В своей автобиографии /«Образец человеческой жизни»/, он обвинил раввинизм в гнусности.

* * *
Виднейший деятель российского сионизма В.Е. Жаботинский писал в работе, процитированной выше:
«Я разочарую наивного читателя, который всегда верил, что в гетто нас силой запер какой-то злой папа или злой курфюрст. Гетто образовали мы сами, добровольно, по той же причине, почему европейцы в Шанхае селятся в отдельном квартале».

Разве имели бы мы основание уверять себя (и заявлять на весь мир), что каждый гой РОЖДАЕТСЯ антисемитом.

Может быть, правильнее бы сказать: не САМИ СЕБЯ; но – позволили нашим пастырям загнать народ. /далее – по смыслу/.

Вот это, да и многое другое, хотел сказать я своей единственной фразой, полагая: умному – довольно.

* * *
Таковы, как видим, обстоятельства в замкнутом мирке еврейской общины. Ну, а в широком мире.

Предыдущий век был эпохой Великих географических открытий – испанцев на Запад через Атлантику, португальцев на Восток вокруг Африки. Окрытие Нового Света было сногсшибательным в первую очередь для сознания европейцев. Ну, как если сегодня были бы получены какие-то внятные сигналы от инопланетян.

Век называли Испанским. Католические властители Испании, помимо заокеанских, владели территориями и в Европе: к примеру, Италией с её плодороднейшим, экономически развитым севером страны – Ломбардией. Но половина всех доходов испаской казны шла не из-за океана, не из обширных средиземноморских владений, а из почти незаметной на карте северной малоплодородной земли, посещаемой наводнениями, – Нидерландов.

К началу 17-го века торговый флот Нидерландов с всего-то двухмиллионным населением почти равнялся флотам Англии и Франции вместе взятым; к середине столетия даже превзошёл их. На верфях маленькой страны строилось до тысячи морских судов в год.
(В конце века царь Пётр трудился анонимным плотником на верфях голландского городка Заандама, обучаясь кораблестроению).
И было что ввозить, но прежде всего вывозить. Нидерланды производили качественные сукна из шерсти английских овец, шёлковые и льняные ткани, также уникальные тогда плюш, бархат, гобелены.
На отвоёванных у моря землях, осушенных польдерах, расцветало замечательно продуктивное сельское хозяйство, молочное скотоводство, почти обеспечивавшее население страны, а также шедшее на экспорт. Это была качественная продукция, скупаемая владетельными домами Европы.

Амстердам в то время – огромный торгово-промышленный и кредитно-финансовый центр всей Европы. Активно работают товарная и фондовая биржи, страховые компании, обеспечивающие надёжной гарантией голландскую торговлю почти со всей Европой, включая Россию, с самыми отдалёнными известными тогда уголками планеты.
Чем же было обеспечено такое процветание?
За столетие до того Северную и Центральную Европа охватило массовое религиозное и общественно-политическое движение, направленное на реформирование католичества СООТВЕТСТВЕННО СВЯЩЕННОМУ ПИСАНИЮ – БИБЛИИ.

Реформация сопровождалась иконоборческим движением – разгромом католических церквей и монастырей, уничтожением икон, статуй святых, изгнанием папистов-священников, случалось, и мирян.
Марксистская историография рассматривает это движение как первую европейскую революцию, борьбу крепнущей буржуазии против засилья феодальной знати.
В Нидерландах таковой были испанские гранды, управлявшие страной.

Деятелям Реформации, начиная с Лютера, поначалу казалось, что евреи, этот «народ Книги», первыми примкнут к движению, быть может, даже возглавят его. Эти упования способствовали эмиграции испанских и португальских евреев в Нидерланды, где их приветствовали как союзников: «Враг моего врага – мой друг».
Но в духовно замкнутых еврейских гетто, казалось, даже не замечали новых веяний.

Протестантизм отрицает священноначалие, церковную иерархию, Верующий обращается к Господу напрямую, без посредников. Такое интимное, индивидуальное, глубоко прочувствованное личное общение – прямая дорога к осознанию себя ЛИЧНОСТЬЮ.

Всё это, безусловно, давало толчок размышлениям («ересям») Уриэля Акосты, его духовному самосознанию.

Король Испании Филипп 2-й, однако, не удовлетворялся половиной всех имперских доходов, поступавшими из маленькой протестантской Голландии. Он стремился вернуть её жителей в католичество. Протестантизм был объявлен ересью, «еретики» подвергались гонениям вплоть до погромов и убийств.
Но массовая непримиримая борьба против короны завершилась официальным признанием в 1609 г. независимости Соединённых провинций (Нидерландов), провозгласивших себя республикой.

Нидерланды 17-м столетия – крупнейшая колониальная держава. Весь этот век можно назвать голландским.
Вот в какой стране был затравлен Уриэль Акоста, которого, исключая «христианскую составляющую», можно смело назвать первым еврейским ПРОТЕСТАНТОМ Нового времени.
* * *

Семья Мигуэля (Михаэля) Спинозы, отца Баруха, тогда же, в начале 17-го в., и по тем же причинам, что и семья Дакоста, эмигрировала из Португалию в Голландию – в тот же Амстердам. Обе семьи, надо думать, были знакомы, но Барух Спиноза был много моложе Уриэля и судьбы этих столь близких духовно друг другу людей не пересекались.

Литература о Спинозе чрезвычайно обильна; здесь используются некоторые сведения из работы историка Исаака Юдовина.

Уже у д’Акосты очевидны сомнения в божественном происхождении Моисеева Пятикнижия. Спиноза в своём «Теолого-политическом трактате» (1670 г.) доказывает, что Тора не могла быть написана одним лицом и не вся она может датироваться временами Моше.
Он утверждал (как и подтверждается современной иудаикой), что Повествователь Торы – религиозный деятель Эзра, живший восемью столетиями в спустя после Моше.

Значение Эзры косвенно признаётся и талмудистами: «Эзра был бы достоин получить Тору для Израиля, если бы его не опередил Моше» (Сангедрин, 21б).

Спиноза врспринимал Тору не как с божественное откровение, но как исторический документ; иначе говоря, был предтечей библейского критицизма.
Ясный и сильный ум Спинозы в сочетании с цельностью и целеустремлённостью натуры рано обратили на него всеобщее внимание. В нем видели «надежду Израиля», полагали будущим «великим столпом синагоги».

Раввины всячески пытались вернуть молодого отступника в лоно талмудического иудаизма.
Его предупредили об отлучении, если он не возвратится в лоно ортодоксии, дали ему месячный срок «для исправления», запретив любые контакты с членами еврейской общины. Это было испытанным на предшественнике Спинозы психологическим воздействием в надежде, что «еретик образумится».

Но он был непреклонен. Не обошлось и без покушения на его жизнь. когда он однажды выходил из театра, ортодоксальный фанатик с кинжалом бросился на него. Спиноза сумел увернуться от удара…
Он не был бы Спинозой, если бы склонился на какую-либо сделку. Человек глубокой порядочности, он не мог поступать вопреки своим убеждениям. Провозглашая стремление к познанию высшей добродетелью человека, Спиноза призывал мужественно смотреть в глаза истине, какова бы она ни была, потому что обретение подлинной свободы, ведущей к блаженству, возможно только с помощью все постигающего познания.

Согласно Спинозе, «самое полезное в жизни – совершенствовать свое познание или разум, и в этом одном состоит высшее счастье или блаженство человека».
В философии Спинозы Бог — это имманентная (лежащая внутри вещей) их причина, а не находящийся вне мира создатель. Бог есть присущая Вселенной гармония — «в природе Бога не имеют места ни ум, ни воля».
Субстанция у Спинозы, она же «природа», она же «бог» и дух, «существует сама по себе и представляется сама через себя». Она есть всё существующее.

Гегель назвал учение Спинозы: «Монотеизм, поднятый на уровень философской мысли»; Эйнштейн, пытавшийся совместить своё стремление к созданию рациональной картины мира с потребностью души в мистике, писал: «Я верю в Бога Спинозы, проявляющего себя в гармонии всего существующего, но не в Бога, занимающего себя судьбой и деяниями людей».

Отлучение было абсолютным. Ни один еврей не должен был иметь с ним дела, говорить с ним или стоять ближе четырех шагов от него.
Позднее Спиноза писал: «Богословская ненависть – особый и жестокий вид ненависти – не ограничивается исключением отступника из духовной корпорации. Она посягает на гражданские права личности, не имеющие ничего общего с религиозными убеждениями, в том числе и на такие права, которые не отнимают и у самых закоренелых преступников».
После изгнания из еврейской общины Спиноза вынужден был покинуть Амстердам. Но жизнь изгнанника, полная лишений, не сломила его.

Спиноза, понимая сущность Бога иначе, чем ортодоксальные раввины, отнюдь не был безбожником. Идея Бога занимает центральное место в его философии. Спиноза писал:
«Все, что только существует, существует в Боге, и без Бога ничто не может ни существовать, ни быть представляемым». Если бы Спиноза отвергал идею Бога, то не говорил бы о том, что «высшее благо для души есть познание Бога…» и что венцом такого познания является «интеллектуальная любовь к Богу».
Спиноза, однако, освободил Бога от антропоморфных свойств и этим вызвал ненависть к себе со стороны ортодоксальных ревнителей, обвинивших его в том, что он кощунственно использовал идею Бога, чтобы таким образом завуалировать свое атеистическое мировоззрение.
Но, опять же, Спиноза не был бы Спинозой, если бы не называл вещи своими именами. Он провозгласил равноправие всех наций и отверг богоизбранность евреев.

Иудаизму (вслед за ним исламу), буквалистски следующему заповеди «не сотвори себе кумира», чуждо изобразительное искусство, чем, конечно же, не просто обеднена, но прямо-таки обокрадена культура «избранного народа». Вся она исчерпана обрядами и ритуалом самой религии. Археология дохристианской Святой земли чрезвычайно скудна; такой же она оставалась в последующих местах расселения евреев. Материальных следов бытия почти нет.

Вера в авторитеты уступила место последовательному скептицизму. Традиционную сословную структуру общества должна была сменить новая форма государства, основанная на власти разума и закона.

Спиноза был первым мыслителем Нового времени, который не принадлежал к какой-либо церкви или секте.

О произведениях Спинозы (цитирую из интернета). «Этика» была опубликована впервые в книге «Посмертные произведения» (на латыни, 1677; одновременно в голландском переводе). В «Посмертные произведения» были включены также неоконченный труд «Трактат об усовершенствовании человеческого разума» (написан на латыни около 1661 г.), «Политический трактат» (завершенный незадолго до смерти автора), «Краткое изложение грамматики языка иврит» (неокончено) и избранные письма.

Над грамматикой языка иврит Спиноза начал работать по просьбе друзей за несколько лет до смерти; она была задумана как самоучитель иврита, однако Спиноза разбирал в ней и сложные вопросы филологии. Поскольку Спиноза писал главным образом для своих друзей-христиан, он следовал системе, принятой при изложении грамматики латинского языка, использовал некоторые ее термины.
Он предложил также классификацию букв еврейского алфавита, основанную на фонетическом принципе. В 1687 г. был опубликован единственный естественнонаучный труд Спинозы — «Трактат о радуге» (переиздан в 1862 г. вместе с неизвестным до того трудом философа «Краткий трактат о Боге, человеке и его блаженстве».

Спиноза скончался от чахотки в Гааге на 45-м году жизни.

. Либеральные евреи уже давно выступают против отлучения Спинозы как проявления религиозной нетерпимости. В 1950-е гг. израильский премьер Бен-Гурион настаивал на ретроспективной отмене херема. Равины Амстердама не откликнулись на его предложение.

* * *
Вольтер писал об еврейской отсталости: «Евреи никогда не были физиками, геометрами или астрономами. »
Хаскала, еврейское просвещение Нового времени, позволила нам войти, в конечном счёте, в европейскую цивилизацию.

Хаскала связана в первую очередь с именем замечательного просветителя Мозеса Мендельсона, следующего в плеяде великих еврейских реформаторов.

В последующем изложении я опираюсь на исследование искусствоведа Ф.П. Шиллера (1937 г.).

Сын переписчика Торы Менделя, родился в городе Дессау. В Германии того времени евреи не имели фамилий и следовали библейской традиции называть детей собственным именем и именем отца.
Мозес страдал искривлением позвоночника, говорил тихим голосом, был чрезвычайно стеснительным.
Он изучал традиционный иудейский закон и бухгалтерию, научился торговать шелком.

В 1749 г. драматург и поэт Готхольд Лессинг пишет одноактную пьесу «Евреи», в которой этот народ едва ли не впервые изображался не как мистические кровопийцы, но как разумные и добрые человеческие существа.
В отличие от французских коллег (Вольтер и др.), многие деятели немецкого Просвещения стремились «спасти» еврейское население от средневековых ограничений. Эти умеренные немецкие мыслители пытались понять религиозный дух человека и добиться примирения христианской и иудейской культур.

Мендельсон познакомился с Лессингом, который ввел его в литературные круги. Ради доказательства своего проникновения в философию Мозес принял участие в литературном конкурсе, выступив (и победив!) против великого философа Иммануила Канта. Лессинг побудил Мендельсона продолжать писать на философские темы и помог скромному торговцу издать его труды.

В своем раннем труде «Федон» Мендельсон исследовал философию Платона и бессмертность души, прибегнув к классической (а не древнееврейской) образности для пояснения своих доводов. Следуя революционному примеру Лессинга не писать на более модном французском языке или латыни, Мендельсон выбрал повседневный немецкий в качестве языка своего трактата. Он хотел, чтобы его труды читали немцы.

* * *
Еврейское Просвещение — Хаскала — было следствием привязанности многих евреев той эпохи к немецкой культуре.
Великая цель Мендельсона состояла в примирении светской жизни и религиозной мысли. Посещение синагоги должно стать добровольным, а не принудительным.
Пора завершиться политическому господству раввинов. Их право на отлучение не должно признавалось законным.
Государство — как в Америке Джефферсона — должно позволять своим гражданам свободно выбирать свой храм богослужения.
Разум должен победить ненависть и гонения.
Иудеи должны оставаться иудеями дома и в своих храмах, но быть лояльными гражданами своего государства и активными участниками общественной жизни.

Когда Бог объявил Свой закон Моисею на горе Синай, Он сделал это для того, чтобы внушить только Своему народу систему внутренних правил, касавшихся евреев и никого больше.
У евреев нет и не может быть задачи присветить всё человечество.

Мозес призывал изучать иврит и отказаться от идиша, который он считал вульгарным сленгом гетто. Он перевел Ветхий Завет на немецкий язык. Были раскуплены миллионы экземпляров (невероятный успех!), хотя раввины-традиционалисты запрещали их приобретение.

Мозес был знаком со многими крупными правителями и мыслителями. Во время известной встречи с Фридрихом Великим он посмел критиковать монарха за то, что он писал на французском языке (невероятный поступок во времена санкционированного правительством преследования евреев).

Протестантский богослов Иоган Лаватер публично вопрошал: «Если Мендельсон считает, что иудеи и христиане должны пойти навстречу друг другу, тогда почему он не обратится в христианство?»
Но Мендельсон отвергал обращение и взывал к веротерпимости и взаимному уважению. Евреи должны оставаться евреями, а христиане — христианами. Он надеялся на слияние иудеев и христиан в разумном и свободном обществе.

Вся жизнь в борьбе, достигшая своей кульминации в конфликте с Лаватером и в случае с поголовной пошлиной, убедила Мендельсона в преимуществе американской модели отделения церкви от государства.

Светские взгляды Мендельсона удачно сочетались с уважением к обычным религиозным отправлениям. В традиции Маймонида он искал здравый смысл во всех человеческих проявлениях. По Мендельсону, христианство Непорочного зачатия и Воскресения было значительно менее рациональным, нежели управляемый обычаями иудаизм.
Резкое изменение веры всегда должна сопровождать аргументированная мысль.

Влияние Мендельсона на развитие образа жизни евреев сохраняет свое важнейшее значение. Его философия постоянно отрывала евреев Восточной Европы от местечковой культуры, благодаря которой они держались вместе на протяжении долгих лет жизни в диаспоре. Великие светочи немецкой литературы Гете и Шиллер позже признавали себя обязанными Мендельсону за то, что он поднял значение немецкого языка и создал рационалистическую универсальную философию.

* * *
Вышеизложенное взято мной из разных источников.
«По жизни» мне довелось косвенно соприкоснуться с Мозесом Мендельсоном при довольно скверных обстоятельствах. Пришлось задуматься: не сворачиваем ли мы, евреи, с цивилизационной дороги, не запираем ли сами себя в очередное духовное гетто.

Причины были отвратительнее.
Я прочел в уважаемом мной Обществе Мозеса Мендельсона лекцию «ОткровениеТоры. Взгляд историка». Для выступления мне любезно сняли главный зал города (Leipziger Torhaus), пригласили переводчика, собрали немецкую аудиторию).

В конце концов, спустя неделю-другую, сакральную формулу «Вы еще пожалеете!» председатель заключил следующими словами:
— Кстати, когда вы собираетесь, наконец, жениться?
Я обалдело посмотрел на него. Председатель примирительно развел руками.
— Чтобы я забыл, что у вас жена и детки. Как-нибудь еще не отшибло. Но пора это оформить как У НАС, у евреев, водится.
Тут уж я развел руками.

Больше я туда не возвращался, хотя там немецкие друзья плюс дивная природа и замечательные парковые ансамбли. Друзья Карин и Хайнц иногда звонят мне и жене в Мюнхен и сообщают, что «c антисемитизмом в городе было так хорошо, ну а сейчас совсем-совсем плёхо».
Они владеют русским на уровне школьного образования ГДР, поэтому выражаются столь казенно.
* * * Примечание. */ Не метафора и не гипербола. Вот выдержка из § 1 Устава Общины (на стенке не вывешивается и на руки не выдается!):
«Мероприятия, касающиеся внутренних дел религиозного общества не подлежат проверке через доступные акты „общественной власти» (кавычки в тексте. – М.Т.). В какой степени какое-то мероприятие может быть причислено к внутренним делам, определяется из того, что практически, исходя из характеристики дела и целевой связи, можно рассматривать как собственное дело религиозного общества».

Какой простор для всяческой инициативы!

Процитирую, кстати, разосланный для исполнения официальный документ:
«Директивы для еврейских общин Германии, принятые на раввинской конференции:
1. Обрезание является основополагающим элементом иудаизма и имеет очень большое значение. Обрезание не является добровольным делом или предписанием раввина, а национальным долгом, предписанным Превечным. »
Ну, и так далее.

Для того, чтобы нам стал яснее феномен и нравственный подвиг Уриеля д’Акосты (и вслед за ним – в той же либеральнейшей по тогдашним меркам Голландии – Баруха Спинозы), обратимся – ни более, ни менее! – к феномену самой мировой истории.

Суть мировой истории в эволюции от коммунальной человеческой особи к индивидуальной личности.
Так вот, свободный и полноправный член общества, который, подобно ещё гражданину греческого полиса, действовал бы в качестве автономной правовой и социальной единицы, в Китае до сих пор фактически неизвестен.

Ещё совсем недавно (а в глубинке и по сей час) именно коллектив решал (решает), может ли кто-либо купить, скажем, велосипед.
Подчас так же сообща решается, стоит ли женщине заводить ребенка.

Имеют ли отношение эти рассуждения о китайцах, о том, почему не они открыли «америки», к нам, евреям? Имеют – самое изрядное, непосредственное и актуальное.

Наша национальная история в Новое и Новейшее время нагляднейшим образом и в кратчайшие сроки смоделировала весь путь человека и человечества – от коммунальной особи к индивидуальной личности.
Для нас путь этот сократился до немногих столетий – именно от д’Акосты и Спинозы до Новейшей истории.

Мы, как народ, не вложили ни малейшей лепты в Возрождение (Итальянское и Северное), в Реформации разного рода, в Великие географические открытия (хотя первым человеком, соскочившим со шлюпки на американский берег был еврей-толмач), в Просвещение.

И ничего удивительного в том, что евреи уже полтора столетия замечательно оплодотворяют культуры иных народов, среди которых живут. Это не феномен генетики. Это похоже на состояние ныряльщика, наконец вынырнувшего на поверхность и сразу же всем существом вобравшего в себя воздух.
Это воздух европейской свободы, культуры, цивилизации.
*****

Вопрос ( связи с упомянутым «воздухом») : отчего в культурной, цивилизованной, свободной Европе возник расизм?
Ответы разные. Читатель оценит приводимые мнения.

Рав Ефим Свирский:
«Еврей нанес две раны человечеству: обрезание на теле и совесть на сознании».
Ненависть нацистов к евреям не ограничивалась примитивной теорией «низшей расы». В основе этой ненависти — извечные претензии Амалека к Израилю, несущему в мир Б-жественное.

Источник