не волчий зуб так лисий хвост

Кому на Руси жить хорошо (Некрасов Н. А., 1877)

ГЛАВА IV. Счастливые

В толпе горластой, праздничной

«Эй! нет ли где счастливого?

Явись! Коли окажется,

Что счастливо живешь,

У нас ведро готовое:

Пей даром сколько вздумаешь —

Таким речам неслыханным

Смеялись люди трезвые,

Чуть не плевали в бороду

Однако и охотников

Хлебнуть вина бесплатного

Когда вернулись странники

Под липу, клич прокликавши,

Пришел дьячок уволенный,

Тощой, как спичка серная,

Не в соболях, не в золоте,

Не в дорогих камнях.

Пределы есть владениям

Господ, вельмож, царей земных,

А мудрого владение —

Коль обогреет солнышко

Да пропущу косушечку,

Так вот и счастлив я! —

«А где возьмешь косушечку?»

— Да вы же дать сулилися…

Пришла старуха старая,

И объявила, кланяясь,

Что у нее по осени

Родилось реп до тысячи

На небольшой гряде.

— Такая репа крупная,

Такая репа вкусная,

А вся гряда — сажени три,

Над бабой посмеялися,

А водки капли не дали:

«Ты дома выпей, старая,

Пришел солдат с медалями,

Чуть жив, а выпить хочется:

— Я счастлив! — говорит.

«Ну, открывай, старинушка,

В чем счастие солдатское?

Да не таись, смотри!»

— А в том, во-первых, счастие,

Что в двадцати сражениях

А во-вторых, важней того,

Я и во время мирное

Ходил ни сыт ни голоден,

А в-третьих — за провинности,

Нещадно бит я палками,

А хоть пощупай — жив!

«На! выпивай, служивенький!

С тобой и спорить нечего:

Ты счастлив — слова нет!»

Пришел с тяжелым молотом

— И я живу — не жалуюсь, —

Сказал он, — с женкой, с матушкой

«Да в чем же ваше счастие?»

— А вот гляди (и молотом,

Как перышком, махнул):

Коли проснусь до солнышка

Да разогнусь о полночи,

Случалось, не похвастаю,

В день на пять серебром!

Пахом приподнял «счастие»

И, крякнувши порядочно,

«Ну, веско! а не будет ли

Носиться с этим счастием

Под старость тяжело. »

— Смотри, не хвастай силою, —

Сказал мужик с одышкою,

(Нос вострый, как у мертвого,

Как грабли руки тощие,

Как спицы ноги длинные,

Я был — не хуже каменщик

Да тоже хвастал силою,

Смекнул подрядчик, бестия,

Что простоват детинушка,

А я-то сдуру радуюсь,

За четверых работаю!

Однажды ношу добрую

А тут его, проклятого,

Не узнаю я Трифона!

Идти с такою ношею

— А коли мало кажется,

Прибавь рукой хозяйскою! —

Ну, с полчаса, я думаю,

Я ждал, а он подкладывал,

Сам слышу — тяга страшная,

Да не хотелось пятиться.

И внес ту ношу чертову

Глядит подрядчик, дивится,

Кричит, подлец, оттудова:

Не знаешь сам, что сделал ты:

Ты снес один по крайности

Ой, знаю! сердце молотом

Стучит в груди, кровавые

В глазах круги стоят,

Спина как будто треснула…

Дрожат, ослабли ноженьки.

Зачах я с той поры.

Налей, брат, полстаканчика!

«Налить? Да где ж тут счастие?

Мы потчуем счастливого,

А ты что рассказал!»

— Дослушай! будет счастие!

«Да в чем же, говори!»

— А вот в чем. Мне на родине,

Как всякому крестьянину,

Из Питера, расслабленный,

Шальной, почти без памяти,

Ну, вот мы и поехали.

В вагоне — лихорадочных,

Нас много набралось,

Всем одного желалося,

Как мне: попасть на родину,

Чтоб дома помереть.

Однако нужно счастие

И тут: мы летом ехали,

У многих помутилися

Вконец больные головы,

Тот стонет, тот катается,

Как оглашенный, по полу,

Тот бредит женкой, матушкой.

Ну, на ближайшей станции

Глядел я на товарищей,

Сам весь горел, подумывал —

Несдобровать и мне.

В глазах кружки багровые,

И все мне, братец, чудится,

Случалось в год откармливать

Где вспомнились, проклятые!

Уж я молиться пробовал,

Нет! все с ума нейдут!

Поверишь ли? вся партия

Передо мной трепещется!

Кровь хлещет, а поют!

А я с ножом: «Да полно вам!»

Уж как Господь помиловал,

Сижу, креплюсь… по счастию,

День кончился, а к вечеру

Ну, так мы и доехали,

И я добрел на родину,

А здесь, по Божьей милости,

— Чего вы тут расхвастались

Своим мужицким счастием? —

Кричит разбитый на ноги

А вы меня попотчуйте:

Я счастлив, видит Бог!

У князя Переметьева,

Жена — раба любимая,

А дочка вместе с барышней

Училась и французскому

Садиться позволялось ей

В присутствии княжны…

Ой! как кольнуло. батюшки. —

(И начал ногу правую

— Чего смеетесь, глупые, —

Я болен, а сказать ли вам,

О чем молюсь я Господу,

Молюсь: «Оставь мне, Господи,

Болезнь мою почетную,

Не вашей подлой хворостью,

Не хрипотой, не грыжею —

Какая только водится

У первых лиц в империи,

Лет тридцать надо пить…

За стулом у светлейшего

У князя Переметьева

С французским лучшим трюфелем [Трюфель – растущий под землей гриб округлой формы. Особенно высоко ценился французский черный трюфель.]

У нас вино мужицкое,

Простое, не заморское —

Подкрался робко к странникам

Туда же к водке тянется:

— Налей и мне маненичко,

Я счастлив! — говорит.

«А ты не лезь с ручищами!

Сперва, чем счастлив ты?»

— А счастье наше — в хлебушке:

Я дома в Белоруссии

С мякиною, с кострикою [Кострика – одревесневшие части стеблей льна, конопли и т.п.]

Источник

не волчий зуб, так лисий хвост

Смотреть что такое «не волчий зуб, так лисий хвост<. >» в других словарях:

Не волчий зуб, так лисий хвост. — Не волчій зубъ, такъ лисій хвостъ. (иноск.) не силою, такъ хитростью; не тѣмъ, такъ другимъ. Ср. Не волчій зубъ, такъ лисій хвостъ, Пошли юлить подъячіе, Съ покупкой поздравлять. Некрасовъ. Кому на Руси. 4. Счастливые … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

Лисий хвост — Устар. Ирон. Хитрый, лицемерный человек. Не волчий зуб, так лисий хвост. Пошли юлить подьячие, С покупкой поздравлять! Да не таков Ермил Ильич… Копейки не дал им! (Некрасов. Кому на Руси жить хорошо). Я уж стал бояться, как бы они [мужики] бить… … Фразеологический словарь русского литературного языка

где волчий рот, а где лисий хвост — Ср. Один волчий зуб без всякого хвоста (лисьего)! Таков, сударь, моей натуры чин и склад. Данилевский. Мирович. (Ломоносов.) Ср. Вы, батенька, как я слышал, ох, какой тонкий человек; как говорят: лисий хвост, да волчий рот. Писемский.… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

не мытьем, так катаньем — (иноск.) не тем так другим Ино скоком, ино боком, ино ползком. Ср. Независимость состояния вовсе не есть полная независимость человека от всего; не мытьем, так катаньем допекут. Писемский. Люди сороковых годов. 3, 20. Ср. Достойная чета пустила … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

НЕ МЫТЬЁМ, ТАК КАТАНЬЕМ — делать что л. Не одним, так другим способом. Имеется в виду, что лицо или группа лиц (Х) решает поставленную задачу или достигает своей цели (Р) упорно и настойчиво, используя для этого любые подходящие средства. Обычно говорится с неодобрением.… … Фразеологический словарь русского языка

НЕ МЫТЬЁМ, А КАТАНЬЕМ — делать что л. Не одним, так другим способом. Имеется в виду, что лицо или группа лиц (Х) решает поставленную задачу или достигает своей цели (Р) упорно и настойчиво, используя для этого любые подходящие средства. Обычно говорится с неодобрением.… … Фразеологический словарь русского языка

где силой взять нельзя, там надобна ухватка — Ср. И, милый, да на что ж догадка! Где силой взять нельзя, там надобна ухватка. Крылов. Два мальчика. Ср. Где силой взять нельзя, там надо полукавить. Крылов. Три мужика. Ср. When in doubt, win the trick. Hoyle. Twenty four Rules for Learners. 12 … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

Где силой взять нельзя, там надобна ухватка — Гдѣ силой взять нельзя, тамъ надобна ухватка. Ср. И милый, да на что жъ догадка! Гдѣ силой взять нельзя, тамъ надобна ухватка. Крыловъ. Два мальчика. Ср. Гдѣ силой взять нельзя, тамъ надо полукавить. Крыловъ. Три мужика. Ср. When in doubt, win… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

Источник

Кому на Руси жить хорошо

Глава IV. Счастливые

В толпе гор­ла­стой, праздничной
Поха­жи­вали странники,
Про­кли­ки­вали клич:
«Эй! нет ли где счастливого?
Явись! Коли окажется,
Что счаст­ливо живешь,
У нас ведро готовое:
Пей даром сколько вздумаешь —
На славу угостим. »
Таким речам неслыханным
Сме­я­лись люди трезвые,
А пья­ные да умные
Чуть не пле­вали в бороду
Рети­вым крикунам.
Однако и охотников
Хлеб­нуть вина бесплатного
Доста­точно нашлось.
Когда вер­ну­лись странники
Под липу, клич прокликавши,
Их обсту­пил народ.

При­шел сол­дат с медалями,
Чуть жив, а выпить хочется:
– Я счаст­лив! – говорит.
«Ну, откры­вай, старинушка,
В чем сча­стие солдатское?
Да не таись, смотри!»
– А в том, во-пер­вых, счастие,
Что в два­дцати сражениях
Я был, а не убит!
А во-вто­рых, важ­ней того,
Я и во время мирное
Ходил ни сыт ни голоден,
А смерти не дался!
А в‑третьих – за провинности,
Вели­кие и малые,
Нещадно бит я палками,
А хоть пощу­пай – жив!

«На! выпи­вай, служивенький!
С тобой и спо­рить нечего:
Ты счаст­лив – слова нет!»

«Да в чем же ваше счастие?»

– А вот гляди (и молотом,
Как перыш­ком, махнул):
Коли проснусь до солнышка
Да разо­гнусь о полночи,
Так гору сокрушу!
Слу­ча­лось, не похвастаю,
Щебенки наколачивать
В день на пять серебром!

Пахом при­под­нял «сча­стие»
И, кряк­нувши порядочно,
Работ­нику поднес:
«Ну, веско! а не будет ли
Носиться с этим счастием
Под ста­рость тяжело. »

– Смотри, не хва­стай силою, —
Ска­зал мужик с одышкою,
Рас­слаб­лен­ный, худой
(Нос вост­рый, как у мертвого,
Как грабли руки тощие,
Как спицы ноги длинные,
Не чело­век – комар). —
Я был – не хуже каменщик
Да тоже хва­стал силою,
Вот Бог и наказал!
Смек­нул под­ряд­чик, бестия,
Что про­сто­ват детинушка,
Учал меня хвалить,
А я‑то сдуру радуюсь,
За чет­ве­рых работаю!
Одна­жды ношу добрую
Наклал я кирпичей.
А тут его, проклятого,
И нанеси нелегкая:
«Что это? – говорит. —
Не узнаю я Трифона!
Идти с такою ношею
Не стыдно молодцу?»
– А коли мало кажется,
При­бавь рукой хозяйскою! —
Ска­зал я, осердясь.
Ну, с пол­часа, я думаю,
Я ждал, а он подкладывал,
И под­ло­жил, подлец!
Сам слышу – тяга страшная,
Да не хоте­лось пятиться.
И внес ту ношу чертову
Я во вто­рой этаж!
Гля­дит под­ряд­чик, дивится,
Кри­чит, под­лец, оттудова:
«Ай моло­дец, Трофим!
Не зна­ешь сам, что сде­лал ты:
Ты снес один по крайности
Четыр­на­дцать пудов!»
Ой, знаю! сердце молотом
Сту­чит в груди, кровавые
В гла­зах круги стоят,
Спина как будто треснула…
Дро­жат, ослабли ноженьки.
Зачах я с той поры.
Налей, брат, полстаканчика!

«Налить? Да где ж тут счастие?
Мы пот­чуем счастливого,
А ты что рассказал!»

– Дослу­шай! будет счастие!

«Да в чем же, говори!»

– А вот в чем. Мне на родине,
Как вся­кому крестьянину,
Хоте­лось умереть.
Из Питера, расслабленный,
Шаль­ной, почти без памяти,
Я на машину сел.
Ну, вот мы и поехали.
В вагоне – лихорадочных,
Горя­чеч­ных работничков
Нас много набралось,
Всем одного желалося,
Как мне: попасть на родину,
Чтоб дома помереть.
Однако нужно счастие
И тут: мы летом ехали,
В жарище, в духоте
У мно­гих помутилися
Вко­нец боль­ные головы,
В вагоне ад пошел:
Тот сто­нет, тот катается,
Как огла­шен­ный, по полу,
Тот бре­дит жен­кой, матушкой.
Ну, на бли­жай­шей станции
Такого и долой!
Гля­дел я на товарищей,
Сам весь горел, подумывал —
Несдоб­ро­вать и мне.
В гла­зах кружки багровые,
И все мне, бра­тец, чудится,

– Чего вы тут расхвастались
Своим мужиц­ким счастием? —
Кри­чит раз­би­тый на ноги
Дво­ро­вый человек. —
А вы меня попотчуйте:
Я счаст­лив, видит Бог!
У пер­вого боярина,
У князя Переметьева,
Я был люби­мый раб.
Жена – раба любимая,
А дочка вме­сте с барышней
Учи­лась и французскому
И вся­ким языкам,
Садиться поз­во­ля­лось ей
В при­сут­ствии княжны…
Ой! как коль­нуло. батюшки. —
(И начал ногу правую
Ладо­нями тереть.)
Кре­стьяне рассмеялися.
– Чего сме­е­тесь, глупые, —
Озлив­шись неожиданно,
Дво­ро­вый закричал. —
Я болен, а ска­зать ли вам,
О чем молюсь я Господу,
Вста­вая и ложась?
Молюсь: «Оставь мне, Господи,
Болезнь мою почетную,
По ней я дворянин!»
Не вашей под­лой хворостью,
Не хри­по­той, не грыжею —
Болез­нью благородною,
Какая только водится
У пер­вых лиц в империи,
Я болен, мужичье!
По-да-грой именуется!
Чтоб полу­чить ее —
Шам­пан­ское, бургонское,
Токай­ское, венгерское
Лет трид­цать надо пить…
За сту­лом у светлейшего
У князя Переметьева
Я сорок лет стоял,
С фран­цуз­ским луч­шим трю­фе­лем [59]
Тарелки я лизал,
Напитки иностранные
Из рюмок допивал…
Ну, наливай! —
«Про­ва­ли­вай!
У нас вино мужицкое,
Про­стое, не заморское —
Не по твоим губам!»

Жел­то­во­ло­сый, сгорбленный,
Под­крался робко к странникам
Крестьянин-белорус,
Туда же к водке тянется:
– Налей и мне маненичко,
Я счаст­лив! – говорит.

«А ты не лезь с ручищами!
Докла­ды­вай, доказывай
Сперва, чем счаст­лив ты?»

– А сча­стье наше – в хлебушке:
Я дома в Белоруссии
С мяки­ною, с костри­кою [60]
Ячмен­ный хлеб жевал;
Бывало, вопишь голосом,
Как роже­ница корчишься,
Как схва­тит животы.
А ныне, милость Божия! —
Досыта у Губонина
Дают ржа­ного хлебушка,
Жую – не нажуюсь! —

При­шел какой-то пасмурный
Мужик с ску­лой свороченной,
Направо все глядит:
– Хожу я за медведями.
И сча­стье мне великое:
Троих моих товарищей
Сло­мали мишуки,
А я живу, Бог милостив!

«А ну-ка влево глянь?»

Не гля­нул, как ни пробовал,
Какие рожи страшные
Ни кор­чил мужичок:
– Свер­нула мне медведица
Мане­ничко скулу! —
«А ты с дру­гой померяйся,
Под­ставь ей щеку правую —
Попра­вит…» – Посмеялися,
Однако поднесли.

Обо­рван­ные нищие,
Послы­шав запах пенного,
И те при­шли доказывать,
Как счаст­ливы они:
– Нас у порога лавочник
Встре­чает подаянием,
А в дом вой­дем, так из дому
Про­во­дят до ворот…
Чуть запоем мы песенку,
Бежит к окну хозяюшка
С кра­ю­хою, с ножом,
А мы-то заливаемся:
«Давать давай – весь каравай,
Не мнется и не крошится,
Тебе ско­рей, а нам спорей…»

Смек­нули наши странники,
Что даром водку тратили,
Да кстати и ведерочку
Конец. «Ну, будет с вас!
Эй, сча­стие мужицкое!
Дыря­вое с заплатами,
Гор­ба­тое с мозолями,
Про­ва­ли­вай домой!»

– А вам бы, други милые,
Спро­сить Ермилу Гирина, —
Ска­зал, под­севши к странникам,
Деревни Дымоглотова
Кре­стья­нин Федосей. —
Коли Ермил не выручит,
Счаст­лив­цем не объявится,
Так и шататься нечего…

«А кто такой Ермил?
Князь, что ли, граф сиятельный?»

– Не князь, не граф сиятельный,
А про­сто он – мужик!

«Ты говори толковее,
Садись, а мы послушаем,
Какой такой Ермил?»

– А вот какой: сиротскую
Дер­жал Ермило мельницу
На Унже. По суду
Про­дать решили мельницу:
При­шел Ермило с прочими
В палату на торги.
Пустые покупатели
Ско­ренько отвалилися.
Один купец Алтынников
С Ерми­лом в бой вступил,
Не отстает, торгуется,
Нано­сит по копеечке.
Ермило как рассердится —
Хвать сразу пять рублей!
Купец опять копеечку,
Пошло у них сражение;
Купец его копейкою,
А тот его рублем!
Не устоял Алтынников!
Да вышла тут оказия:
Тот­час же стали требовать
Задат­ков тре­тью часть,
А тре­тья часть – до тысячи.
С Ерми­лом денег не было,
Уж сам ли он сплошал,
Схит­рили ли подьячие,
А дело вышло дрянь!
Пове­се­лел Алтынников:
«Моя, выхо­дит, мельница!»
«Нет! – гово­рит Ермил,
Под­хо­дит к председателю. —
Нельзя ли вашей милости
Помеш­кать полчаса?»

– Что в пол­часа ты сделаешь?

«Я деньги принесу!»
– А где най­дешь? В уме ли ты?
Верст трид­цать пять до мельницы,
А через час присутствию
Конец, любез­ный мой!

«Так пол­часа позволите?»

– Пожа­луй, час промешкаем! —
Пошел Ермил; подьячие
С куп­цом переглянулися,
Сме­ются, подлецы!
На пло­щадь на торговую
При­шел Ермило (в городе
Тот день базар­ный был),
Стал на воз, видим: крестится,
На все четыре стороны
Поклон, – и гром­ким голосом
Кри­чит: «Эй, люди добрые!
При­тих­ните, послушайте,
Я слово вам скажу!»
При­тихла пло­щадь людная,
И тут Ермил про мельницу
Народу рассказал:
«Давно купец Алтынников
При­сва­ты­вался к мельнице,
Да не пло­шал и я,
Раз пять справ­лялся в городе,
Ска­зали: с переторжкою
Назна­чены торги.
Без дела, сами знаете,
Возить казну крестьянину
Про­сел­ком не рука:
При­е­хал я без грошика,
Ан глядь – они спроворили
Без пере­торжки торг!
Схит­рили души подлые,
Да и сме­ются нехристи:
«Что, часом, ты поделаешь?
Где денег ты найдешь?»
Авось найду, Бог милостив!
Хитры, сильны подьячие,
А мир их посильней,
Богат купец Алтынников,
А все не усто­ять ему
Про­тив мир­ской казны —
Ее, как рыбу из моря,
Века ловить – не выловить.
Ну, братцы! видит Бог,
Раз­де­ла­юсь в ту пятницу!
Не дорога мне мельница,
Обида велика!
Коли Ермила знаете,
Коли Ермилу верите,
Так выру­чайте, что ль. »

И чудо сотворилося:
На всей базар­ной площади
У каж­дого крестьянина,
Как вет­ром, полу левую
Заво­ро­тило вдруг!
Кре­стьян­ство раскошелилось,
Несут Ермилу денежки,
Дают, кто чем богат.
Ермило парень грамотный,
Да неко­гда записывать,
Успей пересчитать!
Наклали шляпу полную
Цел­ко­ви­ков, лобанчиков,
Про­жжен­ной, битой, трепаной
Кре­стьян­ской ассигнации.
Ермило брал – не брезговал
И мед­ным пятаком.
Еще бы стал он брезговать,
Когда тут попадалася
Иная гривна медная
Дороже ста рублей!

Уж сумма вся исполнилась,
А щед­рота народная
Росла: – Бери, Ермил Ильич,
Отдашь, не пропадет! —
Ермил народу кланялся
На все четыре стороны,
В палату шел со шляпою,
Зажавши в ней казну.
Сди­ви­лися подьячие,
Позе­ле­нел Алтынников,
Как он сполна всю тысячу
Им выло­жил на стол.
Не вол­чий зуб, так лисий хвост, —
Пошли юлить подьячие,
С покуп­кой поздравлять!
Да не таков Ермил Ильич,
Не мол­вил слова лишнего.
Копейки не дал им!

Гля­деть весь город съехался,
Как в день базар­ный, пятницу,
Через неделю времени
Ермил на той же площади
Рас­счи­ты­вал народ.
Упом­нить где же всякого?
В ту пору дело делалось
В горячке, второпях!
Однако спо­ров не было,
И выдать гроша лишнего
Ермилу не пришлось.
Еще – он сам рассказывал —
Рубль лиш­ний, чей Бог ведает!
Остался у него.
Весь день с мош­ной раскрытою
Ходил Ермил, допытывал:
Чей рубль? да не нашел.
Уж солнце закатилося,
Когда с базар­ной площади
Ермил послед­ний тронулся,
Отдав тот рубль слепым…
Так вот каков Ермил Ильич. —
«Чудён! – ска­зали странники. —
Однако знать желательно —
Каким же колдовством
Мужик над всей округою
Такую силу взял?»

– Не кол­дов­ством, а правдою.
Слы­хали про Адовщину,
Юрлова князя вотчину?

«Слы­хали, ну так что ж?»
– В ней глав­ный управляющий
Был кор­пуса жандармского
Пол­ков­ник со звездой,
При нем пять-шесть помощников,
А наш Ермило писарем
В кон­торе состоял.

Лет два­дцать было малому,
Какая воля писарю?
Однако для крестьянина
И писарь человек.
К нему под­хо­дишь к первому,
А он и посоветует
И справку наведет;
Где хва­тит силы – выручит,
Не спро­сит благодарности,
И дашь, так не возьмет!
Худую совесть надобно —
Кре­стья­нину с крестьянина
Копейку вымогать.
Таким путем вся вотчина
В пять лет Ермилу Гирина
Узнала хорошо,
А тут его и выгнали…
Жалели крепко Гирина,
Труд­ненько было к новому,
Хапуге, привыкать,
Однако делать нечего,
По вре­мени приладились
И к новому писцу.
Тот ни строки без трешника,
Ни слова без семишника,
Про­жжен­ный, из кутейников —
Ему и Бог велел!

Однако, волей Божией,
Недолго он поцарствовал, —
Скон­чался ста­рый князь,
При­е­хал князь молоденькой,
Про­гнал того полковника.
Про­гнал его помощника,
Кон­тору всю прогнал,

А нам велел из вотчины
Бур­ми­стра изобрать.
Ну, мы не долго думали,
Шесть тысяч душ, всей вотчиной
Кри­чим: – Ермилу Гирина! —
Как чело­век един!
Зовут Ермилу к барину.
Пого­во­рив с крестьянином,
С бал­кона князь кричит:
«Ну, братцы! будь по-вашему.
Моей печа­тью княжеской
Ваш выбор утвержден:
Мужик про­вор­ный, грамотный,
Одно скажу: не молод ли. »
А мы: – Нужды нет, батюшка,
И молод, да умен! —
Пошел Ермило царствовать
Над всей кня­жою вотчиной,
И цар­ство­вал же он!
В семь лет мир­ской копеечки
Под ноготь не зажал,
В семь лет не тро­нул правого,
Не попу­стил виновному.
Душой не покривил…

«Стой! – крик­нул укорительно
Какой-то попик седенький
Рас­сказ­чику. – Грешишь!
Шла борона прямехонько,
Да вдруг мах­нула в сторону —
На камень зуб попал!
Коли взялся рассказывать,
Так слова не выкидывай
Из песни: или странникам
Ты сказку говоришь.
Я знал Ермилу Гирина…»

– А я небось не знал?
Одной мы были вотчины,
Одной и той же волости,
Да нас перевели…

«А коли знал ты Гирина,
Так знал и брата Митрия,
Поду­май-ка, дружок».

Рас­сказ­чик призадумался
И, помол­чав, сказал:
– Соврал я: слово лишнее
Сорва­лось на маху!
Был слу­чай, и Ермил-мужик
Свих­нулся: из рекрутчины
Мень­шого брата Митрия
Повы­го­ро­дил он.
Мол­чим: тут спо­рить нечего,
Сам барин брата старосты
Забрить бы не велел,
Одна Ненила Власьева
По сыне горько плачется,
Кри­чит: не наш черед!
Известно, покри­чала бы
Да с тем бы и отъехала.
Так что же? Сам Ермил,
Покон­чивши с рекрутчиной,
Стал тос­ко­вать, печалиться,
Не пьет, не ест: тем кончилось,
Что в ден­нике с веревкою
Застал его отец.
Тут сын отцу покаялся:
«С тех пор, как сына Власьевны
Поста­вил я не в очередь,
Постыл мне белый свет!»
А сам к веревке тянется.
Пытали уговаривать
Отец его и брат,
Он все одно: «Пре­ступ­ник я!
Зло­дей! вяжите руки мне,
Ведите в суд меня!»
Чтоб хуже не случилося,
Отец свя­зал сердечного,
При­ста­вил караул.
Сошелся мир, шумит, галдит,
Такого дела чудного
Вовек не приходилося
Ни видеть, ни решать.
Ерми­ловы семейные
Уж не о том старалися,
Чтоб мы им помирволили,
А строже рассуди —
Верни пар­нишку Власьевне,
Не то Ермил повесится,
За ним не углядишь!
При­шел и сам Ермил Ильич,
Босой, худой, с колодками,
С верев­кой на руках,
При­шел, ска­зал: «Была пора,
Судил я вас по совести,
Теперь я сам греш­нее вас:
Судите вы меня!»
И в ноги покло­нился нам.
Ни дать ни взять юродивый,
Стоит, взды­хает, крестится,
Жаль было нам глядеть,
Как он перед старухою,
Перед Нени­лой Власьевой,
Вдруг на колени пал!
Ну, дело все обладилось,
У гос­по­дина сильного
Везде рука; сын Власьевны
Вер­нулся, сдали Митрия,
Да, гово­рят, и Митрию
Нетя­жело служить,
Сам князь о нем заботится.
А за про­вин­ность с Гирина
Мы поло­жили штраф:
Штраф­ные деньги рекруту,
Часть неболь­шая Власьевне,
Часть миру на вино…
Однако после этого
Ермил не скоро справился,
С год как шаль­ной ходил.
Как ни про­сила вотчина,
От долж­но­сти уволился,
В аренду снял ту мельницу
И стал он пуще прежнего
Всему народу люб:
Брал за помол по совести.
Народу не задерживал,
При­каз­чик, управляющий,
Бога­тые помещики
И мужики беднейшие —
Все оче­реди слушались,
Поря­док стро­гий вел!
Я сам уж в той губернии
Дав­ненько не бывал,
А про Ермилу слыхивал,
Народ им не бахвалится,
Схо­дите вы к нему.

– Напрасно вы проходите, —
Ска­зал уж раз заспоривший
Седо­во­ло­сый поп. —
Я знал Ермилу, Гирина,
Попал я в ту губернию
Назад тому лет пять
(Я в жизни много странствовал,
Прео­свя­щен­ный наш
Пере­во­дить священников
Любил)… С Ерми­лой Гириным
Соседи были мы.
Да! был мужик единственный!
Имел он все, что надобно
Для сча­стья: и спокойствие,
И деньги, и почет,
Почет завид­ный, истинный,
Не куп­лен­ный ни деньгами,
Ни стра­хом: стро­гой правдою,
Умом и добротой!
Да только, повто­ряю вам,
Напрасно вы проходите,
В остроге он сидит…

«Как так?»
– А воля Божия!
Слы­хал ли кто из вас,
Как бун­то­ва­лась вотчина
Поме­щика Обрубкова,
Испу­ган­ной губернии,
Уезда Недыханьева,
Деревня Столбняки.
Как о пожа­рах пишется
В газе­тах (я их читывал):
«Оста­лась неизвестною
При­чина» – так и тут:
До сей поры неведомо
Ни зем­скому исправнику,
Ни выс­шему правительству,
Ни столб­ня­кам самим,
С чего стряс­лась оказия.
А вышло дело дрянь.
Потре­бо­ва­лось воинство.
Сам Госу­да­рев посланный
К народу речь держал,
То руга­нью попробует
И плечи с эполетами
Поды­мет высоко,
То лас­кою попробует
И грудь с кре­стами царскими
Во все четыре стороны
Повер­ты­вать начнет.
Да брань была тут лишняя,
А ласка непонятная:
«Кре­стьян­ство православное!
Русь-матушка! царь-батюшка!»
И больше ничего!
Побив­шись так достаточно,
Хотели уж солдатикам
Ско­ман­до­вать: пали!
Да волост­ному писарю
При­шла тут мысль счастливая,
Он про Ермилу Гирина
Началь­нику сказал:
– Народ пове­рит Гирину,
Народ его послушает… —
«Позвать его живей!»
…………………………….

Вдруг крик: «Ай, ай! помилуйте!»,
Раз­дав­шись неожиданно,
Нару­шил речь священника,
Все бро­си­лись глядеть:
У валика дорожного
Секут лакея пьяного —
Попался в воровстве!
Где пой­ман, тут и суд ему:
Судей сошлось десятка три,
Решили дать по лозочке,
И каж­дый дал лозу!
Лакей вско­чил и, шлепая
Худыми сапожнишками,
Без слова тягу дал.
«Вишь, побе­жал, как встрепанный! —
Шутили наши странники,
Узнавши в нем балясника,
Что хва­стался какою-то
Осо­бен­ной болезнию
От ино­стран­ных вин. —
Откуда прыть явилася!
Болезнь ту благородную
Вдруг сняло, как рукой!»

«Эй, эй! куда ж ты, батюшка!
Ты доскажи историю,
Как бун­то­ва­лась вотчина
Поме­щика Обрубкова,
Деревня Столбняки?»

– Пора домой, родимые.
Бог даст, опять мы встретимся,
Тогда и доскажу!

Под утро поразъехалась,
Пораз­бре­лась толпа.
Кре­стьяне спать надумали,
Вдруг тройка с колокольчиком
Откуда ни взялась,
Летит! а в ней качается
Какой-то барин кругленький,
Уса­тень­кий, пузатенький,
С сига­роч­кой во рту.
Кре­стьяне разом бросились
К дороге, сняли шапочки,
Низенько поклонилися,
Повы­стро­и­лись в ряд
И тройке с колокольчиком
Заго­ро­дили путь…

Источник